В ней была некая отстраненность, словно дефицит души. Венди понимала, что Дженни, одна из ее звезд, вероятно, ближе с ней, чем с другими. Но такой подругой, как Виктория или Нико О'Нилли, Дженни ей все же не стала, хотя те, бесспорно, достигли в своих областях столь же серьезных успехов, как Дженни в кино.Служба безопасности расчистила небольшое пространство, чтобы им удалось пройти несколько шагов до бокового входа в павильон. На Дженни были слегка расклешенные коричневые брюки и яркий пиджак. Наряд этот показался Венди самым стильным из всех, что она видела. Венди знала, что Виктория сшила этот костюм специально для Дженни и та несколько раз приезжала в ателье Виктории на примерку. Но последние три недели Виктория невероятно занята, поэтому поговорить об этом и о том, что она думает о Дженни, Венди не удалось. Тем не менее она вполне представляла, что сказала бы Вик. Как ребенок поморщившись, она проговорила бы: «Знаешь, Вен, Дженни – отличная девушка. Но милой ее не назовешь. Наверное, она более расчетлива, чем мы… вероятно, даже более расчетлива, чем Нико». И затем они рассмеялись бы, поскольку всегда соглашались, что Нико скорее всего самая расчетливая женщина в городе. Действовала она мастерски, и что самое поразительное, вы никогда не замечали махинаций Нико. Вы только вдруг осознавали, что погибли.И разумеется, идея привезти Дженни Кейдайн на показ Виктории принадлежала Нико. Сознавая, сколь это очевидно, Венди слегка расстроилась, что сама не додумалась до этого.– Это же естественно, – заявила Нико в своей ровной, спокойной манере, придававшей всему, что слетало с ее губ, значение истины в последней инстанции. – Дженни Кейдайн – самая известная кинозвезда, а Виктория – самый известный дизайнер. Кроме того, – продолжала она, – Дженни в основном одевается у дизайнеров-мужчин. Подозреваю, что под всем этим глянцем скрывается феминистка, особенно после ее разрыва с Кайлом Анджером, – добавила она, назвав актера, который снимался в боевиках и приключенческих фильмах и публично разорвал отношения с Дженни во время одного ток-шоу, шедшего поздно вечером. – Я бы апеллировала к феминистской стороне ее натуры, хотя сомневаюсь, что в этом есть необходимость. В мужчинах Дженни не разбирается, но в том, что касается одежды, вкус у нее безупречный.Конечно, Нико оказалась права и Дженни ухватилась за возможность одеваться у Виктории и посещать показы мод: это гарантировало бы Виктории еще большую известность. И теперь, наблюдая, как Дженни непринужденно проходит сквозь армию фотографов (каким-то образом давая понять, что замечает их, но вместе с тем держась абсолютно естественно, словно ее и не снимают), Венди надеялась, что появление актрисы ознаменует успех показа Виктории. Хотя она никогда и никому в этом не призналась бы, Венди была суеверна и ради Виктории даже надела свои счастливые трусы – неприлично поношенное, большое белое изделие фирмы «Фрут-оф-зе-Лум»; они были на ней пять лет назад, когда один из ее фильмов в первый раз номинировали на «Оскар».Дженни скрылась в павильоне, Венди вошла почти следом и на секунду незаметно скрестила пальцы. Она мечтала, чтобы показ подруги стал триумфом. Виктория, как никто другой, заслуживала этого.
Несколько минут спустя, ровно в семь пятнадцать, на Шестой авеню, перед проходом к павильонам, остановился черный лимузин последней модели с тонированными стеклами. Водитель в костюме в тончайшую полоску, с зачесанными назад темными волосами обошел автомобиль сзади и открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья.Из машины вышла Нико О'Нилли в серебристых брюках и блузке с рюшами, поверх которой она накинула золотисто-рыжий норковый жакет почти одного цвета со своими волосами. В Нико О'Нилли безошибочно угадывалась важная персона. С юных лет Нико принадлежала к тем людям, которые излучают значимость, заставляющую других людей теряться в догадках по поводу того, кто они. По первому впечатлению, благодаря потрясающим волосам и эффектной одежде, Нико могли принять за кинозвезду. При ближайшем же рассмотрении становилось ясно, что настоящей красавицей Нико не была. Но она выжала максимум из того, чем располагала, а поскольку уверенность и успех накладывают на женщину особый отпечаток, все считали, что Нико чертовски хороша.