— Да, никаких сомнений. Отец Иоанн того же мнения. — Он посмотрел на старца. Тот снова кивнул. Орел расправил крылья и пренеприятно крикнул.
— Да кто вы такие, в конце концов? — наконец выпалил я. — Что вам от меня нужно? По какому праву?
— Меня зовут Жан Плантар де Сен Клер, — спокойно представился «навигатор». — А замок — Монсальват.
Я нервно расхохотался.
— Может, и Святой Грааль у вас?
— Смотря что вы под этим понимаете, — серьезно ответил Жан Плантар. — У слова «Грааль» много значений.
— Чашу, в которую была собрана кровь Христа, конечно.
— А-а. Нет, уже не здесь. Мы ее переправили. Ну что, мы удовлетворили ваше любопытство? — тон Плантара стал жестким. — Теперь мы будем задавать вопросы, — не дожидаясь ответа, сказал он. — Нас интересует человек, называющий себя Эммануилом. Вы знакомы?
Ну конечно! Кто же еще?
— Вы и главу государства надеетесь захватить посреди дороги?
— Нет. С ним мы поступим иначе. Последнему в роду, конечно, не сравниться с первым, но в данном случае… — «навигатор» задумчиво теребил кисть своего странного одеяния. — Так, значит, знакомы. Вас он послал в Испанию? Куда остальных?
— Не ваше дело.
— Вы даже не представляете, насколько наше.
— Монсеньор, — тихо сказал полный лысоватый человек, сидевший справа от Плантара. — Сейчас бесполезно с ним разговаривать. Давайте дождемся Клода Ноэля.
— Я не уверен, что это поможет, — задумчиво проговорил «навигатор».
— Да что мы вообще с ним разговариваем? — возмутился старец. — Он достоин смерти! Надеюсь, здесь все это осознают. И вы, Жан, вы что — не понимаете, что происходит?
Орел переступил лапами и хищно уставился на меня.
— Он нам еще пригодится, — спокойно заметил Жан, и я вздохнул с облегчением. — Пусть его уведут.
Меня вели куда-то вниз. Запахло сыростью. Электричества не было — только свеча, что держал один из охранников. Ее трепещущее пламя слабо освещало узкую крутую лестницу со стертыми ступенями и голые каменные стены. Наконец мы оказались в довольно широком подземном коридоре, оканчивающимся ржавой железной решеткой. Мне развязали руки, отперли решетку и толкнули за нее. Я упал на что-то влажное и слегка колючее и решил, что это солома. Свет свечи удалялся и скоро исчез совсем. Я остался в полной темноте. Рядом что-то зашуршало. Возможно, крыса. Нет, крыса, конечно, очень милое животное, если она ухоженная, домашняя и сидит у тебя на плече. Но здесь! Я представил себе нечто отвратительное и облезлое. Меня передернуло. Я сел на предполагаемую «солому» и обхватил руками колени.
Кто они были, мои похитители? Я когда-то читал о высшем красном масонстве. Похоже. Но при чем здесь пастушок с овечкой — «пастырь добрый», раннехристианский символ? Вроде бы масонам положено почитать Хирама — строителя Иерусалимского храма. Хотя черт их разберет! И почему они подчиняются этому мальчишке, вплоть до седого старца, смотрящего ему в рот? Что они в нем нашли? Впрочем, наш Господь тоже молод… Но почему они похожи, Господь и этот Плантар? Хотя не так уж и похожи, просто один тип лица…
Казалось, обо мне забыли. Я давно проголодался, но никто и не думал нести еду. Да, конечно, я же, по их мнению, достоин смерти. Зачем им лишние расходы!
Непроглядная тьма давила и сжимала в своих объятиях, как огромный спрут. Я старался дышать ровнее, но воздух был сырым и затхлым. Где-то далеко капала вода.
