Некоторое время я помолчал, а потом спросил его:
- А где же ты был до сих пор?
- Там. - отвечал мне брат и показал куда-то рукой.
Я задумался: где это "там", но брат подтолкнул меня в бок и
сказал:
- Смотри: в магазин начали пускать.
До дверей магазина мы шли вместе, но в магазине я оказался
один, без брата. Я на минуту выскочил из очереди и выглянул че-
рез дверь на улицу. Но брата нигде не было.
Когда я хотел опять занять в очереди свое место, меня туда не
пустили и даже постепенно вытолкали на улицу. Я сдерживая гнев
на плохие порядки, отправился домой. Дома я обнаружил, что мой
брат изъял из моего кошелька все деньги. Тут я страшно рассер-
дился на брата, и с тех пор мы с ним никогда больше не мирились.
Я жил один и пускал к себе только тех, кто приходил ко мне за
советом. Но таких было много, и выходило так, что я ни днем, ни
ночью не знал покоя. Иногда я уставал до такой степени, что ло-
жился на пол и отдыхал. Я лежал на полу до тех пор, пока мне не
делалось холодно, тогда я вскакивал и начинал бегать по комнате,
чтобы согреться. Потом я опять садился на скамейку и давал со-
веты всем нуждающимся.
Они входили ко мне друг за другом, иногда даже не открывая
дверей. Мне было весело смотреть на их мучительные лица. Я го-
ворил с ними, а сам едва сдерживал смех.
Один раз я не выдержал и рассмеялся. Они с ужасом кинулись
бежать кто в дверь, кто в окно, а кто и прямо сквозь стену.
Оставшись один, я встал во весь свой могучий рост, открыл рот
и сказал:
- Принтимпрам.
Но тут во мне что-то хрустнуло, и с тех пор, можете считать,
что меня больше нет.
(1936 ?)
( ЛГ №25 1987 г. )
VII
ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ, ПИСЬМА И ПРОЧЕЕ...
ПОДСЛУШАННЫЙ МНОЮ СПОР "ЗОЛОТЫХ СЕРДЕЦ"
О БЕШЕМЕЛИ
Мчался поезд, будто с гор,
в окна воздухи шумели.
Вдруг я слышу разговор,
бурный спор о бешемели.
Ночь. Не видно мне лица,
только слышно мне по звуку:
Золотые всё сердца!
Я готов подать им руку.
Я поднялся, я иду,
я качаюсь по вагону, -
если я не упаду,
я найду их, но не трону.
Вдруг исчезла темнота,
в окнах станция мелькнула,
в грудь проникла теснота,
в сердце прыгнула акула.
Заскрипели тормоза,
прекратив колес погони.
Я гляжу во все глаза:
я один в пустом вагоне.
Мне не слышно больше слов
о какой-то бешемели.
Вдруг опять, как средь лесов,
ветры в окна зашумели.
И вагоны, заскрипев,
понеслись. Потух огонь.
Мчится поезд, будто лев,
убегает от погонь.
18 февраля 1936 года.

Дорогая Лиза,
поздравляю Кирилла с днем его рождения, а также поздравляю
его родителей, успешно выполняющих предписанный им натурой план
воспитания человеческого отпрыска, до двухлетнего возраста не
умеющего ходить, и затем со временем начинающего крушить всё
вокруг, и, наконец, в достижении младшего дошкольного возраста,
избивающего по голове украденным из отцовского письменного стола
вольтметром свою любящую мать, не успевшую отвернуться от весьма
ловко проведенного нападения своего,не совсем еще дозревшего ре-
бенка, замышляющего уже в своем недозрелом затылке, ухлопав ро-
дителей, направить всё своё преостроумнейшее внимание на убелен-
ного сединами дедушку, и, тем самым, доказывающего свое по летам
развернувшееся умственное развитие, в честь которого сего года
28 февраля соберутся кое-какие поклонники сего, поистине из ряда
вон выходящего явления, и в числе которых, к великому моему при-
скорбию, не смогу быть я, находясь в данное время в некотором
напряжении, восторгаясь на берегах Финского залива присущим мне
с детских лет умением, схватив стальное перо и окунув его в чер-
нильницу, короткими и четкими фразами выражать свою глубокую и
подчас даже некоторым образом весьма возвышенную мысль.
28 февраля 1936 года.
* * *
Глядел в окно могучий воздух*
погода скверная была
тоска и пыль скрипели в ноздрях
река хохлатая плыла
Стоял колдун на берегу
махая шляпой и зонтом
кричал: "смотрите я перебегу
и спрячусь ласточкой за дом."
И тотчас же побежал
пригибаясь до земли
в его глазах сверкал кинжал
сверкали в ноздрях три змеи
1927 - 1928 года
* * *
Я поднял пыль. Дети бежали за мной и рвали на себе одежду.
