Габи продолжала мчаться сломя голову, подгоняемая чувством сокрушительного отчаяния. Невозможно оставаться в Майами, зная, что Джеймс Санта-Марин в любой момент способен оказаться рядом, чтобы вновь наполнить ее… о Боже… да, воспоминаниями об их любовной близости! Невозможно устроить жизнь с Доддом Брикелом, когда призрак человека, которого ей не суждено любить, постоянно стоит перед ее глазами!
Она наступила на край платья, услышала треск рвущейся ткани и, наконец, остановилась. Под деревьями были припаркованы несколько телевизионных фургонов. Пространство было окутано мраком, если не считать луча портативного прожектора, устремленного в темное ночное небо.
Интересно, где же Криссет? В такой кромешной тьме трудно было найти кого бы то ни было.
Габи уже собралась уходить, когда вдруг заметила знакомый атласный кафтан и синие короткие панталоны. Криссет в костюме чичисбея появилась из-за дальнего угла «казино». Похоже, она обходила здание с одной стороны, в то время как Габи огибала его с противоположной.
— Габриэль? — окликнула ее подруга. — Что мы здесь делаем в такой темноте?
Габи уже открыла рот для ответа и вдруг затаила дыхание. За спиной Криссет двигалась чья-то тень. Сначала она предположила, что это кто-то из обслуживающего персонала музея, в таком случае нечего волноваться. Но, когда фигура пошатнулась и едва не упала, Габи решила, что это пьяница, проникший на праздник без приглашения. Фигура медленно опустилась на четвереньки и осталась в таком положении. И тут сердце Габи дрогнуло: она узнала Дэвида Фотергила.
Габи бросилась к нему.
Криссет изумленно повернулась, ничего не понимая, когда подруга проскочила мимо нее в ночную тьму.
— Дэвид! — кричала Габи. — Что с тобой, Дэвид?
По-прежнему стоя на четвереньках, Дэвид с трудом приподнял голову. Габи охнула. Его лицо было залито кровью, глаза полузакрыты.
— Они пришли к вам домой, — прохрипел Дэвид. — Вас ищут какие-то люди. Плохие. Они избили меня. Хотели, чтоб я сказал, куда вы пошли сегодня вечером.
Криссет упала на колени рядом с Дэвидом.
— О Боже, — воскликнула она, — что случилось?
— Люди… — начал Дэвид. Он медленно опустил голову, не в силах продолжать.
Однако Габи было достаточно того, что она уже услышала.
— Никуда не уходите, — приказала она, хотя Дэвид и так был не в состоянии двигаться. — Ничего не предпринимайте. Я приведу кого-нибудь на помощь!
— Позови службу охраны, — крикнула ей вслед Криссет. — Они у входа в «казино»!
Габи бегом пересекла лужайку перед «казино», спотыкаясь об упругий дерн. От бухты вверх по темной узкой лагуне медленно поднималась моторная лодка, луч небольшого прожектора шарил по береговой линии.
Патрульная лодка службы охраны Вискайи, решила Габи, тотчас испытав огромное облегчение. Она свернула с дороги и, размахивая руками, подбежала к водяной кромке.
— Сюда! — окликнула она лодку. — Он ранен. Скорее сюда!
Моторка замедлила ход и ткнулась носом в илистый берег. Мужчина, едва различимый во мраке, наклонился вперед, вглядываясь в темноту.
— Кто это? — спросил он по-испански.
Габи ступила в ил в том месте, где заканчивалась трава.
— Вы можете привести врача? Пожалуйста, поторопитесь, там у меня друг, который…
— Это она! — воскликнул другой голос.
Прежде чем Габи успела отступить, мужчина на носу моторки спрыгнул на берег и, обхватив Габи руками, быстро прижал ладонь к ее рту, заглушая рвавшийся наружу крик.
Приглядевшись, Габи увидела одинаковые светлые костюмы и зеркальные солнцезащитные очки и поняла, что на этот раз действительно столкнулась с колумбийцами.
19
Река Грас пять миль шириной и всего шесть дюймов глубиной. Этот пресноводный поток берет свое начало в озере Окичоби и не одну сотню миль протекает по болотистой низменности к самой южной точке Флориды, где в конце концов впадает в море.
Под яркими лучами субтропического солнца ее медленно струящиеся воды подобны гигантской зеркальной поверхности, покрытой вдоль берега тонким колеблющимся слоем болотной травы, откуда и пошло название этой реки. По ночам болотные топи слабо мерцали, и казалось, что сам дьявол выбрал себе обителью это зловещее место.
Тишину болот нарушил рокот вертолета, зависшего над водой. Габи сидела между двумя верзилами. Рядом на высоком сиденье разместился пилот. За несколько часов, прошедших с того момента, когда они оставили Вискайю, Габи последовательно испытала бессмысленный панический ужас, затем лихорадочные порывы к бегству, обреченные на полный провал, она сама это прекрасно понимала, и наконец абсолютную апатию с единственным желанием — выжить.
