Когда-то на ее месте стояла церковь Иоанна Крестителя, а еще раньше — храм Юпитера Дамасского, а до него — храм арамейского бога Хаддадя. В центре мечети — большой внутренний двор, называемый Майданом, окруженный колоннадами с арками, там же — вход в Мечеть. Три минарета по периметру — два четырехугольных и один восьмигранный.
В 1400 году Тамерлан, захватив Дамаск, согнал сюда тридцать тысяч жителей и сжег вместе с мечетью. Она была вновь отстроена в пятнадцатом веке. А после подавления мятежа в Исфахане по приказу Хромого Тимура было убито семьдесят тысяч жителей и построена пирамида из отрубленных голов.
Я подумал, что мой Господь лучше многих земных завоевателей. Да, конечно, его путь не бескровен. Невозможно завоевать полмира, не запачкав рук. Но он по крайней мере не склонен к регулярным массовым убийствам и но строит башен из черепов.
Было раннее утро. Солнце еще не взошло, только светлело небо.
Эммануил вызвал нас к себе — всех апостолов, что были на Двараке. Он был одет в шафранные одежды, как индийский аскет, правда, смотрелся гораздо лучше.
— Есть такое мусульманское пророчество: Иса должен в Судный День спуститься на один из минаретов Мечети Омейядов, опираясь на крылья двух ангелов, — Господь улыбнулся. — Ангелов обеспечить не могу, Судный День пока подождет, но в Дамаск мы спустимся. Пойдемте!
Мы вышли на крышу Дома собраний. Подошли к балюстраде. Эммануил поднял руку.
Часть ограды исчезла — метра два. И возник свет. Золотой светящийся цилиндр толщиной в руку засиял у наших ног и начал разворачиваться, как ковер. Перед нами лежала дорога, сияя миллионами золотых искр.
Встало солнце. Послышался призыв муэдзина. Мы спускались прямо к нему, на минарет Иисуса Христа.
Мусульманские пророчества отличаются редкой доскональностью. По описаниям Даджжала можно составлять фоторобот. Лицом красен, кучеряв и крив на один глаз. А на лбу написаны буквы «каф», «фа» и «ра», то есть «кафир», неверный. Господь любил это цитировать. Он не был ни краснолиц, ни кудряв, ни крив, а на лбу у него ровным счетом ничего не было написано. Махди (у тех, кто считал, что Иса и Махди разные люди) тоже был описан весьма подробно и должен был во всем походить на пророка Мухаммада. Не узнают они ни Даджжала, ни Махди!
Эммануил вступил на балкон минарета, Иоанн и Матвей спрыгнули вниз и помогли ему спуститься: вот и два ангела. Мы с Марком спустились следом. Шествие замыкал Филипп.
Муэдзин попятился, прижался к стене минарета и обалдело смотрел на нас.
Эммануил улыбнулся, и с его волос посыпались жемчужины, точнее, капли воды, превращающиеся в жемчуг уже в полете. Его волосы не были мокрыми.
— Не бойтесь! Мир вам! Я тот, чье возвращение было предсказано. Это мои хавар (апостолы). Мы можем спуститься вниз и принять участие в молитве вместе с правоверными?
Муэдзин кивнул. Он знал пророчества.
Внутри мечеть напоминала старинные римские храмы, уже надоевший константиновский стиль. Правда, и арабы руку приложили. Планировка другая: широкий зал вместо вытянутого прямоугольника. Ряды колонн с позолоченными коринфскими капителями, доставшиеся в наследство от христианской церкви. И в стороне — часовня с захоронением головы Иоанна Крестителя. Мозаики по стенам, явно созданные византийскими мастерами. Правда, тематика местная: река Аль-Барада, деревни Гуты, Мекка и Дамаск. Огромные зеленые дубравы, голубые сверкающие реки, белые башни и дворцы. Мерцание мрамора, золота и смальты.
Я первый раз был внутри мечети. Шли босиком, без обуви. Перед входом даже совершили ритуальное омовение. Я не знал, как правильно его делать, но во всем подражал Эммануилу, и все прошло без эксцессов. Господь вёл себя так, словно всю жизнь был мусульманином.
Жемчуг сыпался с его волос. Люди были так ошарашены, что даже не подбирали жемчужины. Намаз, называемый здесь салятом, явно задерживался. Уж совсем не по правилам! Не бывает такого.
Наконец к нам подошел мулла и заикаясь попросил Эммануила руководить молитвой. Господь отказался.
— Имамат уже объявлен .
Пока все шло, как по писанному (в пророчествах). Правда, в некоторых версиях этой молитвой должен был руководить Махди, а Иса стоять за его спиной, признавая превосходство ислама.
— Постою для пользы дела, — шепнул Эммануил. — Но первый и последний раз.
Наконец прогремело: «Аллах акбар!» Мы тщательно повторяли все за Эммануилом: все поклоны, молитвы и воздевания рук.
После салята вышли из мечети и пошли по городу. Видимо, слух о нас уже разнесся, или по радио объявили. Нас встречала толпа. Движение перекрыли.
