Неплохой девиз, да? Я опасался, что один из грумов раскроет рот, прежде чем отдаст богу душу. Видишь ли, я не понимал, что кульминационный момент в нашей войне наступит сегодня ночью.
– А где сейчас твоя бесценная жена? Может Ческо спокойно спать в комнате Детто или ему грозит кинжал в сердце?
– По моей просьбе Джованна уехала в замок Монтекки утешать безутешную Джаноццу. Она не знает, что ее подозревают. Не сомневаюсь, что где-нибудь в потайном ящичке имеется банковский чек для грумов, с подписью графа. Джованна очень осторожна: она наверняка позаботилась об алиби.
– Она не должна жить. Не должна – после сегодняшнего.
– Нас связывают узы брака.
– Но не узы крови.
– Что бы я ни решил, для исполнения плана потребуется время. – Катерина присела в издевательском реверансе. Кангранде продолжал: – Если уж я решил быть честным, узнай и еще кое-что. На то, что Пьетро не выяснил о Патино больше положенного, была своя причина. За ним шпионили.
Пьетро затошнило.
«Нет, только не…»
– Его грум? – догадалась Катерина.
– Кто же еще! Покойного Фацио рекомендовала моя очаровательная, предусмотрительная жена. Алагьери действительно болван. За это я его и люблю. Он внушает доверие.
– Значит, Патино убил Фацио, чтобы…
– Чтобы защитить мою жену, конечно же. Это был приказ графа – один из многих. Похититель не знал, с кем граф в сговоре, а грум знал, вот и погиб безвременно. Если бы Патино убил мальчишку и был схвачен, он смог бы выдать только графа. Если бы Патино скрылся, Ческо отправился бы с ним. В любом случае Джованна вышла бы чистенькой.
– Джованной, конечно, руководило желание освободить дорогу ребенку, которого она может родить от тебя. Напрасная надежда. Твоей жене слишком много лет.
– А сколько лет тебе, дорогая сестрица?
Здоровой рукой Катерина указала на свой живот.
– Разве я рассчитывала на это? Разве думала, что рожу хотя бы одного ребенка? Нет. Господь благословил меня, но я-то уже ни на что не надеялась.
– Есть поверье, что излечить женщину от бесплодия можно, взяв в дом чужого ребенка. Вдруг…
– Зачем ты говоришь об этом, если не собираешься воплощать свои слова в жизнь? В твоем доме Ческо не проживет и недели.
– Пожалуй, Ческо и Джованне вдвоем будет тесновато. Но ты права – моя жена слишком стара. Сейчас, правда, уже нельзя сказать, что я моложе вдвое – и все-таки разница в возрасте у нас огромная. Когда мы поженились, я был совсем мальчишкой, но, думаю, она уже тогда скрывала свои лета. Похоже, ты угадала – моя престарелая жена до сих пор лелеет надежду родить мне наследника.
Катерина удовлетворенно вздохнула.
– Что ж, с этим разобрались. Пойдем дальше. Вижу, до сегодняшнего дня ты занимал выжидательную позицию.
– Да, я ждал подходящего момента, чтобы выбраться из крепости и показать тебе, насколько ты заблуждаешься.
– Я просто не хотела, чтоб ты думал, будто я этого не замечала. – Катерина прошлась по крыше и остановилась. Теперь луна словно лежала у нее на плече. Она прекрасно видела лицо брата. – Мы подошли наконец к главному блюду на твоем столе, милый братец, – к Ческо.
– Ах да, Il Veltro. Дитя, отмеченное падением сразу двух звезд. И снова Пьетро заметил очевидное и не преминул нам на него указать. Не одна, а целых две звезды упали в ночь, когда родился Ческо. Не многовато ли вариантов? Извольте теперь ломать голову, Борзой ли он Пес, или так, ни то ни се. Будущее Ческо написано на скрижалях судьбы, однако на никому не известном языке. Достанет ли нам ума, чтобы верно истолковать надпись?
