«Это камень, — подумал Альбин. — Он защищает меня».
Когда Эол понял, что его усилия ни к чему не привели, его бледное лицо покраснело от гнева.
— Лай не может разорвать тебя, а я не могу заморозить, но зато тебе придется стоять здесь до тех пор, пока ты не сойдешь с ума вот от этого! — закричал он. Подняв вверх руку, он ждал до тех пор, пока завывание ветра не превратилось в пронзительный визг. Ветер свистел и выл, словно тысяча взбешенных демонов.
Альбин еще крепче сжал в кулаке камень и стоял неподвижно, со всех сторон окруженный воющим воздушным потоком. Он не в силах был пошевелиться и едва мог что-то сообразить. «Эол прав, — подумал он. — Если мне придется стоять здесь и слушать это ужасное завывание и визг, я сойду с ума очень скоро. А если нет — то все равно я в конце концов умру от голода…» Но все же он стойко сносил мучения и только скрипел зубами, когда пронзительный звук становился совсем уж невыносимым.
Это продолжалось до самого вечера. Единственным утешением Альбину могло послужить лишь то, что для доуми эта пытка была почти столь же мучительна, как и для него самого. Очень скоро выяснилось, что Эол не может даже отойти подальше, предоставив ветрам делать их работу — без камня Эол мог управлять свирепым воздушным вихрем, только находясь в непосредственной близости от него.
Когда начали сгущаться сумерки, буря прекратилась и Альбин обнаружил, что глядит прямо в сердитое и исполненное нетерпения лицо доуми ветров.
— Мне это надоело, посланец, мне скучно.
— Ну… это еще пустяки по сравнению с тем, как я себя чувствую, — запинаясь пробормотал Альбин.
Его слегка подташнивало, а перед глазами все плыло. С трудом шевеля застывшими пальцами и сгибая затекшие ноги, Альбин потер уши, в которых продолжался какой-то подозрительный шум, и оглянулся через плечо. Травоух отошел в сторонку и пощипывал редкую траву, пробивающуюся сквозь камни сбоку от тропы. Судя по всему, он ни капли не пострадал.
— Ты упрям, — заметил Эол, — но и я тоже, и я сумею переупрямить тебя. Уверяю тебя, что никаким способом тебе не удастся продолжить свой путь, не вернув мне того, что принадлежит мне по праву.
— Камень вовсе не принадлежит тебе по праву, — возразил Альбин. — Ты проиграл его Броуну в кости, когда вы играли с ним. Ты поставил свой камень, он его выиграл. Разве не так?
Эол снова прищурился:
— А ты сам играешь, парень?
— Ну, иногда мне случается катнуть кости с парнями, которые ухаживают за лошадьми, — осторожно признался Альбин.
— Значит, у нас с тобой есть кое-что общее, потому что время от времени и я не прочь попытать счастья.
Альбин ничего не ответил. Ривен была не первой, от кого он услышал о страсти доуми ветров к азартным играм. Альбин слышал немало историй об этой пагубной привычке Эола, и если хотя бы малая часть этих сказок была правдой, то азартные игры были самым уязвимым местом доуми.
Эол тем временем хитро поглядывал на юношу.
— Поскольку наше противостояние зашло в тупик, что ты сказал бы, если бы мы доверили решение игре случая?
— На что играем?
— На мой камень, разумеется.
Альбин покачал головой. Король доверял ему, и он не мог предать его, не оправдав его доверия.
— Подумай лучше о том, какой у тебя выбор, — настаивал Эол. — Практически и выбора-то у тебя никакого нет. Если ты не захочешь уступить мне, я сумею заставить тебя стоять здесь до тех пор, пока твоя плоть не начнет отваливаться от костей. Камень выкатится из твоих мертвых пальцев и все равно попадет ко мне. Попытай счастья, и может быть, тебе повезет немного больше.
— Как это?
— Если я выиграю у тебя камень, я отпущу тебя целым и невредимым.
— А если я выиграю?
Эол попытался прикинуться простодушным:
— Если ты выиграешь, ты продолжишь свой путь и ничего не потеряешь.
— А когда я буду возвращаться из Пенито? Смогу ли я даже на обратном пути безопасно миновать это место?
Эол скрипнул зубами:
— На обратном пути тоже.
— Откуда я могу знать, что ты сдержишь слово? — спросил Альбин, стараясь оттянуть решительный момент, пока его мысли обгоняли одна другую.
Эол оскорблено выпрямился:
— У меня много недостатков, посланник, но коварство не относится к их числу. Если я даю слово, ты можешь быть уверен, что я сдержу его.
— А ты даешь слово?
— Даю, посланец.
И все же Альбин колебался. Мог ли он рисковать камнем, если обещал Броуну не расставаться с ним? Но что еще он мог сделать? Если Эол поступит так, как грозится, он сойдет с ума и умрет от голода, и тогда камень все равно будет потерян. По крайней мере, пока он продолжает беседовать с этим светловолосым доуми. вокруг него не воет и не свистит этот ужасный ветер…
— Если я рискну и поставлю на кон камень и если я выиграю, то у меня останется все то же самое, что и было до того как мы повстречались.
