».Ошеломленный Таринье обернулся, пытаясь поймать взглядом источник этой мысли — неряшливого мальчишку, петляющего под ногами у взрослых так ловко, что юноша вовсе потерял бы его из виду, когда б не сила его молитвы. Слова ничего не значили для Таринье, но сопровождавший их образ сияющей девы-линьяри в белоснежных шелках приковал внимание юноши.Выхваченное из сумятицы мыслей «Святые угодники, ЭТ-ТО еще что?!», сопровожденное отражением самого Таринье, увеличенным до десяти футов роста и обрамленным бледным нимбом, напомнило юноше, что мысленный щит следует поддерживать, даже пробираясь в толпе вслед мальчишке, столь явственно вспоминавшего о девушке-линьяри. Юноша до сих пор не мог уловить и следа присутствия своей соплеменницы на этой тесной, вонючей базе, но детеныш определенно сталкивался с ‘Кхорньей когда-то, раз ее облик так четко запечатлелся в его памяти.Горняк, призывавший на помощь святых, оглянулся вслед Таринье, но не увидел ничего примечательного в бурлящей толпе. Рамон Тринидад утер лоб и решил, что никому из товарищей не расскажет, что ему примерещилась Акорна. И так уже его все подкалывают, оттого, что он на пульт своей операторской кабины в грузовом доке прилепил суперклеем образок Святой Девы Гваделупской. Если он заявит, что ему видения являются, то покоя не будет до смертного часа. И все-таки Дева не просто так ему явилась на миг, во вспышке света, чтобы тут же исчезнуть. Она предупреждала его, наверное — говорила, что он избран для чего-то важного.И Рамон Тринидад зашагал по коридору, ведущему к шахте номер 3-Д, веселей, чем когда-либо со дня прибытия на Маганос. Поначалу он наивно думал, будто эта работа — учить беспризорников из трущоб Кездета управляться с горнопроходческим оборудованием — станет сущей синекурой. Потом серьезно собирался уволиться, напомнив отделу кадров, что он горняк, а не воспитатель в детском саду. А потом, к своему изумлению, привязался к своим подопечным. Кроме того, они-то не смеялись, когда он призывал на помощь Святую Деву и всех святых всякий раз, заходя в длинные, слабо защищенные коридоры новых разработок. У этих детей были свои святые — Лукия-госпожа Света, Эпона, Сита Рам…Мальчишка, за которым следовал Таринье, тоже направлялся в шахту номер 3-Д, и отчаянно молился о том, чтобы добраться туда прежде Рамона Тринидада. Так что образ Лукии, госпожи Света, не покидал его мыслей, притягивая линьяри, словно магнит.
Наскучив наблюдать за Рафиком, самозабвенно изучавшим звездные карты, спроецированные на стены личного кабинета Дельзаки Ли, Гилл поднялся — размять ноги, а заодно присмотреться к той единственной стене, которую не покрывали карты изведанных и неизвестных окраин Галактики. Воспользоваться и ею Рафик не мог, потому что ее сплошь занимали видеоэкраны, позволявшие заглянуть в разные места лунной базы. Дельзаки Ли испытывал большое удовольствие, наблюдая за повседневной жизнью Маганоса — от школы для беспризорников до самых дальних дальних штреков, за исключением только жилых комнат. Прежде, чем прогрессирующий паралич отнял у старика способность шевелить правой рукой, система позволяла ему вызывать на экраны любое место по желанию, одним касанием сенсорной панели. Когда это короткое движение стало для Ли слишком изнурительным, инженеры предложили ему перевести экраны на управление голосом, как новое антигравитационное кресло, но старик отказался, заметив, что лишние слова и так даются ему с превеликим трудом, и попросил вместо того переключать камеры наблюдения в случайном порядке. И теперь изображения на двадцати с лишком экранах постоянно сменялись, в порядке, диктуемом генератором случайных чисел, составляя бесконечно изменчивую панораму лунной базы Маганос.Гилл взирал невидящими глазами на центральный купол Маганоса, на многогранный хрустальный свод, увитый изнутри лозами, покуда тот не сменила пекарня, где кондитер вынимал из печи подносы свежих булочек в ожидании пересменки на руднике, а потом — на панорамный обзор четырех главных карьеров с вершины срединного купола. Эти случайные кадры угнетали его, напоминая о неуклонном распространении паралича, сковавшего дряхлое тело Дельзаки Ли. Успеет ли Акорна, вернувшись, застать своего благодетеля в живых? Образ ее запечатлелся в сердце горняка так явственно, что на миг ему показалось, что это память поместила его на один из экранов. А потом Гилл заорал так, что Рафик от испуга уронил лазерную указку, которой чертил по карте возможный путь «Акадецки» для Пала Кендоро и мистера Ли.— Что, во имя всех джиннов Джибути… — начал было Рафик, прежде чем вспомнить и уважить просьбу Джудит — не ругаться, как пристало потомку двадцати поколений армяно-арабских торговцев коврами.