– Зачем стараться, раз ты все равно хочешь его смерти?
– Я его никогда и пальцем не трону.
– Конечно, не тронешь, – усмехнулась Катерина. – Ты ведь питаешь слабость к родственникам. Ты сам так сказал. Все из-за пресловутого проклятия нашего отца.
– Верно. – Кангранде судорожно вздохнул. – Sanguis meus.
– Именно. Ческо – кровь от крови твоей. Поэтому ты платишь трусам и даешь возможность другим пролить эту кровь вместо тебя. Годятся и граф, и Джованна. Годятся кто угодно, лишь бы крови не было на твоих руках.
Кангранде упрямо покачал головой.
– Все не так просто, и ты сама это знаешь.
– Тебе было известно о готовящемся нападении. Ты ничего не предпринял.
– Неправда. Я отдал Ческо тебе.
– И успешно умыл руки.
– Успешно поставил перед судьбой вопрос ребром. Знаешь, Кэт, одного я понять не могу. Ты ведь веришь в пророчества, да? Так чего же ты беспокоишься? Настоящий Борзой Пес выживет в любой ситуации.
– Ты до сих пор сомневаешься, что Ческо и есть Борзой Пес?
– Я сомневаюсь во всем, что слышу. Это мой недостаток. А насчет мальчика… Время покажет.
– Однако покушения продолжаются, а ты бездействуешь.
– Бездействую. Благодаря Пьетро мы узнали, что за планом похищения стоят деньги Винчигуерры. Недостающим звеном был Патино. Я не хотел предпринимать новых шагов, пока его личность не будет установлена. Я понятия не имел, что у нас с тобой имеется единокровный брат.
– И поэтому ты впустил его в дом?
– Нет, – многозначительно произнес Кангранде. – Это ты впустила его в свой дом. Ты должна была защитить ребенка. Тебе это не удалось. Пришлось задействовать Пьетро.
– Не пойму: ты доволен тем, что я сплоховала, или раздосадован тем, что Пьетро оказался молодцом?
Капитан приблизился к своему мечу. Снова взявшись за точильный камень, он прислонился к башенке.
– Ни то ни другое. И то и другое. С чего бы мне радоваться смерти мальчика?
Катерина сжала губы.
– Ты не можешь пролить кровь от крови своей, но ты едва выносишь Ческо. Ты скрываешь свое отвращение, и весьма успешно, но я-то все вижу.
– Значит, это твоя вина – не научила меня притворяться как следует. Скажи мне только одно. Похоже, у тебя имеется ключ от моей души – скажи, почему мальчик мне настолько ненавистен?
– Потому что ты ничуть не лучше Патино. Потому что ты всегда втайне надеялся – вы с Патино втайне надеялись, – что мавр лжет. Пока не родился Ческо, ты тешил себя надеждой, что ты и есть Борзой Пес.
Кангранде покачал головой.
– Правда это или нет, значения не имеет. Я не желаю смерти мальчика.
– Я видел ваше лицо, синьор. – Ноги подкашивались, однако Пьетро поднялся и сделал шаг из тени. Голос его прозвучал неожиданно глухо. – Когда вы думали, что Ческо мертв. Я видел ваше лицо, синьор.
Катерина так и подскочила.
– Пьетро? Сколько времени ты?..
Кангранде отлично владел собой.
– А вот и судья к нам пожаловал. Как раз вовремя. Моя сестра высказала интересное предположение. Она говорит, что я завидую Ческо, ненавижу Ческо, питаю отвращение к Ческо, желаю смерти Ческо. Однако я не могу сам убить его; я даже не могу нанять убийцу. По мнению Катерины, я в равных пропорциях являюсь лжецом и ревнивцем. Допустим. Сознаюсь. Я сознаюсь в том, что в минуты душевной слабости я желаю быть тем, кем, я раньше верил, я и являюсь. Разумеется, я хочу быть Il Veltro – все детство и отрочество я провел в его тени! Насколько сильно я ненавижу мальчика за то, что он – тот, кем должен был быть я? Людям мечтать не запретишь; возможно, не видя Борзого Пса во мне, они ищут его качества в Ческо. Однако вдруг он – второй я? Что тогда? Тогда жалость моя беспредельна. Но, Пьетро, пойми: Борзой Пес Ческо или нет, я не желаю его смерти. Я сказал, что сегодня ночь правды, поэтому не сомневайся – мы имеем дело с той частью домыслов моей сестры, которую я решительно опровергаю. Повторю: я не желаю Ческо смерти.
