Было вполне логично, что ни купцы, ни кочевники, ни владельцы гостиниц, ни погонщики кайилов ничего о ней не слышали.Никем не замеченная башня могла простоять в стране дюн несколько тысяч лет.Курии прекратили поставку рабов с Земли на Гор. «Отдайте Гор» — так звучал предъявленный Сардару ультиматум. Задержанный курия, несомненно, направлялся в страну дюн. На камне было нацарапано сообщение: «Страшись башни из стали». Самосу из Порт-Кара прислали девушку с известием: «Бойся Абдула». Абдул оказался ничтожным водоносом из Тора, мелким агентом курий, которые всеми силами старались не допустить меня в Тахари. Только эту часть загадки мне удалось с грехом пополам разгадать. До сих пор, однако, оставалось неясным, кто же послал сообщение. Смущал также курия, проникший в мою камеру в Девяти Колодцах. Он получил сильные ранения. И он не убил меня. Ибн-Саран утверждал, что зверь погиб. Слишком многого я еще не понимал.— Утром уходим, — потягиваясь, сказал Хассан. — Похоже, здесь никто не слышал о башне из стали.К моему удивлению, весть о нападении аретаев на оазис Двух Ятаганов еще не дошла до Красного Камня. Во всяком случае, здесь об этом не говорили. В любом другом случае нападение стало бы главной темой для пересудов. Если бы это действительно сделали аретаи, оазис готовился бы к ответному нападению. Безусловно, в Красном Камне должны были давно узнать про нападение. Существовало только одно, самое простое объяснение: никто до сих пор не принес им эту весть. Поскольку Красный Камень являлся оазисом племени ташидов, вассалов аретаев, ни один подчиненный каварам кочевник не стал бы специально забираться в такую даль, чтобы по-дружески поделиться информацией. Напротив, теперь они всеми силами старались избегать контактов с аретаями, дожидаясь момента, когда можно будет говорить с ними с ятаганом в руках, как и велит древний обычай Тахари.— Я устал, — произнес Хассан. — Пора отдыхать.Он уже отослал Алейну в свою комнату. Его люди разместились на втором этаже.— Который ан? — поинтересовался Хассан. Сидящий рядом с огромными цилиндрическими песочными часами мальчик взглянул на прибор и зевнул:— Пошел девятнадцатый.В двадцать анов мальчишка переворачивал часы и сменялся.— Довольны ли господа моим гостеприимством? — поинтересовался хозяин гостиницы.— Да, — откликнулся Хассан. Спустя некоторое время он произнес: — Возвращаются воины.Я прислушался. Ничего не было слышно, но пальцы Хассана уловили едва заметную вибрацию стола.Мало-помалу и я стал различать гул скачущих кайилов.— Солдаты никуда не уходили, — сказал владелец гостиницы.Хассан вскочил на ноги, опрокинул стол и выскочил из комнаты.— Не подходи к окну! — крикнул я.Но хозяин уже опустил шторы. Я слышал, как Хассан отдавал команды на лестнице. Раздался топот множества ног. Владелец гостиницы повернулся ко мне. Лицо его залила смертельная бледность, из груди торчала стрела.— Кавары, вперед! — ревели сотни голосов.Я прыгнул к окошку и наугад всадил ятаган в шевелящуюся ткань занавески. Кто-то в бурнусе завизжал и, окровавленный, провалился во тьму. Я пытался закрыть ставни. Две стрелы впились в деревянную раму, щепки полетели мне в лицо. Ставни наконец захлопнулись. В последний момент в одну из них вонзилась стрела, торчащая теперь с нашей стороны. Гостиничный мальчишка застыл возле своих часов, дико оглядываясь по сторонам. Снаружи доносилось фырканье и шипение кайилов. Кто-то дико закричал. Было слышно, как выбивают двери, но, похоже, не в гостинице.— Кавары, вперед! — доносилось с улицы.— Наверх! — кричал Хассан. — На крышу! Перепрыгивая через четыре ступеньки, я взлетел навторой этаж. Перепуганный мальчишка выскочил через кухонную дверь.Бледную как смерть Алейну держал за руку один из людей Хассана.— За мной! — скомандовал Хассан. Прочие обитатели гостиницы бежали вниз. Пронзительно визжала женщина.По узенькой лестнице мы через крошечную дверь выбрались на крышу. Над нашими головами светили три луны Гора. Вдали белела пустыня. По улицам бежали люди, некоторые тащили за собой пожитки.— В касбах! — кричал кто-то. — Спасайтесь в касбахе!Среди бегущей толпы скакали всадники, рубя направо и налево.— Кавары, вперед! — кричали они.— Это кавары! — воскликнул я.Хассан удивленно взглянул на меня и сердито приказал:— Всем к стойлу!По крыше мы пробрались к огороженному со всех сторон стенами стойлу для кайилов. Хассан быстро и четко отдавал приказы. Разбойники тащили с собой седла. Двое спрыгнули вниз. Я увидел, как над пальмами пролетела стрела с горящим оперением. Откуда-то доносились удары топоров. С другой стороны стены раздавались отчаянные крики. Было слышно, как вылетела под ударами дверь гостиницы. Спрыгнувшие вниз люди Хассана вывели под уздцы кайилов.