Однако на какое-то мгновение проход в Арвон все же открылся и был обнаружен тамошним Темным Адептом, неким Нарвоком, который тоже пытался открыть Врата, но не обладал соответствующей Силой. Он устроил мне засаду и, когда позднее я сотворил еще одно заклинание, как бы перетащил портал создаваемого мной прохода в свое логово. В результате, едва появившись там, я оказался тут же вовлечен в Поединок Силы. Мой волшебный камень позволил мне отчасти предвидеть намерения Нарвока. Я без промедления сотворил заклинание, которое должно было швырнуть его в наполовину открытые Врата и запечатать их за ним — но он, в свою очередь, распознал бесценные свойства моего камня и, воспользовавшись своей Силой, вырвал камень из моей руки.
Однако, прежде чем Нарвок успел завладеть добычей, мы оказались во власти третьей, куда более могущественной Силы. Мы оба не знали, что в далекой древности место, где мы находились, было Средоточием Силы. Энергия наших заклинаний пробудила эту местную Силу. Вырвав мой камень у Нарвока, она бросила его на каменный пол, так что я не мог до него дотянуться, и в то же мгновение швырнула Нарвока в его собственные Врата, уничтожив проход, едва лишь Темный Адепт провалился в него.
Не имея в руке камня, я не в состоянии был противостоять пробудившейся Силе. Я почувствовал, как меня тащит назад, к моим Вратам, ведущим в Лормт. Я чувствовал, будто само мое существо раздирают надвое; часть меня была выброшена через некий проход, недоступный моему пониманию, оставшаяся же часть была заключена, словно муха в капле янтаря, в стенах этого помещения. Однако я не присутствовал здесь на физическом плане, уцелевший фрагмент моей сущности был столь мал, что казался невидимым. Мой камень, однако, продолжал существовать, и, поскольку он был тесно со мной связан, я смог послать ему мысленный призыв.
С его помощью я обратился к местной Силе, с просьбой взглянуть на мой камень и на то, что от меня осталось, и дал понять, что я не замышлял зла и что я вовсе не принадлежу Тени, как Нарвок.
Я тут же подвергся безжалостному исследованию, чуть ли не вывернувшему меня наизнанку. К моему облегчению, Сила приняла меня.., но после того, что она сотворила с Нарвоком и со мной, все ее могущество, накопленное за долгие годы, иссякло. Проникнув в мой разум, Сила выразила искреннее сожаление по поводу случившегося со мной, а затем, к моему ужасу, исчезла.
Лишенный физической сущности, я не мог дотронуться до камня, даже если бы был способен двигаться.
С одной стороны, в чем-то мне повезло, поскольку в нынешнем бестелесном состоянии я не нуждался ни в нише, ни в воде. Мне оставалось лишь ждать, пока кто-либо придет сюда, кто-то, к чьему разуму я мог бы обратиться посредством моего камня. Я был не в состоянии даже следить за течением времени. Судя по всему, я был заключен в некоем подземелье, но оно могло находиться и под заброшенным замком или необитаемыми руинами. Вспышки света во время нашего Поединка Силы освещали каменные ступени в дальнем углу, но внешний свет сюда не проникал, и невозможно было отличить день от ночи.., или, как я, к несчастью, обнаружил, одно время года от другого.
Когда, наконец, в подвал, спотыкаясь, вошел неизвестный, его тяжелая одежда была покрыта снегом! Я заставил камень ярко сверкать, чтобы осветить помещение и привлечь внимание вошедшего. Пришелец тут же откинул отороченный мехом капюшон. Это была женщина.
Когда она подошла ближе, глядя на сияние моего камня, я воспользовался тем, что вижу ее — ведь она не была ни магом, ни даже ученицей мага — чтобы послать ей мысленный приказ; «Подойди ко мне». Она восприняла его, и, едва она наклонилась и голой рукой взяла камень, я ощутил надежную мысленную связь с ней.
Сразу же стало ясно, что она ничего не сможет сделать, чтобы освободить меня, поскольку не обладала ни знаниями, ни Силой для того, чтобы управлять моим камнем. За время своего заключения я примирился с такой возможностью; вряд ли стоило ожидать, что первый же, вошедший в мою темницу, окажется Адептом.
Я также обдумал соответствующий план на случай, если мой первый потенциальный спаситель окажется женщиной, не обученной магии.
Считая позорным для себя использовать Силу для того, чтобы заставить женщину поступить против ее воли, — лишь приверженцы Тылы позволяют себе подобное — я описал ей свое отчаянное положение и предложил выход. С ее согласия, я мог бы с помощью магии зачать в ее теле ребенка, с тем чтобы родившееся Дитя моего Разума могло однажды вернуться сюда, наделенное Силой, которая могла бы меня освободить.
