21
Каждый знает, нет ничего хуже середины сентября: жарко и томительно, к тому же — пик сезона ураганов. Даже южноамериканцы отправились восвояси. Однако на открытой веранде ресторана «Санди» на берегу Ки-Бискайн, несмотря на коричневато-багровые облака, закрывавшие небо, и изнурительную влажность воздуха, в час ленча было много посетителей.
— Мы могли бы перебраться в зал, где есть кондиционеры, — сказала Габи, подходя к Криссет.
Подруга поднялась из-за стола и обняла ее.
— В Майами положено париться снаружи на жаре. Бог мой, Габриэль, — проворковала она, удерживая ее на расстоянии вытянутой руки, — ты выглядишь фантастически. Черные муслиновые брючки! Золотые цепочки и жакет от Валентино!
Габи расплылась в улыбке.
— Рада, что ты приписала его Валентино, так как на самом деле жакет с распродажи Джордан Марша. Мне позвонили из магазина и пригласили прийти к ним. — Она запнулась, скользнув на свое место. — Ты знаешь, я теперь пользуюсь кое-какими льготами. Нет, я имею в виду не бесплатное обслуживание — это неэтично, а небольшие скидки при покупке. Мне звонят из магазинов, когда у них идет распродажа. Это очень кстати, потому что я по-прежнему зарабатываю не так уж много.
На Криссет были ультраскромные темно-синяя блузка с юбкой и аксессуары белого цвета. Когда Габи недоуменно приподняла брови, негритянка чуть-чуть смутилась.
— В этой одежде я собираюсь появиться в семье Дэвида. Ему по крайней мере на полгода придется остаться на островах, прежде чем он сможет подать прошение легально вернуться в Штаты. Мы поженимся раньше.
Габи давно не слышала добрых новостей.
— О, Криссет, я так счастлива за тебя! — Она пожала руку подруги. — Отпразднуем? Ты пригласишь меня на свадьбу?
Криссет напустила на себя мрачный вид.
— Обязательно. Ты поможешь мне преодолеть культурный барьер. Я все еще страдаю комплексами представительницы среднего класса.
Габи чуть заметно улыбнулась. Глядя на Криссет в ее темной одежде, с гривой блестящих черных волос, собранных на затылке в скромный пучок, ей казалось, будто они поменялись ролями.
— Карибы — космополитичный край, — она попыталась подбодрить Криссет. — Там полно потрясающих людей со всего света. Тебе очень понравится.
Криссет еще больше помрачнела.
— Может быть. — Она открыла темно-синюю лаковую сумочку и вытащила несколько фотокарточек. — Габриэль, — обратилась она к подруге, наклоняясь над столом и понижая голос, — здесь у меня снимки родственников Дэвида в Тринидаде. Его мать написала мне это милое длинное письмо с приглашением в их семью. Знаешь что? Отец Дэвида — британский магистрат. Ты только посмотри на это!
Она протянула Габи фотографию представительного темнокожего мужчины в белом кудрявом парике и черной мантии британского судьи.
— Боже праведный. — Габи сдерживала смех, боясь уязвить Криссет. — Да, он… производит сильное впечатление.
— Еще бы. — Криссет оглянулась, и ее хорошенькое скуластое личико приняло задумчивое выражение. — Я все время считала, что Дэвид — бездельник, крутящий баранку мусороуборочных грузовиков. Но мне было невдомек, что он сам хочет, чтобы я так думала. Он, видите ли, решил отведать нелегкой жизни простого человека, потрясти основы социального и политического устройства. И всей этой глупости он набрался, когда обучался в лондонской экономической школе. Но сначала, — добавила она, вздохнув, — он намерен стать радикальным поэтом. — Криссет неуверенно посмотрела на Габи. — Мне страшно, Габриэль. Я буду вынуждена провести почти год среди высших слоев общества Тринидада, но у меня нет никакого опыта общения с подобными людьми. У Дэвида даже есть дядя, который раздает права величаться «сэром». Ну знаешь, посвящает в рыцари от имени королевы!
Габи не могла больше сдерживаться. Сначала Криссет, казалось, была поставлена в тупик, но потом присоединилась к хохоту подруги.
— Ладно, так мне и надо. Давай, скажи мне это.
— Ты любишь Дэвида, — напомнила ей Габи.
— Люблю? О, Господи, Габриэль, а я на что тебе жалуюсь? Дэвид будет писать книги, — увлеченно продолжала она. Теперь ее лицо излучало нежность. — Я стану фотографировать, а если мы не вернемся в Майами, тогда заимеем целый выводок ребятишек в белых паричках, которые будут шуметь, как взвод барабанщиков! Поглядела бы ты на остальные снимки семьи Дэвида. Его мама работает педиатром, сестры занимаются бухгалтерией… Милая, вот тогда-то я сдалась и купила соответствующий костюмчик от Джей Си Пенни.
Они заказали выпивку. Это был их последний совместный ленч перед отъездом Криссет в Тринидад.