Она отличалась исключительной пунктуальностью. Зная, что показ Виктории начнется не раньше половины восьмого, Нико рассчитала время прибытия так, чтобы, с одной стороны, не опоздать, а с другой – провести в ожидании начала дефиле как можно меньше времени. Как главному редактору журнала «Фейерверк» (и одной из ключевых фигур в мире изданий для женщин, по мнению журнала «Тайм») Нико О'Нилли было гарантировано место в первом ряду на любом показе мод, поэтому она могла выбирать, куда пойти. Но на подобных местах – в двух шагах от подиума – ты превращался в легкую жертву. Фотографы и съемочные группы рыскали вокруг подиума, как свиньи в поисках трюфелей, и тебя одолевало несметное количество людей с разными вопросами – от приглашений на вечеринки до просьб о деловых встречах – или просто желавших поболтать. Нико ненавидела подобные ситуации, поскольку в отличие, например, от Виктории, которая уже через две минуты заговорит с работником гаража о его детях, не умела поддерживать светскую беседу. Поэтому люди часто принимали Нико за чопорную особу или стерву, а так как бойкостью языка она не отличалась, то объяснить, что это неправда, не могла. Видя напряженный, молящий о помощи взгляд незнакомца (или даже известного ей человека), Нико терялась, не зная, чего он в действительности хочет, и была уверена, что не сможет ему в этом помочь. Однако же когда дело касалось ее работы и безликой читательской массы, Нико представала во всем блеске. Она угадывала, что именно нравится среднему читателю, и в замешательство ее приводили лишь отдельные представители публики.Без сомнения, это было одним из недостатков Нико, но в сорок два года она осознала: воевать с собой бесполезно и гораздо легче смириться с тем, что ты несовершенна. Лучше всего свести неловкие ситуации до минимума и двигаться дальше. Поэтому, взглянув на часы и увидев, что уже семь двадцать, а значит, в затруднительном положении ей придется провести всего десять минут, после чего все взгляды устремятся на подиум, она начала подниматься по ступенькам.Желая сфотографировать, к Нико тут же подскочили два фотографа, видимо, прятавшиеся за большой урной. С тех пор как шесть лет назад Нико стала главным редактором почтенного (и пыльного) журнала «Фейерверк» и превратила его в глянцевое, ориентированное на поп-культуру культовое издание о развлечениях, средствах массовой информации и политике, ее фотографировали на всех мероприятиях, которые она посещала. Поначалу, не зная, как держаться, Нико позировала, но быстро смекнула, что стоять под артиллерийским огнем вспышек в позе, отдаленно напоминающей естественную (или делать вид, будто тебе это нравится), не ее конек. Кроме того, подобное поведение подпитывало высокомерие, а Нико не хотела попасть в ловушку опасной недооценки, бича этого города: ты что-то собой представляешь только потому, что тебя снимают. Слишком часто она видела, как это происходило со многими. Они начинали воображать, что и в самом деле знамениты, и уже очень скоро их единственной заботой становился имидж, а не дело. А затем они теряли хватку и их увольняли, как, например, одного ее знакомого, которому пришлось переехать в Монтану.И откуда от него не пришло ни единой весточки.Поэтому Нико решила, что, раз уж ей не удастся избежать внимания фотографов, она не обязана и позировать им. Поэтому Нико просто занималась своими делами, словно фотографы не существовали. В результате на всех снимках Нико О'Нилли была запечатлена в движении. Она быстро шла по ковровой дорожке от лимузина к театру, так что ее лицо обычно ловили в профиль, когда она стремительно проходила мимо. Само собой, отношения с прессой у нее складывались напряженно и в течение какого-то времени журналисты все равно называли Нико стервой. Но годы выдержки («Выдержка, – всегда говорила Нико, – залог успеха») принесли свои плоды, и теперь отказ Нико позировать воспринимали как очаровательную эксцентричность, ее отличительную черту.Поспешно проследовав мимо фотографов, она вошла в стеклянные двери, где за бархатным канатом стояли другие папарацци.– Здесь Нико! – раздался чей-то возбужденный голос. – Нико! Нико О'Нилли!«Как все это глупо, – подумала Нико, – но немного приятно». Она, пожалуй, даже обрадовалась, что они так восторженно приветствуют ее. Конечно, Нико знает их не один год и у большинства из них «Фейерверк» покупает снимки. Она весело улыбнулась им на ходу, слегка помахала рукой и крикнула в ответ:– Привет, ребята!– Эй, Нико, чья на тебе одежда? – поинтересовалась женщина с короткими светлыми волосами, которая не меньше двадцати лет фотографировала на Нью-Йоркской неделе моды.– От Виктории Форд, – ответила Нико.– Я так и думала! – удовлетворенно воскликнула женщина. – Она всегда одевается у Форд.