- Ага! - сказал Клопов. - Когда тонкая фарфоровая чашка пада-
ет со шкапа и летит вниз, то в этот момент, пока она еще летит
по воздуху, вы уже знаете, что она коснется пола и разлетится на
куски. А я знаю, что если человек взглянул на другого человека
медным взглядом, то уж рано или поздно он неминуемо убьет его.
- Они смотрели на меня медным взглядом? - спросила дама в же-
лтых перчатках.
- Да, сударыня, - сказал Клопов и надел шляпу.
Некоторое время оба молчали. Клопов сидел, опустив низко го-
лову.
- Простите меня, - вдруг сказал тихо он.
Дама в желтых перчатках с удивлением смотрела на Клопова и
молчала.
- Это все неправда, - сказал Клопов. - Я выдумал про медный
взгляд сейчас, вот тут, сидя с вами на скамейке. Я, видите ли,
разбил сегодня свои часы, и мне все представляется в мрачном
свете.
Клопов вынул из кармана платок, развернул его и протянул даме
разбитые часы.
- Я носил их шестнадцать лет. Вы понимаете, что это значит?
Разбить часы, которые шестнадцать лет тикали у меня вот тут,
под сердцем? У вас есть часы?
("Аврора" №2 1974 г.)

ПЬЕСА
Шапкин (стоя посреди сцены.):
У меня сбежала жена. Ну что же тут поделаешь? Все равно, коли
сбежала, так уж не вернешь. Надо быть философом и мудро воспри-
нимать всякое событие. Счастлив тот, кто обладает мудростью. Вот
Куров этой мудростью не обладает, а я обладаю. Я в Публичной би-
блиотеке два раза книгу читал. Очень умно там обо всем было на-
писано.
Я всем интересуюсь, даже языками. Я знаю по-французски счи-
тать и знаю, как по-немецки живот. Дер маген. Вот как! Со мной
даже художник Козлов дружит. Мы с ним вместе пиво пьем. А Куров
что? Даже на часы смотреть не умеет. В пальцы сморкается, рыбу
вилкой ест, спит в сапогах, зубов не чистит... тьфу! Что называ-
ется - мужик! Ведь с ним покажись в обществе: вышибут вон, да
еще и матом покроют - не ходи, мол, с мужиком, коли сам интелли-
гент.
Ко мне не подкопаешься. Давай графа - поговорю с графом. Да-
вай барона - и с бароном поговорю. Сразу даже не поймешь, кто я
такой есть.
Немецкий язык, это я, верно, плохо знаю, хотя знаю: живот -
дер маген. А вот скажут мне: "Дер маген финдель мун",- а я уже и
не знаю, чего это такое. А Куров тот и "дер маген" не знает. И
ведь с таким дурнем убежала! Ей, видите ли, вон чего надо! Меня
она, видите ли, за мужчину не считает. "У тебя, - говорит, - го-
лос бабий!" Ан не бабий, а детский у меня голос! Тонкий, дет-
ский, а вовсе не бабий! Дура такая! Чего ей Куров дался? Ху-
дожник Козлов говорит, что с меня садись да картину пиши.
(Литературная газета №46 1968 г.)
КАК Я РАСТРЕПАЛ ОДНУ КОМПАНИЮ
1. Однажды я пришел в Госиздат и встретил в Госиздате Евгения
Львовича Шварца, который, как всегда, был одет плохо, но с пре-
тензией на что-то.
Увидя меня, Шварц начал острить, тоже, как всегда, неудачно.
Я острил значительно удачнее и скоро в умственном отношении
положил Шварца на обе лопатки.
Все вокруг завидовали моему остроумию, но никаких мер не пре-
дпринимали, так как буквально дохли от смеха. В особенности же
дохли от смеха Нина Владимировна Гернет и Давид Ефимович Рахми-
лович, для благозвучия называвший себя Южиным.
Видя, что со мной шутки плохи, Шварц начал сбавлять свой тон
и, наконец, обложив меня просто матом, заявил, что в Тифлисе За-
болоцкого знают все, а меня почти никто.
Тут я обозлился и сказал, что я более историчен, чем Шварц и
Заболоцкий, что от меня останется в истории светлое пятно, а они
быстро забудутся.
Почувствовав мое величие и крупное мировое значение, Шварц
постепенно затрепетал и пригласил меня к себе на обед.
2. Я решил растрепать одну компанию, что и делаю.
Начну с Валентины Ефимовны. Эта нехозяйственная особа пригла-
шает нас к себе и вместо еды подает к столу какую-то кислятину.
Я люблю поесть и знаю толк в еде. Меня кислятиной не проведешь!
Я даже в ресторан другой раз захожу и смотрю, какая там еда. И
терпеть не могу, когда с этой особенностью моего характера не
считаются.
Теперь перехожу к Леониду Савельевичу Липавскому*. Он не пос-
теснялся сказать мне в лицо, что ежемесячно сочиняет десять мыс-
лей.
Во-первых, врет. Сочиняет не десять, а меньше.
А во-вторых, я больше сочиняю. Я не считал, сколько я сочиняю
в месяц, но должно быть больше, чем он....