— Что ж, черт возьми, выбора у меня нет, — сказала Криссет, — раз Дэвид депортирован как нелегально проживающий иностранец. По новому закону, я не могу выйти за него замуж в Майами. Остается только отправиться в Тринидад.
— Криссет, мне жаль, что так получилось с Дэвидом, — Габи виновато посмотрела на подругу. — Если бы я не втянула его в эту историю…
— Выбрось из головы, Габриэль, — поспешила успокоить ее Криссет. — Дэвид понимал, на какой риск идет, когда явился в Вискайю, чтобы предупредить тебя. Но ты же его знаешь. Чего от него еще было ждать? Таков уж Дэвид. Кроме того, даже к лучшему, что полиция арестовала его. Это положило конец неопределенности. Во всяком случае, для меня.
Габи покачала головой.
— Даже не могу выразить, как я признательна Дэвиду. Поставив на карту свою свободу, он проявил потрясающую самоотверженность.
— Не он один показал себя с лучшей стороны. Ты тоже отличилась. — Криссет пристально поглядела на нее. — Знаешь, Габриэль, тот колумбиец мог бы убить тебя, когда бы немного пришел в себя после твоего удара. Руки-то у тебя оставались связанными! Ты вообще задумывалась об этом? Ведь он бы возобновил свои попытки и сделал бы с тобой что-нибудь действительно ужасное.
— Странно, конечно, но, похоже, я не заботилась о последствиях. Мне так было противно то, что он делал со мной, что я среагировала самым примитивным образом. Будто не со мной это все происходило, а с какой-то другой женщиной. — Габи судорожно набрала воздух в легкие. — Господи, до сих пор сердце екает. Я ведь не такая уж храбрая, — прошептала она. — Меня всегда укоряли в малодушии.
— В малодушии? — удивилась Криссет. — У тебя странное представление о собственной персоне, Габриэль. У иной давно бы уже случился нервный срыв. Но ты смогла отрешиться от случившегося и сконцентрироваться на работе. Эй, а правда, что Джек Карти хочет тебя повысить в должности из-за твоих потрясающих успехов в отделе мод и нанять тебе помощницу?
— Ну, ее берут лишь на частичную занятость, — сдержанно объяснила Габи. — Мне придется уступить ей часть заданий. Два дня в неделю она будет работать для отдела светской хроники.
Когда этим утром Габи уходила из редакции, Тина Рамирес, новая стажерка отдела мод, с добросовестным, но довольно растерянным видом сидела перед столом Джека, а редактор в своей обычной жесткой манере, едва слышным монотонным голосом втолковывал девушке ее обязанности. Тина отличалась сообразительностью и бойким нравом. Джек, как черепаха, втянул голову в плечи, но украдкой бросал на хорошенькую брюнетку оценивающие взгляды. Габи невольно подумала, что ситуация кажется многообещающей.
— Я буду скучать по Майами, — призналась, вздыхая, Криссет. Внизу на пристани из парусных яхт и моторных лодок высаживались загорелые пассажиры в ярких костюмах. — Многие не любят этот приморский шик, латиноамериканцев, зной, туристический бум, сумасшедший образ жизни, но я родилась здесь, милая, и чувствую себя, как рыба в воде. — Она сделала большой глоток текилы. — Откровенно говоря, мне кажется, это лучшее место в мире. Мне не хотелось бы уезжать отсюда даже на короткое время.
На их глазах к пристани подошел гладкий моторный катер марки «Сигаретт», ведомый привлекательным обнаженным по пояс парнем во французских джинсах. Роскошный катер, красивый молодой человек навел обеих девушек на одни и те же мысли.
— Даже не верится, — сказала Криссет, глядя, как владелец «Сигаретт» спрыгнул с кокпита, чтобы вовремя закрепить трос на причале, — что во всем виновата сестрица Санта-Марина. Значит, она устроила жертвоприношение вуду в твоем доме той ночью и напугала нас до полусмерти. Ты вообще узнавала, все ли у нее в порядке с мозгами? Разве ее не засадили за решетку?
— О, нет, она по-прежнему на свободе. — Габи выбрала верный нейтральный тон. — Думаю, людей не сажают за занятие сантерией.
В действительности Габи знала, что Пилар Санта-Марин не просто находилась на свободе. На прошлой неделе в рубрике светской хроники «Таймс джорнэл» сообщалось, что молодая представительница высшего общества Коралловых Фронтонов недавно вернулась с парижского семинара по искусству и с нетерпением дожидается момента, когда займет место координатора выставок арт-галери Луиса Гутмана в Бэл-Харбор. Не очень-то похоже, чтобы сестра Джеймса Санта-Марина продолжала увлекаться вуду.
На страницах светской хроники также мелькнула фотография Джеймса Санта-Марина в великолепном смокинге от Армани, сопровождающего сестру и прелестную дочь французского консула на концерте камерной музыки. В подписи под снимком говорилось, что неофициальный «принц Коралловых атоллов» недавно выиграл ежегодные морские гонки на своей модернизированной моторной яхте «Альтавида».
