Это просто погубит меня и Хилари, если я не смогу добиться, чтобы они прекратились. Меня удивляет, что ты ничего еще не слышал.
– В течение двух последних недель я приводил в порядок дела относительно моего имущества в Клиавотере. Я вернулся в город только сегодня в полдень. Не волнуйся, мы сможем справиться со сплетнями. Если кто-то попытается уволить тебя только на основании слухов, они у меня окажутся перед судом раньше… Но подожди, сначала ты лучше расскажи мне, в чем дело. И, разумеется, откуда это исходит.
– От Пэт, – проговорила я печально. – Я бы скорее умерла, чем рассказала тебе об этом: выглядит, будто я прибежала к тебе жаловаться на нее. Но она должна остановиться во что бы то ни стало. Должна. И я не могу найти кого-либо, кроме тебя, кто может остановить ее. Я пришла попросить тебя… мог бы ты поговорить с ней об этом деле или что-нибудь еще… Попроси ее… Если бы я попыталась сделать это сама, то только ухудшила бы положение.
Картер молча смотрел на меня. Казалось, его румяное лицо превратилось в камень.
– Скажи мне, что она болтает, Энди?
И я рассказала. Я была осторожна и тактична настолько, насколько только могла. И я честно пыталась смягчить интонацией и преуменьшением некоторые убийственно-абсурдные измышления Пэт Дэбни. Для меня было очень важно не выглядеть истеричкой перед Картером Деверо. Мое достоинство оставалось единственным и последним подарком, какой я могла сделать ему. Когда я закончила рассказ, то просто замолчала и стала ждать. Я не могла поднять глаз на моего друга.
– Ты, разумеется, уверена во всем сказанном, – наконец подытожил он. Это был не вопрос. Я не узнавала его голос.
– Да, – ответила я. – Я не была бы здесь, если бы у меня были хоть малейшие сомнения. Но это может подтвердить Тиш и, я полагаю, мисс Дебора тоже, если захочет. Не знаю, как Ливингстоны. Может быть, также мать и сестра Тома пожелают поговорить с тобой.
– Знает ли что-нибудь Хилари?
– Нет. Я почти уверена, что нет.
– А Том?
– Не думаю. Я не… мы не говорили об этом.
– Возможно, что он не знает, – заметил Картер как само собой разумеющееся. – Если бы знал, наверно, Пэт была бы уже на том свете.
В этот момент я взглянула на Картера. Никогда я не видела его таким рассерженным; вообще я редко видела, чтобы какой-либо мужчина пребывал в том же состоянии, что Картер сейчас. Его лицо не изменилось, но в глазах сверкало ужасное пламя, а румянец полностью исчез.
И вдруг на моих глазах пламя угасло, а румянец медленно вернулся на щеки. Через мгновение Картер выглядел просто усталым. Усталым и чувствующим почти физическое отвращение.
– Ты знаешь, она не всегда отвечает за свои действия. – Голос его звучал так медленно, как у замерзающего человека. – В ней чего-то не хватает. Она как мотор с отключенным регулятором скорости: не может остановиться… даже когда хочет. И всегда бывает поражена разгрому вокруг себя, а иногда искренне ужасается тому, что совершила. Не знаю, что она будет чувствовать на сей раз. Но, уверяю тебя, Пэт остановится. Не сомневайся. Остановится.
– Картер, я не хочу… испортить ваши отношения. Я просто хочу, чтобы прекратились сплетни. Я хочу просто-напросто сохранить свою работу и свой дом, если смогу.
– Ты ничего не испортишь в наших отношениях, – устало ответил он. – Нельзя сказать, будто я не знал, что она собой представляет. Всегда знал.
Он говорил таким голосом, словно был серьезно болен. Я снова подумала, каким утонченным человеком был Картер Деверо.
– Тогда как же ты можешь… – непроизвольно вырвалось у меня, но я тут же, ужасаясь сказанному, запнулась. – Прости, пожалуйста.
– Не извиняйся, – холодно улыбнулся он. – Как я могу продолжать встречаться с ней? Как я даже могу находиться в ее обществе? Очень просто. Она – то, что мне знакомо. Я – то, что знакомо ей. Нет никаких сюрпризов. И она является частью Пэмбертона. Не важно, что она совершит когда-либо в своей жизни. Она все равно будет в центре Пэмбертона. А это имеет большое значение для меня, Энди. Ты бы уже должна была знать.
– Я знаю, – мягко подтвердила я.
В этот момент я услышала, как Хилари зовет меня из приемной:
– Мам, уже почти шесть часов… Я встала.
– Мне уже пора уходить.
– Да-да, конечно. Я знаю. Мне тоже пора. Я очень рад, что ты обратилась ко мне. Не важно, с чем именно. Надеюсь, что так будет всегда. Все, что в моей власти, я сделаю. Всегда. И нынешнюю проблему можно решить. Дай мне поговорить с Пэт, и я буду знать, что предпринять в отношении мисс Деборы и Марка Ливингстона. Не думаю, что в этих двух инстанциях возникнут затруднения.
– Ты… Что тебе придется предпринять?