— Присмотри за дверью на крышу! — приказал Хассан, и в ту же минуту дверца с треском распахнулась, и показалось чье-то лицо.Получивший приказ разбойник тут же всадил ятаган в челюсть неизвестного и провернул его, выворачивая кости и зубы.— В касбах! — истерично вопил кто-то на улице.— В пустыню! — кричала женщина. — Касбах уже заперт! Туда никого не пускают, у ворот страшная резня!— Пожар! — завопил я, увидев, как стрела с огненным оперением воткнулась в сложенную возле стойла солому. Через стену стойла пытался перелезть какой-то человек. Один из разбойников метнул в него копье, и прошитый насквозь воин свалился на землю. Внутренний дворик гостиницы ярко освещала пылающая солома. Кайилы испуганно ревели. Разбойники набрасывали им на головы одеяла. Двух животных уже оседлали.— Смотри! — крикнул я.Двое воинов забрались на крышу прямо с кайилов. Мы с Хассаном кинулись им навстречу и вынудили их спрыгнуть вниз, в визжащую в темноте толпу. Я увидел, как рухнуло пальмовое дерево. Четыре здания горело.Внизу оглушительно кричала женщина.Всадников становилось все больше и больше.С крыши мы хорошо видели, как мужчины, женщины и дети отчаянно мечутся среди финиковых пальм.Вспыхнул еще один дом, на этот раз слева от нас. Я почувствовал дым.— Постоялый двор горит! — крикнул я.— Тарна! — кричали снизу. — Тарна!Хассан подошел к краю крыши и посмотрел на пылающий двор. Разбойники уже вывели из стойла всех кайилов.— За ними! — скомандовал Хассан. Разбойники, в том числе и оставленный охранять слуховое окно, прыгали с крыши и лихорадочно седлали кайилов. Пламя бушевало вовсю, достигая временами слухового окна.Хассан сорвал с себя бурнус, продел его под мышками Алейны и спустил ее на руки разбойнику, оседлавшему его кайила. Алейна испуганно посмотрела вверх.— Господин! — взмолилась она, но Хассан уже исчез.Мы снова побежали на другой край крыши. Прибывали все новые и новые всадники. Думаю, их было не меньше сотни.— По моему сигналу, — сказал Хассан, — пусть открывают ворота и уезжают!Я побежал на край крыши, выходящий на горящий двор. Алейна уже сидела на своем кайиле.— Я передам сигнал Хассана! — крикнул я. — По сигналу — бегите!— Для вас приготовлены кайилы! — крикнул снизу разбойник, показывая на двух оседланных животных.— По сигналу — бегите! — повторил я.— Что станет с тобой и Хассаном? — спросил он.— По сигналу — бегите!— Приготовьтесь открыть ворота! — скомандовал он двум другим разбойникам. Каждый из них должен был выдернуть по засову.— Хассан! — убивалась Алейна. — Хассан!Все правильно. Один человек должен следить, когда лучше вырваться на улицу, другой должен передать сигнал.— Хассан! — заходилась в крике Алейна.Я про себя улыбнулся. Она посмела осквернить своими губами имя господина. Какими бы они ни были красивыми, это всего-навсего губы недостойной рабыни. Как правило, девушкам запрещают произносить имена их хозяев. К нему обращаются исключительно «господин» или «мой господин». Если Хассан выживет, он наверняка накажет невольницу за эту ошибку. Иногда девушкам разрешается произносить имя хозяина, но в этом случае оно должно сопровождаться титул ом, как, например: «Хассан, господин мой». Между тем Хассан не был настолько либеральным, чтобы позволить невольнице марать свое имя. Так что, если ему суждено будет уцелеть, девчонку примерно отходят плетью за неслыханную дерзость.Хассан поднял руку. Склонив голову, он следил за происходящим на улице. Я слышал, как мимо проносились всадники. Рука разбойника упала вниз.— Вперед! — крикнул я.Засовы вылетели из пазов, ворота распахнулись, с голов животных посрывали бурнусы, кайилы бросились прочь с горящего двора на освещенную пламенем улицу.Со всех сторон доносились крики.Спустя несколько мгновений разбойники скрылись в конце улицы.— Там два оседланных кайила! — крикнул я Хассану. — Скорее!— Бери одного и спасайся! — прокричал он в ответ. — Время еще есть! Давай!Вместо этого я подбежал к его краю крыши.— А ты? — спросил я.— Беги! — прошипел он. — Подожди!Внизу в развевающихся малиново-желтых бурнусах скакали одиннадцать всадников.— Тарна! — доносилось до нас. — Тарна!Всадники натянули поводья почти под самой крышей. Позади них были еще люди.— Тарна! — кричали снизу.Главарь нападавших в синем с малиновым бурнусе поднялся в стременах, осматривая резню. Командиры отрядов докладывали ему о ходе операции, получали приказы и немедленно отправлялись их выполнять. Главарь оказался грациозным и стройным человеком. В руке он сжимал ятаган.— Колодцы? — спросил кто-то.