— Завтра к полудню мы умрем, — сказал Хассан.Я снова пошатал кол, к которому приковали мою правую руку. Так, медленно, дюйм за дюймом, мне удалось вытащить его из соляной корки.Хассан повернулся ко мне.— Молчи, — прошептал я.Я перекатился на бок и расковырял корку возле колышка, к которому привязали левую руку. Освободив руки, я развязал стягивающие лодыжки ремни.— Спасайся, — прохрипел Хассан. — Я не могу идти.Я развязал его руки, потом ноги. Правую руку я так и не смог освободить он кандалов, и теперь они вместе с колом болтались на мне и звенели.— Уходи! — повторил Хассан. — Я не могу идти. Я с трудом поднял его на ноги и остолбенел. Вокруг нас стояло более дюжины стражников с ятаганами. Я стиснул кол, готовясь драться до конца.Стоящие перед нами люди вдруг расступились. Позади них рабы держали носилки, на которых возлежал Т'Зшал. Носилки опустили на землю.В свете трех лун лицо Т'Зшала выглядело задумчиво и сурово.— Вы по-прежнему собираетесь идти в пустыню? — спросил он.— Собираемся, — ответил я.— Вода для вас уже готова, — произнес он.Вперед выступили два человека, с трудом удерживающие огромные бурдюки с водой.— Пришлось сшить несколько маленьких, — проворчал он.Я не верил своим ушам.— Я надеялся, — продолжал Т'Зшал, — что солнце и жажда вас немного образумят и вы откажетесь от своей сумасшедшей затеи.— Ты хорошо поучил нас солнцем и жаждой, Т'Зшал, — сказал я.Он кивнул.— По крайней мере, будете знать, что вас ждет в пустыне. — Он повернулся к стражнику и сказал: — Снять кандалы. -Приказ немедленно исполнили. — Отдайте им воду, — распорядился Т'Зшал. Я узнал человека с бурдюком. Это он сторожил нас днем.— Ты не давал мне пошевелиться, — сказал я ему.— Ты спас жизнь Т'Зшалу, — ответил он. — Я не хотел, чтобы ты умер. — Затем он дал нам с Хассаном напиться из своего бурдюка.Прежде чем выпить все до конца, мы пустили бурдюк по кругу. К нему приложились все, в том числе и Т'Зшал. Таким образом, мы разделили воду.— Несколько дней вы, конечно, проведете в Климе, — сказал Т'Зшал. — Вам надо восстановить силы.— Мы уйдем сегодня, — объявил я.— А он? — спросил Т'Зшал, взглянув на Хассана.— Я могу идти, — сказал Хассан, выпрямляясь. — Теперь у меня есть вода.— Да, — вздохнул Т'Зшал, — узнаю человека из Тахари.Стражник вручил мне мешок с едой. Там находились сушеные фрукты, печенье, соль.— Спасибо, — растерянно проговорил я. На еду мы не рассчитывали.— Не стоит, — смутился стражник.— А ты, когда поправишься, не хочешь уйти из Клима?— Нет, — ответил Т'Зшал.— Почему? — спросил я.Его ответа я никогда не забуду.— Лучше быть первым в Климе, чем вторым в Торе, — сказал он.— Я желаю тебе добра, Т'Зшал, соляной мастер Клима, — сказал я.Мы с Хассаном повернулись и, прижимая к себе мешки с водой и провизией, двинулись в пустыню. У самой границы города мы остановились. Я вытащил из трещины в соляной корке скомканный кусочек шелка, который затолкали мне под ошейник перед отправкой в Клим. Я прижал его к своему лицу, потом к лицу Хассана.— Еще пахнет, — улыбнулся он.— Может быть, надо было отдать его тем, кто остался?— Нет, — покачал головой Хассан. — Они поубивают друг друга.По правде говоря, я не хотел отдавать кому бы то ни было этот платок. Я хотел лично вернуть его одной девушке.