– Марьотто в своем последнем письме объяснил, как добраться до пещеры. Здесь в старину Монтекки прятали лошадей, спасаясь от разбойников.
«Она хочет сказать, – подумала Антония, едва сдерживая смех, – что в старину Монтекки прятали здесь краденых лошадей, потому что были самыми настоящими разбойниками. Может, и ловушку они устроили».
Впрочем, высказать свои мысли вслух дочери великого поэта не позволило воспитание. Антония принялась всматриваться в темноту.
– Джаноцца, а ты туда заходила? Пещера большая?
– Я прошла всего несколько шагов. У меня тогда не было ни свечей, ни огнива. – Джаноцца открыла сумочку, что принесла с собой, и извлекла свечу и кремень. – На сей раз я обо всем позаботилась заранее.
– А синьор Монтекки знает, что ты сюда ходила?
– Нет, Мари просил никому не рассказывать. Но мне не хочется лезть в пещеру одной.
Антония нетерпеливо потерла руки.
– Ну так зажигай свечку!
В расщелине стояло затишье, и зажечь свечу не составило труда. Не то что заставить Роландо войти в пещеру. Антония несла свечу, а Джаноцца тащила упиравшегося мастифа в сырую темень.
– Как ты думаешь, тут есть еще ловушки? – спросила Антония.
– Мари писал, что все старые ловушки убрали. Вряд ли мой муж отправил бы меня сюда, будь это опасно.
Свод пещеры был невысок, как раз для лошади без седока, зато сразу расширялся, так что три лошади могли пройти в ряд. Тропа вильнула, и проблески дневного света остались за поворотом.
Роландо молча страдал и обнюхивал темные углы. Постепенно пол делался ровнее. Потолок становился выше, пока не затерялся в темноте. Джаноцца восхищенно вздохнула. Пещера оказалась огромной, не меньше внутреннего двора в замке. На полу имелись кострища, вдоль стен импровизированные стойла для лошадей, тюфяки, два желоба для воды. Сверху свисали корни деревьев и трав. Впрочем, потолок был достаточно высокий – если бы даже девушки стали подпрыгивать, они не дотянулись бы до корней.
– Зачем твой муж написал тебе об этой пещере? – спросила Антония, сама не понимая, почему шепчет. Джаноцца отвечала тоже шепотом.
– Он написал, что это будет наше тайное место, и если он будет знать, что я здесь, он всегда сможет найти меня в своих снах.
«Вот дурочка, – подумала Антония, чуть заметно скривившись. – Романтичная милая глупышка».
А Марьотто ловко придумал. На случай, если его станут терзать мысли, что жена его смотрит на других мужчин – на одного конкретного мужчину, – Марьотто разработал ритуал, благодаря которому мысли Джаноццы целый час, а то и два в день будет вертеться только вокруг него, ее супруга.
Антония с удовлетворением подумала, что Фердинандо не такой болван, чтобы идти на поводу у кого бы то ни было. Девушка густо покраснела – так бывало всегда, когда она мысленно превозносила Фердинандо. Антония отвернулась, мечтая, чтобы свеча погасла и смущение ее скрыла темнота.
Желание Антонии исполнилось. Непонятно откуда взявшийся порыв ветра задул пламя. Роландо зарычал. Антонии показалось, что они в пещере не одни.
– Там какое-то животное, – прошептала она.
– Или привидение, – отозвалась Джаноцца.
Антония потащила подругу вон из пещеры.
– Это зверек, вроде кролика или белки. – Роландо продолжал рычать, и Антония заподозрила, что в пещере медведь. Отличное жилище для медведя. А может, это волк. Джаноцце она шепнула: – Не бойся – зверюшка сама нас боится.
Хороши же они были, когда, по нескольку раз шлепнувшись в полной темноте на земляной пол пещеры и произведя достаточно шума, чтобы разбудить целое семейство медведей, выбрались наконец наружу! При солнечном свете страхи полностью рассеялись.
