— Генри Франк?— Исчезнувший человек. Имею я право услышать объяснение?Я взял фотографии, которые он протянул мне. Два портрета: один анфас, другой в профиль — человека, исчезнувшего из числа живущих.— Вы уже сказали, капитан... Он исчез.— Разрешите сделать предположение?— Пожалуйста.— Разлетевшись на куски?Пожав плечами, я признался:— Это одна из возможностей.— Неоспоримая?— Вне всякого сомнения.— Счастлив слышать это от вас.— Почему?— Потому что один ребенок в мотеле нашел револьвер, отброшенный на пятьдесят метров от места взрыва. Его отец принес нам это оружие. Проверка показала, что из этого револьвера стреляли в Вестера и в вас.— Это окупилось.— Тогда к чему эти фотографии?— Для того чтобы узнать о нем все, что только возможно. Я хочу знать максимум о деятельности этого типа.— Здесь он неизвестен.— Я не говорил обратное.— Когда я получил эти фотографии, чтобы отыскать пропавшего человека, велел их размножить, и двое из моих людей уже производят следствие. У вас есть какие-нибудь указатели?— Абсолютно никаких.— Во всяком случае, если мы найдем...— Ваше сотрудничество будет соответственно оценено...Он внезапно решился:— Вы меня ужасаете, Мэнн. Вы, ваша проклятая манера действовать, выражение ваших глаз... О! Это мне знакомо! Я уже видел такие. Я давно работаю в этой области и автоматически, не задумываясь, классифицирую людей. Как в кино: хорошие — с одной стороны, злые — с другой. Только у злых нет ваших взаимоотношений с людьми, и это меня страшит. Вся эта паршивая ситуация нереальна, и это-то как раз и делает ее для меня слишком реальной. К тому же этот город находится в первом ряду для принятия удара. Ракеты врага, готовые свалиться нам на голову, нацелены на нас. Мне не нравится оставаться так, с задницей на кресле, в то время как мерзкий удар готов обрушиться на голову. — Он взял свой окурок и бросил его в корзину для бумаг. — Дело плохо, согласен... Но до какой степени?Я кратко подтвердил:— Дело плохо...— Так почему вы один в этом деле?— Я не один. Вы не видите других, вот и все, капитан.— А публикация сможет повредить делу?— Посмотрю.— Хорошо, я играю. И пусть меня повесят, если я не обнаружу хоть что-то об этом типе. — Он заметил изменение в выражении моего лица и быстро добавил: — Но не слишком-то рассчитывайте на это. Мы тоже умеем задавать вопросы. У наших парней свои методы. Если у меня появится что-то новое, я вам позвоню.— Спасибо. — Я щелкнул по фотографии Генри Франка. — Могу ее взять?— Она ваша.Я вгляделся в черты лица погибшего. Плешивый, близко посаженные маленькие глаза... Рот как у человека только что проглотившего уксус — недовольный, будто весь мир повинен в его посредственности. Посредственный... Он таким и был. Один из тех, кто борется с жизнью, а не за жизнь, потому что такие не способны доминировать над ней. Но если получше рассмотреть эту фотографию... Да, у Франка была рожа исполнителя.Я сунул фото в карман и, кивнув Хардекеру, вышел. * * * Снаружи дождь после резких порывов перешел в монотонный. Он стучал по окнам и крышам, распространяя в воздухе запах моря.Прошло уже много времени, и я снова направился к Винценту Смаллу. Это начинало действовать мне на нервы. У меня появилось такое ощущение, будто я обжигаю пальцы, желая схватить слишком горячий котел голыми руками. Следовало бы подождать, когда он остынет, но у меня не было на это времени. Совсем не было... Чего мне не хватало, так это химического реактива, который мог бы понизить температуру содержимого котла.Скоро, очень скоро что-то прояснится, потому что где-то тысячи техников демонтируют электронную установку, устроенную Агрунски, и ищут ответвление, а ночь наполнена безликими людьми, преследующими этого человека, скрывшегося где-то на планете... А впереди всей этой охоты другой одинокий человек без лица, имеющий, возможно, большое, очень большое опережение. Он уже наступает на пятки Агрунски, который держит судьбу мира в своих руках и решает, что ему делать... * * * У Смалла в окне горел свет. Я заглянул в него, прежде чем позвонил. Профессор философии шагал по комнате, возбужденно разговаривая с кем-то, сидящим ко мне спиной. В один момент мне показалось, что я увидел профиль Вестера. Он тоже казался очень возбужденным.— А-а-а, мистер Мэнн... Прошу вас, входите. Сюда.Тревога наморщила его лоб, и он делал усилия, чтобы не жестикулировать.— Я пытался повидаться с вами...— Да, я уезжал...Вестер приветствовал меня кивком, окинув взглядом, каким техники награждают профанов. Он нервно ерзал на своем кресле и каждую минуту подносил к губам стакан.— Что вам предложить? — спросил меня Смалл.— Ничего, спасибо.— Как хотите... Вы разрешите мне один вопрос?— Валяйте!