— Тогда мы задумались о возможности поискать место для поселения за пределами Беальфы. Часть другого материка не годилась, там тоже имелись бы враждебные соседи. Таким образом, получается, что нам нужен остров.
— Может быть, это ускользнуло от твоего внимания, но мы уже на острове.
— Остров, но не Беальфа, — указал Дислейрио. — Здесь слишком много враждебных сил, которые будут этому противостоять. К тому же пока нам такой большой остров не нужен.
— Где бы вы ни находились, вам все равно придется столкнуться с противодействием, причем с разных сторон. Более того, уничтожить вас на острове будет еще легче, чем на суше: достаточно перекрыть снабжение, и вы умрете от голода.
— Этого не будет, если мы научимся обеспечивать себя сами, — заметил Карр.
— Ты что, серьезно веришь, что обе империи оставят вас в покое на такой промежуток времени, что вы сумеете этого достичь?
— Мы рассчитываем на то, что они не скоро узнают о нас — а потом уже будет слишком поздно. Поэтому весь план готовится в строжайшей тайне.
— Патриций, долго ли можно сохранять в тайне приготовление, в котором участвует так много народу?
— Во-первых, каждый знает только то, что ему положено. А во-вторых, Сопротивление состоит из множества самостоятельных ячеек: обнаружить одну — не значит раскрыть всю организацию.
— Все равно при таком масштабе приготовлений многие люди должны обладать важной информацией. Достаточно захватить одного из них, подвергнуть пыткам, и империи будут мочиться на нас с высокой башни.
— Можно подумать, будто они не делают этого сейчас, — подал голос Дислейрио.
— Столь долгая жизнь сделала тебя пессимистом, Рит, — добавил Карр.
— Я реалист. В отличие от тебя, если ты действительно вынашиваешь план создания собственного государства.
И объединяющей всех идеи.
— Подумай о том, что необходимо государству для нормального существования. — Кэлдасон стал загибать пальцы. — Армия или по крайней мере ополчение, чтобы защищать его, всякого рода ремесленники: оружейники, кузнецы, тележники, каменщики, плотники, пекари, портные, сапожники и прочие, крестьяне, как земледельцы, так и скотоводы, лекари, чиновники — без них тоже не обойтись. Не говоря уже о флоте, чтобы доставить туда всех, и...
— Довольно, довольно... — Карр поднял руки. — Ты совершенно прав, нам действительно все это понадобится. Разумеется, такого рода подготовка — дело не одного дня и даже не одного года, но она ведется уже давно, и, поверь, мы уже многого добились.
— Боги, сколько же должно быть людей, готовых принять участие в вашей затее!
— Тысячи и тысячи — столько и есть.
— Не знаю, осуществима ли эта затея, — глаза Куча сияли от возбуждения, — но, по-моему, это не может не... воодушевлять.
— Верно, парень! — подхватил патриций.
— А как насчет нематериальных составляющих государственной жизни? — Все-таки Кэлдасона заинтересовала идея Карра. — Политического устройства, религии и прочего?
— Вот видишь, это увлекает. Стоит ли нам иметь государственную религию? Наверное, нет, по моему мнению, лучше предоставить людям свободу вероисповедания. Как организовать власть? Вопрос непростой, мы стоим за самое широкое участие граждан в управлении, но как достичь этого на практике, пока не решили.
— Некоторые вещи невозможно планировать, — дополнил его Дислейрио. — Жизнь сама расставит все по местам.
— А как насчет магии? — осведомился квало-чианец.
— Что — насчет магии? — не понял Феникс.
— Новое государство на новом месте — чем не прекрасный шанс начать жизнь по-новому, без нее.
— Скорее мы сможем обойтись без питьевой воды! — с негодованием воскликнул старый волшебник, черты его лица посуровели.
— Рит, мы все понимаем, что ты пострадал от магии. — Карр изо всех сил старался сгладить углы. — Но надо быть реалистом — это основа, необходимость.
— Необходимость? По-моему, это всего лишь узы. Магия не освобождает, а сковывает.
— Не все думают так, как те общинники — или как ты. Для большинства людей магия представляет собой насущную повседневную потребность, и мы не собираемся лишать их ее. Вспомни, наша цель в избавлении от тирании, а не в замене одной тирании на другую.
— Тут ты ошибаешься. Людям от магии нет никакой пользы.
Карр начал раздражаться.
— Уже тот факт, что магию можно использовать как оружие, делает ее незаменимым элементом нашей обороны. Неужели ты хочешь, чтобы мы оказались беззащитными против чародеев обеих империй?
— К тому же, Рит, ты не принимаешь в расчет нейтральность магии, — напомнил Куч. — Тебе хорошо известно — сама по себе она не хороша и не плоха и может служить добру или злу в зависимости от того, в чьих руках находится. И мне кажется, что в этом отношении на Сопротивление можно положиться: они будут использовать чары только во благо.
