Упаковали на совесть, привезли быстро 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Лишь только они вошли, как распахнулась другая дверь, и навстречу им бросился человек, заключивший в объятия сначала Сандокана, а затем и Янеса.— Друзья! Мои храбрые друзья! Как мне благодарить вас за ваш приезд?.. — взволнованно говорил он. — Вы поможете мне? Вы вернете мне мою Дарму, не правда ли?..Это был красивый бенгалец лет тридцати пяти, изящного и гибкого сложения, с тонкими энергичными чертами лица и с черными блестящими глазами, в которых застыло горе, терзавшее его.Сандокан и Янес по очереди сжали в объятиях друга, и Сандокан ласково сказал:— Успокойся, Тремаль-Найк. Мы оставили Момпрачем именно для того, чтобы помочь тебе.— Моя Дарма!.. — вскричал индиец с судорожным рыданием, прижимая руку к глазам, чтобы удержать слезы.— Мы вернем ее, — сказал Сандокан. — Ты знаешь, на что способен Тигр Малайзии. Если одно мое имя наводило страх на всех пиратов, на султанов и раджей Борнео, то я сумею справиться с Суйод-ханом и вернуть тебе дочь.— Да! — воскликнул Тремаль-Найк. — Только вы с Янесом сможете сделать это. Если я потеряю дочь, после того как потерял мою Аду, мне незачем оставаться на этом свете. Столько бороться, столько пережить, чтобы вырвать у этих фанатиков любимую женщину, и видеть теперь в их же руках мою дочь! Я не вынесу этого!..— Успокойся, Тремаль-Найк, — сказал Янес, и сам взволнованный горем друга. — Сейчас не время слез — нужно действовать без промедления. Мы слышали, дружище, что туги снова вернулись в свои подземелья на Раймангале?— Да, это так.— И Суйод-хан тоже там?— Говорят, он вернулся к ним.— Значит, маленькую Дарму отвезли в Раймангал? — спросил Сандокан.— Я не уверен в этом. Знаю только, что она должна занять то положение в их секте, которое когда-то занимала Ада, моя жена.— Девочке угрожает какая-нибудь опасность?— Нет, туги не тронут ее. Дева пагоды воплощает для них богиню Кали, они почитают ее и боятся, как настоящее божество.— Сколько лет твоей Дарме?— Четыре года.— Какая странная идея превратить ребенка в божество! — воскликнул Янес.— Она дочь Девы пагоды, которая семь лет представляла Кали в подземельях Раймангала, — сказал Тремаль-Найк.Голос его срывался, его душили рыдания.— Дружище, — сказал Янес, обращаясь к Сандокану, — сегодня утром на палубе «Марианны» ты говорил мне, что у тебя уже есть план?— Да, он созрел, — ответил Тигр Малайзии. — Только я бы хотел удостовериться, что туги действительно собрались в подземельях Раймангала. Это необходимое условие.— Что ты собираешься сделать?— Нужно захватить одного из тугов и добыть от него нет обходимые сведения. Полагаю, что в Калькутте немало этих фанатиков.— Конечно, — сказал Тремаль-Найк.— Если они собрались на Раймангале, мы отправимся туда под видом охотников. Каммамури мне сказал, что в джунглях там много тигров. Мы начинаем охоту на тигров Раймангала: сначала на тех, что бегают на четырех лапах, а затем и на двуногих без хвоста. Ты ведь всегда был заядлым охотником, не так ли, Тремаль-Найк?— Я полжизни провел в джунглях, — ответил индиец. — Но зачем начинать с охоты на тигров, не лучше ли сразу начать с людей?— Мы должны обмануть нашего приятеля Суйод-хана. Охотники ведь не сипаи, не полицейские. Поэтому тугов не встревожит наше присутствие. Что ты скажешь об этом плане, Янес?— Хитрость Тигра Малайзии не изменяет ему.— Мы вступаем в схватку с коварным врагом — без хитрости нам не обойтись. Ты знаешь те болота, Тремаль-Найк?