Я вот, например, не тычу всем в глаза, что обладаю, мол, ко-
лоссальным умом. У меня есть все данные считать себя великим че-
ловеком. Да, впрочем, я себя таким и считаю.
Потому-то мне и обидно, и больно находиться среди людей, ниже
меня поставленных по уму, прозорливости и таланту, и не чувство-
вать к себе должного уважения.
Почему, почему я лучше всех?
3. Теперь я все понял: Леонид Савельевич - немец. У него даже
есть немецкие привычки. Посмотрите,как он ест. Ну, чистый немец,
да и только! Даже по ногам видно, что он немец.
Не хвастаясь, могу сказать, что я очень наблюдательный и
остроумный.
Вот, например, если взять Леонида Савельевича, Юлия Берзина и
Вольфа Эрлиха и поставить их вместе на панели, то можно сказать
"мал мала меньше".
По-моему, это остроумно, потому что в меру смешно.
И все-таки Леонид Савельевич - немец! Обязательно при встрече
скажу ему это.
Я не считаю себя особенно умным человеком и все-таки должен
сказать, что я умнее всех. Может быть, на Марсе есть и умнее ме-
ня, но на земле не знаю.
Вот, говорят, Олейников очень умный. А по-моему, он умный, да
не очень. Он открыл, например, что если написать шесть и пере-
вернуть, то получится девять. А по-моему, это неумно.
Леонид Савельевич совершенно прав, когда говорит, что ум че-
ловека - это его достоинство. А если ума нет, значит, и достоин-
ства нет. Яков Семенович возражает Леониду Савельевичу и говорит
что ум человека - это его слабость. А по-моему, это уже пара-
докс. Почему же ум это слабость? Вовсе нет! Скорее крепость.
Я так думаю.
Мы часто собираемся у Леонида Савельевича и говорим об этом.
Если поднимается спор, то победителем спора всегда остаюсь я.
Сам не знаю почему.
На меня почему-то все глядят с удивлением. Что бы я ни сде-
лал, все находят, что это удивительно. А ведь я даже и не стара-
юсь. Все само собой получается.
Заболоцкий как-то сказал, что мне присуще управлять сферами.
Должно быть, пошутил. У меня и в мыслях ничего подобного не
было.
В Союзе писателей меня считают почему-то ангелом.
Послушайте, друзья! Нельзя же в самом деле передо мной так
преклоняться. Я такой же, как и вы все, только лучше.
4. Я слышал такое выражение: "Лови момент!" Легко сказать, но
трудно сделать. По-моему, это выражение бессмысленно. И действи-
тельно, нельзя призывать к невозможному.
Говорю я это с полной уверенностью,потому что сам на себе все
испытал. Я ловил момент, но не поймал и только сломал часы. Те-
перь я знаю, что это невозможно.
О ВРЕДЕ КУРЕНИЯ
Надо бросить курить, чтобы хвастаться своей силой воли. При-
ятно, не покурив неделю и уверившись в себе, что сумеешь воздер-
жаться от курения, прийти в общество Липавского*, Олейникова и
Заболоцкого, чтобы они сами обратили внимание на то, что ты це-
лый вечер не куришь. И на вопрос их: почему ты не куришь? - от-
ветить, скрывая в себе страшное хвастовство: я бросил курить.
Великий человек не должен курить.
Хорошо и практично, чтобы избавиться от порока курения, испо-
льзовать порок хвастовства.
Винолюбие, чревоугодие и хвастовство меньшие пороки, нежели
курение.
Курящий мужчина никогда не находится на высоте своего положе-
ния, а курящая женщина способна положительно на все.
А потому бросим, товарищи, курить.
1933 год.
(Литературная газета 11 дек. 1968 г.)

ПИСЬМА К ДРУЗЬЯМ
Матушка моя, дорогая Тамара Александровна,
не люблю писать зря, когда нечего. Ничего ровно не изменилось
с тех пор, как Вы уехали. Так же все Валентина Ефремовна ходит к
Тамаре Григорьевне, Тамара Григорьевна к Валентине Ефремовне,
Александра Григорьевна к Леониду Савельевичу, а Леонид Савелье-
вич к Александру Ивановичу. Абсолютно так же ничего не могу ска-
зать и о себе. Немного загорел, немного пополнел, немного похо-
рошел, но даже и с этим не все согласны.
Вот разве опишу вам казус, случившийся с Леонидом Савельеви-
чем. Зашел раз Леонид Савельевич ко мне и не застал меня дома.
Ему даже дверь не открыли, а только через дверь спросили: кто
там? Он спросил сначала меня, а потом назвал свою фамилию, поче-
му-то Савельев. А мне потом передают, что приходила ко мне ка-
кая-то барышня по имени Севилья. Я лишь с трудом догадался, кто
был на самом деле. Да, а на днях еще такой казус вышел. Пошли мы
с Леонидом Савельевичем в цирк. Приходим перед началом и, пред-
ставьте себе, нет ни одного билета. Я говорю: пойдемте, Леонид
Савельевич, на фу-фу. Мы и пошли. А у входа меня задержали и не
пускают, а он, смотрю, свободно вперед прошел. Я обозлился и го-
ворю: вон тот человек тоже без билета. Почему вы его пускаете? А
они мне говорят: это Ванька-встанька, он у нас у ковра служит.