Я повязал кусок шелка на левую руку.Вдвоем, под серебристым светом трех горианских лун мы начали трудный путь из Клима. Поднявшись на кромку огромной чаши, в глубине которой лежал Клим, мы остановились. Три луны освещали далекие белые домики. Мы пошли дальше.— Странно, — задумчиво произнес Хассан, — что курия привиделся мне посреди Тахари.Я подошел к камню и внимательно осмотрел его. Никаких следов зверя я не увидел. Ветер сдул верхний слой песка, и я не смог разобрать следов.— Лучше пошли, пока мы оба не рехнулись, — сказал Хассан.Взвалив на плечи бурдюки с водой, мы побрели дальше. Глава 19. ВЕТЕР ДУЕТ С ВОСТОКА. МЫ ВСТРЕЧАЕМ КУРИЮ Я услышал, как закричал Хассан.Я бросился к нему, увязая в песке. Он стоял на залитом лунным светом склоне холма. Внизу раскинулась каменистая плоская равнина.— Смотри! Вон там! — Хассан показал на каменную россыпь. Шелестел ночной ветер. Я ничего не видел.— Это безумие, — пробормотал Хассан. — Я понимаю, что там никого и быть не может. Я, кажется, спятил.— Что ты увидел? — спросил я.— Зверя. Огромного зверя. Он неожиданно выпрямился во весь рост. Ручищи — во! И он смотрел прямо на меня. А потом пропал! — Хассан покачал головой. — Но ему некуда было деться!— По описанию похоже на курию, — заметил я.— Слышал о таких, — откликнулся Хассан. — Только я всегда думал, что это мифические существа, звери из сказок.— Курии существуют в действительности, — заверил я его.— Такой зверь в пустыне не выживет, — уверенно заявил Хассан.— Согласен, — кивнул я. — В пустыне такой зверь не выживет.
Вчера мы доели последние запасы еды. Вода еще оставалась. Хассан увидел в небе пять птиц.— Встань на колени, — сказал он. — Опусти голову — Сам он сделал то же самое. К моему изумлению, стервятники принялись описывать над нами круги. Я осторожно посмотрел вверх. Это были дикие вули, красивые птицы с широкими коричневыми крыльями. Спустя некоторое время они приземлились в нескольких ярдах от нас. Хассан принялся ритмично целовать себя в ладонь, издавая при этом звуки, напоминающие чавканье животного на водопое.Я вздрогнул от оглушительного визга и клекота, когда он схватил за ногу самую любопытную тварь. Остальные вули поднялись в воздух. Хассан переломил шею добыче и принялся выщипывать длинные перья.В тот день мы поели мяса.
На двенадцатый день нашего путешествия я ощутил в воздухе слабый запах.— Стой! — крикнул я Хассану. — Ты чувствуешь?— Что?— Уже прошло, — сказал я.— Что ты почувствовал? — спросил он.— Курию. Хассан рассмеялся:— Ты тоже спятил.Я осмотрел серебрящиеся в лунном свете дюны и поправил на плече бурдюк с водой. Хассан перекинул свой бурдюк на другое плечо.— Ничего нет, — сказал он. — Идем дальше.— Он рядом с нами, — прошептал я. — Ты не ошибся, когда его увидел.— Ни один курия в пустыне не выживет, — произнес Хассан.Я огляделся:— Он где-то здесь. Где-то совсем рядом.— Пошли, — устало сказал Хассан. — Скоро утро.— Хорошо, — ответил я.— Чего ты медлишь? — спросил он. Я огляделся:— Я медлю потому, что мы идем не одни. Нас сопровождают.— Ничего не вижу, — сказал Хассан, оглядев дюны.— Говорю тебе, мы здесь не одни, — повторил я.Мы пошли дальше.
