Набежавшая волна качнула пинассу, и оба они упали, продолжая бороться на палубе.Тем временем Тремаль-Найк отчаянно защищался, размахивая топором и отступая к корме. Он уже избежал двух арканов и сабельного удара, который пытался нанести ему шкипер, но долго шестерым сопротивляться не мог.Его прижали к мачте и уже набросили на шею аркан, когда на палубу ворвались Янес и де Люссак вместе с погонщиком слона.Разбуженные криком Сандокана, они сразу же вскочили с коек, ища глазами свои карабины, но их оружия в каюте не было; оно исчезло, как и оружие их товарищей. Однако ножи еще были при них, и, не медля ни секунды, все трое выскочили наружу.Туги, теснившие Тремаль-Найка, видя двоих белых и погонщика, ворвавшихся на палубу, тут же разделились: трое из команды бросились на них.— Ах, канальи! — выругался португалец, отпрянув к кормовому навесу и одним рывком срывая его, чтобы обернуть вокруг левой руки. — Так здесь измена? Ну, ублюдки, держись!И он бросился на тугов, подставляя под удары ножей защищенную брезентом левую руку, а правой готовясь нанести смертельный удар.На борту разгорелась яростная борьба, в то время как пинасса, предоставленная самой себе, кружилась и кренилась с борта на борт посреди лагуны.Туги побросали свои арканы, ставшие бесполезными в схватке лицом к лицу, и действовали ножами. Владели они ими надо сказать, совсем не плохо. Тремаль-Найк и погонщик отступали под натиском их к корме; де Люссак стремился прийти им на помощь, но пока безуспешно.Сандокан же боролся со своим противником на палубе, пытаясь покончить с ним голыми руками. Ему удалось повалить туга и схватить за горло, однако индиец сопротивлялся упорно. Его плечи и горло были смазаны кокосовым маслом, и в конце концов он выскользнул из рук Сандокана.Он уже вырвался и встал на колени, когда пират, обладавший мгновенной реакцией, свалил его страшным ударом кулака.— Готов! — закричал Сандокан. — Держитесь крепче, друзья! Я иду к вам на помощь.Он готов был броситься на корму, когда почувствовал, что сзади его схватили за шею. Индиец, сраженный его страшным ударом, все же очнулся и бросился со спины.— Как! — воскликнул пират. — Ты еще жив? Так иди же, составь компанию рыбам!Он резко нагнулся и ловким приемом перебросил противника через себя. Несчастный, тщетно цепляясь за борт, головой вниз полетел в воду.В этот момент крик боли раздался на корме, сопровождаемый взрывом ругани Янеса. Погонщик, который бился бок о бок с ним, упал, сраженный ударом в грудь.Но тугам рано было торжествовать; в тот же миг с проломленной головой упал и один из них. Это был старый шкипер. Тремаль-Найк, воспользовавшись неверным шагом своего противника, нанес ему страшный удар топором.Старик раскрыл руки, выпустил кинжал и рухнул на палубу, обливаясь кровью.Покончив со своим противником, Сандокан одним взглядом оценил ситуацию и сразу понял, что в самом опасном положении находится Янес, на которого нападали трое.Не раздумывая, он бросился другу на помощь и сразу сбил с ног одного. Другой, испугавшись, бросился на корму, но удар веслом достал его сзади. Он упал на колени, выронив нож, но тут же поднялся и, перескочив через борт, бросился вниз головой в лагуну.Сандокан был готов уже атаковать и последнего противника Янеса, но тот неожиданно упал и распростерся на палубе. Нож португальца пронзил ему сердце.Два туга, с которыми бился де Люссак, видя, что игра уже проиграна, побежали на нос и тоже бросились в воду, исчезнув среди листьев лотоса и тростника, которые росли здесь на отмели, соединяющейся с островком.На борту оставался только противник Тремаль-Найка, самый крепкий и самый храбрый из всей банды, который яростно сражался с бенгальцем, с ловкостью зверя избегая ударов топора.Сандокан уже замахнулся было веслом, чтобы покончить и с этим негодяем, когда Янес перехватил его руку.— Не надо: он нужен нам живой, мы заставим его говорить.Вдвоем они кинулись на туга сзади, повалили и связали его собственным арканом, валявшимся тут же на палубе. Глава 22СИРДАР Пленник, захваченный ими в этой кровавой схватке, был красивый молодой человек, сложенный, как Геркулес, с очень тонкими и правильными чертами лица, что могло указывать на принадлежность к высокой касте, несмотря на то что кожа его была темная, как у молангов.Уже связанный, он закричал Тремаль-Найку, который еще угрожал ему топором, покрытым кровью старого шкипера:— Убей же меня: я не боюсь смерти! Мы проиграли, так убей же меня!..Он еще бился, тщетно пытаясь разорвать узы, но видя, что это ему не удается, лег ничком, не говоря больше ни слова и не выказывая страха перед участью, которая его ожидала.