— Это верно, — согласился Эол. — Но, поскольку твоя жизнь также является частью нашей сделки, мне казалось, что это достаточно веская причина.
— Ты мог бы сделать нашу игру еще более привлекательной. В конце концов, этот камень гораздо нужнее тебе, чем мне.
Глядя на Альбина, Эол о чем-то размышлял.
— Ты прав, — согласился он. — Ты гораздо умнее, чем кажешься на первый взгляд. Пойдем со мной, посланец, там поглядим, может быть, у меня найдется что-нибудь такое, на что ты мог бы польститься.
Эол зашагал прочь. Лай следовал за ним по пятам. Альбин заколебался было, но волк повернул к нему свою лобастую голову и посмотрел на юношу холодным, немигающим взглядом, от которого Альбин снова вздрогнул и, изловив Травоуха, последовал за доуми.
После немалого количества крутых поворотов и изгибов тропы Эол подвел Альбина ко входу в пещеру, совершенно скрытому от посторонних взглядов зарослями карликовых сосен.
— Никогда бы не подумал, что тут есть пещера, — заметил Альбин.
Эол холодно посмотрел на него:
— Это тебя и не касается. Когда ты уйдешь отсюда, ты не сможешь снова ее найти.
— Это почему?
— Потому, что я этого не хочу.
Внутри пещеры было гораздо темнее чем снаружи, несмотря на то что ночь уже полностью вступила в свои права. Эол зажег пару факелов, укрепленных на стене, и Альбин невольно зажмурился, ослепленный ярким светом.
Когда глаза его наконец привыкли, юноша в восхищении принялся оглядываться по сторонам. Пещера Эола была битком набита драгоценностями и предметами роскоши, словно торговый павильон чианских купцов. Каменный пол пещеры был укрыт яркими коврами с затейливым рисунком, стены пестрели фресками, изображавшими далекое прошлое Полуострова. Мягкие кресла с разноцветными вышитыми подушками на них, казалось, звали присесть и передохнуть, но самым впечатляющим зрелищем были груды драгоценностей, наваленные вдоль стен прямо на полу.
Альбин подошел к одному из сундуков. Сундук был полуоткрыт, и золото и драгоценные камни вываливались из него на пол. Альбин подобрал золотое кольцо с огромным изумрудом и заморгал, когда зайчики света брызнули ему прямо в глаза.
— Откуда у тебя все это?
Эол, пристально наблюдавший за юношей, пожал плечами:
— Мои предки-доуми скопили все эти безделушки за много веков. Я и в самом деле понятия не имею, откуда взялось большинство из этих сокровищ.
— В этой пещере жило много поколений доуми ветров?
— Много, посланник. Мой род очень древний и славный, он восходит к тем временам, когда в этих краях правили Землеустроители. Жизнь тогда была совсем другой, не то что сейчас…
И хотя Эол сопровождал свое замечание негромким смешком, его слова разбудили любопытство юноши. Он слышал много сказок и легенд о давно ушедших временах, когда землей правили Землеустроители. Доуми были единственными и немногочисленными представителями древнего народа, который появился в этот покрытый тайной период истории. Это сокровище — какие истории оно могло поведать людям, умей оно говорить!
Нахмурившись, Альбин спросил:
— Говорят, что когда Ниома потеряла свой камень, то она потеряла и свою юность. Она почти сразу умерла от старости. С тобой этого не случилось. Почему?
— Ни со мной, ни с Таунисом, ни с Дрионой. К счастью для нас, мы были относительно молоды, когда нас лишили нашей наследственной власти. Так что мы до сих пор живы. — Эол усмехнулся своей невеселой шутке: — Я так очень даже живой. — Он подошел к Альбину и встал рядом с ним. — Ну как, привлекло ли что-нибудь твое внимание? Видишь ли ты что-то такое, что сделало бы нашу игру интересной для тебя?
Альбин удивленно посмотрел на него:
— Ты хочешь сказать, что я могу выбирать среди всего этого?
— Да, именно это я хочу сказать. В этой пещере нет ничего такого, с чем я не мог бы расстаться без сожаления, если речь идет о моем камне. Выбирай.
Альбин тревожно огляделся по сторонам. Вокруг он видел множество прекрасных и очень дорогих вещей. Тут были музыкальные инструменты из инкрустированного золотом дерева, подносы и бокалы, сделанные из золота и серебра и украшенные россыпями бриллиантов и изумрудов, длинные ожерелья из жемчуга, рубинов, сапфиров и алмазов, а также воинские доспехи, да такие, что и у Броуна не было ничего подобного. Однако ничто из этих богатств не соблазнило юношу. Больше всего ему хотелось сохранить свою шкуру и камень короля.
Когда он сообщил об этом своем желании Эолу, доуми с любопытством уставился на него:
— Ты так предан своему королю, что тебе совсем ничего не хочется для себя?