Хассан намеревался выйти не к Красному Камню, находящемуся к северо-западу от Клима, а к Четырем Пальмам — опорному пункту каваров, расположенному намного южнее. Путь туда был значительно дольше. С другой стороны, он принял разумное решение. В оазисе Красного! Камня обитали ташиды, подчиненное аретаям племя. Кроме того, между Климом и Красным Камнем пролегали территории, контролируемые Абдулом, соляным убаром, которого я знавал под именем Ибн-Саран. Ну и, наконец, дорога на Четыре Пальмы быстрее выводила нас из страны дюн в обычную пустыню, где можно натолкнуться на какую-нибудь дичь или встретить племена кочевников. Взвесив все «за» и «против», мы решили идти на Четыре Пальмы. Разумеется, опасности подстерегали нас на обоих направлениях. Приходилось рисковать, иного выбора у нас не было.Хассан рисковал продуманно, и теперь нам предстояло узнать, сопутствует ли ему удача.Он ориентировался по солнцу и по перелетным птицам. У нас не было никаких инструментов или карт, позволивших бы определить точное направление на Красный Камень или на Четыре Пальмы.Мы рисковали. Альтернативой риску была не безопасность, а неминуемая смерть.Одним из последствий плана Хассана явилось то, что в течение определенного времени мы шли на юго-запад от Клима, другими словами, еще глубже забирались в самые глухие и дикие уголки страны дюн, где нет даже караванных дорог.Я понял, что именно поэтому за нами устремился зверь.
— Воды осталось на четыре дня, — объявил я Хассану.— На шесть, — спокойно ответил он. — Два дня мы продержимся и без воды.Мы дошли до границы страны дюн. Я смотрел на безжизненные холмы, овраги, скалы и колючий кустарник.— Сколько еще осталось идти? — спросил я.— Не знаю, — пожал плечами Хассан. — Может быть, пять дней, может быть, десять.Мы не знали, в каком именно месте мы вышли из дюн.— Далеко мы забрались, — сказал я.— Ты не обратил внимания на ветер? — спросил Хассан.— Нет, — сказал я. О ветре я и не подумал.— Откуда он дует?— С востока.— Сейчас весна, — заметил Хассан.— Это играет какую-то роль? — спросил я. Ветер был точно таким же, как раньше, неутомимый, порывистый ветер Тахари. Разве что направление действительно изменилось.На четырнадцатый день нашего путешествия ветер задул с востока.— Да, — кивнул Хассан, — это важно.Два ана назад над горизонтом показался краешек солнца. Ан назад Хассан сказал:— Пора копать траншею.Стоя на коленях, мы руками вырыли траншею в потрескавшейся земле. Траншея получилась глубиной в четыре фута, очень узкая, копать ее было несложно. Мы вырыли ее строго перпендикулярно движению солнца, чтобы обеспечить тень в течение всего дня, за исключением нескольких полуденных часов.Стоя на краю траншеи, Хассан задумчиво повторил:— Это очень важно.— Я ничего не вижу, — сказал я.Лицо секли поднятые ветром песчинки.— Мы зашли слишком далеко, — произнес он.— Что-нибудь можно сделать? — спросил я.— Я лягу спать, — ответил Хассан. — Я страшно устал.Я видел начало бури. Далеко на востоке появилась тоненькая полоска на горизонте. И только потом до меня дошло, что высота полосы достигает сотен футов, а ширина — нескольких сотен пасангов. Небо стало серым, потом черным, как от дыма. Боясь ослепнуть, я закрыл глаза руками и сжался в комок на дне траншеи. Вокруг уже завывал ветер, песчинки до крови секли мои руки. Я рискнул приподнять голову. Небо почернело, вокруг бушевала песчаная буря. Я сидел в траншее, обхватив голову руками, и слушал бурю. Затем я уснул.Ближе к ночи мы с Хассаном проснулись и попили воды. Буря прошла. Мы снова увидели звезды. .— Сколько длятся такие бури? — спросил я.— Весна, — пожал плечами Хассан, как это принято в Тахари. — Никто не знает.— Разве я не твой брат? — спросил я. Хассан поднял голову.— Никто не знает, сколько продлится буря, — повторил он. — Может быть, несколько дней. Весна. И ветер дует с востока. — Хассан снова опустил голову и уснул.