Жемчужины срывались с его волос, падали и подпрыгивали на асфальте. Здесь народ был менее религиозен и жемчуг подбирал (а может, за тем и явились).
Мы шли по современному проспекту, правда, не такому широкому, как в Европе. Народ тоже был весьма европеизирован. Я не увидел ни одной женщины в чадре, зато все были в платках. Мужчины часто в европейских костюмах. Но восторга толпы это не уменьшало. Верно, европейское влияние глубже костюма не проникало.
Было пыльно и жарко.
Мы направлялись в тихую часть города. Появились кедры и кипарисы. Тень, тишина. Современные дома сменили ровные стены без всяких украшений, Здесь, в одном из старинных домов, и жил Величайший шейх Ибн-ал-Араби.
Мы остановились у стены, сложенной из желтого камня, кое-где с вкраплениями черного. Смотрелось красиво. Почти как орнамент,
Нас пустили во внутренний двор, напоминающий сцены из «Тысячи и одной ночи». Мозаичные панно с каллиграфическими надписями на арабском, фонтан в центре, тенистые деревья. Величайший шейх беден не был. Автор нескольких сотен произведений, и по крайней мере одно из них «Геммы премудростей» в исламском мире знал каждый сколько-нибудь образованный человек. Слава на некотором уровне вполне конвертируется в твердую валюту (ну по крайней мере в динары),
Эммануил прошел в дом один. Мы остались ждать.
Здесь же толпились несколько муридов Величайшего шейха. Мы завели разговор, который с их стороны сводился в основном к восхвалению учителя. Кого он излечил, кого утешил, кому помог разбогатеть. Последнее было неожиданно для христианского слуха. Чтобы святой потакал богатству?
Принесли чай и сладости — слишком сладкие. Близился полдень. Гостей не забыли: подали еду. Слишком жирную,
Из муридов к этому времени остался один. Его звали Идрис Султан, и был он из Египта. Суфий, конечно.
— А вы знаете, что рыцари храма не имеют никакого отношения к Храму Соломона? — спросил он.
— Как это? — удивился я.
— Все их церкви построены в подражание не Храму Соломона, а Куполу Скалы .
— Они другого не видели. Храм Соломона давно уже был разрушен.
— Более того, суфийского учителя Маруфа Кархи называли «сыном Давида», как библейского Соломона, потому что он был учеником суфийского учителя Дауда-ат-Таи. Именно к суфиям и восходит традиция тамплиеров.
— Хм…
— Благодаря суфийскому влиянию возник Францисканский орден. Франциск начинал свои проповеди с приветствия: «Да будет мир божий с вами!» — это явно арабское приветствие.
— Ага! «Pax vobiscum» — тоже арабское приветствие.
— Что вы сказали?
— «Мир вам» по-латыни.
— Вот! Вот видите! И здесь арабское влияние. Более того, чтобы выбрать верное направление, Франциск заставил своего ученика брата Массео вращаться вокруг своей оси. Явное влияние ордена Мевлеви!
— Угу! Еще детская игра есть такая. Очень распространена в Европе. Тоже влияние дервишей?
— Да! Вот видите.
Это было забавно, но начинало надоедать. Я знаю, что Россия — родина слонов. Суфизм, похоже, тоже претендовал на всеобщее отцовство. В следующий момент Идрис Султан заявит, что рыцари Круглого стола находились под влиянием суфизма, а Артур и Аттар — одно и то же лицо. Да, конечно, алгебра, алхимия, Альдебаран, Альтаир. Артикль «аль» с головой выдает происхождение. Но остальное!..
— Одного из суфийских учителей Зу-н-Нуна Мисри называли Королем или Владыкой Рыбы. Помните короля-рыболова из «Смерти Артура», у которого хранился Грааль?..
Поругаться мы не успели, потому что на пороге наконец появился Эммануил, который обнимал за плечи араба со взглядом бессмертного. Оба казались усталыми, более того, измотанными. Я понял, что араб и есть Величайший шейх. Господь победил, но ему дорого обошлась эта победа.
ГЛАВА 7
Эр-Рияд мы завоевали без проблем. Нынешние короли были куда менее фанатичны, чем их предки, князья Дерайи, бросившиеся завоевывать мир под знаменем нового (и единственно верного) учения единобожников или салафитов (чистых). Последний термин напомнил мне о катарах, но эти были куда агрессивнее и в свое время дошли до Евфрата. Но там не задержались. Официальный ислам объявил их еретиками, и на этот счет была отдельная фетва.
К исламу Мувахиддун относились примерно так же, как пуританские секты к католицизму. Признавали только Коран и раннюю сунну, Учения богословов и мазхабы отрицали, хотя на деле находились под влиянием самого буквалистского, ханбалитского мазхаба. Понятно. Если в Библии сказано, что небо — твердь, значит, твердь, и нечего здесь думать. И звездочки к нему прибиты, а поверх хрустального купола — вечные воды (потому и голубое), а внизу — плоская земля.