— Этот взрыв в мотеле... Он связан... — Смалл тревожно посмотрел вокруг себя, — с тем, что касается нас?— В сущности, он должен был вывести из строя меня. Так же как и те пули, которые выпустили в тот вечер в нас с Вестером. Но также, мой дорогой, это все касается и вас. Ключ всего дела зовется Луи Агрунски. Пока мы его не найдем, вам придется привыкнуть к мысли, что вы находитесь в опасности.— Мистер Мэнн, прошу вас... — Смалл с патетическим отчаянием сел наконец на кончик стула и уставился на свои руки, которые положил на колени. — Мы... мы говорили обо всем этом. — Он глазами попросил помощи Вестера, который выглядел совсем маленьким в глубоком кресле, и продолжил: — Мы начали обнаруживать в нем одну привычку...— Какую?— В поведении Луи. Что-то в нем было не так.— Вы знали, что он наркоман?Они снова обменялись взглядами. Атмосфера стала напряженной. Наконец, облизав губы, Вестер ответил на мой вопрос:— Мы думали о чем-то в этом роде... Винцент и я даже говорили об этом.— Недавно?— Нет, еще перед исчезновением Луи. Его поведение казалось нам все более странным, и мы оба заметили, что во времена особой нервозности он уходил в ванную и возвращался оттуда подтянутым, в форме... Потом еще другая вещь...— Какая же?Снова заговорил Смалл:— Однажды, когда я вешал его пиджак, из его кармана выпала коробка... В ней лежали шприц и много ампул. В то время я подумал, что это ему прописал врач после ранения. У меня не было никаких оснований подозревать нечто другое, пока его поведение...Настало время дать им понять всю важность ситуации.— Да, я знаю, и даже скажу вам, насколько он ненормален. У Агрунски редко встречающееся предрасположение к наркотикам. Оно у него появилось случайно, и он сразу оказался отравленным...Смалл побледнел, закусив губу. Он был потрясен.— До какой степени?— Вы не поверите... Но прежде чем я вам скажу об этом, обязан вас предупредить: вы должны профильтровать все, что вам известно... Вы будете счастливы, если проснетесь в своем жилище живыми и невредимыми. — Я сделал паузу, чтобы дать им возможность получше переварить мои слова, потом сообщил: — Агрунски располагает возможностью взорвать мир. Он устроил в нашей системе ракетной обороны отвод, дающий ему возможность в любой момент пустить ее в ход. Он может нажать кнопку, когда только захочет. Если мы его не найдем прежде, чем он примет решение, мы пропали... Все.Смалл проглотил слюну. Вестер продолжал сидеть неподвижно, глядя на свои руки.— Луи любил говорить о принадлежащем ему поместье, — начал Смалл.Ну вот, мы почти у цели. Мои руки сжались, затылок до боли напрягся.— Но он не был откровенен, — сказал Смалл.— Это поместье... где?Смалл с жалким видом покачал головой, и снова его взгляд устремился за помощью к Вестеру, который, казалось, еще больше вжался в кресло.— Мы говорили о нем. Луи приобрел какое-то рыбное местечко, за которым смотрит некий Вакс... Луи любит рыбу. Он говорил, что нашел именно то, что ему нужно: место, где он может размышлять, обдумывать то, что он называл своими проблемами.— И вы не знаете, где находится это место?— Нет. Мы обошли всех агентов по продаже недвижимости в городе и несколько человек, с которыми Луи был более или менее знаком... Ничего... Мы даже пытались найти это рыбное место и этого Вакса... но безрезультатно.Все исчезло как дым! И вместе с тем это где-то тут, совсем близко... У меня появилось ощущение, что мне достаточно протянуть руку и сжать пальцы, но все тут же удалилось на тысячи километров...Во всяком случае, Агрунски говорил. Он ведь мог сказать и другое... Боже мой! Хоть бы они еще что-нибудь вспомнили!— Он часто упоминал об этом месте отдыха?Ответил Вестер:— Мне два раза... и оба раза... когда... когда чувствовал себя неважно...— Как будто нуждался в подбадривании?— Да.Я посмотрел на Смалла:— А вам?— Несколько раз, но походя, как замечание. Странно с его стороны, между прочим.— Почему?— Потому что его проблемы, в принципе, не могли решаться в одиночестве. Его работа требовала обширных лабораторий, большого количества специального материала и множества техников для выполнения второстепенных работ.— Без сомнения, но он был одиночка.— В социальном смысле да, но профессионально это было невозможно.— И вы больше ничего не помните? Может, какие-то слова, жесты, поступки, которые помогли бы определить место его отдыха?Вестер проворчал:— Это не должно быть на севере.— Почему?— Луи страдал от ревматизма. Он не выносил холода.— Будем искать на другой половине континента. Проклятье!Смалл стал оправдываться:— Мы пытались, мистер Мэнн...— В следующий раз не пытайтесь действовать одни. Я отправлю на это дело агентов и посмотрю, что из этого выйдет.