Старики и старухи падали с крыш. Я свистел, я громыхал, я лязгал
зубами и стучал железной палкой. Рваные дети мчались за мной и,
не поспевая, ломали в страшной спешке свои тонкие ноги. Старики
и старухи скакали вокруг меня. Я несся вперед! Грязные, рахитич-
ные дети, похожие на грибы-поганки, путались под моими ногами.
Мне было трудно бежать. Я поминутно спотыкался и раз даже чуть
не упал в мягкую кашу из барахтающихся на земле стариков и ста-
рух. Я прыгнул, оборвал нескольким поганкам головы и наступил на
живот худой старухи, которая при этом хрустнула и тихо произнес-
ла: "Замучили!" Я, не оглядываясь, побежал дальше. Теперь под
моими ногами была чистая и ровная мостовая. Редкие фонари осве-
щали мне путь. Я подбежал к бане. Приветливый банный огонек уже
мелькал передо мной, и банный, уютный, но душный, пар уже лез
мне в ноздри, уши и рот. Я, не раздеваясь, пробежал сквозь пред-
банник, потом мимо кранов, шаек и нар, прямо к полке. Горячее
белое облако окружило меня. Я слышу слабый, но настойчивый звон.
Я, кажется, лежу.
... И вот тут-то могучий отдых остановил мое сердце.
1 февраля 1939 года.

ИЗ ЦИКЛА ЗАПИСЕЙ "Мы жили в двух комнатах..."*
Мы жили в двух комнатах. Мой приятель занимал комнату помень-
ше, я же занимал довольно большую комнату, в три окна. Целые дни
моего приятеля не было дома, и он возвращался в свою комнату,
только чтобы преночевать. Я же почти все время сидел в своей
комнате, и если выходил, то либо на почту, либо купить себе что-
нибудь к обеду. Вдобавок я заполучил сухой плеврит, и это еще
больше удерживало меня на месте.
Я люблю быть один. Но вот прошел месяц, и мне мое одиночест-
во надоело. Книга не развлекала меня, а садясь за стол, я часто
просиживал подолгу, не написав ни строчки. Я опять бросался за
книгу, а бумага оставалась чистой. Да еще это болезненное состо-
яние. Одним словом, я начал скучать.
Город, в котором я жил в это время, мне совершенно не нравил-
ся. Он стоял на горе, и всюду открывались открыточные виды. Эти
виды мне так опротивели, что я даже рад был сидеть дома. Да,соб-
ственно говоря, кроме почты, рынка и магазина, мне и ходить-то
было некуда.
Итак, я сидел дома, как затворник.
Были дни, когда я ничего не ел. Тогда я старался создать себе
радостное настроение. Я ложился на кровать и начинал улыбаться.
Я улыбался до двадцати минут зараз, но потом улыбка переходила в
зевоту. Это было очень неприятно. Я приоткрывал рот настолько,
чтобы только улыбнуться, а он открывался шире, и я зевал. Я на-
чинал мечтать.
Я видел перед собой глиняный кувшин с молоком и куски свежего
хлеба. А сам я сижу за столом и быстро пишу. На столе, на стуль-
ях и на кровати лежат листы исписанной бумаги. А я пишу дальше,
подмигиваю и улыбаюсь своим мыслям. И как приятно,что рядом хлеб
и молоко и ореховая шкатулка с табаком!
Я открываю окно и смотрю в сад. У самого дома росли желтые и
лиловые цветы. Дальше рос табак и стоял большой военный каштан.
А там начинался фруктовый сад. Было очень тихо, и только под го-
рой пели поезда.
Сегодня я ничего не мог делать. Я ходил по комнате, потом са-
дился за стол, но вскоре вставал и пересаживался на кресло-
качалку. Я брал книгу, но тотчас же отбрасывал ее и принимался
опять ходить по комнате.
Мне вдруг казалось, что я забыл что-то, какой-то случай или
важное слово.
Я мучительно вспоминаю это слово, и мне даже начинало казать-
ся, что это слово начиналось на букву М. Ах, нет!
Совсем не на М а на Р.
Разум? Радость? Рама? Ремень? Или: Мысль? Мука? Материал?
Нет, конечно на букву Р, если это только слово!
Я варил себе кофе и пер слова на букву Р. О, сколько слов со-
чинил я на эту букву! Может быть, среди них было и то, но я не
узнал его, я принял его за такое же, как и все другие. А может
быть, того слова и не было.
Конец 1932 года или начало 1933 года.
* * *
Все люди любят деньги: и гладят их, и целуют, и к сердцу при-
жимают, и заворачивают их в красивые тряпочки, и нянчат их, как
куклу. А некоторые заключают дензнак в рамку,вешают его на стену
и поклоняются ему, как иконе. Некоторые кормят свои деньги: от-
крывают им рты и суют туда самые жирные куски своей пищи. В жару
несут деньги в холодный погреб, а в лютые морозы, бросают деньги
в печку в огонь. Некоторые просто разговаривают со своими день-
гами, или читают им вслух интересные книги, или поют им приятные
песни. Я же не отдаю деньгам особого внимания и просто ношу их в
кошельке или бумажнике, и, по мере надобности, трачу их. Шибейя!