— Хорошо сказано, парень, — поддержал его Феникс.
— Если бы магии не существовало вовсе, не вставал бы и вопрос о том, во зло или благо ее используют, — возразил Кэлдасон.
— То же самое можно сказать и о мечах, — парировал чародей. — И о любом другом оружии. Не будь его, не было бы искушения прибегнуть к жестокому насилию.
— Нет, — не согласился квалочианец. — Заостренная сталь чиста и честна по самой своей сути. Тогда как магия лжива и бесчестна.
— Пожалуй, сейчас нам друг друга не переубедить, — заявил патриций. — Давайте оставим эту тему.
— Но она связана с вопросом о моем участии в вашем предприятии, — напомнил Рит.
— А ты присоединяйся к нам и по ходу дела попытайся убедить нас в своей правоте, — предложил Карр. — Сейчас спорить не о чем.
Кэлдасон мрачно посмотрел на него. Дислейрио шумно прокашлялся — получилось слишком нарочито, но внимание к себе он привлек.
— Прошу вспомнить о том, что у всех нас полно дел и в других местах. Не говоря уже о том, что, задерживаясь здесь слишком долго, мы рискуем оказаться обнаруженными. Так что, если говорить больше не о чем...
— Только пару слов, — сказал Карр. — Когда я делал самые первые, еще робкие и неуверенные шаги в политике, мой наставник, человек старый, многоопытный, но отнюдь не утративший рвения, говорил: «Никогда не старайся сделать что-то для истории, для потомства. Работай ради собственного блага и блага своих современников, ибо, сколь бы ни были велики твои деяния, по прошествии времени о них все равно забудут». Меня всегда поражала глубокая истинность этого суждения, и я рекомендую всем вам задуматься о его смысле.
Он воззрился на Рита с Кучем и продолжил своим обычным тоном:
— Мы многое могли бы сообщить вам, но, надеюсь, у нас еще будет возможность поговорить.
Сейчас мне хотелось бы кое с кем вас познакомить. Возможно, после этого вам будет несколько легче принять решение о том, стоит ли к нам присоединяться. Согласны?
* * *
Попрощавшись, Карр, Рит и Куч покинули склад. У выхода их ждала ничем особым не выделявшаяся карета с неприметным кучером на козлах и шторками на окошках, которые они оставили полуопущенными.
— Куда мы едем? — спросил Куч, когда экипаж тронулся с места.
— В другой безопасный дом, — ответил Карр. — Собственно говоря, это не совсем дом, но... сами увидите.
— Ехать-то далеко?
— На окраину города. Много времени поездка не займет, — ответил патриций, внимательно изучая через окно суетливые улицы Валдарра.
Со временем городские дома уступили место отдельно стоящим усадьбам, а мостовые сменились утрамбованными тропами. Вскоре они подъехали к невысокому холму, точнее сказать кургану, ибо он явно был насыпным. На его плоской вершине стояла высокая, выбеленная, хотя штукатурка уже местами осыпалась, ветряная мельница. Четыре больших крыла медленно поворачивались на легком ветру.
— В интересных местах обделываете вы свои делишки, — заметил Кэлдасон.
— Нужда заставляет, — отозвался Карр. Отпустив экипаж, они поднялись по усыпанной гравием дорожке к ровной площадке на вершине кургана, где, помимо мельницы, находились еще и лепившиеся к ней приземистые пристройки. Натянутая на рамы крыльев парусина хлопала на ветру, изнутри доносился равномерный шум вращающихся жерновов. Людей на виду не было, однако квалочианец чувствовал, что за ними внимательно следят.
Затянутой в перчатку рукой Карр громко постучал несколько раз в массивную дверь. Она немедленно отворилась, отчего производимый механизмами шум сделался громче. Охранявшие вход вооруженные люди присмотрелись к визитерам и пропустили их внутрь, где магический светящийся шар освещал вращающиеся зубчатые металлические колеса. Другие шары, поменьше, словно плесень или гнилушки, расположились под высоким деревянным потолком. Этот свет был хорош хотя бы тем, что в отличие от открытого огня не мог вызвать пожара.
Внутри было полно людей, чей гомон смешивался с шумом механизмов. Большую часть составляли мужчины всех возрастов, но женщин и детей тоже хватало. Некоторые сидели на ящиках, стопках мешков, лавках и колченогих табуретах, другие стояли, иные же, в основном молодежь, спали на полу.
Навстречу Карру и его спутникам направилась плотная, средних лет женщина с аккуратной прической и на редкость суровым выражением лица. Однако когда она улыбнулась Карру, ее черты несколько смягчились.
— Это Гойтер, — сообщил патриций, — присматривает за всей этой компанией.
Поздоровавшись с женщиной, он представил ей своих спутников. Если ей и доводилось слышать имя Кэлдасона прежде, она не подала виду.