Салафиты сходили с ума несколько по-своему, поскольку буквально толковали не Библию, а Коран. И если в Коране сказано, что Бог сидит на престоле — значит есть престол и есть, чем сидеть. Я по ассоциации вспомнил фреску Микеланджело в Сикстинской капелле, на которой Бог-отец повернут к публике как раз тем местом, которым следует сидеть на престоле.
Но это детали. Я понял, с кем мы имеем дело.
А еще с отцом-основателем движения случился один конфуз — он умер. Конечно, последователи утверждали, что его отравили враги, но все равно как-то несолидно для святого умереть во цвете лет. Традиционные мусульмане его святости не признавали. И на этот счет тоже существовала фетва: «О том, можно ли считать Мухаммада абд-аль-Ваххаба вали?» Ответ был однозначным: нельзя.
Слава Богу, нынешние короли Аравии заботились более о ценах на нефть, чем о религиозных истинах. А потомков основателя секты Абд-аль-Ваххаба можно было не принимать в расчет, поскольку они давно утратили власть, даже духовную. Короли стали и имамами, и улемами , и кади .
Эммануил обещал за нефть все-таки что-то заплатить и даже вложить деньги в разработку новых месторождении — и это решило дело.
Мы отправились на юг, в Счастливую Аравию, и победно прошли по эмиратам до Катара и Бахрейна.
Тогда и раздался первый звоночек. Стало известно, что салафиты, отказавшиеся подчиниться воле короля, собираются в Неджде, найдя приют у одного из бедуинских племен, и туда же стекаются все мусульмане, недовольные властью Эммануила, со всего исламского региона.
Впрочем, стекаться было проблематично. Плоскогорье Неджд со всех сторон окружено песками Нефуда — остров посреди пустыни. Много народу не соберется. Однако Эммануил погрузил армию на Двараку и перелетел в Неджд. Плоскогорье было захвачено за две недели. Впрочем, это не очень обнадеживало: судя по всему, часть бедуинов просто оставили его и ушли в пустыню. Эммануил не стал преследовать беглецов, он торопился: впереди лежала Мекка. Мы приближались к горам Хиджаза.
Горы пропустили нас.
Месяц паломничества давно закончился, и в Мекке было относительно безлюдно. Запретная мечеть снаружи напоминала вокзал. Точнее, три средних европейских вокзала, поставленных в ряд. Внутри же походила на стадион. Даже молитвенные коврики выложены по кругу, как трибуны, Вокруг трехъярусные колоннады. Под арками — свет, как сотни лампад.
Колизей! Только не полуразрушенный, а целехонький и ухоженный, с блестящим мраморным полом, выложенным крупными белыми плитами. В центре — черная Кааба, храм в храме. Золотая арабская вязь по черному покрывалу.
Мы шли по белому мрамору, между рядами красных ковриков, не обращая внимания на косые взгляды немногих посетителей. Эммануил подошел к Каабе и коснулся черного камня.
Был свет, вспышка света. Ее видели все, кто был в мечети. Камень стал белым, тем самым райским яхонтом, которым, как говорят легенды, и был вначале, почернев позже от людских грехов.
Мы еще успели посетить Медину. Эммануил постоял у могилы Мухаммада. Все же он умер и был похоронен, «Взят на небо» — поэтическое преувеличение. А рядом было приготовлено место для захоронения Исы.
— Не каждый, проходя двором,
О гроб споткнется свой, —
процитировал Эммануил поэму Рэдингской тюрьмы.
Я снова сомневался. В исламском мире Эммануил вел себя слишком прилично для Антихриста. Или я попривык? А что, собственно, он мне такое сказал? Что не давал откровения Мухаммаду? Так, может быть, это ложное откровение?
Мы полностью захватили Хиджаз в начале марта.
И тогда началось.
Здесь вообще местность вулканическая: черные лавовые горы — лябы, лавовые поля, Но почти тысячу лет не было ни одного извержения.
Это был наш третий день в Медине, точнее — возле Медины, куда приземлилась Дварака.
Вначале я услышал гул. За окном чуть-чуть светлело небо, Пол подрагивал, словно в конвульсиях. Дварака поднималась, но не плавно, как обычно, а рывками. Потом я увидел дым. Черный дым маячил между деревьями. Пожар? Слишком круто для обычного пожара.
Я оделся. Позвонил Марку. В кои-то веки я его разбудил, а не он меня!
— Пойдем, что-то происходит.
Раздался взрыв, потом еще — с интервалом минут в пять, не больше. И в небо потянулось еще два дыма. Дварака поднималась все быстрее.
Мы с Марком вылезли на крышу дворца и увидели горы в потоках лавы. Несколько кратеров: на вершине и по склонам. Раскаленные реки шли на город.
Оба мединских вулкана проснулись одновременно, А потом полетел пепел.
Мы были уже высоко, Более тяжелые раскаленные камни сюда не долетали, но пепел кружился в воздухе и закрывал солнце. Оно поблекло и стало красным. Пепел ложился на белые стены дворцов, скапливался на карнизах и балюстрадах, покрывал белый мрамор улиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88