— Все острова и протоки известны и мне, и Каммамури.— Там достаточно глубокое дно?— Да. Есть и удобные бухты, где судно может укрыться от шторма.— Прекрасно, — сказал Сандокан. — Кроме Каммамури, у тебя есть еще надежный слуга?— Даже два, если хочешь.Сандокан сунул руку за пазуху и достал толстую пачку банковских билетов.— Поручи слуге за любые деньги нанять нам двух слонов с надежными проводниками.— Но деньги… Зачем?.. — начал было индиец.— Ты знаешь, что у Тигра Малайзии достаточно алмазов, — прервал его Сандокан. И добавил с глубоким вздохом: — Что мне делать с этими сокровищами, накопленными за столько лет? У меня нет детей, у Янеса тоже. Судьба поступила жестоко со мной, отняв у меня Марианну…Этот суровый, сильный человек вдруг порывисто встал и спрятал лицо в ладони. Глубокая печаль овладела им. Он глубоко вздохнул; борясь с собой, он не смог преодолеть подступившего отчаяния.— Сандокан, дружище, — сказал Янес мягко, положив руку ему на плечо.Из груди Сандокана вырвалось сдавленное рыдание.— Нет, никогда не смогу я забыть ее! — воскликнул он страстно, почти с яростью. — Никогда! Никогда!.. Я слишком любил ее. О проклятая судьба!— Сандокан! — повторил Янес.Тремаль-Найк приблизился к охваченному горем другу. Индиец сам уже плакал, даже не пытаясь скрыть слез. Они бросились друг другу в объятия и оставались так несколько мгновений. Каммамури в сторонке тоже вытирал глаза. Один Янес сумел совладать со своими чувствами, но и он был этой сценой глубоко взволнован.Через минуту Тигр Малайзии мягко отстранился от Тремаль-Найка. Лицо его, еще очень бледное, однако же, вновь обрело энергию и уверенность.— Как только получим все нужные сведения, без промедления отплываем в Сундарбан. А когда ты переберешься на мое судно? — спросил он Тремаль-Найка. — Там ты будешь в большей безопасности, чем здесь.— Завтра вечером, с наступлением темноты. За моим домом следят, нужно уйти незаметно.— Мы ждем тебя. А теперь, Янес, вернемся на борт. Уже третий час ночи.— Оставайтесь у меня до утра, — сказал Тремаль-Найк.— Нет, мы не должны вызвать подозрений, — ответил Сандокан. — Если мы выйдем отсюда поутру, нас проследят до самого судна. Это совсем ни к чему. Прощай, Тремаль-Найк, завтра у тебя будут новости.— Значит, мы отправляемся уже завтра?— Да, если сможем найти слонов. Будь предельно осторожен, никто не должен знать о наших планах.— Хорошо. Я постараюсь обмануть шпионов. Ты хочешь, чтобы Каммамури проводил вас?— Нет, ни к чему. Мы оба вооружены, да и шлюпка совсем рядом.Они снова обнялись, потом Сандокан и Янес спустились по лестнице в сопровождении Каммамури.— Будьте начеку, — сказал тот, отпирая им дверь на улицу.— Не бойся, — ответил Сандокан. — Мы не из тех, кого можно захватить врасплох.Выйдя на улицу, они достали пистолеты и взвели курки.— Смотри в оба, Янес, — сказал Сандокан.— Смотрю, да только ничего не вижу дальше своего носа. Точно меня утопили в бочке со смолой. Самая подходящая ночь, чтобы устроить засаду!Несколько мгновений они стояли посреди улицы, прислушиваясь к ночной тишине, и, убедившись, что вокруг ни шороха ни звука, направились к пристани форта Вильям. Инстинктивно они держались подальше от стен домов, и один смотрел все время направо, другой — налево. Через каждые пятнадцать-двадцать шагов они останавливались, чтобы оглянуться и прислушаться. Казалось, что следом кто-то крадется — быть может, тот человек, что прятался среди колонн возле дома Тремаль-Найка.Но до конца улицы добрались без всяких происшествий и вышли на площадку перед фортом, где темнота уже была не такая густая.