— Гилл, что за шутки?! Мы тут, между прочим, работать пытаемся, если ты не заметил!— Акорна, — прохрипел Гилл. — Я ее видел… на экране. Она никуда не улетала, Рафик! Она здесь, на Маганосе!— Не может быть!… — начал Пал, и осекся. — Или может?Акорна здесь, на базе, и скрывается от него? Эта мысль была почти невыносима.— Я ее видел, говорю вам! — настаивал Гилл. — Она была…Он опустил руку. Экран, в который он собрался было ткнуть, показывал ряды парт, и ребятишек, разучивавших алфавит интерлингвы одновременно с языком жестов.— …Вот тут, — закончил горняк, — только не в школе, а в каком-то коридоре, и чертов таймер переключил камеры прежде, чем я сумел разобрать, в каком!— Вон она! — воскликнула Джудит, указывая на экран в верхнем правом углу панели.— Это новые туннели, — заметил Гилл, — где-то в третьем секторе.— Но это не Акорна, — вмешался Пал в ту же минуту.Изображение сменилось — теперь экран показывал доки.— Пропади он пропадом, этот таймер! Отключить его никак нельзя? — взорвался Гилл. — А ты, Пал, из ума совсем выжил? Сколько у нас тут еще шляется шестифутовых личностей с золотыми рогами?— Очевидно, несколько. — Пал сложил руки на груди с видом человека, готового отстаивать свою точку зрения до последнего, какой бы нелепой и невероятной она ни казалась всем остальным. — Акорну я бы узнал среди тысячи ее сородичей.— Откуда тебе знать? — фыркнул Гилл. — Ты же никогда не видел тысячи ее сородичей?— Я бы ее узнал, — настаивал Пал, — и это не моя дама.Отвернувшись от экранов, Джудит принялась обшаривать стол Дельзаки Ли.— Джудит! — рявкнул Гилл. — Что за фокусы?! Иди сюда, следи за экранами! Подстрахуешь меня, если она опять появится! Нет, сначала позвони кому-нибудь, пусть бегут в третий… Нет, я же не знаю, какой подсектор, мы всего шесть открыли, но должно же на все хватить охранников? На кой ляд тебе сейчас скрепки понадобились? У нас катастрофа!— Ищет пульт ручного управления, — перебил его Дельзаки Ли сухим, слегка ироничным шепотком, перекрывшим могучий рев встревоженного горняка. — Я предложил. Ты против?Гилл уставился на старика.— Он еще работает?— Отключает таймер, — прошептал Ли. — Удобно, если хочешь на чем-то сосредоточиться… только кому-то придется нажимать.Джудит нырнула в гору нефритовых фигурок, лазерных ручек, исчерканных билетов тотализатора, фактлистиков с небрежно начерканными на обороте паролями доступа, и датакубиков без этикеток, и с триумфальным воплем выдернула из ее глубин панель управления.— Перепробуй все камеры в третьем, — наставлял ее Гилл. — Будем перелистывать по одной, пока не…— Глупый, — перебила его Джудит, — экранов куда больше шести, можем включить все камеры разом.Дрожащими руками она набрала код камеры наблюдения в секторе 3-А, потом 3-Б, 3-Ц, 3-Д…— ВОТ ОНА! — хором воскликнули Гилл и Рафик.— Нет, не она! — настаивал Пал.Дельзаки Ли шепотом отдал приказ, и послушное кресло двинулось через комнату, поближе к тому экрану, что показывал происходящее в штреке 3-Д.
— Вот он! — хором завизжала вся группа, когда Хаджнал вылетел на открытое место позади рамонова пробойника и последние двадцать футов одолел, скользя на пятой точке, чтобы остановиться под самой горой лунного щебня, громоздившейся в конце штрека. — Достал? Достал?— Хаджнал, гроссмейстер воров с Кездета, наносит новый удар! — похвастался мальчишка, распахивая куртчонку, чтобы продемонстрировать приятелям перепуганного до смерти ушастого, белогрудого шизайца. Зверек, пронзительно пискнув, метнулся прочь из сомнительного убежища, ударив Хаджнала в грудь мощными задними лапами, и вся компания с гиканьем бросилась его ловить.— Ай! Он царапается!— Ирунда ета, ты гля, как он меня располосовал — я же не выронил! — Задрав футболку, Хаджнал с гордостью показал всем длинные кровоточащие царапины на груди и животе. — Да поскорей же, пихайте его в ящик за операторской кабиной! Я по дороге Рамона видал. Не поверит он, что тут привидения водются, если увидит клятую животину.— Бе-едный шизайчик, — проворковала одна из девочек, прижимая к себе напуганную зверушку и поглаживая по спине, покуда шизаяц не перестал нервно поводить ушами и закатывать глаза. — Ты же не хотел никого поранить, бедняжка? Ты сам напугался? Хаджнал, по-моему, не стоит его сувать в ящик, он со страху околеть может.— Эва, если ты не перестанешь с ним носиться, он у тебя на руках задрыхнет, и вся затея накроется!