Спустя некоторое время я уснул тоже. Перед рассветом я неожиданно проснулся Он стоял, глубоко увязнув в песке, и смотрел на нас.— Хассан! — крикнул я.Хассан проснулся мгновенно. Мы вскочили, тут же по колено утонув в песке.Он разинул страшную пасть и склонил голову набок. В шерсть зверя набился песок. Он смотрел мне в глаза. Затем он вытянул гигантскую лапу и показал в сторону страны дюн.— Бежим! — крикнул Хассан.Мы выскочили из траншеи, стараясь держаться подальше от чудовища. Ветер валил с ног как нас, так и его, но зверь не делал попыток приблизиться. Он смотрел на меня и указывал в сторону страны дюн.— Вода, — сказал Хассан. — Вода!Он встал на бортик траншеи, прикрывая меня своим телом. Я медленно спустился на дно и, словно вызывая зверя на атаку, поднял бурдюки с водой. Хассан принял груз, дождался, пока я вылезу наверх, после чего мы стали медленно отступать, стараясь не поворачиваться к зверю спиной. Вокруг бушевали песок и ветер. Чудовище не шевелилось и не сводило с меня глаз. Огромная лапа указывала в сторону страны дюн.Мы с Хассаном, спотыкаясь, побежали в пустыню. На какое-то мгновение я потерял друга из виду, затем он появился в ярде впереди меня. Хассан бежал, глубоко увязая в песке. Я старался не отставать. Зверь нас не преследовал. Глава 20. КУРИЯ ВОЗВРАЩАЕТСЯ В СТРАНУ ДЮН. Я ИДУ СЛЕДОМ — Он здесь, — сказал Хассан. — Но я не советую к нему приближаться.— Он мог бы убить нас в траншее, — заметил я. — И не убил.Буря прекратилась так же неожиданно, как и началась. Она продолжалась чуть больше суток. Ландшафт полностью изменился, однако мы без труда нашли нашу траншею. Продолжать путь в бурю мы не смогли. Менее чем через пасанг ветер свалил нас с ног, и мы прижались к песку, прикрывая головы бурдюками с водой. Потом все затихло.— Это только начало, — проворчал Хассан. — Есть смысл идти вперед, пока не начнется по-настоящему серьезный ураган.— Я возвращаюсь в траншею, — объявил я.— Я с тобой, — сказал Хассан.С небольшого пригорка мы увидели, что нашу траншею почти полностью занесло. Рядом с ней, наполовину засыпанный песком, лежал на спине курия.При нашем приближении он повернул голову.— Он жив, — прошептал Хассан.— Он ослаб, — сказал я.— А мы не ослабли? — огрызнулся Хассан. — Сил не осталось даже на воду.Я обошел курию кругом. Зверь прикрыл глаза. Песок засыпал его с головы до ног. Я опустился на корточки рядом с ним. Курия приоткрыл глаза и посмотрел на меня. На одном из шести пальцев левой лапы-руки тускло светилось тяжелое золотое кольцо.Таких украшений на куриях я еще не видел. Бывало, они носили браслеты или сережки, но кольцо на пальце — это что-то новое. Среди курий попадается немало тщеславных созданий.— Я уже видел его раньше, — сказал я.Это был тот самый курия из подвала Самоса. Его задержали несколько месяцев назад на одном из караванных путей Тахари. Самос выкупил его у охотников как обыкновенного зверя. Шесть человек погибли при его отлове. Засыпанные песком глаза с черными зрачками и бледной, нездоровой роговицей, высохшая, потрескавшаяся кожа на рыле, распухший черный язык — все выдавало крайнюю степень обезвоженности. Загадка обнаружения курии в Тахари являлась частью большой тайны, которую я намеревался раскрыть, отправляясь в пустыню. Как мог оказаться в Тахари курия?Я пристально разглядывал зверя.— Не вздумай прикоснуться! — предупредил Хассан.Я всегда считал, что у людей нет более свирепых врагов, чем курии, если, конечно, не считать других людей. Между этими зверями и Царствующими Жрецами шли бесконечные войны, от исхода которых зависела судьба двух миров, двух планет, Земли и Гора. Люди постепенно превращались в ничтожных союзников той или иной стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47