Антония первой начала смеяться:
– Ну и вид у тебя, Джаноцца!
– На себя посмотри, – парировала Джаноцца, отряхивая подол.
Теперь, когда опасность миновала, Роландо потерял к девушкам всякий интерес. Он зевнул и облизнулся. Внезапно пес навострил уши, еще через секунду бешено залаял, вырвал поводок из рук Джаноццы, понесся по тропе и скоро скрылся из виду.
– Роландо, Роландо! – тщетно звали девушки, потом побежали за ним.
Они остановились, услышав голос. Кто-то говорил с собакой. Кто? И сколько их? В мгновение ока безымянные страхи пещеры затмила вполне реальная опасность.
– Давай назад! – прошипела Антония, подталкивая Джаноццу к пещере. Почему Роландо перестал лаять?
Хрустнул сучок. Кто-то приближался. Антония нагнулась и, не сводя глаз с дороги, ощупала землю. Кругом была пыль, ни одного камня. За неимением лучшего Антония захватила пригоршню пыли и надеялась только, что попадет незнакомцу в глаза. Джаноцца сделала то же самое.
Они швырнули пыль в тот момент, когда из-за поворота появился незнакомец.
– Вы что делаете? – вскричал молодой человек, закрывая лицо руками. К ноге его жался Роландо, радостно виляя хвостом.
На секунду Джаноцца застыла. И вдруг бросилась к нему с криком: «Паоло! Паоло!»
Антония подняла глаза. Нет, молодого человека звали не Паоло. Антония уже видела его – всего один раз, но бесподобно красивое лицо навсегда врезалось ей в память. На тропе стоял Марьотто Монтекки. Он наконец вернулся. Интересно, почему Джаноцца называет его Паоло? Игра у них такая, что ли?
– Любовь моя! – воскликнул Марьотто. Муж встретил жену, объятия сомкнулись, он поднял ее, закружил. Влюбленные начали отчаянно целоваться.
Антония отвела взгляд, однако скоро не выдержала и краем глаза принялась рассматривать Монтекки. За эти два года он стал еще красивее – мальчишеская смазливость уступила место мужественности. А что за костюм! Монтекки был одет по последней французской моде. Кожаный дублет очень короткий – чтобы продемонстрировать идеальные очертания бедер. Рукава тоже укороченные, из-под них виднеются фестоны нижней рубашки и муаровая подкладка. Шляпу украшал длинный шарф. Только сапоги для верховой езды, итальянские, в отличие от остальных деталей костюма, как-то из этого костюма выбиваются.
Марьотто вдохнул аромат волос Джаноццы.
– Ах, Франческа, как же я соскучился!
«Паоло? Франческа? – Наконец до Антонии дошло. – Франческа да Римини и ее возлюбленный? Так вот откуда у их романа ноги растут! Глупцы! Безумцы! Разве такие способны понять „L’Inferno“!»
Джаноцца слегка отстранилась.
– Как ты мог! Почему ты не сообщил, что едешь?
Марьотто упрямо наклонил голову.
– Капитан отпустил меня три недели назад. Я хотел сделать сюрприз. – Вдруг он нахмурился. – Кто это с тобой?
– Это Антония Алагьери.
– Сестра Пьетро?
– Да. Я не хотела входить в пещеру одна.
Не убирая руки с талии Джаноццы, Марьотто шагнул к Антонии и протянул ей ладонь. Девушка вдруг сообразила, что руки у нее грязные. Несмотря на это, Монтекки приложился к ее руке в изящнейшем французском приветствии.
– Mademoiselle. C’est une plaisure, vraiment.
– Я тоже очень рада, синьор, – по-итальянски ответила Антония, присев в реверансе. Теперь, когда Монтекки был так близко, девушка рассмотрела его нижнюю рубашку. На ней красовалась тончайшая вышивка, изображающая крест семейства Монтекки. Как раз под крестом, чуть повыше печени, имелись инициалы: Дж. д. Б.