«Зачем им Учитель? — продолжал размышлять я. — Они же не инквизиция. Что Плантар там плел о Монсальвате? Этот замок? Ха! Но, возможно, это какой-то тайный орден, и Учитель их ну никак не устраивает. Сатанисты? Тьфу! А „пастырь добрый“? Я совсем запутался.
Ладно. Главное — выбраться отсюда, если это только возможно.
Я на ощупь обследовал место заключения. Те же каменные стены, что и у лестницы, каменный пол, глухая решетка, причем прочная, не поддается. Я простукал все плиты и стены. Ни одной с глухим звуком! Прощупал швы между камнями. Безнадежно! Если бы у меня хотя бы был нож!
В животе бурлило, но глаза слипались. Наверное, уже было давно за полночь.
Я обреченно устроился на вонючей соломе и позволил себе заснуть.
Меня разбудил шорох где-то наверху и, кажется, вскрик или стон. Я сел на полу и открыл глаза, от которых, впрочем, все равно не было никакой пользы. Но вот в коридоре замерцал свет свечи. Я вскочил и прильнул к решетке.
— Петр, — донесся до меня тихий шепот. — Ты здесь?
— Боже мой, Марк! Я не сплю? Это действительно ты?
— Я, я! Потише! У них здесь охраны как в президентском дворце!
— Как ты нашел меня?
— Потом расскажу. Некогда сейчас языком болтать!
Послышался звон ключей, и решетка со скрипом открылась. Я бросился на шею Марку.
— Спасибо! Ты мой единственный друг!
— Отцепись. Потом будешь благодарить. Нам надо еще наверх подняться.
Наверху я споткнулся о труп одного из охранников, но это меня уже не особенно расстроило, ибо в лицо мне ударил ночной горный ветер, наполненный пением цикад, напоенный запахами трав, акаций и кипарисов.
Мы находились на небольшой скальной площадке, и прямо перед нами стоял вертолет с лопастями, обвисшими, как уши побитой собаки.
— За мной, к машине! — скомандовал Марк и кивнул в сторону вертолета.
Я бросился за ним, Мы забрались в кабину, и Марк деловито уселся на место пилота.
— Ты что, умеешь водить вертолет? — удивленно спросил я.
— Конечно, не зря же Господь поручил мне охранять тебя, как дитя малое. Я много чего умею, — и он явно со знанием дела начал нажимать какие-то кнопки и рычажки.
Двигатель завелся, и вертолет плавно поднялся в воздух. Я оглянулся. Справа от нас действительно возвышался замок с четырьмя увенчанными зубцами башнями Старинный замок. Кажется, это называется романский стиль в архитектуре. А над черным силуэтом замка в зеленоватом небе плыла огромная полная луна. Наш вертолет качнулся и круто забрал влево, влетев в узкое ущелье между скалами. И «Монсальват» скрылся из виду.
— Ну, так как ты нашел меня? — спросил я, когда мы поднялись над вершинами гор; они уже не целились в нас черными выступами, и мне стало спокойнее.
— Купил старую развалюху у хозяина кемпинга и поехал за тобой.
— Зачем?
— Господь поручил мне это. Я же говорил. Он велел не оставлять тебя без присмотра.
— Какая забота! — я даже обиделся. Что я, младенец, которому нужна нянька! Хотя, с другой стороны, лестно.
— Если бы не я, ты так бы и остался в том подземелье.
— Ладно, не занудствуй! А дальше?
— Дальше я нашел твою брошенную машину и поломанные колючки на склоне. А недалеко от вершины — место посадки вертолета. Потом было труднее. Но я встретил какого-то местного пастуха и порасспросил. Он сказал, что вертолет полетел в сторону ущелья. Там вроде бы что-то есть. Но они, местные, туда не ходят. Место дурное. Скалы отвесные, осыпи, каменный хаос. В общем, оттуда еще никто не возвращался, как с того света. А я пошел. И ничего. Правда, по скалам пришлось полазить.