– Просто поговорю с Пэт, – улыбнулся Картер. – И все. Просто поговорю.
– Знаешь, я никогда не смогу достойно отблагодарить тебя, не смогу ничем заплатить за твою услугу, понимаешь? О, я хочу сказать, что могу оплатить твой счет, и я настаиваю на этом, но кроме… что в действительности означает для меня…
– Будь счастлива, Энди. Ты можешь не верить, но это все, чего я когда-либо желал.
Я взглянула на него, массивного мужчину, стоящего в начинающем темнеть кабинете, и не знала, что сказать и как распрощаться с ним. Поэтому я просто проговорила:
– Спасибо тебе, Картер. Хочешь увидеться с Хилари?
– А ты как думаешь?
По дороге на Козий ручей притихшая Хилари внезапно спросила:
– Ну как, Картер собирается разобраться по поводу нашего дома и твоей работы?
Я рывком повернула голову, чтобы посмотреть на девочку. Ее профиль в зеленом свете приборной доски казался таким спокойным и чистым, как профиль молодой химеры на кафедральном соборе.
– Ты что, подслушивала у двери? – воскликнула я.
– Да. Я знала, что что-то случилось, раз мы поехали к Картеру. Я хотела узнать, что именно; ты мне никогда ничего не говоришь.
– Да. Картер собирается все устроить. Так что тебе нечего беспокоиться. Но, Хилари… ты слышала все? Я хочу сказать о том, что…
– О том, что Пэт говорила обо мне? О нас? Да! Но я знала об этом раньше. Только не была уверена, знаешь ли ты.
Из-за внезапного оцепенения я плохо соображала. Я могла только тупо смотреть на дочь.
– Кое-что слышала в школе, – объяснила она. – Некоторые дети болтали разные вещи о том, чем мы занимаемся на ручье с козами и свиньями, ну и другое. Смеялись и делали вокруг меня грязные вещи. Вначале я в самом деле испугалась, поэтому рассказала все Тому, а он рассказал мне о том, что болтают в городе, и объяснил, что Пэт начала все это, потому что ревнует к нам с тобой. Том сказал, что постепенно все успокоится. Он сказал, что я должна рассказать тебе о нашем разговоре, но я не хотела тебя тревожить до тех пор, пока ты не будешь чувствовать себя лучше.
Слова дочери так глубоко тронули меня, что еще минута – и мне пришлось бы остановить машину. Этот хрупкий измученный ребенок оберегал меня… Да, наверно, теперь она не была такой уж хрупкой и измученной.
– Что еще Том сказал тебе?
– Что мне следует попытаться справиться самой. Если это будет выше моих сил, я должна рассказать об этом ему, но было бы лучше, если бы я сама позаботилась о себе – так как ты пытаешься уладить свои проблемы. Том говорил, что ты очень храбрая и он гордится тобой.
В пустоте, вызванной недавним шоком, зародился комочек тепла. Том гордится мной… Очень немногие когда-либо гордились мною.
– И что же ты сделала?
– Я взяла мой лун и стрелы в школу и во время перемены сказала детям, что на наконечниках находится яд и что пусть они лучше оставят меня в покое. Затем я положила грушу из моего завтрака на столбик, отошла на приличное расстояние и прострелила ее в середине. Знаю, что они все еще болтают обо мне, но никто больше не делает этого в моем присутствии.
Я начала смеяться, Хил тоже захихикала, я протянула руку и потрепала дочку по плечу.
– Ты так сильно выросла за последние месяцы, я с трудом узнаю тебя, – проговорила я. – Надеюсь, тебе известно, как я горжусь тобой. Я уверена, что и Том тоже. Ты рассказала ему о своем поступке?
– Да. Он сказал, что сам не смог бы сделать и вполовину лучше. Знаю, конечно, он это говорил так просто, чтобы я чувствовала себя хорошо. Мы теперь переедем на ручей?
– Нет, малыш, – вздохнула я. – Нет, если Картер сможет уладить вопрос с нашим домиком, а он считает, что в силах это сделать. Одна из причин, почему Том так гордится нами, состоит в том, что мы очень стараемся сами заботиться о себе. Может быть, мы не всегда добиваемся успеха, но самое важное – стараться. Нам нужен собственный дом, за который мы платили бы и о котором заботились. Том не должен быть вынужден содержать нас.
– А когда-нибудь мы переедем туда? Ты собираешься выйти замуж за Тома?
– Не уверена, что кому-либо следует выходить за него замуж. Том в душе дикое существо. Не думаю, что мы слишком нужны ему. Возможно, что и никогда не будем нужны в достаточной степени. А я, прежде чем переезжать на ручей, Хил, должна быть уверена, что мы ему необходимы. Но обещаю тебе, если мы когда-нибудь станем необходимы ему, то это навсегда.
– Хорошо. Лишь бы ты не говорила „нет" наверняка.
– Ты расстроена из-за Пэт? Из-за того, что она натворила? – спросила я, вспомнив недавнее поклонение девочки перед белокурой дамой и всем, что ту окружало. – Ты не скучаешь по лошадям?