«Прелестно», – подумала Антония.
Они с Марьотто неловко обменялись любезностями. Никогда еще Антония не чувствовала себя такой неуклюжей и такой лишней. Она знала, конечно, что до главного таинства брака дело у супругов не дошло; впрочем, если бы и не знала, легко прочитала бы в огненных словах, витавших над их головами. Марьотто жаждал настоящей близости с женой. Их первой близости.
Марьотто улыбнулся Антонии. Антония ответила слабой улыбкой. Джаноцца тоже смотрела на Антонию, явно думая только о том, как бы от нее избавиться.
Взглянув на свое платье, Антония воскликнула:
– Боже! Я, должно быть, ужасно выгляжу! Есть тут поблизости какой-нибудь ручей или река? Я хочу привести себя в порядок, прежде чем возвращаться в замок.
– Сначала ступай по дороге, по которой мы сюда пришли, – поспешно объясняла Джаноцца, – потом свернешь к югу и пройдешь еще полмили. Там будет ручей. – Марьотто просиял, однако Джаноцца наморщила лоб в неподдельной тревоге. – Ты уверена, что найдешь дорогу назад?
– Я возьму с собой Роландо, – сказала Антония, протягивая руку к поводку. – Он и будет моим провожатым.
– Вот и отлично! – обрадовался Марьотто. – Этот пес знает округу даже лучше меня!
– Ну, тогда до свидания. – Антония дернула за поводок.
Щеки ее пылали. Свернув на тропу, она подумала: «Если я побегу, это будет совсем неприлично?»
Сзади слышалось постанывание Джаноццы.
«Хоть бы подождали, пока я отойду на приличное расстояние!»
Роландо упирался, норовя вырваться и бежать к хозяину.
– Пойдем, Роландо, – прошептала Антония. – Ты там тоже лишний.
Пьетро ехал с Фацио и отрядом из тридцати человек. Они миновали Феррару, когда юношу окликнул крупный мужчина, непонятно каким образом удерживавшийся на спине мула.
– Hola! – Незнакомец замахал столь отчаянно, что чудом не свалился со своего мула. – Senores! Por favor – мне нужно… я нуждаюсь в ayudo. – Мягкая широкополая шляпа бросала тень на смуглое лицо, закрывала черные волосы, только бороду оставляя для всеобщего обозрения. На рубахе засохли красные пятна. – Я направляюсь в Тревизо, и я, как это сказать… заблудился. Можно мне поехать с вами?
– Наш пункт назначения расположен, не доезжая до Тревизо, – произнес Пьетро.
– Это ничего, я проеду с вами хотя бы часть пути. – Акцент у незнакомца был явно испанский, однако и по-итальянски он говорил бы свободно, если бы не винные пары.
– Мы спешим.
– Я тоже спешу! Давайте спешить вместе! Какая удача, что я вас встретил!
Отряды солдат часто покровительствовали одиноким путешественникам. С отрядом Пьетро уже ехали три женщины со своими грумами, так что Пьетро не мог просто сказать, что не берет попутчиков. Но ведь испанец мог оказаться и вором.
– Чем ты зарабатываешь на жизнь?
– Я, сеньор, опытный нотариус! Может, вам в дороге понадобятся услуги нотариуса?
– Нет, благодарю. Назови свое имя.
– С этого надо было начать. Как же я сразу не сообразил! Имя мое Персиджуерон ла Мордедура. Но если вы позволите мне ехать с вами, можете звать меня, как вам будет угодно! Главное, не зовите на утреннюю перекличку! – И опытный нотариус засмеялся собственной шутке.
Пьетро вздохнул.
– Ладно. Езжай впереди, чтобы я тебя видел. И не вздумай приставать к женщинам.