– Я видел ваше лицо, – настаивал Пьетро.
Кангранде склонил голову – казалось, он внимательно рассматривает лезвие отцовского меча.
– Похоже, мне придется многое объяснить. Но давай для начала проверим чувства самой Катерины к Ческо и заодно ко мне. Как думаешь, Пьетро, очень ли Катерина страдает от мысли, что ее собственная роль в воспитании легендарного Пса сводится к роли матери?
Кангранде помедлил. Луна освещала его лицо.
– Да, она мать. Та, что дает жизнь. Вот ее роль. Катерина больше чем родная мать: она не родила героя, она его воспитала. Разве этого не достаточно? Разве это не завидная судьба? Только не для Катерины. – В голосе Кангранде послышалось презрение. – Она женщина. Судьба, в которую моя сестра так верит, дала ей женское тело. Кому, как не тебе, Пьетро, знать, каково это – зависеть от собственных физических возможностей! Твоя хромота – ерунда по сравнению с проклятием, каким является для Катерины ее пол. Только вообрази ее отчаяние! Меня судьба все еще дразнит обещаниями, Катерине же отказано в истинном величии с самого рождения!
– Все это не относится к делу, – перебила Катерина.
Кангранде усмехнулся.
– В таком случае, может, скажешь, что относится к делу?
– Будущее Ческо. Допустим, мы поверили, что ты не желаешь его смерти; все равно о ней мечтает твоя жена. И Патино. Тот как минимум хочет, чтобы Ческо исчез, не мешал, не путался под ногами. Патино с удовольствием продал бы мальчика в рабство. И твоя жена, и Патино представляют угрозу для Ческо.
– Верно, – кивнул Кангранде.
– Получается, что Ческо не может здесь оставаться.
– Согласен.
Катерина в искреннем удивлении вскинула брови.
– Так ты отпускаешь его? Ты позволишь мне забрать Ческо и отвезти куда-нибудь, где нас никто не найдет?
– Не спеши, милая моя. Частично пророчество аль-Даамина сбудется. Маленького Ческо возьмет на воспитание новый человек. Уж я прослежу, чтобы о мальчике заботились надлежащим образом. Но ты, дражайшая сестрица, не будешь иметь к этому никакого отношения.
Катерина вызывающе вскинула голову.
– Ты этого не сделаешь.
– Еще как сделаю. А вот и ответ почему. Скажи, Пьетро, ты когда-нибудь задумывался, как родная мать Ческо могла от него отказаться?
Пьетро вспомнил разговор, который брат и сестра вели у его постели, когда он лежал в полубреду.
– Ческо пытались убить. Она хотела спасти ему жизнь.
– Правильно. А теперь посуди сам. Моя жена тогда еще не знала о существовании Ческо; не знал об этом и граф. Да что граф – я сам понятия не имел. Получается, лишь один человек, кроме матери Ческо, знал о его рождении.
Пьетро не мог поверить в намеки Кангранде; видимо, недоумение отразилось на его лице. Кангранде подмигнул юноше.
«Наверняка лжет… Но нет, другие объяснения не выдерживают никакой критики».
Чувствуя, как в сердце разверзается пустота, Пьетро взглянул на Катерину, которая и не подумала опустить глаза.
Кангранде расхохотался.
