Что делать дальше?
Стена под гобеленами была оштукатурена, и определить, что находится под штукатуркой, не представлялось возможным. Внешние стены Дворца были сложены из камня, внутренние же — из какого угодно материала. Они вполне могли целиком состоять из дерева, причем очень старого и очень сухого. По крайней мере там наверху что-то полыхало за милую душу. Пол под ногами был каменный, что Малледа весьма обрадовало, но кессонный потолок — из крашеного дерева. На лестницу вела каменная (если это не декоративная имитация) арка, а все остальное представляло собой смешение самых разных материалов. Маллед не мог определить, что способно гореть, а что нет.
Прежде всего надо узнать, из чего сооружены стены. Он не захватил с собой ничего из своих инструментов, даже полировочная тряпка, прикрывавшая сейчас лицо, оказалась с ним совершенно случайно.
— Не могу, — произнес кто-то за его спиной.
Маллед оглянулся — молодой человек, почти мальчик, скорчился с ведром в руках у основания лестницы.
— И не надо. — Кузнец подбежал и выхватил из его рук ведро. — Беги наружу и тащи ещё воды. Нам здесь нужны не мертвые герои, а живые пожарные!
Пламя лизало потолок над верхними ступенями лестницы, а перила уже занялись огнем. Маллед выплеснул на них воду.
— Не давайте огню распространяться! — кричал он. — Не пытайтесь гасить его целиком! Пусть все, что может гореть, выгорит! Он вспомнил пожар на кузнице своего дяди в Давренародже. Обитатели деревни стояли за противопожарным рвом и спокойно наблюдали, как полыхает легкое деревянное строение. Горн и все инструменты сохранились, хотя новей от огня не стали, и никто из людей не пострадал, что, в сущности, и является самым главным.
Не так важно, если не удастся спасти восточное крыло. Нельзя допустить лишь дальнейшего распространения огня, угрожающего падением башни. Это была бы катастрофа, и в первую очередь для тех, кто в ней ещё находится.
Гобелены вытащили и повыбрасывали долой на площадь. Вода поступала беспрерывно — можно было щедро поливать тлеющие ступени и перила. Маллед схватил ведро и выплеснул его на стену, чтобы размягчить штукатурку, а потом изо всех сил двинул ногой по стене.
Штукатурка треснула, обнажив под собой грубо обработанный камень.
Маллед вдохновился и повторил процедуру на другой стене коридора, но здесь его нога прошла насквозь, сокрушив пересохшую дубовую переборку.
Скверно, подумал кузнец. Значит, одни стены безопасны, а другие — нет.
Его мощная команда вернулась, завершив операцию с гобеленами. Маллед указал на деревянную стену.
— Крушите ее! Сделайте разрыв, который огонь не смог бы перепрыгнуть. И — кто-нибудь — раздобудьте инструменты!
Мужчины повиновались приказу и принялись рушить стену ногами, плечами и импровизированными дубинами. Маллед не стал им помогать. Вместо этого он прошел по другому коридору и нескольким комнатам, помечая деревянные и каменные стены. Таким образом он наметил линию, за которую огонь ни при каких обстоятельствах допускать нельзя.
Он трудился без устали весь остаток дня и часть ночи, когда неожиданно появился первый чародей из расположенного поблизости Колледжа Новой Магии. Он принялся расчищать обломки и расширять пролом в стене. Причем получалось это у него гораздо лучше, чем у добровольных пожарных. Только через два часа прибыли первые часовые и солдаты, за которыми последовали правительственные чиновники. Последние взяли командование на себя. Но эти перемены не остановили Малледа. У него была своя работа, которую он обязан довести до конца.
Небо на востоке начинало светлеть, когда Маллед наконец огляделся по сторонам и удовлетворенно кивнул. Большая часть восточного крыла являла собой обуглившиеся руины. Пожар в основном был потушен при помощи Новой Магии, но Маллед остался доволен и тем, что удалось совершить ему вместе с добровольцами.
Северное и западное крылья Императорского Дворца, так же как и центральная секция с башней, остались в неприкосновенности. Часовые вернулись на свои места, толпа давным-давно рассосалась. Новые Маги истощили мощь своих кристаллов вскоре после наступления темноты и вернулись в Колледж. Дарсмит рухнул от изнеможения много часов назад, и его уволокли в комнату отдыха учеников в Имперском Арсенале. Со всех сторон потекли сообщения о том, что Императорское семейство, члены Имперского Совета и остальные постоянные обитатели Дворца живы и здоровы. Императрица во время пожара оставалась в башне, так как из-за болезни не могла передвигаться. Тем не менее Ее Императорское Величество совершенно не пострадала.
Огонь был потушен.
Маллед понятия не имел, как он возник, где обретались часовые и почему никто из начальства не возглавил тушение. Но это было вовсе не его дело, он просто по мере сил пытался спасти от разрушения Дворец и прилегающие к нему кварталы города. И ему это удалось.