— Вот и река, — сказал Сандокан.— Я чувствую запах воды, — ответил Янес.Они ускорили шаг, но не прошли и полпути к пристани, как неожиданно рухнули один на другого.— Ах, канальи! — закричал Сандокан. — Это стальная проволока натянута у нас на дороге.В тот же миг несколько человек, прятавшиеся в кустах, бросились к ним. В темноте над их головой просвистело что-то невидимое.— Не поднимайся — это аркан! — закричал Янес.И оба разрядили свои пистолеты, выстрелив в сторону нападавших. Один упал, издав отчаянный крик, два других бросились наутек и тут же исчезли в темноте.— Кто идет? — закричал часовой с бастиона.Но они, опасаясь нового нападения, лежали молча, не двигаясь.— Ушли, — сказал наконец Янес, приподнимаясь на локте. — Не очень-то храбры эти туги. Я уверен, что это душители Суйод-хана. Разбежались, как зайцы, при первых же выстрелах.— Однако засада была хорошо подготовлена, — ответил Сандокан. — Опоздай мы разрядить пистолеты, они задушили бы нас. Вот она, проволока, которую натянули у нас под ногами.— Пойдем посмотрим, жив ли тот негодяй.— Он не шевелится.— Может быть, притворяется мертвым.Они поднялись, оглядываясь по сторонам, держа левую руку над головой, чтобы обезопасить себя от брошенного из темноты аркана. Упавший лежал в траве, обхватив голову руками и поджав ноги.— Он получил пулю в голову, — сказал Сандокан, обнаружив, что лицо у того залито кровью.— Это в самом деле туг?— Каммамури говорил, что у них на груди есть особая татуировка. Отнесем его в шлюпку.В отдалении послышался свист. Точно такой же ответил ему с улицы Дурумтолах.— В шлюпку, — скомандовал Сандокан. — В шлюпку, и без промедления. У нас еще будет случай рассмотреть татуировку тугов.Они выпрямились и быстро направились к реке. Во тьме опять раздался свист.Шлюпка была на месте; трое матросов стояли рядом на берегу с ружьями наперевес.— Это вы стреляли? — встревоженно спросил рулевой.— Да, Рангари.— Я понял, что стреляют из пистолетов Момпрачема. Мы уже хотели бежать вам на помощь.— Ничего, все в порядке, — ответил Сандокан. — Тут никто не вертелся вокруг шлюпки?— Нет, капитан.— Ну, пора домой. На борт, мои тигрята!Каждый занял свое место в шлюпке, и под удары весел она двинулась вверх по реке.В тот же момент маленькая лодка, которая пряталась за кормой стоявшего на якоре парохода, бесшумно отделилась от его борта и двинулась вслед за ними. Глава 4МАНТИ На следующее утро, когда Янес и Сандокан, уже выспавшись, сидели в салоне за завтраком, вошел боцман, смуглый малаец, мускулистый и крепкий, как борец.— Что тебе, Самбильонг? — спросил Сандокан, поднявшись. — Какое-нибудь известие от Тремаль-Найка?— Нет, капитан. Тут один индиец просит пустить его на борт.— Кто он?— Говорит, что он манти.— Что еще за манти?— Что-то вроде колдуна, — сказал Янес, который бывал в Индии и знал местные обычаи.— Он сказал, что ему нужно? — спросил Сандокан.— Он пришел принести жертву богине Кали. Сегодня праздник этого божества, и такая жертва приносит удачу.— Пошли его к дьяволу.— Видите ли, капитан, он уже побывал на борту соседнего судна, и его сопровождает индус-полицейский. Он сказал, что не стоит отказывать этому манти, если мы не хотим неприятностей.— Пусть он поднимется, Сандокан, — сказал Янес. — Проявим уважение к обычаям страны.— Что это за человек? — спросил Сандокан.— Старик, капитан, и очень величественный на вид.— Хорошо, прикажи спустить трап.