– Сеньор! За кого вы меня принимаете? Я не какой-нибудь мужлан! – С видом оскорбленной добродетели ла Мордедура воздел руки и тут же свалился с мула. Пока он вставал да отряхивался, Пьетро велел Фацио дать отряду команду снова трогаться в путь.
Добравшись до ручья, Антония принялась приводить себя в порядок, а покончив с этим, разбудила задремавшего Роландо и направилась к замку. Она не торопилась. Если она вернется одна, в замке поднимется тревога, Гаргано же не должен узнавать о возвращении сына от худосочной девицы, которую он чуть ли не в первый раз видит. Пусть Марьотто и Джаноцца сами с ним разбираются.
«Паоло и Франческа», – кривилась Антония.
Она смеялась, когда отец окрестил молодого Капуллетто Менелаем, Джаноццу Еленой, а Марьотто – Парисом. За этой шуткой последовали сравнения с другим треугольником, состоящим из Артура, Джиневры и Ланцелота. Но Паоло и Франческа? Впрочем, Джаноцца всегда говорила, что их с Марьотто сблизила поэзия Данте.
«Они просто ничего не поняли в этой истории».
Антония с Роландо на поводке брела вдоль ручья, любовалась зеленым мхом и слушала пение птиц. Когда пес чуял добычу, девушка спускала его с поводка и, усевшись на камень в тенечке, ждала. Она, по словам Джаноццы, находилась на границе земель Монтекки и Бонавентуры. Возможно, она увидит Фердинандо. Со времени их последней стычки Антония придумала несколько очень язвительных замечаний.
Девушку беспокоили собственные чувства, столь очевидные, что Джаноцца над ней подтрунивала. Антония самой себе не признавалась, что ей нравится неуклюжий кузен Петруччо Бонавентуры. Да, они при встрече обмениваются колкостями, но это их способ защиты, это молчаливый договор между ними – так они никому не позволяют вмешиваться в свои отношения.
Антония заставляла себя думать о работе отца, твердо решив выкинуть из головы этого типа . Но тут возвращался великий охотник, тыкался носом ей в ладонь, желая дать понять, что готов продолжить путь, Антония поднималась, и они шли дальше.
День уже клонился к вечеру, когда девушка повернула к замку. Через час солнце начнет садиться.
«Что если они до сих пор…»
Антония боялась закончить мысль.
Замок Монтекки стоял на холме примерно в пяти милях к юго-западу от Виченцы. Построенный на руинах крепости, насчитывавшей несколько веков, новый замок был отлично укреплен. Конюшни – предмет особой гордости Монтекки – находились не при замке, но соединялись с ним особым крытым переходом, забиравшим к северу.
Чем ближе Антония подходила к замку, тем больше недоумевала. На крепостном валу расположилось куда больше солдат, чем было утром. Вид копий и шлемов взволновал девушку. Прищурившись, она разглядела, что все солдаты с крепостных стен смотрят во внутренний двор.
Антонии удалось сдержать Роландо, когда она проходила через главные ворота. Двор заняли не меньше сотни конных со своими оруженосцами и запасными лошадьми. Тут же сновали пажи – одни поправляли упряжь, другие меняли подковы. Солдаты не спешивались – ждали приказаний. Некоторые, правда, попрыгали на землю размять ноги.
И вдруг Антония увидела знакомое лицо. Правда, не то, которое искала.
«Боже, что он здесь делает? Почему именно сегодня?»
Приблизившись, девушка произнесла:
– Сир Капуллетто?
Антонио резко обернулся в надежде увидеть далеко не сестру Пьетро. Увидев именно ее, он все же улыбнулся и поздоровался. Антония спросила, как он здесь оказался.
– Нам только что сообщили, что Падуя нарушила мирный договор. Думаю, мы здесь, чтобы палицами вколотить условия договора в их пустые головы. Нас ведет Угуччоне. Он сказал, мы должны ждать в замке, пока не понадобимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93