— Господин де Люссак, — сказал Сандокан, — сядьте рядом с этим человеком, чтобы он не сбежал. Если попытается, покончите с ним ударом ножа. Дышит ли еще погонщик?— Он умер в тот же миг, — ответил Янес. — Бедняга! Нож его врага так и остался в ране.— Но я за него отомстил, — сказал Сандокан. — Ублюдки! Они продумали свой коварный замысел, мы живы только благодаря Аллаху.— Но как они узнали, что мы здесь?— Это нам скажет пленник. А пока очистим палубу от мертвецов. Этим до райских ворот плыть недолго.Они побросали в воду трупы тугов; тело же погонщика положили в каюте, накрыв брезентом, чтобы позже с честью похоронить его.Они вылили на палубу несколько ведер воды, чтобы смыть. кровь, и сориентировали паруса по ветру. Потом приволокла на корму пленника, поскольку нужно было следить за рулем.— Вот что, юноша, — предложил ему Сандокан без обиняков. — Тебе придется выбирать, предпочитаешь ты жить или умереть в страшных мучениях? Предупреждаю только, что мы люди, которые не шутят; ты только что сам это видел.— Что вы от меня хотите? — спросил юноша.— Узнать кое-какие вещи, которые нам необходимы.— Туги не выдают тайны своей секты.— А ты знаком с йоумой? — резко спросил Тремаль-Найк.Туг вздрогнул, и страх молнией мелькнул в его глазах.— Я знаю секрет этого питья, которое развязывает языки и которое заставит говорить даже самого упрямого немого. Листья йоумы, немного лимонного сока и зернышко опия; как видишь у меня есть рецепт, и я им воспользуюсь, если будет нужно. Так что бесполезно упрямиться. Все равно мы заставим тебя заговорить.Янес и Сандокан с удивлением смотрели на Тремаль-Найка, не понимая, о каком таинственном питье идет речь. Де Люссак кивнул и улыбнулся, одобряя слова бенгальца.— Решай, — сказал Тремаль-Найк. — Время не ждет.Юноша вместо ответа несколько мгновений пристально смотрел на бенгальца, потом спросил:— Ты отец девочки, так ведь? Тот страшный охотник змей и тигров, который когда-то похитил Деву пагоды?— Кто тебе это сказал? — спросил Тремаль-Найк.— Шкипер пинассы.— От кого он это узнал?Молодой человек не ответил. Он опустил глаза, и лицо его странно исказилось, но не от страха. Казалось, в его душе происходит какая-то мучительная борьба.— Что тебе сказал этот подлый предатель? — спросил Тремаль-Найк. — Все вы мерзавцы и негодяи!— Да! — неожиданно воскликнул юноша и рывком, несмотря на веревки, встал на колени. — Да, негодяи, вот их имя! И трусы! Они безжалостные убийцы, и я проклинаю тот день, когда вступил в их ужасную секту.Он опустил голову и добавил сдавленным голосом:— Будь проклята моя судьба, которая сделала меня, сына брамина, сообщником их преступлений. Кали или Дурга, под одним или под другим именем, богиня крови и убийств, я проклинаю тебя! Ты ложное божество!Тремаль-Найк, Сандокан и оба европейца, удивленные этой речью и страстным тоном, которым была произнесена она, слушали молча. Было ясно, что в этом человеке, которого они принимали за одного из самых фанатичных и решительных приверженцев страшной богини, происходит какая-то перемена.— Так, значит, ты не туг? — спросил, наконец, Тремаль-Найк.— Я ношу на моей груди знаки этих трусливых сектантов, — сказал юноша с горечью. — Но душа моя осталась душой брамина.— Ты разыгрываешь комедию? — не поверил де Люссак.— Пусть я потеряю свое спасение, пусть мое тело после смерти превратится в самое отвратительное насекомое, если я лгу, — сказал юноша.— Как же ты оказался тогда среди этих мерзавцев, если не отказался от своего Брамы ради Кали? — удивился Тремаль-Найк.Молодой человек помолчал несколько мгновений, потом снова потупил взгляд и сказал:— Я сын брамина и потомок раджи, я бы мог занять видное положение, но меня увлек порок, игра поглотила все мои богатства. Ступенька за ступенькой я спускался все ниже в грязь и стал наконец более презренным, чем пария. Однажды один старик, который называл себя манти…— Ты сказал манти? — спросил Тремаль-Найк.— Пусть он кончит, — остановил его Сандокан.— …встретился мне в компании игроков, — продолжал юноша, — к которой я присоединился, чтобы не умереть с голоду. Пораженный моей силой и ловкостью, он предложил мне принять религию богини Кали. Я узнал потом, что туги везде набирали осведомителей, чтобы следить за действиями властей Бенгалии, которые угрожали им полным истреблением.Я был на самом дне, и нищета стучалась в дверь моей хижины, я принял предложение, чтобы выжить. Так сын брамина стал презренным тугом. Чем я занимался потом, для вас не так уж важно; но теперь я ненавижу этих людей, которые вынудили меня убивать, чтобы умилостивить свою богиню кровью невинных жертв. Я знаю, что вы принесли войну в их логова: примите меня к себе! Сирдар предоставляет в ваше распоряжение свою силу и свою храбрость.