— Ну, если бы это было так, я был бы либо святым, либо дураком. Но я — ни то ни другое. Конечно, кое-что я хочу.
— Чего? — напрямую спросил Эол.
Альбин открыл рот, но ничего не сказал. Ему припомнилась его детская мечта о том, чтобы стать наездником — победителем всех скачек. Теперь эта мечта показалась ему глупой. «На самом деле я хочу только Ривен, — подумал Альбин, — но теперь мне никогда не получить ее». Это, однако, вовсе не означало, что жизнь не удалась и окончена. Во всяком случае, юноша надеялся, что — нет.
— Ну? — поторопил его Эол. — Выбери же что-нибудь.
Альбин пристально поглядел на кучу сокровищ на полу.
— Здесь так много всего, и все в таком беспорядке… Я немного растерялся и…
Нетерпеливо фыркнув, Эол сделал шаг вперед к наваленному возле сундука золоту и принялся разгребать его ногой.
— Любая из этих вещей, — пробормотал он, поднимая изящный золотой кувшин, — сделала бы тебя счастливым на всю оставшуюся жизнь. Если бы ты привез такую вещь в Джедестром, то мог бы жить, ни в чем не нуждаясь, до конца дней своих.
— Праздная жизнь — это вовсе не то, что я ищу.
Эол смерил его внимательным взглядом:
— Чего же ты ищешь, посланник? Каково твое сокровенное желание?
Альбин моргнул. Если Ривен не может быть его сокровенным желанием, то что же могло бы занять ее место и его сердце? Он никогда еще не задумывался об этом. И вот теперь, когда Эол прямо спросил его об этом, он внезапно понял, каким должен быть ответ. Его будущее — в королевской службе.
— Я ищу славы, приключений, достойной цели и побед во славу короля Броуна.
Его ответ крайне озадачил доуми. Эол рассмеялся так громко, что вся пещера отозвалась звонким эхом.
— Славы, приключений, высокой цели?! Ох, если бы тебя слышал сейчас твой король! Ты хочешь быть героем, ты хочешь стать таким, как он, только еще более великим!
Альбин прекрасно понимал, насколько нелепо он выглядит в глазах Эола, но ничего не мог поделать.
— Я восхищаюсь Броуном больше, чем кем-либо другим, — защищался он. — Почему я не должен стремиться подражать ему или даже превзойти?
— Ни почему! Но какой комплимент Броуну! — выдавил Эол в промежутке между приступами смеха. — Зеленый юнец, как ты, готов превзойти Броуна! Это же…
— Смешно? — Альбин опустил голову. Какими же глупыми и смешными были его слова и мысли! Мечтать стать героем!..
Но Эол, наверное впервые со времени их встречи, посматривал на юношу почти с сочувствием.
— Ну что ж, если победы и достойная цель действительно являются твоим сокровенным желанием, то у меня найдется для тебя одна подходящая вещь. Она называется «Победа».
Эол подошел к одной из полок и достал оттуда облезлые кожаные ножны. В ножнах оказался короткий меч с тусклой металлической рукоятью. По сравнению со всем остальным этот меч выглядел в пещере Эола непрезентабельно и даже как-то неуместно.
Доуми вручил меч Альбину, и юноша подозрительно уставился на него.
— Зачем ты дал мне эту штуку?
Эол улыбнулся, демонстрируя два ряда острых белых зубов:
— Ты задаешь слишком много вопросов. Если я не ошибаюсь, ты как раз и есть тот самый подающий надежды великий воин, для которого была выкована «Победа». Лично я что-то не припомню того времени, когда эта железка не собирала пыль в углу пещеры. Боюсь, что она выглядит несколько тускло после стольких лет бездействия. Но если легенды, которые я слушал, сидя на коленях у своей матушки, не лгут, то этот меч должен ожить в руках подходящего человека. Разве тебе не хочется попытать счастья? Вдруг ты и есть тот самый подходящий человек, который вдохнет новую жизнь в эту железку?
Альбин вытащил клинок из ножен и взвесил меч в руке. Скрытое кожаными ножнами лезвие оказалось блестящим и гладким, словно зеркало отражая колеблющийся свет факелов. Вес клинка и его балансировка показались Альбину вполне подходящими, хотя он не очень разбирался в этих тонкостях. Внезапно юноше захотелось оставить меч себе, захотелось так сильно, что он с удивлением услышал, как его голос произнес:
— Да, я хочу.
Эол снова улыбнулся, сверкнув зубами:
— Значит, ты готов сыграть?
Альбин с трудом сглотнул, неохотно откладывая меч в сторону.
— В какую игру ты хотел бы сыграть со мной?
— О, ничего сложного, — заявил Эол. — Ничего такого, что потребовало бы особого умения или дерзости. Это было бы несправедливо по отношению к тебе.
Альбин покорно согласился. Он знал, что не ему тягаться с доуми в игре, требующей интеллекта или хотя бы навыка.
— Положимся на чистое везение.
И снова Альбин согласился.
— Очень хорошо, что ты предлагаешь? Сыграем в «орлянку», в мячик или будем бросать кости?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48