Бесенята из первого выпускного класса уже не первую неделю обрабатывали Рамона Тринидада, пытаясь убедить суеверного шахтера, что проходческий комбайн, на котором тот работал, одержим духом рудничного рабочего, погибшего при обстоятельствах столь ужасных, что никто из тех, кто слышал его историю, не соглашался больше работать на этом месте. Успех своей затеи они измеряли количеством образков и иконок, которыми Рамон увешивал злосчастный комбайн, дружно винили рабочих следующей смены за то, что те «теряли» большую часть образов, и даже устроили негласное соревнование — кто обронит больше душераздирающих намеков о судьбе несчастного мифического рабочего. Однако Рамон уже начал сомневаться в ничем не подтвержденных ребячьих байках, и пора было подкинуть ему свидетельства посерьезней. Расчет был на то, что писк и поскребывание принадлежащего пекарю с третьей смены ручного шизайца, запертого в ящике для инструментов позади кабины, прозвучат достаточно призрачно. А Хаджнал, страшно гордившийся своим прошлым — на Кездете он был не крепостным на фабрике, как остальные, а свободным воришкой — вызвался «одолжить» шизайца без ведома пекаря.— Это низко — сажать его в темный тесный ящик! — пропищала другая девчонка. — Не надо! Он такой сла-авный!— Славный, — пробурчал Хаджнал. — Вы бы так не думали, я вам доложу, если бы вам пришлось его волочь через весь Централь под рубашкой, а гадский зверь при каждом шорохе вам пытался брюхо распороть!— Сите Рам это не понравится, — отрезала Эва.— Ха! Лукия не против. Она мне помогла удрать, — похвастался Хаджнал.Внезапно глаза Эвы расширились, и вся компания глянула куда-то вверх, и за спину Хаджналу. Мальчик неохотно обернулся, уверенный, что Рамон раскусил их выдумку, и добрался до штрека прежде, чем они успели спрятать шизайца.Но за спиной его стоял не Рамон, а некто выше, и светлей низкорослого горняка. Это создание окутывал свет, от кончика золотого рога до серебристой шерстки вокруг Ее копыт.— Эпона… — шептали дети, — Сита Рам… Лукия…И тут они все разом ринулись к сияющему созданию.— Я знала, что ты с нами, Акорна! — пищала Кетала, которой девушка-единорог была знакома как личность, а не как небесное видение. — Я знала, что ты не можешь нас бросить, не попрощавшись! — И она стиснула среброгривое виденье в нежданных — и вовсе нежеланных — объятьях.— Слезь с меня! — выдавил Таринье на родном наречии, от испуга позабыв все слова, несколько часов назад внедренные ЛАНЬЕ в его подкорку.Девчонка поменьше вцепилась в полу туники, до этого так изящно расправленной, а какой-то мальчишка, подпрыгнув, повис на плече юноши, словно тот был каким-то гимнастическим снарядом. Почему та жирная самка не предупредила, что эта база кишит детенышами? Да вдобавок — неполовозрелыми. Их телепатический способности оставались скрыты до поры созревания, и внушение, так легко подчинявшее взрослые особи, не действовало на них… и, очевидно, это явление было общим для всех видов, или, во всяком случае, для этой странной расы так же, как и для сородичей Таринье. А другой защиты, иного выхода у него не было! «Вы ничего особенного не видите», отчаянно внушал он, и «Ничего не происходит», и «Возвращаемся к работе».— Но я тебя вижу, госпожа Эпона! — пискнула самая маленькая девчонка. — Правда-правда!Кетала — самая старшая в группе — разомкнула объятья и отступила на шаг, недоуменно тряхнув головой. С чего она взяла, будто перед ней Акорна. Это просто рослый шахтер… она прищурилась… серебряные волосы… и рог…— Госпожа Акорна, вы не узнаете меня? — обиженно и недоуменно спросила она.Хаджналу успех его проделки так вскружил голову, что внушение его вовсе не коснулось.— Что вы тут верещите? Я-то знаю нашу светлую Лукию!Заскрипев зубами, Таринье с удвоенной силой попытался воздействовать на умишки обступивших его варварят, но те только прыгали, бормоча что-то, в таком возбуждении, что, даже если бы возраст позволил им откликнуться на телепатические импульсы, успокоительная аура юноши все равно не оказала бы на них никакого влияния. И хуже того — они все явно были безумны. Они ожидали, что он станет их тискать. Они думали, будто он…От расстройства Таринье перестал мучительно подбирать слова чужого языка. Те сами шли на язык.— Си-илушайтье, ви, гирубые детеньиши! — прошипел он яростно. — Йя — не — есить — женищинья!И Таринье распахнул полы своей безупречной синей туники, демонстрируя неоспоримое свидетельство тому, что он никак уж не может быть той «госпожой», которую столь самозабвенно приветствовали эти создания — как раз в тот момент, когда в штрек вбежал вызванный Гиллом охранник.На охранника, в отличие от ребятишек, телепатические команды Таринье воздействовали, поэтому зрелище семифутового мужчины с рогом во лбу и ниспадающей на плечи серебряной гривой не показалось ему необычным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40