Январь 1940 года.
* * *
Однажды Марина сказала мне*, что к ней в кровать приходил Ша-
рик. Кто такой этот Шарик, или что это такое, мне это выяснить
не удалось.
..................
Несколько дней спустя этот Шарик приходил опять. Потом он стал
приходить довольно часто, примерно раз в три дня.
..................
Меня не было дома. Когда я пришел домой, Марина сказала мне,
что звонил по телефону Синдерюшкин и спрашивал меня.
Я, видите ли, был нужен какому-то Синдерюшкину!
..................
Марина купила яблок. Мы съели после обеда несколько штук и,
кажется, два яблока оставили на вечер. Но когда вечером я захо-
тел получить свое яблоко, то яблока не оказалось. Марина сказа-
ла, что приходил Миша-официант и унес яблоки для салата. Сердце-
вины яблок ему были не нужны, и он вычистил яблоки в нашей же
комнате, а сердцевины выбросил в корзинку для ненужной бумаги.
..................
Я выяснил, что Шарик, Синдерюшкин и Миша живут, обыкновенно,
у нас в печке. Мне это мало понятно, - как они там устроились.
..................
Я расспрашивал Марину о Шарике, Синдерюшкине и Мише. Марина
увиливала от прямых ответов. Когда я высказывал свои опасения,
что компания эта, может быть, не совсем добропорядочная, Марина
уверила меня, что это, во всяком случае, "Золотые сердца". Боль-
ше я ничего не мог добиться от Марины.
..................
Со временем я узнал, что "Золотые сердца" получили неодина-
ковое образование. Вернее, Шарик получил среднее образование, а
Синдерюшкин и Миша не получили никакого. У Шарика есть даже свои
ученые труды. И поэтому он несколько свысока относится к осталь-
ным "Золотым сердцам".
Меня очень интересовало, какие это у Шарика ученые труды. Но
это так и осталось неизвестным. Марина говорит, что он родился с
пером в руках, но больше никаких подробностей об его ученой дея-
тельности не сообщает. Я стал допытываться и, наконец, узнал,
что он больше по сапожной части. Но имеет ли это отношение к
ученой деятельности, мне узнать не удалось.
..................
Однажды я узнал, что у "Золотых сердец" была вечеринка. Они
сложились и купили маринованного угря. А Миша даже принес баноч-
ку с водкой. Вообще, Миша - любитель выпить.
..................
У Шарика сапоги сделаны из пробочки.
..................
Как-то вечером Марина сказала мне,что Синдерюшкмн обругал ме-
ня хулиганом за то, что я наступил ему на ногу. Я тоже обозлился
и просил Марину передать Синдерюшкину, чтобы он не болтался
под ногами.
П О С Т Р О Е Н И Е
1. Подготовка.
2. Появление.
3. 1 событие.
4. Разработка.
5. Низменное место.
6. Возвышенное место.
7. Связь с первым событием.
8. 2 событие.
9. Разработка.
10. Подготовка к 3 событию.
11. 3 событие.
12. Концовка.
____________________________________________________
Написать таких 6 вещей.

ПРОИШЕСТВИЕ НА УЛИЦЕ*
Однажды один человек соскочил с трамвая, да так неудачно, что
попал под автомобиль. Движение уличное остановилось,и милиционер
принялся выяснять, как произошло несчастье. Шофер долго что-то
объяснял, показывая пальцем на колеса автомобиля. Милиционер
ощупал эти колеса и записал в свою книжечку название улицы.
Вокруг собралась довольно многочисленная толпа.
Какой-то человек с тусклыми глазами все время сваливался с
тумбы. Какая-то дама все оглядывалась на другую даму, а та, в
свою очередь, все оглядывалась на первую даму. Потом толпа разо-
шлась, и уличное движение вновь восстановилось.
Гражданин с тусклыми глазами еще долго сваливался с тумбы,
но, наконец, и он, отчаявшись, видно, утвердиться на тумбе, лег
просто на тротуар. В это время какой-то человек, несший стул, со
всего размаху угодил под трамвай. Опять пришел милиционер, опять
собралась толпа, и остановилось уличное движение. И гражданин с
тусклыми глазами опять начал сваливаться с тумбы. Ну а потом все
стало хорошо, и даже Иван Семенович Карпов завернул в столовую.

ИЗ ЦИКЛА ЗАПИСЕЙ "Я родился ..."
Я родился в камыше. Как мышь. Моя мать меня родила и положила
в воду. И я поплыл. Какая-то рыба,с четырьмя усами на носу, кру-
жилась около меня. Я заплакал. И рыба заплакала. Вдруг мы увиде-
ли, что плывет по воде каша. Мы съели эту кашу и начали смеять-
ся. Нам было очень весело. Мы поплыли по течению и встретили ра-
ка. Это был древний великий рак; он держал в своих клешнях то-
пор. За раком плыла голая лягушка. "Почему ты всегда голая, -
спросил ее рак, - как тебе не стыдно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25