Для достижения этой цели он в одну темную непогодную ночь, незадолго до прибытия в замок королевы, решил отправиться в башню и, не зажигая огня, дождаться там полночного часа.Когда наступила ночь, парень пожалел, что дал такое безрассудное обещание, но самолюбие не позволило ему отступить, он не хотел, чтобы над ним смеялись и называли трусом, поэтому действительно отправился в страшную башню, чтобы провести ночь в комнатах, где прежде были заключены государственные преступники.Во втором часу ночи два служителя, дожидавшиеся парня около башни, бледные и испуганные прибежали в жилище кастеляна и объявили отцу молодого человека, что они слышали пронзительный крик, донесшийся с верхнего этажа башни! Их помертвевшие от испуга лица и уверения подействовали и на старика-кастеляна, человека, впрочем, не робкого, и он тотчас решился идти в башню в сопровождении обоих служителей.Каждый из них запасся свечами и старым оружием, и они стали подниматься по темным лестницам сторожевой башни.Когда они наконец поднялись наверх, то нашли парня в одной из комнат со сводчатым потолком лежащим на полу без чувств.Тщательно обыскав все комнаты и не найдя ничего, они отнесли бесчувственного молодого человека домой, где им удалось через некоторое время привести его в сознание, но он не мог отвечать на вопросы, так как впал в жестокую горячку с бредом и был близок к смерти.И в настоящее время он был еще болен и, несмотря на общее любопытство, никто не мог узнать от него о виденном и слышанном в башне, потому что призванный к больному доктор строго запретил напоминать ему о случившемся.Случай этот еще более утвердил веру обитателей замка в сверхъестественные явления в башне. Теперь никто уже в этом не сомневался.Кастелян строго-настрого запретил всему служебному персоналу упоминать об этой истории, когда в замок прибудет королева со свитой.Тем не менее одна старая служанка замка не утерпела и рассказала придворным дамам об этом неприятном событии. Они, конечно, от души смеялись над суеверием старушки, тем более, что теперь, когда замок оживился, он совершенно потерял свой мрачный вид, и даже башня не производила уже такого неприятного впечатления.Большой придворный штат королевы и расставленные у всех подъездов и во всех коридорах часовые несколько уменьшили опасения постоянных жителей замка, а наступившие в это время длинные дни и светлые весенние ночи окончательно прогнали их. Большая часть комнат была занята свитой королевы, и даже в самой сторожевой башне все было прибрано и очищено от пыли, так как королева пожелала однажды посетить верхнюю платформу, чтобы насладиться открывающимся с нее прекрасным видом.В свите, сопровождавшей в этот день королеву, кроме донны Эстебаньи, маркизы де Вернейль и герцогини д'Алансон, находилась и герцогиня де Шеврез, а также несколько камергеров и других служащих при дворе.Маркиза де Вернейль, приверженница королевы-матери и неизменная союзница Ришелье, и здесь, в Венсене, глазами аргуса следила за каждым шагом королевы. От ее взоров ничто не ускользало.Она состояла в постоянных и тайных отношениях с кардиналом, предписавшем ей строжайшее наблюдение и тайный надзор за королевой, особенно с тех пор, как он дал себе обещание отомстить Анне Австрийской за свою неудачу.При дворе, по-видимому, царствовало величайшее спокойствие с того дня, когда король выразил кардиналу свое неудовольствие за его интриги и когда Ришелье потерпел такое чувствительное поражение. Но это спокойствие было чисто внешним и напоминало вынужденное обстоятельствами перемирие, наступившее только для того, чтобы противники могли собраться с силами для новых решительных действий.Ришелье стал терпеливо дожидаться случая для нанесения такого удара, чтобы на этот раз оказаться победителем.Поэтому он разыгрывал из себя домоседа, усердно занимался государственными делами, и своим прилежанием и всесторонним знанием дел добился того, что Людовик постепенно взвалил на его плечи всю тяжесть государственных забот, которую Ришелье нес с терпением, надеясь таким образом полностью забрать в свои руки бразды правления.Спустя несколько недель после переселения Двора в Венсенский замок, однажды вечером, горничная маркизы де Вернейль в большом волнении вошла в комнату своей госпожи.Маркиза в этот день была свободна от службы при королеве и посвятила время написанию нескольких писем.— Что с тобой, Гортензия? — спросила она.— Секрет, госпожа маркиза, очень важный секрет! Мне открыл его счастливый случай, которым я так удачно воспользовалась, что, надеюсь, госпожа маркиза, вы одобрите меня.— Рассказывай, что случилось?— Ее величество час тому назад возвратилась с дамами с прогулки по лесу.