Когда через несколько минут они вышли на палубу, манти был уже на борту, а полицейский остался в лодке в компании нескольких козочек, которые жалобно блеяли между ее бортов.Как и сказал боцман, этот колдун был представительный старик с длинной седой бородой, спускавшейся на загорелую грудь, с резкими чертами лица и колючими черными глазами, сухо блестевшими из-под седых бровей.На лбу, а также на руках, на груди и животе у него были заметны особые полоски: знак последователей Шивы. Его сухое тело прикрывала лишь набедренная повязка.— Что ты хочешь? — спросил Сандокан по-английски.— Принести в жертву козу в честь Кали-Гхат, ведь сегодня кончается ее праздник, — ответил колдун на том же языке.— Но мы не индийцы.Старик чуть прикрыл глаза и сделал удивленный жест.— Кто же вы тогда?— Это неважно, старик.— Но вы приехали издалека?— Пожалуй.— Тогда я принесу жертву за ваше благополучное возвращение домой. Ни один экипаж, даже иностранный, не отказывает в этом манти. Никто не хочет его проклятия. Спроси у полицейского, который со мной.— Ну хорошо, приступай, — махнул рукой Сандокан.Старик взял из лодки маленькую черную козочку, достал из сумки кувшин с маслом и два кусочка дерева: один плоский с отверстием посередине, другой в виде палочки, слегка заостренной.— Это священное дерево, — сказал он Янесу и Сандокану, которые наблюдали за его действиями.Он вставил заостренную палочку в отверстие плоской деревяшки и при помощи кожаного ремня начал быстро ее вращать.— Похоже, он добывает огонь, — сказал Сандокан.— Священный огонь для жертвоприношения, — улыбаясь, ответил Янес. — Какие забавные суеверия у этих индийцев.Через полминуты из дырки вырвалось пламя, и обе деревяшки загорелись, быстро запылав. Манти торжественно отвесил четыре поклона: сначала на восток, потом на запад, затем на юг и, наконец, на север — и заговорил нараспев молитвенным тоном:— О светочи Индии, Соурга и Агни! Вы, что освещаете землю и небо, примите кровь жертвы, которую я предлагаю Кали-Гхат, вместо крови людей, которые здесь рядом со мной…Он сложил два священных полена, дав им догореть и обуглиться, потом бросил их на медную плиту и полил маслом из кувшина. Оживив этим пламя, старый колдун взял козочку, вынул нож и ловким ударом обезглавил ее, направив кровь на священные поленья.Когда вся кровь вытекла, и огонь погас, он провел пальцем по оставшейся золе и поставил им какой-то знак у себя на лбу и на подбородке. Затем, приблизившись к Сандокану и Янесу, поставил такие же знаки и у них на лбу.— Теперь вы можете отправляться в путь безбоязненно, ибо дух Агни и сила Кали-Гхат с вами, — сказал он при этом.— Ты кончил? — спросил Сандокан, протягивая ему несколько рупий.— Да, господин, — ответил старик, вперяя в Тигра Малайзии пристальный взгляд. — Когда же вы отплываете?— Ты уже второй раз задаешь мне вопрос, — сказал Сандокан. — Почему тебя это интересует?— Этот вопрос я задаю всем после жертвоприношения, но ты можешь не отвечать на него. Прощай, господин, и пусть Шива и Агни, а также Кали-Гхат помогут тебе.Он взял обезглавленную козу и спустился в лодку, где полицейский в ожидании его покуривал на кормовом сиденье сигарету. Лодка отошла от трапа, но, вместо того чтобы спускаться по реке к другим парусникам, развернулась и пошла вверх по течению, огибая корму «Марианны». Седобородый манти, сам севший на веслах, так и впился взглядом в корму, на которой золотом было выведено название судна. Но, заметив, что оставшиеся провожают его взглядом, быстро отвернулся и старательно принялся грести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30


А-П

П-Я