Я тут же почувствовал смятение в ее душе. Сама мысль о магии внушала ей отвращение — странная реакция, которой я не предвидел, но я не мог знать, какие изменения в людских обычаях могли произойти за то время, пока я пребывал в заточении. Однако, вместе с тем, ей казалась крайне привлекательной сама возможность зачать ребенка. Прожив с мужем три года, она страстно желала иметь от него сыновей, но судьба до сих пор не даровала им детей.
После напряженных раздумий она честно призналась, что привыкла взвешивать все «за» и «против», прежде чем решиться на какой-либо поступок.
Мне понравилось ее благоразумное поведение. Если бы она согласилась, эта женщина с сильным характером могла бы стать лучшей матерью для моего будущего избавителя. Поскольку она не могла меня видеть, я показал ей мое изображение таким, как я выглядел когда-то.
Затем я заверил ее, что мое предложение не следует рассматривать как супружескую измену и что они с мужем должны воспитывать Дитя моего Разума, как свое собственное. Кроме того, я предложил ей на определенное время стереть все воспоминания об этом событии. Я хотел, чтобы с первых признаков беременности она и ее муж считали ребенка своим. Однако я настоял на том, что, когда ребенок станет достаточно взрослым для того, чтобы прийти мне на помощь, к женщине вернется память о нашей встрече и она сможет дать соответствующие указания и советы. Я объяснил ей, что, если она действительно хочет мне помочь, она должна взять с собой мой камень, поскольку он обеспечит магическую защиту для нее и ее ребенка, оберегая их от любых опасностей.
Она еще немного подумала, затем согласилась мне помочь, попросив, чтобы я временно стер ее память.
Чтобы объяснить появление у нее камня, я предложил ей, чтобы она помнила о нем, как о ценном подарке, полученном из таинственного источника, и чтобы она хранила его до совершеннолетия ребенка (если это будет сын) или в качестве обручального дара (если это будет дочь). Когда придет пора, воспоминания о нашем договоре вернутся, и она передаст камень и связанные с ним обязательства ребенку ее тела и моего разума.
Получив ее согласие, я от всего сердца поблагодарил ее и тут же приступил к заклинаниям. Чтобы ребенок обладал богатым внутренним миром и был склонен к размышлениям, я сделал его немым от рождения, а также наделил даром мысленного осязания, что позволило бы ему в будущем сразу же опознать мой камень.
Знай же. Дитя Разума, что я, Эльзенар, твой отец, молю тебя поспешить мне на помощь. Путь же ко мне укажет тебе твоя мать, леди Веронда из Долин…
Глава 26
Мерет — события в Лормте
(21 день, Месяц Ледяного дракона / 20 день, Луна Ножа)
Сначала мысленный голос Эльзенара полностью овладел мною, но постепенно я вновь начала осознавать, что нахожусь в Лормте. Я даже обнаружила, что мне удалось ненадолго отложить камень в сторону, пока Нодар читала вслух слова Эльзенара, которые я уже успела записать. Мне очень хотелось, чтобы остальные поняли, сколь безотлагательна и важна переданная мне магическим образом просьба Эльзенара. Каким-то образом я знала, что, вне всякого сомнения, это сообщение не было ложным. Судя по его эмоциональной окраске, Эльзенар был убежден, что единственная его надежда на спасение — это отклик на заколдованную мольбу о помощи.
Я на мгновение подняла взгляд. Слушатели были полностью захвачены рассказом Эльзенара о его сверхъестественном заточении. Когда я вновь начала писать, в моем мозгу эхом отдались слова Эльзенара: «Я сделал так, чтобы ребенок был немым от рождения…» Меня обдало холодом от дурного предчувствия. Я с трудом заставила себя держать перо, пока две невероятные фразы не хлестнули меня, словно бич: «Я, Эльзенар, твой отец», и «твоя мать, леди Веронда из Долин».
Обладай я голосом, я вскрикнула бы от ужаса. Я не почувствовала, как камень выпал из моих онемевших пальцев — меня окутала плотная пелена мрака, лишив каких-либо ощущений.
Потом мне рассказали, что у меня словно оборвалось дыхание, и я упала на подушки. Пока Джонджа растирала мне руки, Нолар схватила свою сумку, лежавшую неподалеку, и поднесла к моему носу горсть растертых целебных листьев.
Острый бодрящий запах вывел меня из обморока, заставив чихнуть. Едва открыв глаза, я жестом попросила всех отойти от моей кровати, чтобы я могла опомниться и перевести дух.
Я отчаянно пыталась осмыслить казавшуюся невероятной правду. Маг Эльзенар действительно был моим настоящим отцом.., но, прежде чем моя мать отправилась на поиски убежища от зимней бури среди древних руин в окрестностях Ферндола, Эльзенар провел там в заключении тысячу лет. Я наконец нашла ответ на вопрос, ради которого совершила столь долгое путешествие: теперь я знала, кем был мой истинный отец.