Мы оставили вертолет и пересели в машину Марка.
— А как же мой «Фольксваген»? — с сожалением спросил я.
— Плюнь! Меченая машина. Они знают твой номер.
Я вздохнул.
— Куда теперь?
— В Австрию.
Я удивленно поднял брови,
— Приказ Господа. Я получил от него письмо по компьютеру.
Научил на свою голову! Марк ради службы освоил-таки эту премудрость. Я им искренне восхитился.
— Опять самолетом? — обреченно спросил я.
— Я не сумасшедший в аэропортах светиться.
Я вздохнул с облегчением.
В первом же кемпинге я попросил телефонную книгу. Жана Плантара там не оказалось — верно, имя было вымышленное или, возможно, телефон запрещен к распространению. Зато Клодов Ноэлей было по крайней мере человек триста. Я просмотрел первые пятьдесят и сломался.
— Извините, можно ли от вас выйти в «Интеррет»? — спросил я у хозяина.
— Ну, если заплатите…
Я кивнул.
Я запустил «Интеррет Explorer» и вызвал поисковую систему.
«Плантар — старинный дворянский род, ведущий свое происхождение от королей из династии Меровингов». Гм… Интересно. Дальше шел список этих самых "Плантаров» с годами жизни. Последним в списке следовал Жан Плантар, оказавшийся несколько старше, чем я думал. Ему было около тридцати, и только у него не был указан год смерти. Значит, последний в роду…
Клодов Ноэлей, к счастью, оказалось значительно меньше, чем в телефонной книге. И я мужественно решил просмотреть все две дюжины имеющихся там личных страниц. Врачи, адвокаты, ресторан «Ноэль», ателье Клода Ноэля, одеколон «Клод»… Вот! «Клод Ноэль — экзорцист». Я хмыкнул. Неужели из меня хотели изгонять бесов?
А потом я не поленился организовать поиск на «Фуа». Все-таки в настойчивом Марковом «почему Фуа?» было рациональное зерно. «Фуа — небольшой городок в Пиренеях, бывшая столица графства Фуа. Имеется старинный замок, ныне инквизиционная тюрьма и представительство Святейшей Инквизиции». Последняя фраза была только на одном из десятка ситусов.
Я задумчиво встал из-за компьютера, вышел из комнаты и вернулся в машину к Марку. В Фуа нам нечего было делать. Он был прав. Святой Игнатий послал нас прямиком в лапы инквизиторов.
ГЛАВА 6
На границе с Австрией два пограничника долго рассматривали наши паспорта, заглядывали под сиденья и попросили открыть багажник и даже капот.
— Слушай, Марк, что это они? — спросил я, когда мы отъехали от пропускного пункта. — Говорят, раньше паспорта-то едва смотрели.
Марк порылся в бардачке и молча протянул мне сложенную вчетверо газету. «Монд», — прочитал я.
«Государственный переворот в Австрии» — гласило заглавие передовой статьи. «Вчера к власти в Австрии пришел так называемый „Всеавстрийский Католический Союз“, клерикально-националистическая организация, выступающая за усиление влияния церкви, расширение прав инквизиции и восстановление Австро-Венгерской империи», — начиналась статья.
Я удивленно посмотрел на Марка.
— Почему ты мне не сказал?!
— Не хотел волновать.
— Ты уж совсем считаешь меня трусливым кроликом!
Марк пожал плечами.
В Вену мы приехали уже вечером. Остановившись в гостинице недалеко от Вестбанхофа , мы решили заняться исследованием здешних пабов. Начали с открытой забегаловки на углу, близ Миттельгассе. И здешний светлый «Ципфер» оказался очень даже ничего, по крайней мере лучше баночного. И мы пошли гулять по вечерней Вене.