Основная часть зрителей уже находилась в павильоне, самой большой палатке, где должен был состояться показ коллекции Виктории, поэтому Нико легко прошла за бархатный канат. Там обстановка была иной. Последний из восьми рядов, поднимавшихся амфитеатром, располагался почти под самым потолком, а непосредственно перед подиумом шли другие ряды, отделенные низким металлическим ограждением: за ним стояли сотни фотографов, и каждый пытался занять место получше. Сцена на самом подиуме, покрытом пластиком, напоминала огромную вечеринку. В помещении царило праздничное оживление, вызывающее в памяти школьные годы. Собравшиеся не встречались с последней крупной вечеринки, состоявшейся в Хэмптоне по случаю Дня труда, приветствовали друг друга, словно не виделись несколько лет. Общее настроение заражало, но Нико в смятении смотрела на толпу. Как сквозь нее пробраться?На мгновение ей захотелось уйти, но это было невозможно. По долгу службы Нико приходилось посещать не меньше шести модных показов в сезон, а Виктория была ее лучшей подругой. Что ж, придется прорываться сквозь толпу и надеяться на лучшее.Словно почувствовав отчаяние издательницы, перед ней внезапно появилась девушка.– Привет, Нико, – бодро произнесла она, будто обращаясь к лучшей подруге. – Позвольте проводить вас на ваше место.Натянуто, неловко улыбнувшись, Нико протянула девушке приглашение. Та начала прокладывать путь сквозь людской водоворот. Один из фотографов поднял камеру и сделал снимок; несколько знакомых Нико энергично замахали ей и стали пробиваться сквозь толпу, чтобы поздороваться за руку или послать воздушный поцелуй. Мужчины из службы безопасности тщетно пытались выкриками заставить людей занять свои места. Через несколько минут Нико и ее спутница добрались до средней части подиума, где Нико наконец увидела свое место. На белой карточке, украшенной по краю причудливой каймой, как на ярлыках одежды Виктории Форд, было напечатано ее имя – Нико О'Нилли.Она, с облегчением вздохнув, уселась.Перед ней возникла орава фотографов, щелкавших затворами камер. Нико смотрела вперед, на другую сторону подиума – там все уже заняли свои места. Стулья по обе стороны от Нико пустовали. Повернув голову, она заметила Лайна Беннета, косметического магната. Нико с трудом сдержала улыбку. Нет, Лайн имел все причины находиться на показе мод, особенно если учесть, насколько связаны косметика, парфюмерия и мода. Просто Лайн пользовался пресловутой известностью мачо-бизнесмена, и Нико было трудно представить, что он интересуется женской одеждой. Вероятно, Лайн здесь для того, чтобы полюбоваться моделями – это обожали делать почти все крупные нью-йоркские бизнесмены. Лайн помахал рукой, и Нико, подняв программку, кивнула.Она нетерпеливо посмотрела на часы. Было почти семь тридцать, а служащие еще не сняли с подиума пластиковое покрытие – сигнал к началу показа. Нико посмотрела направо – кто сядет рядом с ней? – и с радостью прочла «Венди Хили»; еще одна подруга. Это плюс – она не видела Венди не меньше месяца, с середины лета, когда их семьи разъехались на отдых. Венди отправилась в штат Мэн, который стал новой летней Меккой для людей из мира кино, поскольку делать там было нечего и полагалось наслаждаться природой. Однако Нико считала: ни один уважающий себя обитатель Голливуда ни за что не поселится в доме меньше чем с шестью спальнями и хотя бы одним или двумя слугами даже в диких лесах северо-востока. Свою семью Нико увезла покататься на лыжах в Квинстаун в Новой Зеландии, которая, как отметил ее муж Сеймур, находилась предельно далеко от цивилизации, но все же была составной частью этой самой цивилизации. Тем не менее они встретили нескольких знакомых. Вот уж правда: как далеко бы ты ни заехал, от Нью-Йорка не спрятаться…Нико нетерпеливо теребила программку, догадываясь, что задержка каким-то образом связана с Дженни Кейдайн, сидевшей по другую сторону от Венди. «Кинозвезды, похоже, стали неизбежным злом современной жизни», – подумала Нико и, рассеянно посмотрев на карточку слева от себя, внезапно застыла.На карточке значилось «Кирби Этвуд».Она быстро отвернулась, ощутив чувство вины, возбуждение и смущение. Случайность ли это? Или подстроено намеренно? Кто-то разнюхал про нее и Кирби Этвуда? Но это невозможно. Нико точно никому не говорила, и Кирби вряд ли кому-то сказал. Да она даже не вспоминала о нем последний месяц. Однако при виде его имени на память сразу пришли те минуты в туалете ночного клуба «Бунгало-8».Это случилось месяца три назад, и с тех пор Нико не видела его и не разговаривала с ним. С Кирби Этвудом, известной моделью, Нико познакомилась на закрытой вечеринке, которую «Фейерверк» спонсировал в связи с выходом одного из новых телешоу «Муви тайм». Нико стояла у бара одна, когда Кирби подошел к ней и улыбнулся. Он был так хорош собой, что Нико даже не отреагировала, сразу же решив, что он принял ее за кого-то другого, кто помог бы ему сделать карьеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54