Она все еще не могла поверить, что ее увезли с костюмированного бала в моторной лодке. Затем пересадили в пикап, который стоял на одной из прилегающих к заливу улочек Майами. Затем они несколько миль ехали по шоссе, свернули на грязную дорогу и, наконец, добрались до территории заброшенного полигона, где ее буквально затолкали в поджидавший их вертолет.
Все это время никто не обращал на нее внимания, не поднял тревоги, не вызвал полицию, будто волочить связанную и с заклеенным ртом женщину в венецианском костюме восемнадцатого века по улицам Майами было обычным делом.
Габи слишком поздно поняла, что ей следовало закричать, как только она заметила людей на лодке в Вискайе. Теперь пройдет несколько часов, прежде чем Криссет додумается вызвать полицию. Ведь, уходя, Габи сказала, что сама отправляется за помощью!
Она подавила подступившие рыдания. Если Криссет не сообщит об ее исчезновении до возвращения в редакцию «Таймс джорнэл», полицию могут поставить в известность только на утро.
Разве что Додд…
Додд, вспомнила Габи, и в ней вспыхнула надежда. Додд наверняка почувствует неладное, когда позвонит ей вечером и не обнаружит ее дома.
Но тут же ее надежда погасла. В последний раз она не пришла на встречу с ним, отказалась что-либо объяснять, в сущности, дала ему понять, что это не его дело.
Мужчина, сидевший рядом, наклонился вперед, заглядывая ей в лицо. Разговаривать было невозможно из-за оглушительного рева пропеллеров. Девушка почувствовала прикосновение большой ладони к своей щеке. Мужчина желал убедиться, прекратила ли пленница плакать. Она энергично отдернула голову.
Габи проплакала несколько часов, будучи уверенной в том, что ее собираются убить. Сидя в пикапе, мчавшемся по отдаленным улочкам Майами, колумбийцы сообщили ей, какая участь ее ждет. Нет, как заверили они, убийство не входило в их планы. Разве что в крайнем случае, сказал самый крупный колумбиец, ухмыляясь ей в лицо.
Сильный порыв ветра пронесся над болотами. Пассажиры вертолета сжались в комок, в полной мере почувствовав свою незащищенность перед грозной стихией. В темноте проплывали тени пустынных островов, накрытых завесой ливня, а самолет все дальше углублялся в болотистые низины.
Даже Габи знала, что местные топи были убежищем для торговцев наркотиками. В их глуши существовали наскоро сооруженные взлетно-посадочные полосы, куда самолеты из Южной Америки доставляли партии кокаина. Заболоченная местность была так обширна и непроходима, что полиция, специальные агентства по борьбе с наркотиками, вооруженные силы Соединенных Штатов не могли патрулировать ее должным образом. Именно сюда и должны были отвезти Габи.
Мужчина, устроившийся рядом, обнял Габи за плечи и придвинул ее ближе к себе. В темноте она с трудом различала широкое, грубое лицо с горящими черными глазами. Он был более дружелюбен, чем второй колумбиец. Именно этот человек и сообщил причину ее похищения. От него же Габи узнала, что они считают ее сестрой Джеймса Санта-Марина.
Окоченев от холода, Габи находилась в полусознательной дреме, когда их путешествие подошло к концу. Старший из колумбийцев энергично потряс ее, стараясь привести в себя. Из-под полуприкрытых век Габи увидела, что наступил рассвет, серый и хмурый. По-прежнему шел дождь. Они находились посреди бескрайних просторов болотистой низменности, на одном из крупных густо поросших лесом островов, где вполне хватало места для нескольких деревянных сараев, прикрытых пальмовыми ветвями для маскировки с воздуха. В небольшой лагуне под камуфляжной сеткой отдыхал гладкий белый вертолет.
Не дождавшись от Габи никакой реакции, мужчина нетерпеливо подхватил ее под мышки и стащил с сиденья. После проведенной ночи на борту самолета ноги ее сводило судорогой, и она упала на колени прямо на прибрежную песчаную полосу, вызвав этим заметное возмущение у колумбийца. В конце концов младший из двух похитителей поднял ее на руки и отнес к ближайшему сараю.
— Не волнуйся, — сказал он, настежь распахивая дверь ногой. Колумбиец едва говорил по-английски. Опуская ее на пустой деревянный ящик, он в дружелюбной манере задержал свои руки на ее коленях. — Не насиловать… no violencia.
Габи поняла, что он пытался ей объяснить. Однако этому парню уж слишком нравилось трогать ее. Она не особенно верила его обещаниям.
Violencia подразумевало кое-что другое.
Сидя перед ней на корточках, колумбиец не отрывал похотливого взгляда от низкого выреза ее платья.
— Пи-пи? — сипло спросил он. — Я приносить ведро.
Габи затрясла головой. Прошло уже много времени с тех пор, как она в последний раз ела и пила. Ей не требовалось любезно предложенное им ведро.