Габи помнила эту яхту. Она видела личную каюту Джеймса, увешанную узкими лентами красного шелка, атрибутами Чанго, божества сантерии, и об этом внутреннем помещении знали лишь немногие. По крайней мере, в таком его качестве.
— Эй, — мягко окликнула ее Криссет, — выше нос, милая. Не так уж все плохо.
Габи с трудом улыбнулась.
— Самое странное, что вплоть до последнего момента никто даже не подозревал об истинном виновнике сантерии. Жрица, Иби Гобуо, что-то твердила о сумасшедшей девушке, своего рода дилетантке в колдовстве, но и она не могла сказать точно. — Габи подождала, пока не отошел официант, принесший на стол салаты. — Люди сантерии не воспринимали ее всерьез. И все же что-то было, Криссет, хотя я и не могу в точности описать. Дэвид почувствовал это. Меня преследовали ужасные ночные кошмары. И был еще какой-то запах. Он обычно распространялся по дому поздно ночью, когда наступала тишина. Это постоянно напоминало мне о зеленых островах посреди моря, цветах и благовонных курениях. И еще о пряной экзотической пище. — На ее лице вновь появилась натянутая улыбка. — Единственным, кому не нравился этот запах, был Додд.
Криссет задумчиво посмотрела на подругу.
— Вы ведь еще не условились о дате свадьбы? Ты счастлива, Габриэль?
Холодный порыв штормового ветра пронесся по веранде ресторана, облака внезапно потемнели. Посетители поспешили перебраться во внутренние помещения.
Счастлива ли она? Вопрос поставил Габи в тупик. Сама тема была мучительной для нее.
— Уже то хорошо, что все закончилось благополучно, — пробормотала она. — В конце концов, никто особенно не пострадал. Колумбийцы избили Дэвида, но зато, когда ты увидела его в таком состоянии, то поняла, как много он для тебя значит, помнишь?
Криссет отложила в сторону вилку.
— Детка, ты шутишь? Какая-то девка с большим зубом против всех американцев преследовала тебя на большом черном лимузине, потом наколдовала на тебя сантерию…
— Но зато моя мама все-таки попала в госпиталь. — Габи уже много думала об этом. — Если бы не несчастный случай, Жаннет, наверное, никогда бы не решилась начать лечение от алкоголизма. Мне кажется, после всех обрушившихся напастей я впервые почувствовала прелесть жизни. Я даже полюбила свою работу!
— Милая, ты пытаешься обосновать все свои несчастья?
— А если б меня не похитили, — продолжала Габи, — полиция не поймала бы Дэвида, и он не был бы выслан из страны. И ты, вероятно, не собиралась бы в Тринидад, чтобы выйти за него замуж.
Криссет с удивлением уставилась на нее.
— Габриэль, а как же твой несчастный убитый пес? Может, забыла, что тебя насиловал колумбийский наркоделец и тебе пришлось состряпать яичницу из интимной части его тела? Это, по-твоему, как?
— Джек Карти считает лучшей хохмой года, — призналась она, — мою попытку сделать из Томаса Очоа сопрано, и меня не особенно бы озаботило, если бы мои старания увенчались успехом. — Она осеклась, с грустью вспоминая преданного стража семейства. — А что касается Юпитера, Додд был прав. Он становился таким дряхлым, что нам, вероятно, уже этой осенью пришлось бы его усыпить. Я даже рада, что мне не пришлось столкнуться с этой необходимостью.
— Похоже, у тебя на все есть ответ, — сказала Криссет с некоторой иронией. — Наверное, так и нужно поступать. Но Габриэль, ты собираешься выйти замуж за старину Доддсона Брикела Третьего, — она подчеркнуто растягивала слова, — или все же уладишь дела с парнем, которого действительно любишь?
Габи потупилась.
— Не понимаю, о чем это ты.
Криссет насмешливо присвистнула.
— Послушай, детка, когда ты наконец научишься добиваться желаемого? Может, хватит топтаться на месте и дожидаться у моря погоды?
— Боже праведный, с чего ты взяла, что я топчусь на месте? — Она запнулась, не в силах встретиться взглядом с подругой. — К тому же, у меня ничего не получится. Я… я едва его знаю. Мы — полные противоположности.
Габи упорно не поднимала глаз от своей тарелки. Она неделями раздумывала об ее отношениях с Джеймсом Санта-Марином и абсолютно уверилась в том, что их обоюдное влечение не имело под собой ничего, кроме голой физиологии. Она вновь и вновь повторяла себе, что между ними нет ничего общего: слишком привлекательный, темпераментный плейбой, которому, точно Богу, поклонялась большая часть населения Маленькой Гаваны, со сложными латиноамериканскими корнями; и она, Габриэль Кольер, не особенно напористая, отягощенная финансовыми проблемами наследница некогда видного семейства Старого Майами, которой пришлось лезть из кожи, чтобы выдержать груз самой незначительной работы в газете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33