— Засыпать, — распорядился главарь.Он тронул кайила, за ним потянулась туча всадников. Бурнус главаря развевался на ветру, зловеще изогнутый ятаган сверкал в зареве пожаров.Только теперь я разглядел, что главарь — женщина.— Рубите пальмы и жгите дома! — распорядилась она.— Есть, Тарна! — отвечали командиры и скакали к своим отрядам.Девушка огляделась, затем развернула кайила в сторону касбаха. Рядом с ней скакали десять всадников, остальные держались чуть поодаль.— Бери кайила и уходи, — сказал Хассан.Крыша уже раскалилась, под нами горела гостиница, справа сквозь перекрытия пробивались языки пламени.— А ты? — спросил я.— Мне очень интересно повидать хоть одного кавара.— Я остаюсь с тобой, — сказал я.— Спасайся, — приказал он.— Я остаюсь.— Мы даже не разделили соль.— Я остаюсь с тобой.Хассан долго и пристально смотрел на меня. Затем закатал правый рукав, и я прижался губами к его запястью, ощущая под языком соленый пот. После этого я протянул ему правую руку, и он прикоснулся губами и языком к моему запястью.— Ты понимаешь, что это означает? — спросил он.— Понимаю.— Пошли. Нам предстоит много дел, брат мой.Хассан и я спрыгнули с уже пылающей крыши во дворик. Там, в дыму, мотали укутанными в одеяла головами два оседланных и стреноженных кайила. Мы под уздцы вывели их со двора и лишь на улице сдернули с морд чехлы. На тротуаре у противоположного здания лежал труп гостиничного мальчика. По горианскому времени было уже больше восьми анов. Часы так и не перевернули. Позади нас обрушилась крыша гостиницы. Издалека доносились отчаянные вопли. Мы ехали по улицам горящего оазиса. Дважды пришлось обогнуть группы дерущихся людей. Один раз мимо нас пробежали четверо воинов-ташидов.В конце длинной улицы мы увидели бьющихся всадников. Около десяти ташидов налетели на главаря разбойников. Толпы вооруженных копьями людей на кайилах пытались оттеснить их в сторону. В конце концов ташиды обратились в бегство, за ними понеслась охрана главаря в малиновых и желтых бурнусах. Тарна, предводительница разбойников, поднялась в стременах и, размахивая ятаганом, подгоняла своих воинов.— Вы кто? — неожиданно крикнул кто-то.Мы резко обернулись.— Аретайские едины! — завопил всадник и направил на нас кайила. Наши кайилы приняли удар на себя. Животные ревели, хрипели и не позволяли нанести удар. Издав яростный крик, неизвестный ускакал в темноту. Это было весьма своевременное решение. Против меня и Хассана он бы долго не продержался.— Мы его потеряли, — сказал я.— Найдутся другие, — успокоил меня Хассан.Спустя несколько минут перед нами оказалась высокая толстая стена из красной глины. Перед ней застыли шестеро всадников. У самой стены, прижавшись животами и подбородками к красной глине, стояли с высоко поднятыми руками четыре обнаженные девушки. Четверо всадников выставили ятаганы, уперев лезвия в спины несчастным.Двое, с ятаганами в ножнах, готовились заковать девушек в цепи. Один доставал наручники, второй разматывал длинную цепь с ошейниками.— Тал, — поприветствовал их Хассан.Они резко обернулись. У всех были каварские украшения на седлах и на одежде. Они бросились на нас, причем те, которым пришлось вытаскивать ятаганы из ножен, немного задержались. Когда они подоспели, первые четверо были уже убиты. Двое последних натянули поводья и развернули кайилов. Мы не стали их преследовать.Девушки окаменели. Перегнувшись в седле, Хассан поцеловал одну в шею.— О! — воскликнула она.— Вы рабыни? — спросил он.— Нет, господин! — в один голос закричали девушки.— Тогда бегите в пустыню.Они затоптались, ища, чем бы прикрыться.— Мы же раздеты, — сказала одна из них.— Бегом! — крикнул Хассан, ловко шлепнув ее плоской частью лезвия.Девушки с визгом скрылись в темноте. Мы рассмеялись.— Хорошенькие, — сказал Хассан. — Думаю, нам следовало их оставить.— Конечно, — согласился я. — Широкобедрая брюнетка хорошо бы смотрелась у меня в ногах.— Не самое удачное время для набрасывания цепей на красоток, — заметил Хассан.— Ты прав.— Кроме того, — продолжал он, — они слишком молоды. Годика через два будут в самый раз.— Тогда они могут достаться другим, — заметил я.— На наш век молоденьких рабынь хватит, — пожал плечами Хассан.— Это верно, — кивнул я.Он посмотрел на валяющихся на земле людей. Три луны и воткнутый в стену факел освещали трупы.— Вот смотри. — Хассан опустился на колено возле одного из них и задрал левый рукав, под которым оказалась голубая татуировка ятагана.— Это кавар. — Я присел рядом. Мне уже приходилось видеть синие ятаганы на предплечьях каварских воинов.— Нет, — покачал головой Хассан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47