— Приятно познакомиться, — сказала Гойтер. — Вы здесь для посвящения?
— Нет, как гости, — ответил Карр. — Но, надеюсь, скоро дело дойдет и до посвящения.
— Посвящения? — не понял Куч.
— Это небольшая церемония по поводу вступления в ряды Сопротивления, — пояснила женщина.
— Угнетение неизбежно порождает отпор, — подхватил патриций. — Все, кого вы здесь видите, — наши единомышленники, вне зависимости от того, присоединились они к нам из принципиальных соображений или по личным причинам. Советую, Рит, кое с кем из них познакомиться. И тебе тоже, Куч.
Он кивнул Гойтер, и она отошла, причем мгновенно напустила на себя изначальный, крайне суровый вид.
Карр провел Рита и Куча в глубь помещения: по пути они переступали через вытянутые ноги спящих или непринужденно беседовавших между собой людей. Заметив знакомого, бедно одетого, но крепко сложенного молодого человека, патриций направился к нему, но представлять его по имени не стал.
— Не расскажешь ли ты моим друзьям, что привело тебя сюда? — спросил он.
— Постараюсь... — неуверенно пробормотал парень, явно предпочитавший действовать, а не говорить. — Вообще-то все просто. Мне всегда хотелось послужить родине, как служил мой отец. Он был солдатом в регулярной армии, а я записался в ополчение. Но там мне пришлось увидеть такое... — Воспоминания вызвали мрачную тень на его лице.
— Например? — спросил Кэлдасон.
— Нас заставляли жестоко подавлять не бунты, а законные протесты против самоуправства властей. Людей шантажом и угрозами принуждали быть осведомителями, подозреваемых пытали и убивали без суда... Ополченцы сами участвовали в кровавых преступлениях. — Его глаза вспыхнули. — А я взял в руки оружие, чтобы защищать свободу своих соотечественников, а не отнимать ее.
— Расскажи, что стало для тебя последней каплей, — попросил Карр.
— Один приказ. Я не выполнил его, а в ополчении так не положено. Поэтому я дезертировал. Отец, пожалуй, ошалел бы от такого известия. Но я твердо решил вступить в Сопротивление и служить своему народу, а не поддерживать власть империй и их марионеток.
— Твоя порядочность делает тебе честь. — Карр пожал молодому человеку руку.
Стоило им отвернуться от него, как подошла женщина, чьи печальные глаза и изможденное лицо говорили о пережитой трагедии. Видимо, патриций знал ее и обратился к ней с тем же самым вопросом, что и к дезертиру.
— Почему я здесь? — переспросила она с неподдельным удивлением. — А где же мне быть после того, что произошло?
— А что произошло, сударыня? — тихо и участливо спросил Куч.
Женщина пристально посмотрела на него, как будто только что увидела.
— Лишилась двух мальчиков, двух своих сыночков. Один был немногим старше, чем ты, да благословят тебя боги.
— А как они?..
— Старший погиб на войне, проклятой войне, развязанной властями против соседей, с которыми нам нечего делить. А младшего казнили.
— По обвинению в трусости, — пояснил Карр. — Я знал этого парня, и если он был трусом, то я готов хоть сейчас голым идти в логово зверя.
— Он просто не находил нужным скрывать свое мнение, за то и поплатился, — сказала женщина. — Ну а я теперь здесь, оказываю посильную помощь делу.
Карр поблагодарил ее, и она вернулась на свое место. Патриций заметил еще одну свою знакомую, молодую и довольно красивую, вот только взгляд у нее был усталый и опустошенный. Ее историю патриций поведал сам.
— Твой дом снесли, чтобы расчистить место для дворца надзирателя из Гэт Тампура, так ведь? — спросил он.
— Так, но это было не самое худшее. Сносить собрались целый квартал, а когда жители объединились, чтобы протестовать, пролилась кровь. Мой муж и сын... их изрубили в куски.
— Они направили туда паладинов, — пояснил Карр.
— Ублюдки! — прошептала женщина. Заметив на лице Рита сочувственное выражение, она пристально посмотрела на него и спросила: — Ты квалочианец?
Он подтвердил это легким кивком.
— В таком случае ты тоже натерпелся от этих мерзавцев. Думаю, всякий, кто выступает против них с оружием в руках, достоин награды. Да укрепят боги руку, поднявшую меч в защиту правого дела.
Она доброжелательно улыбнулась — наверное, ей было известно, кто такой Кэлдасон.
— А этого видите? — Карр указал на примостившегося на бочонке плотного мужчину в длинном синем плаще и шерстяной вязаной шапочке. — Еще один нарушитель воинской дисциплины, дезертир с военного флота. Представляете, он был первым помощником капитана галеры, но не мог больше выносить жестокого обращения с рабами-гребцами и перешел на нашу сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48