Другим известны ваши связи с Агрунски? Если они будут считать, что вам известно что-нибудь существенное, способное направить их на след вашего друга, то они вытащат из вас эти сведения так, что не дадут вам даже возможности спокойно сдохнуть. В вашей двери, Вестер, уже сидит пуля, доказывающая, что это не шутка.— Но...— Я устрою так, чтобы вас оберегала полиция. До нового распоряжения вы — собственность штата, и это для вас лучше всего. Все, о чем я вас прошу, — это думать. Переберите в памяти малейшие подробности ваших разговоров с Агрунски. Если вам покажется, что вы вспомнили что-то существенное, зовите меня! — Я записал номер телефона отеля на двух листочках бумаги и отдал их им в руки. — Если меня там не окажется, соединитесь с ИАТС в Нью-Йорке или с городским бюро ФБР. Через несколько минут у вас будет кто-нибудь из них.Они молча кивнули.— Вы представляете себе степень опасности?Новый кивок.— Один из вас, может быть, обладает секретом, который спасет наши шкуры. У нас почти нет времени для его обнаружения. Может быть, совсем нет... * * * Я позвонил Чарли Корбинету в ИАТС в тот момент, когда у них шло рабочее совещание. Чарли выслушал мой отчет и передал трубку Хэлу Рэндольфу. Хэл на этот раз показался мне усталым, когда он без обычной своей нервозности пролаял в телефонную трубку:— Да... Это Рэндольф.Я рассказал ему то, что мне стало известно об Агрунски, о его наркомании, о возможном месте отдыха в его собственном поместье и о Ваксе. А закончил словами:— Понадобится целый отряд, чтобы найти это «рыбное местечко», если оно существует. Оно может находиться на берегу озера, реки, океана... Нужно облазить многие километры. Но это единственное сведение, которое у меня есть.— Очень хорошо, Тайгер. Вы уверены, что это все?— Поищите со стороны торговцев наркотиками, может быть, что-нибудь узнаете...— Не беспокойтесь, это мы сделаем. — Он на секунду остановился, потом сказал: — Теперь вы... вы сойдете со следа...— Ерунда!— Это приказ, Мэнн!— Можете оставить его себе. Я продолжаю, и намного быстрее, чем вы! Я остаюсь!— Вам сказали, что вы смертельно рискуете?— Не старайтесь испугать меня, папаша. Вы нуждаетесь во всех ваших людях, и даже больше...— Во всех, кроме вас. Вопрос идет о национальном интересе. Мы не можем позволить себе ни малейшего промаха. Ясно?Я повесил трубку. Мне было тошно. Ему совершенно наплевать на меня. Все, чего они жаждут, — это помешать организации Мартина Грейди преуспеть в этом деле и таким образом иметь возможность действовать с позиции силы.Они мечтают видеть нас битыми и поэтому стараются нас обскакать.Однако пройдет час, прежде чем люди Рэндольфа наводнят сектор, и если кому-нибудь из них будет поручено захватить меня, то ему придется бежать. * * * Из отеля «Сэнд дюн», где я до сих пор проживал, я позвонил Дэйву и назначил ему свидание перед домом полиции, куда потом и отправился под дождем.Хардекер мрачно посмотрел на меня:— Вы немного надоедливы, Мэнн.— Мне уже говорили об этом.— Чего же вы еще хотите?— Чтобы вы организовали наблюдение за Винцентом Смаллом и Вестером и охраняли их.— А что там такое?— На них может быть совершено нападение. Прикройте все подходы и держите машину наготове.— Больше ничего?— Только это.Он выдал бледную улыбку:— Не знаю почему, но я симпатизирую вам, Мэнн. Вы забиваете мне голову, но, по крайней мере, вносите остроту в мое существование... Согласен, я отправлю людей... Полагаю, вы не можете ничего мне объяснить?— Верно.— И никто не должен знать почему?Я кивнул.— Черт возьми! Я все больше думаю, что мне приходится играть здесь в жмурки!— Никто так не думает.— Знаю, но, тем не менее, у меня такое ощущение. — Хардекер откинулся в кресле, взял со стола два листа бумаги и протянул их мне. — Мы ведь не совсем идиоты, Мэнн. У меня для вас есть сведения... Об Агрунски. Знаете, имея по соседству ракетную базу, мы вынуждены работать со Службой безопасности — наблюдения, определения...Я ждал. Указав на листки, он объяснил:— Этот рапорт совершенно конфиденциальный. Никакая служба о нем не знает, и все тщательно проверено.— Расскажите.— Агрунски был холостяком и очень умеренным человеком. Ни алкоголя, ни женщин. Во всяком случае, только в случае необходимости, и тогда он обращался к профессионалкам. За тринадцать месяцев — всего шесть встреч с девушками. Вы должны знать, что мы не покровительствуем проституции, но смотрим на такие вещи реально. И мы использовали двух девиц. Они нас известили, а мы поместили в их комнатах микрофоны. Агрунски мог сделать признание и стать опасным...— Он говорил что-нибудь?— Нет, просто акт гигиены... Ничего другого с его стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23