— Я знаю это, Гортензия, я слышала, как экипажи въезжали во двор замка.— Когда вы, госпожа маркиза, освободили меня на сегодняшний вечер от службы, мне захотелось воспользоваться этим и насладиться прохладной тенью леса, — рассказывала горничная. — Пройдя уже довольно далеко, я увидела на некотором расстоянии возвращающиеся придворные кареты; одна за другой они выехали на дорогу, и я осталась в лесу совершенно одна. Идя по кромке леса, я мимоходом рвала цветы, а затем присела у куста, чтобы привести мои цветы в порядок.— Я знаю, ты любишь идиллию, — сказала, улыбнувшись, маркиза.— Вдруг до слуха моего долетел звук, похожий на бряцанье шпор, а вслед за тем мне послышался шорох шелкового платья и потом голоса.— С тобою никого не было, Гортензия?— Я была одна, госпожа маркиза. Когда я со своими цветами расположилась у куста, поблизости не было ни одной живой души, тем более я была удивлена, услышав шаги и голоса. Я осторожно приподнялась, чтобы взглянуть на разговаривающих. Густой кустарник скрывал меня, и я могла, незамеченная, приблизиться к ним настолько, чтобы рассмотреть лица и слышать разговор.— Ну, кого же ты увидала?— Госпожу герцогиню де Шеврез, — отвечала Гортензия.Маркиза приподнялась, как будто рассказ горничной только в эту минуту привлек к себе ее внимание.— Как, герцогиня? А господин со шпорами?— Он не знаком мне, госпожа маркиза, я никогда его не видела. Должно быть он иностранец, хотя и говорил с герцогиней по-французски.— Не можешь ли ты описать мне его наружность, Гортензия? Как называла его герцогиня?— Он молод, глаза у него темные и блестящие, маленькая черная борода и манеры аристократа. С госпожой герцогиней он был очень вежлив и любезен.— О, я догадываюсь! Как она называла его? Какой титул упоминала? — поспешно спросила маркиза.— Она называла его господин герцог!— Это он! Бекингэм! Он в Венсене! — прошептала союзница кардинала.— Вы, без сомнения, знаете этого иностранца, госпожа маркиза, потому что из их разговора я узнала, что он уже много раз бывал в Париже и имел постоянные встречи с герцогиней де Шеврез.— Нет никакого сомнения — это он! О чем они разговаривали?— Госпожа герцогиня выразила иностранцу свое удивление так неожиданно видеть его здесь, но потом она очень любезно приветствовала его и сказала, что одна особа, которую она не назвала, будет в восторге от его неожиданного посещения.— Рассказывай дальше, Гортензия!— Иностранец просил у госпожи герцогини ее посредничества, он непременно желал свидания с особой, имя которой они не называли. Статс-дама говорила о невозможности свидания, так как замок наполнен служащими, и пройти незамеченным положительно немыслимо! Иностранец отвечал, что он, во что бы то ни стало, исполнит свое намерение, так как приехал сюда исключительно с этой целью. Госпожа герцогиня напомнила ему об опасностях. «Я не боюсь их!» — с жаром отвечал незнакомец. В это время герцогине должно быть пришла в голову какая-то мысль. «Дело устроится, — сказала она, подумав немного, — если вы будете осторожны и рассудительны! В моей помощи можете быть уверены! Я всеми силами постараюсь устроить вам свидание!»— Когда, Гортензия? Узнала ли ты это?— В эту ночь, госпожа маркиза.— И где?— Этого я не смогла узнать, потому что герцогиня и ее кавалер удалились от места, где я наблюдала за ними, и медленно пошли вдоль окраины леса. Они говорили так тихо, что я уже не могла их слышать.— Это очень досадно, Гортензия.— Надо полагать, что свидание будет здесь, в Венсене, потому что я при прощании слышала слова: «Итак, до свиданья в полночь!» После этих слов герцогиня, которую неподалеку ожидала горничная, отправилась с ней окольными путями в замок, а незнакомец скрылся в чаще леса.— Эта история крайне романтична!— Я поторопилась уйти незамеченной и в сумерки пробралась обратно в замок, чтобы сообщить вам об этом странном случае.— Спасибо тебе, ты оказала мне услугу, и я хочу наградить тебя, — сказала обрадованная маркиза. Сняв с пальца дорогое кольцо, она подала его счастливой горничной, поцеловавшей в знак благодарности руку.— Скорее, Гортензия, пошли мне Франсуа и скажи, чтобы он сейчас же оседлал себе лошадь.— Франсуа во дворе, я сию минуту передам ему ваше приказание.— Пусть он поторопится и придет ко мне, я дам ему поручение! — закричала вслед горничной маркиза. Потом она взяла лист бумаги и написала:«Вы хорошо сделаете, ваша эминенция, если немедленно по получении этих строк, отправитесь к королю и убедите его посетить замок Венсен. Сегодня ночью здесь назначено свидание, которое надо накрыть во что бы то ни стало! Итак, поспешность и осторожность, первая — чтобы вам не опоздать, вторая, — чтобы приезд короля не стал известным прежде времени».