И совсем не по себе мне стало от второго открытия — еще одного неожиданного ответвления моей родословной, хотя и весьма отдаленного во времени. Я была зачата Эльзенаром почти семьдесят шесть лет назад, но за тысячу лет до этого он стал основателем Рода Кревонеля. Таким образом, Казариан оказался моим кровным, родственником! Дрожащей рукой я взяла новый лист пергамента и написала последние невероятные слова послания Эльзенара, добавив к ним выводы о моей родословной.
Когда Нолар прочитала мои слова, Казариан побледнел настолько, что мне показалось — еще немного, и он упадет в обморок. Однако он лишь по привычке яростно вертел свой золотой перстень. Когда он заговорил, голос его звучал хрипло, словно у него пересохло в горле.
— Откуда мы знаем… — начал он, затем замолчал и налил себе ячменного отвара из кувшина, который Нолар принесла для меня. В иное время, я уверена, любой ализонский барон выплюнул бы столь безвкусное питье с подобающими случаю проклятиями. Однако Казариан был настолько взволнован, что выпил целый кубок без единого звука. Сомневаюсь, что он вообще понял, что пьет. Однако жидкость придала его голосу обычную твердость, и он закончил свой вопрос:
— Откуда мы знаем, где искать нашего общего… Прародителя само слово прозвучало в его устах так, словно он проглотил нечто кислое), если проход в место его заключения был магическим образом разрушен? Наверняка, твоя мать давно умерла и не может указать нам путь, как рассчитывал Эльзенар.
Я поспешно написала: «Даже если бы древний проход существовал до сих пор, мы не смогли бы отыскать то место неподалеку от Лормта, где Эльзенар его создал. Нет, если мы и в самом деле хотим помочь Эльзенару, мы должны отправиться в Долины — морем, затем верхом и, возможно, пешком. Мне не было еще и двадцати, когда умерла моя мать, но я хорошо помню, как в детстве я путешествовала с ней в окрестностях торговой базы, где я родилась. Мне кажется, я могла бы найти место заключения Эльзенара. Моя мать как-то раз показала мне древние каменные руины, где, как она сказала, она пряталась от зимней бури в тот год, когда осенью родилась я».
Я перестала писать, внезапно осознав, что перо согнулось в моих пальцах так, что вот-вот сломается.
Словно ломкие обрывки страниц, подброшенные порывом ледяного ветра, прежде необъяснимые фрагменты воспоминаний внезапно сложились в четкую картину.
Моя мать, выросшая в большой семье, всегда мечтала о сыновьях, которые могли бы стать продолжателями торгового дела ее Клана. Она обучала меня, ее единственного ребенка, всем премудростям семейного ремесла, несмотря на мои физические недостатки. Не могло ли магическое влияние камня Эльзенара стать причиной ее незаурядных успехов в торговле? Вполне вероятно, странные сновидения, и мои, и матери, были вызваны близостью камня.
Я не знала, начали ли возвращаться к моей матери воспоминания о ее встрече с Эльзенаром до того, как она отправилась в свое последнее, роковое путешествие.
С обжигающей ясностью передо мной предстала жестокая правда нашего прошлого: самые тяжкие удары судьбы обрушивались на нас, когда мы были разлучены с камнем — сначала, когда он был спрятан в сокровищнице в Веннеспорте, а затем когда был похищен.
Моя мать погибла, сорвавшись в пропасть, а мне довелось пережить мучительные месяцы войны в Долинах.
Теперь же, когда камень Эльзенара снова был у меня в руках, я обязана была ответить на призыв о помощи.
Еще один осколок воспоминаний пронзил меня, словно удар кинжала. Когда-то, очень давно, я делилась своими чувствами с Неувереном — писала ему нашей тайнописью об ощущениях, которые я не в силах была выразить голосом. И теперь, стремясь сбросить камень с души, я тоже схватилась за грифельную доску:
«Что за невыносимая мука — пребывать в этом слабом теле, которое не в состоянии более сидеть верхом или взбираться по горной тропе! Призыв Эльзенара из прошлого был адресован мне — я была рождена специально для того, чтобы выполнить эту задачу! Передав мне камень Эльзенара в качестве обручального дара, моя мать получила бы возможность поведать мне об обстоятельствах их соглашения. С помощью моего мужа я предприняла бы все необходимое, чтобы освободить Эльзенара.., но мать погибла до моей помолвки, до того, как она могла рассказать мне о встрече с Эльзенаром. Кровная клятва обязывает меня исполнить ее обязательство, но в моем нынешнем состоянии я не в силах совершить подобное путешествие. Я в безвыходном положении!»
Я снова сделала паузу. Мне трудно было продолжать, но выход из создавшейся ситуации мог быть лишь один. Я снова заставила себя писать, и Нолар прочитала вслух:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32