Вскоре мы оказались на берегу Старого Дуная и поняли, что хотим еще. По всему руслу располагались плавучие кафе, где играла музыка и мигали разноцветные лампочки, а на тот берег к Пратеру , сияющему, как новогодняя елка, был перекинут понтонный мост. Впрочем, исследования плавучих пивных дали отрицательные результаты. Места уж слишком злачные и заполненные неграми. Так что вожделенный темный «Ципфер» ждал нас только на том берегу. Аттракционами Пратера мы не заинтересовались и пошли шляться дальше.
— Марк, слушай, — сказал я. — Ты заметил этих ребят с черно-желтыми повязками?
— Еще бы, — хмыкнул он. — Боевички. По всему пути от Вестбанхофа до Пратера.
Но мне почему-то не было смешно. Ребята были вида довольно внушительного, и впечатления не портили даже традиционные пивные животики. Тусовались боевики по двое, по трое, внося нездоровое напряжение в веселую венскую атмосферу.
После Пратера мы, кажется, перешли Дунай еще раз, правда, не помню, в какую сторону, долго плутали какими-то переулками, жутко устали и наконец выскочили к Многообещающей светящейся надписи «Бар Манхэттен».
Мы вошли внутрь и спустились по каменной лестнице в какое-то неприятного вида подземелье. Белые оштукатуренные стены подземелья были расписаны анархистскими лозунгами и разрисованы в стиле придорожных заборов. В воздухе висело густое облако табачного дыма, а недалеко от стойки, на деревянной лавке, лежал неряшливого вида парень, явно под кайфом, и блаженно смотрел в потолок. Я заметил, что Марк изучает его с каким-то уж больно пристрастным интересом, и решил, что моего друга надо срочно отсюда уводить.
— Марк! — позвал я, но тот уже переключился на чтение местного меню, и лицо его просияло.
— Ох, Петр, какие здесь цены! — восторженно воскликнул он,
— У тебя что — денег нет? — возмутился я. — Да я бы не стал пить в этом вертепе, даже если бы мне приплатили!
— Да ладно тебе, чистоплюй. Смотри, как дешево!
Я вздохнул.
— Простите, а на каком языке вы разговариваете? — я уже не удивился, что понял вопрос, хотя он был задан по-немецки. Рядом, возле стойки, стоял румяный белобрысый парень и с любопытством смотрел на нас сквозь очки в круглой оправе.
— На русском, — невозмутимо ответил я по-немецки.
— О! — обрадовался наш собеседник. — А вы слышали, что сегодня утром этот ваш Эммануил захватил Польшу?
— Не «этот наш Эммануил», а Господь, — холодно оборвал я, а Марк свирепо посмотрел на белобрысого.
— Извините, — смутился австриец. — А вы были в России, когда он пришел к власти?
— Да, — непринужденно бросил я, — Мы его лично знаем.
— Да? — окончательно заинтересовался белобрысый. — Давайте сядем за столик, поговорим. Что он за человек? Три пива! — крикнул он официанту.
— Только не здесь! — перебил я. — Но если вы покажете нам приличный бар, то с удовольствием. Расскажем все, что знаем.
— Конечно. Недалеко от Штефанплац есть замечательное место — «Георгий и дракон». Пойдемте!
Я кивнул.
— Кстати, а вы расскажете нам о Польше. Прозевали мы это событие.
— Хорошо. Кстати, меня зовут Якоб Зеведевски, — и он протянул мне руку. Я пожал ее, и моему примеру лениво последовал Марк.
«Георгий и дракон» действительно оказался славным заведением. Стену украшало огромное панно с изображением святого Георгия в средневековых латах. Дракон напоминал тиранозавра, но был гораздо мельче и крылья имел маленькие, как у летучей мыши. На заднем плане под деревом пряталась девушка в платье шестнадцатого века и наблюдала за ходом сражения, а вдалеке виднелась готическая колокольня.
Мы сели за массивный деревянный стол, который, вероятно, должен был вызывать ассоциации со средневековым трактиром. От современности здесь была чистота, мягкий свет и тихая музыка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88