– Да, иногда. Я считала ее почти совершенством… и я скучаю по Питтипэт. Я помню это прекрасное ощущение, когда скачешь на ней и сознаешь, что у тебя получается по-настоящему хорошо. Но Пэт ведет себя, будто все и вся принадлежат ей, а когда кто-то поступает не так, как она желает, она делает людям гадости. Том говорит, что нельзя владеть людьми, их можно одалживать, брать на время, если тебе повезет. Если ты пытаешься завладеть людьми, ты поступаешь, как „оно", но не как „ты". Пэт мне совсем не нравится теперь, когда я сама себе нравлюсь куда больше.
„Получай, злая, жалкая, пустая женщина, – воскликнула я про себя, – устами младенца… Не думаю, что ты когда-нибудь вновь испугаешь меня!"
Вслух же я произнесла:
– А ты сообразительная маленькая девчонка, и я рада, что могу еще в течение некоторого времени одалживать тебя.
– Я тоже, – отозвалась Хил.
Вечером я рассказала Тому о моей встрече с Картером и о разговоре в машине с Хилари. Он кивнул:
– Обе вы поступили правильно. Вы знаете, какие именно кнопки нажимать. Я не смог бы особенно помочь тебе. Пэт все еще держит мальчиков заложниками. Что бы я ни попытался сделать – отзовется на них, а также на тебе и на Хил. Но Хил обезвредила ядовитые зубы Пэт так ловко, как только возможно. А ты нашла в Картере одного из двух единственных людей во всем Пэмбертоне, кто может повлиять на мою бывшую жену.
– Мне трудно представить, что он скажет ей что-либо такое, что могло бы оказать на нее какое-нибудь действие, – засомневалась я. – У него не больше реальной власти над ней, чем у других.
– Пэмбертон у него в кармане, – сказал Том. – Он любимец Старого города. Самый любимый родной сын. В какой-то мере он и есть Старый Пэмбертон. Пэт может принадлежать к влиятельным „зимним жителям", но наш город – теперь ее единственное поле деятельности. Если бы Картер захотел, он мог бы восстановить всех в округе против нее одним словом. Практически никто не любит Пэт; ее боятся. Она бы стала королевой без страны, или королем – это ближе к тому, чего она желает. Я бы сказал, что твой дом и работа спасены.
– Значит, ты все время знал. Сделал бы ты… что-нибудь или попытался бы сделать, если бы дело обернулось действительно плохо и мы не смогли бы уладить его?
– Да, попытался бы, – ответил Том спокойно. – Но это было бы сделано неуклюже и вероятнее всего не принесло бы результатов. И, кроме того, стоило бы очень дорого.
Я подумала о его ранимых маленьких сыновьях и о потере Тиш членства в клубе пэмбертонских дам и задумалась, во что еще я обошлась близким мне людям, о чем я не знаю, а возможно, не узнаю никогда. Я была уверена, что, даже если сплетни затихнут – а это рано или поздно случится, – я больше не буду принадлежать Пэмбертону, и, хотя Тиш и Чарли останутся такими же любящими и верными, как всегда, им придется заплатить своим старым друзьям за мое пребывание в их жизни. Возможно, было бы лучше, если бы я с Хилари все же переехала на Козий ручей или в крайнем случае в один из новых ярких и убогих кондоминиумов на Другой Стороне города. Но я не хотела. Маленький коттедж стал родным домом для Хилари, даже если и стоял на чужой земле. Единственный другой дом, какой она знала, был будто выдернут из ее жизни ураганом в день гибели щенка. И будь я проклята, если допущу, чтобы меня изгнали и из этого пристанища.
– Я похожа на Тифозную Энди, – заявила я Тому, когда мы лежали перед камином однажды вечером. – Все, к кому я прикасаюсь, теряют что-нибудь или бывают наказаны. Я хотела бы быть радостью, а не проклятием.
– Бедная маленькая Нелле, – ехидно усмехнулся Том. – Диана Бтсфплк. Помнишь Джо из „Маленького Эбнера" с дождевой тучей над головой? Уверен, что Джо не мог делать вот это… или это… или как насчет этого?
– Берегись! – У меня сперло дыхание, и я, извиваясь, пыталась пристроиться к рукам и телу Тома. – Смотри, как бы тебя не хватил удар посреди нашей любви.
Картер оказался прав в отношении мисс Деборы и Маркуса Ливингстона. На следующей неделе под моей дверью появилось другое письмо, в котором говорилось, что коттедж для гостей, как оказалось, не потребуется хозяевам и что Ливингстоны надеются: они не причинили неудобств Хилари и мне. К письму прилагался новый арендный договор, требующий моей подписи. Всего через несколько дней мисс Дебора вызвала меня в свой кабинет и сообщила о прибавке к зарплате в связи с повышением прожиточного минимума. По ее крупному обвислому лицу разлилось страдание от того, что она была вынуждена это сделать. Но начальница заверила меня, что это прибавка не за заслуги, а просто автоматическая и так далее и тому подобное… Однако мы обе понимали, что какая-либо угроза моему положению в колледже была временно устранена. Я никогда так и не узнала, что произошло между двумя этими людьми и Пэт Дэбни, а Картер не хотел рассказывать мне о разговоре с Пэт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82