Совсем, знаете, захирел Леонид Савельевич и на Госиздат рукой
машет, хочет в парикмахеры поступить. Александр Иванович купил
себе брюки, уверяет, что оксфорт. Широки они, действительно,
страшно, шире оксфорта, но зато коротки очень, видать где носки
кончаются. Александр Иванович не унывает, говорит: поношу - раз-
носятся. Валентина Ефремовна переехала на другую квартиру. Дол-
жно быть и оттуда турнут ее в скором времени. Тамара Григорьевна
и Александра Григорьевна нахально сидят в Вашей комнате; сове-
тую обратить внимание. Синайские, между прочим, мерзавцы.
Вот примерно все, что произошло за время Вашего отсутствия.
Как будет что нибудь интересное, напишу обязательно.
Очень соскучились мы без Вас. Я влюбился уже в трех красавиц,
похожих на Вас. Леонид Савельевич написал у себя под кроватью
карандашом по обоям: "Тамара А.К.Н." А Олейников назвал своего
сына Тамарой. А Александр Иванович всех свих знакомых зовет Та-
мася. А Валентина Ефремовна написала Барскому письмо и подписа-
лась "Т" - либо "Твоя" либо "Тамара". Хотите верьте, хотите не
верьте, но даже Боба Левин прислал из Симбирска письмо, где пи-
шет "...ну как живешь, кого видишь?" Явно интересуется, вижу ли
я Вас. На днях встретил Данилевича. Он прямо просиял и затрепе-
тал, но, узнав меня, просто осунулся. Я, говорит*, вас за Тама-
рочку принял, теперь вижу, обознался. Так и сказал: за Тамароч-
ку. Я ничего не сказал, только посмотрел ему вслед и тихо про-
бормотал: сосулька! А он, верно, это расслышал, подошел быстро
ко мне, да как хряснет меня по щеке неизвестно чем. Я даже за-
плакал, очень мне жаль Вас стало.
Не могу больше писать карандашом.
Ваш Даниил Хармс.
17 июля 1931 года.
Надеждинская,11,кв.8.
( пишите мне на этот адрес)
----------------------------------------------------------------
* - В этот момент тетушка отобрала у меня чернила.
Пишу письмо из царского села. Д.Х.
* * *
Летят по небу шарики,
летят они, летят,
летят по небу шарики,
блестят и шелестят.
Летят по небу шарики,
а люди машут им,
летят по небу шарики,
а люди машут им.
Летят по небу шарики,
а люди машут шапками,
летят по небу шарики,
а люди машут палками,
летят по небу шарики,
а люди машут булками,
летят по небу шарики,
а люди машут кошками,
летят по небу шарики,
а люди машут стульями,
летят по небу шарики,
а люди машут лампами,
летят по небу шарики,
а люди все стоят,
летят по небу шарики,
блестят и шелестят.
А люди тоже шелестят.
1933 год.

ПАДЕНИЕ ВОД
Стукнул в печке молоток,
рухнул об пол потолок:
надо мной открылся ход
в бесконечный небосвод.
Погляди: небесных вод
льются реки в землю. Вот
я подумал: подожди,
это рухнули дожди.
Тухнет печка. Спят дрова.
Мокнут сосны и трава.
На траве стоит петух
Он глядит в небесных мух.
Мухи, снов живые точки,
лают песни на цветочке
Мухи:
Поглядите, мухи в небо,
там сидит богиня Геба.
Поглядите мухи, в море,
там уныние и горе
над водой колышут пар.
Гляньте, мухи, в самовар!
Мухи:
В самовар глядим, подруги,
там пары встают упруги,
лезут в чайник. Он летит.
Воду в чашке кипятит.
Вьется в чашке кипяток.
Гляньте, мухи, эпилог!
Мухи:
Это крыши разлетелись,
открывая в небо ход,
это звезды развертелись,
сокращая чисел год.
Это вод небесных реки
пали в землю из дыры.
Это звезд небесных греки
шлют на землю нам дары.
Это стукнул молоток.
Это рухнул потолок.
Это скрипнул табурет.
Это мухи лают бред.
ВСЕ
24 января 1930 года
Альманах "Поэзия".
Из-во "Молодая гвардия" 1975 год

Я стал раздумывать о том, почему брату не хватает четырех
рублей, но он схватил меня за рукав и сказал:
- Ну так как же: одолжишь ты своему брату немного денег? - И с
этими словами он сам расстегнул мне мою ватную шубу, залез ко
мне во внутренний карман и достал мой кошелек.
- Вот, - сказал он. - я, брат, возьму у тебя взаймы некоторую
сумму, а кошелек, вот смотри, я кладу тебе обратно в пальто. - И
он сунул кошелек в наружный карман моей шубы.
Я был, конечно, удивлен, так неожиданно встретив своего бра-
та.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25