Мужчина несколько минут жадно смотрел на нее, потом вышел за дверь.
Габи, сгорбившись, сидела на ящике в сарае, опустив усталые руки на колени. Промокший насквозь костюм лип к телу, мучительно хотелось потереть глаза, опухшие от обильных слез, но запястья были слишком туго стянуты веревкой. Но все эти неудобства были ерундой по сравнению с тем, что могло произойти с ней каждую минуту. Всякий, кто живет в Майами, знает о колумбийских торговцах наркотиками и об их специальности: lа violencia.
На испанском это слово означало просто «насилие». Но для колумбийцев, выработавших особый способ ведения дел в наркобизнесе, жестокость которого уже невозможно выразить словами, оно подразумевало нечто гораздо большее. La violencia ошеломляло даже закаленных преступников. В одной квартире в северной Флориде была вырезана целая семья торговца наркотиками; в кухонной раковине полиция обнаружила расчлененный труп недельного младенца. Отрезать палец в качестве предупреждения должникам считалось тривиальной выходкой. Колумбийцы предпочитали выдавить один глаз, обещая проделать то же и со вторым, если не удастся прийти к согласию.
Как объяснили Габи, Джеймс Санта-Марин как раз являлся должником.
Она глядела на грязный пол, не в силах поднять головы. Дождь барабанил о протекавшую крышу сарая, и капли попадали ей на руки. Утренний воздух заметно посвежел. Габи дрожала от страха и пронизывающего холода.
Усилием воли она попыталась не думать о Джеймсе. Ее погубили собственная глупость и прекрасный безрассудный мужчина, с которым она занималась любовью. Какая дура! Только бы вновь не разрыдаться. Когда колумбийцы выяснят, кто она на самом деле такая, они убьют ее. Но прежде они сделают кое-что еще.
Габи силилась совладать с собой, борясь с подступающей истерией. Молодой колумбиец знал лишь несколько слов по-английски. И все же он ясно дал понять, что они не станут насиловать сестру Джеймса Санта-Марина. В их планы входило лишь слегка припугнуть его. Им требовалось его сотрудничество, а не кровавая вендетта.
Габи закрыла глаза. Значит, торговцы наркотиками приходили за ней в дом на Палм-Айленд. Там они наткнулись на Дэвида Фотергила и избили его, когда он отказался дать им нужную информацию. Вероятно, неудавшаяся попытка взять ее в заложницы заставила их искать сестру Санта-Марина на балу-маскараде в Вискайе.
Уже несколько часов Габи оставалось только гадать, что сделают с ней колумбийцы, когда обнаружат свою ошибку.
Мнимая сестра Санта-Марина уже готова была снова разрыдаться, когда в помещение вошел старший колумбиец в сопровождении пилота. Они долгое время стояли, разглядывая ее. Наконец старший мужчина сказал что-то по-испански.
— Мы тебя не обидеть, — перевел пилот. — Когда твой брат понимать, мы тебя не трогаем, он сделает то, что мы хотим. Мы оставили для него послание в Майами.
Габи подняла голову. Она до смерти боялась этих людей, их образа мышления, диких правил жизни. В ее глазах они были животными.
— Вам придется отвезти меня назад, — хрипло произнесла она.
Пилот скрестил руки на груди.
— Санта-Марин должен делать с нами бизнес. Вот что мы хотим. — Не дождавшись от нее ничего, кроме бессмысленного взгляда, он продолжал: — С нашим Тигром очень трудно иметь дело. С тобой мы его убедить.
Наш тигр!
Именно так называл его бабалао. Да, с ним трудно иметь дело, тут она не могла не согласиться. Теперь Габи понимала, что оказалась вовлечена в какую-то грязную историю, попала в эпицентр разборок между Джеймсом и колумбийскими нарко-дельцами.
Пилот переминался с ноги на ногу.
— Мы оставили в Майами сообщение, что забрали тебя. С тобой ничего не случится, пока мы ждем ответа. Но если мы будем ждать долго, нельзя ни за что поручиться.
Дверь сарая с шумом распахнулась, в помещение ворвался порыв ветра с дождем. На пороге остановился молодой колумбиец с пледом в руке.
— Было б лучше, — сказал пилот, поглядывая на другого мужчину, — если бы твой брат поторопился с ответом.
В одном из ближайших сараев работал коротковолновый приемник. Габи слышала его. Между шквалами непогоды в ее убежище проникали резковатые голоса, раздающиеся в радиоэфире. Прислушиваясь к звукам, Габи предположила, что колумбийцы дожидаются ответа от Джеймса.
К этому времени Санта-Марин, разумеется, понял, что все члены его семьи на месте. О Боже, подумала Габи, вспомнит ли о ней Джеймс, поймет ли, что именно ее держат в плену колумбийцы?
Сейчас «Таймс джорнэл», вероятно, уже уведомил полицию о пропаже одного из своих сотрудников. Шансы найти ее не особенно велики.
Болотистая равнина надежно скрывала контрабандистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33