— Откуда ты знаешь, что мы едем на Раймангал? — спросил Тремаль-Найк.— Мне сказал шкипер.— Кем он был?— Командиром одного из двух парусников, которые напали на ваше судно.— Он следовал за нами?— Да, вместе с тугами, которые составляли его экипаж, и я был в их числе. Мы следили за каждым вашим шагом, мы следовали за вами через джунгли, мы наблюдали, спрятавшись в зарослях, за вашими охотами, мы похитили баядеру из опасения, что она выдаст убежище тугов…— Сураму! — воскликнул Янес.— Да, эту девушку зовут так, — сказал Сирдар. — Это дочь одного из горских вождей в Ассаме.— А где она сейчас?— На Раймангале, конечно, — ответил юноша. — Мы боялись, что она приведет вас в тайные подземелья острова.— Продолжай, — сказал Сандокан.— Мы устроили засаду, чтобы убить вашего второго слона. Мы составили план, как уничтожить вас, прежде чем вы ступите на Раймангал.— А пинасса? — спросил Тремаль-Найк.— Ее нам послал Суйод-хан, предупрежденный о ваших намерениях. Мы узнали, что вы укрылись в башне Баррекпорре, решили предложить вам свои услуги, даже без ваших сигналов.— Какая организация у этих бандитов! — воскликнул Янес.— У них действительно есть тайная полиция, чтобы расстраивать все намерения правительства Бенгалии, направленные против них, — сказал Сирдар. — Они боятся неожиданного удара со стороны властей Калькутты, поэтому джунгли и Сундарбан напичканы шпионами тугов. Если какой-нибудь подозрительный отряд направляется туда, рамсинга сигнализирует об этом, и громкие звуки этих труб распространяются одна от другой до самого берега Мангала. Как видите, захватить их врасплох невозможно.— Значит, ворваться на их остров нельзя?— Можно, но только действуя с величайшей осторожностью.— Ты знаешь эти подземелья?— Я провел там несколько месяцев.— Когда ты их покинул?— Четыре недели назад.— Значит, ты видел мою дочь! — вскричал Тремаль-Найк с волнением, которое невозможно описать.— Да, я ее видел однажды вечером в пагоде, когда ее учили наливать в жертвенную чашу кровь бедного моланга, задушенного за несколько часов до того.— Негодяи! — завопил Тремаль-Найк. — То же самое они заставляли делать и ее мать, когда она была Девой пагоды. О, мерзавцы! О, исчадия ада!..Рыдания вырвались из его груди.— Успокойся, — произнес Сандокан мягко. — Мы вырвем ее у них. Зачем же мы приехали из далекого Момпрачема? Пусть даже кто-то из нас умрет здесь, но мы добьемся своего.Он взял у Янеса кинжал и разрезал веревки пленника.— Мы сохраняем тебе жизнь и возвращаем свободу, чтобы ты отвел нас на Раймангал и показал дорогу в таинственные подземелья.— Моя ненависть к этим убийцам равняется вашей, и Сирдар сдержит обещание. Пусть Йама, бог смерти и ада, осудит меня на вечные муки, если я изменю данному слову. Я отвергаю и проклинаю Кали, чтобы снова стать брамином.— К рулю, Янес! — закричал Сандокан. — Поднимается ветер, и «Марианна», наверное, недалеко. Натягивайте шкоты! Мы помчимся, как стрела.Свежий бриз начинал задувать сильнее, наполняя паруса маленького суденышка и разгоняя туман, образовавшийся от обильных испарений.Сандокан взял курс на юг, где открывалась широкая протока, тот самый канал Райматла, в котором парусник поджидал их.Пинасса, которая оказалась ходким судном, прекрасно двигалась и повиновалась рулю. Меньше чем за час они добрались до северной оконечности острова, который простирался к востоку, и поплыли вдоль берега, держась, однако, на почтительном расстоянии, чтобы не подвергнуться нападению с него.— Глядите в оба, — приказал Сандокан, который сменил Янеса у руля. — Если Самбильонг и Каммамури выполнили мои приказания, они разобрали мачты и спрятали судно так, что мы его можем и не заметить.— Сигнализируем им ружейным выстрелом, — предложил Тремаль-Найк. — Я нашел один из наших карабинов.— Тот самый, из которого в нас стреляли?— Должно быть, тот самый, Сандокан.— Да, — подтвердил Сирдар, который сидел на кормовой скамейке. — Остальные шкипер велел бросить в лагуну.— Старый дурак, — сказал Янес. — Он мог использовать их против нас.— Они были не заряжены, господин, а у нас на борту не было ни пороха, ни пуль, — ответил молодой человек.— Правда! — сказал Сандокан. — Другие мы разрядили на башне, чтобы привлечь внимание пинассы. Это было настоящее счастье, иначе нас расстреляли бы в упор.— Шкипер так и собирался сделать, — ответил Сирдар. — Они забрали у вас оружие с этой целью.— Капитан Сандокан, — окликнул в этот момент де Люссак, который залез на мачту, чтобы лучше охватить горизонт, — я вижу черную точку, бороздящую канал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30