– Да, именно. Она хотела, чтобы мать Ческо отказалась от него. Нет, хотела – неподходящее слово. Она жаждала этого, ей это было необходимо. Катерина наняла убийцу, чтобы донна Мария поскорее приняла решение. И чтобы я тоже не тянул кота за хвост. Угроза жизни Ческо заставила бедную женщину броситься в объятия Катерины и молить о защите своего сына.
– Ческо был вне опасности, – произнесла Катерина. – Я знала, что судьба защитит его.
– Лишь в том случае, если он – Борзой Пес. Если же нет… Разве нанять убийцу – не лучший способ узнать правду? Одним ртом больше, одним меньше. Хотя игра была опасная. Если бы мальчик погиб, Катерина навлекла бы на себя проклятие нашего отца. Она запятнала бы руки родной кровью. Однако все получилось как нельзя удачнее, Катерина получила мальчика на воспитание. Сбылась ее мечта. Какая жалость, что труды оказались напрасны.
Не замечая исполненного ужаса взгляда Пьетро, Катерина произнесла:
– Ты не можешь взять его в свой дом, Франческо. Там он будет постоянно подвергаться опасности.
Кангранде кивнул.
– Вот поэтому-то Ческо и отправится в Равенну. С Пьетро.
Катерина вздрогнула.
– В Равенну? С Пьетро?
– Что это, эхо? Да, мой милый попугай, именно так. А хорошо я придумал, правда? Я подпишу указ о том, что Ческо будет моим наследником, если судьба не подарит мне законного сына. А пока мы объявим, что мальчик умер от перенесенных испытаний, от испуга, от удушья, да мало ли от чего. Нам поверят – у Ческо сегодня было предостаточно причин отдать богу душу. Мы похороним пустой гроб здесь, в Виченце; пожалуй, стоит построить церковь в память о Ческо. До сих пор сир Алагьери не уставал доказывать нам, что способен справиться с любым заданием, и даже отговорок более-менее серьезных не придумывал. Пьетро воспитает мальчика как своего родственника. В Равенне Ческо будет в безопасности и вдобавок вырастет в окружении величайших мыслителей и вообще честнейших людей. В Равенне Ческо никто не достанет – и мы в том числе.
– И мы? О боже! – Катерина возвела руки к небесам, откликнувшимся лишь звездным светом. – Неужели мы снова должны это сделать? Франческо, подари мне одну из своих птиц – я буду репетировать с ней свою роль. Я сделала тебе больно, из-за меня ты не стал тем, кем хотел стать. Я правильно выучила слова?
– Да, правильно. Мальчика нужно увезти.
– Чтобы защитить от меня? От моих козней? Не знала, что у нас тут театр! От чего ты хочешь его защитить?
Кангранде неотрывно смотрел на лезвие меча.
– От бремени твоих ожиданий.
Катерина принялась ходить вокруг брата кругами, словно коршун, приметивший жертву.
– Франческо, ты не на сцене, – прошипела Катерина. Здоровой рукой она вцепилась брату в запястье, прекратив скрежет точильного камня. – Брось свою игрушку. Настоящие актеры всегда знают, куда девать руки.
Кангранде вложил меч в ножны. Касаясь рукояти двумя пальцами, он произнес:
– Как же тебя это уязвляет, раз ты не в состоянии сдержаться!
Катерина разжала пальцы. Рука ее безвольно упала.
– Неужели ты так сильно меня ненавидишь?
– На сегодняшний день ты самый важный человек в моей жизни. Я стал тем, кем стал, лишь благодаря тебе. – Катерине на глаза неожиданно навернулись слезы. В голосе Кангранде послышался безжалостный металл. – Так нечестно, донна Катерина. Слезы вам не к лицу.
– Слезы – оружие женщины, – произнесла Катерина, стараясь сдержать рыдание. – Как ты любезно заметил, я женщина. Я пускаю в ход единственное доступное мне средство. Франческо, все, что я когда-либо делала, я делала для тебя.
Скалигер закашлялся или сплюнул, а может, подавил крик. Он согнулся пополам, схватившись за живот, словно получил под дых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93