Теперь он с полным правом мог отправиться домой и забыться сном. А вообще-то усталости он не чувствовал. Это свойство кузнеца замечали окружающие с самого его детства. Они знали, Маллед никогда не устает. Тем не менее поспать не помешает. Стряхнув с себя верхний слой золы и копоти, он побрел через вестибюль к выходу, спустился на площадь и направился к Имперскому Арсеналу.
Глава тридцать четвертая
— Где вы оба вчера шлялись? — Мастер стоял в дверях общей спальни, сердито поглядывая то на Малледа, то на Дарсмита.
Маллед проспал не больше часа и ещё не совсем пришел в себя. Он сел на кровати и тупо уставился на мастера.
— Воевали с огнем в Императорском Дворце, — объяснил Дарсмит.
Мастер мгновенно отошел.
— О… — произнес он.
— Маллед организовал команду, которая подавала воду, — продолжал Дарсмит. — Он был просто великолепен!
— О… — повторил мастер.
Внешний вид Малледа не позволял усомниться в правдивости рассказа. Кузнецы и их ученики частенько оказывались закопченными от близости к горнам и раскаленному металлу, но Маллед был настолько чумаз, что никакая работа у печи не могла бы сотворить подобного.
— Ну хорошо, мойтесь и отправляйтесь на работу. Оба.
— Слушаюсь, господин, — ответил Дарсмит.
Маллед ограничился кивком.
Мастер отбыл, и Маллед огляделся по сторонам. Ученическая спальня уже опустела. В ней остались лишь они вдвоем.
— Где остальные? — поинтересовался Маллед.
— Завтракают. Ты проспал побудку. Я задержался, чтобы тебя разбудить, но тут появился мастер…
— Понимаю…
Его блуза погибла. Штаны ещё могли послужить, но они стали черными от золы и пепла. Сапоги же вообще исчезли. Он смутно помнил, что как будто избавился от них, когда они стали более чем бесполезны после общения с огнем и водой и от скверного обращения с ними.
У него оставалась ещё одна блуза плюс туника. Вторая пара брюк тоже имелась. Однако запасной обувью он не располагал, если не считать домашних шлепанцев. Видимо, придется обходиться ими, пока он не разживется новой парой.
— Маллед, то что я сказал намедни мастеру… — вымолвил Дарсмит.
Маллед поднял на него удивленный взгляд. Приятель неуверенно кашлянул.
— …так вот, я и вправду так думаю. Ты был великолепен!
— Маги сделали большую часть работы, — сказал Маллед.
— Но ты с самого начала взял дело в свои руки и повел всех за собой… Маги явились бы слишком поздно, если б ты этого не сделал!
— Взгляни, что это мне принесло, — хмыкнул Маллед. Он стянул блузу и отбросил её в сторону.
Увидев его обнаженный торс, Дарсмит от удивления разинул рот.
— Да нет, я имею в виду блузу. — Маллед опустил глаза, чтобы посмотреть, чему так удивился Дарсмит. — Ах, вот оно что, — обронил он. На нижних ребрах с левой стороны багровел огромный кровоподтек с ярко-красным пятном ожога в центре. Он, видимо, был глубокий, но сейчас уже почти затянулся. — На меня свалилось горящее бревно. Болело так, словно демон укусил.
— А сейчас болит?
— Немножко. — Маллед подвигал левой рукой. Заметив ужас на лице Дарсмита, он пояснил:
— На мне все быстро заживает.
Он достал из мешка тунику и натянул через голову. Рисковать последней блузой ему не хотелось.
— Сам вижу, — ответил Дарсмит. — А кроме того, ты трудился не покладая рук — без устали! Толпой командовал не хуже самого Лорда Кадана. И при этом продолжаешь твердить, что ты всего-навсего обыкновенный деревенский кузнец и без примеси благородной крови! Я никогда не видел, чтобы…
Дарсмит умолк с открытым ртом. Затем округлил глаза.
— Так вот почему ты все время спрашивал о Лорде Дузоне и всех остальных! Мне следовало самому сообразить! — почти выкрикнул Дарсмит. — Твой рост, твоя сила… Слава богам, ты явился!
— Заткнись! — бросил Маллед, вперив в него взгляд.
— Но ты ведь Он! Разве не так? — не унимался Дарсмит. — Ты Богоизбранный Заступник! — закончил он почти шепотом.
— Заткнись! — выдавил Маллед сквозь стиснутые зубы. Он встал, сделал шаг вперед, взял Дарсмита за грудки и приподнял (хотя приятель был не так уж мал ростом и вовсе не хил) так, что их лица оказались на расстоянии дюйма. — Слушай меня внимательно, Дарсмит, — продолжал кузнец нарочито медленно, чтобы речь звучала убедительнее и его провинциальное произношение не мешало пониманию. — Не знаю, Богоизбранный я или нет — пусть даже некоторые утверждают, будто это так, — но я не желаю, чтобы мне прямо в лицо говорили: я — это Он. Мне это не известно, и я не хочу этого. Ты все понял?