Оставив письмо без подписи, маркиза сложила и запечатала его. В это время вошел Франсуа.— Оседлана у тебя лошадь?— Лошадь готова, госпожа маркиза.— Сейчас же садись на нее и скачи как можно скорее в Париж.— Меньше чем за полчаса я буду в Лувре!— Немедленно по прибытии отправляйся к кардиналу и передай ему это письмо, но только в собственные руки, понимаешь?— Слушаю, госпожа маркиза.— Потом ты поспешишь привезти мне ответ господина кардинала.— Ваше приказание будет исполнено, госпожа маркиза.— Смотри же, хорошенько спрячь письмо и никому не показывай его.Слуга с поклоном принял письмо и вышел, чтобы исполнить поручение придворной дамы.— На этот раз король приедет вовремя, — проговорила маркиза и встала, чтобы заняться своим туалетом. Она собиралась к королеве с намерением остаться при ней весь вечер, несмотря на то, что сегодня не была в числе дежурных дам. На случай же, если бы Анна Австрийская вздумала бы выказать удивление такому рвению к службе, она приготовилась отделаться лестью и уверить королеву, что в тот день, когда ей суждено быть вдали от ее величества, она чувствует себя очень несчастной!Франсуа, выехав из замка на большую парижскую дорогу, пришпорил своего коня и около десяти часов прибыл в Лувр. Он прямо отправился к кардиналу, но, к величайшей своей досаде, не нашел его дома. После многих расспросов он, наконец, добился от камердинера, что Ришелье в Люксембургском дворце, у королевы-матери.Не теряя ни минуты, Франсуа снова вскочил на лошадь и понесся по улицам Парижа к Люксембургскому дворцу.Он объявил слугам, что ему необходимо видеть кардинала по очень важному, не терпящему отлагательства делу, но пока они совещались между собой и пока решились, наконец, доложить кардиналу, прошло еще добрых полчаса.Франсуа передал Ришелье письмо маркизы, и ему показалось, что кардинал остался доволен им.— Передай своей госпоже, — сказал он, — что я постараюсь все устроить. Мою благодарность я надеюсь вскоре передать маркизе лично.Франсуа поклонился и хотел удалиться.— Одно слово! — крикнул кардинал, — ты сейчас же отправляешься обратно в Венсен?— Я должен отвезти маркизе ответ вашей эминенции.— Не проговорись же там, к кому и зачем ты ездил в Париж, слышишь?— Слушаю, ваша эминенция, — отвечал Франсуа и вышел, чтобы отправиться в обратный путь. Проехав заставу, он слышал, как на городских башнях пробило одиннадцать часов.Кардинал, под предлогом важных государственных дел, попрощался с королевой-матерью, которую не находил нужным посвящать в свои планы, и возвратился в Лувр. Ровно в одиннадцать часов он был в покоях короля. Чтобы успеть к полуночи в замок Венсен, нельзя было терять ни минуты.Ришелье вошел без доклада. Увидев его, Людовик подумал, что он пришел мучить его разговорами о делах государственных, поэтому вздохнул с облегчением, когда кардинал заговорил о чудной весенней ночи и о необходимости королю развлечься и устроить охоту.— Мне кажется, ваша эминенция, — перебил его Людовик, что вы не без намерения говорите о развлечениях.— А если бы и действительно было так, сир, вы бы рассердились на меня?— Нисколько, но я желал бы только знать ваши замыслы.— Позвольте мне лучше молчать, ваше величество.— Я настаиваю на том, чтобы вы мне все рассказали, ваша эминенция. Если хотите, чтобы я завтра охотился в Венсене, вы должны быть откровенны.— В Венсене превосходно, сир! И уже завтра!— Причину, ваша эминенция, я хочу знать причину вашего желания! Опять интрига?— Вовсе нет, сир! Я осмеливаюсь только просить вас отправиться как можно скорее в Венсен, я позабочусь, чтобы охотничья свита отправилась через несколько часов, так что завтра с рассветом вы можете предаться вашей любимой забаве!— Но вы не хотите или не можете объяснить мне все подробнее.— Я повторяю только просьбу, сир, сейчас же ехать и неожиданно появиться в Венсенском замке.— Вы проводите меня, ваша эминенция?— Дела не позволяют мне этого, сир!Король испытующе посмотрел на кардинала, как бы пробуя прочитать что-нибудь на неподвижном его лице.— Вы находите, что развлечение для меня полезно, восхваляете сияющую звездами теплую ночь, хотите через несколько часов выслать вслед за мною свиту… Все это возбуждает мое любопытство, и я соглашаюсь на ваше предложение, господин кардинал.Кардинал взглянул на золотые часы, стоявшие на камине.— Больше половины двенадцатого, — сказал он, — времени терять нельзя.Король приказал подавать карету, и через несколько минут он уже садился в нее и велел кучеру ехать в Венсенский замок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72