— Нет, не понял, — заявил Дарсмит. — Если ты Заступник, то почему ты не хочешь…
— Не твоя забота, чего я хочу или не хочу, — оборвал его Маллед. — Лучше слушай, когда я прошу тебя об этом. Ты нравишься мне, Дарсмит. Ты достоин называться моим другом больше чем все, кого я встретил здесь в Зейдабаре. Но, клянусь Баэлом, если ты станешь вслух вещать, что я Богоизбранный Заступник, я проломлю тебе череп. Я не желаю, чтобы об этом говорили. Теперь тебе все понятно?
— Теперь понятно, но…
— Никаких “но”! — Маллед снова оторвал Дарсмита от пола своей огромной лапищей, и тот повис в воздухе, болтая ногами.
— Хорошо! Хорошо! — завопил Дарсмит. — Отпусти меня. Я не пророню ни слова!
Маллед опустил его на пол и разжал пальцы. Дарсмит стал приводить в порядок свою блузу, а Маллед тем временем извлек из-под кровати шлепанцы.
— Я ничего никому не скажу, Маллед, — пообещал Дарсмит. — Но объясни, почему ты требуешь, чтобы я молчал?
Маллед тяжело опустился на свою койку и, сунув одну ногу в шлепанец, взговорил:
— Когда я появился на свет, один жрец сказал моим родителям, что я отмечен богами. У меня имелось пятно, которое, по мнению жрецов, было следом когтя Баэла. — Он посмотрел на свой левый бок и прибавил:
— Если верить тому, что мне говорили, то оно походило на этот ожог, только находилось не на боку, а на лице. Позже оно исчезло.
Дарсмит, усевшись на соседнюю койку, слушал затаив дыхание.
— Эта отметина якобы должна была означать, что я избран богами в качестве нового Заступника, — продолжал Маллед. — Мои родители до конца в это не поверили или просто не захотели поверить. Они заявили, что это не имеет никакого значения, и оказались правы. Пока я рос, для меня это действительно ничего не значило. Беда в том, что другие смотрели на меня по-иному. Люди приходили в кузницу отца лишь для того, чтобы поглазеть на чудо. С меня не сводили глаз, когда я играл или учился ремеслу. Стоило мне совершить что-то хорошее, как от этого все отмахивались. Что вы хотите, говорили они, ведь он же Богоизбранный! А другие дети, и в первую очередь сестры, дразнили меня. Сносного существования я смог добиться, лишь заставив всех замолчать. Мне даже пришлось изрядно поколотить тех, кто не желал внять моей просьбе.
Дарсмит понимающе кивнул, но от вопроса не удержался.
— Но ты все же пришел в Зейдабар…
— Я не желаю быть Заступником, — ответил Маллед. — Но я благонамеренный подданный Империи. Возможно, я все-таки Заступник, хотя это не мой выбор. В таком случае я не имею права отказаться защищать свой народ, коль скоро боги сделали такой выбор. Но я не знаю, Заступник ли я, и не хочу испытывать здесь неприятности, которым подвергался ребенком дома. Это не деревня, и в Зейдабаре мне не поколотить всех, кто будет трепать мое имя.
— Я тебя понимаю, — закивал Дарсмит, — но все же мне не ясно, почему ты сомневаешься в своей богоизбранности. У тебя было родимое пятно, жрецы подтвердили, что ты отмечен богами, ты больше и сильнее обычного человека, твои раны заживают так быстро, словно тебя благословил сам Пашима, и ты, похоже, никогда не устаешь…
— Три или четыре жреца утверждают, будто я Заступник. Другие, включая Апириса, заявляют, что им об этом ничего не известно. Рост и сила вряд ли могут служить решающим доводом. А если я простой кузнец из Грозероджа, то не станут ли Лорд Дузон, или принц Багар, или Врей Буррей более достойными Заступниками?
— Но они…
— Забудь об этом. Или по крайней мере держи язык за зубами.
— Хорошо, — сказал Дарсмит. — Согласен, хотя думаю, что ты все-таки псих. — Он немного поколебался, затем произнес:
— Я все равно хотел пригласить тебя, хочешь верь, хочешь не верь… Дело в том, что послезавтра у моей сестры свадьба. Ее жених должен скоро отправиться на восток. По правде говоря, мы думали, он к этому времени уже уйдет, но Лорд Кадан задержал отправку. Одним словом, они решили пожениться как можно скорее, чтобы хоть немного времени провести вместе. Я буду очень рад, если ты почтишь своим присутствием наше торжество.
Маллед молча смотрел на приятеля.
— Ты прав, — наконец молвил он, — я не очень верю, что ты пригласил бы меня в любом случае. Теперь ты хочешь сказать, что будешь радоваться и гордиться присутствием Богоизбранного при бракосочетании твоей сестры. Конечно, это не свадебная пляска Баранмеля, но что-то очень близкое к тому.
— Нет, честно… — оправдывался Дарсмит.
— Я приду, — оборвал его Маллед. — И знаешь почему? Не знаешь. Да только потому, что хочу быть уверенным в твоем молчании. Я буду там, чтобы не спускать с тебя глаз, как бы сильно ты ни надрался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70