Всякий раз, просыпаясь, Кавинант пытался выбросить из головы увиденное во сне, но едва сон снова охватывал его, кошмары возвращались.Мемла поднялась перед самым рассветом. Кряхтя и проклиная боль в суставах, она развела костер и повесила над огнем глиняный горшок с водой. Пока вода грелась. Всадница опустилась на колени, обратилась лицом к Ревелстоуну и, ткнувшись лбом в пыль, зашептала молитвы на незнакомом языке.Вейн, по-прежнему невозмутимый, не обращал на нее внимания.Вскоре вода вскипела, и Мемла принялась за утренний туалет. Вымыв руки, лицо и шею, она предложила остатки чистой воды Кавинанту. Тот не отказался. Ему хотелось смыть с себя остатки ночных кошмаров. Пока он, фыркая, плескался над водой. Всадница достала из мешка съестное и приготовила завтрак.На всякий случай Кавинант отказался от еды. Возможно, у Мемлы и не было ничего плохого на уме, но она служила на-Морэму. Кавинант решил не рисковать. К тому же у него еще оставалось немного витрима. А еще ему хотелось напомнить ей, что он не доверял ни Всадникам, ни прочим Верным. Хотя, разумеется, он был признателен ей за вчерашнюю искренность…Услышав отказ, Мемла пожала плечами.– А ты не очень-то вежлив, – сказала она. – Отсюда до Ревелстоуна четыре дня пути. Может, ты собираешься питаться воздухом и пылью, когда жидкость в твоем мехе закончится?– Я собираюсь доверять тебе ровно настолько, насколько придется, и не больше, – четко и раздельно произнес Кавинант.Услыхав такой ответ, Мемла нахмурилась, но ничего не сказала.Близился рассвет. Всадница принялась собирать свои пожитки. Увязав мешки и вязанки хвороста, она подняла голову и крикнула:– Дин!Кавинант услышал топот копыт. Через несколько секунд у костра появился Рысак.Всадница заставила зверя опуститься на живот. Судя по тому, как подчинялся ей огромный Дин, он знал свою хозяйку уже много лет. Мемла принялась грузить вещи, перекидывая связанные мешки и вязанки через широкую спину животного. Потом ухватилась за длинную шерсть и ловко вскарабкалась на холку Рысака.Кавинант не сразу отважился последовать ее примеру. Он всегда побаивался ездить на лошадях – отчасти из-за их силы, отчасти из-за того, что панически страшился высоты. А Рысак был выше и сильнее любого коня. Однако выбора у него не оставалось. Когда Мемла с раздраженным видом обернулась к нему, Кавинант набрался смелости и, взгромоздившись на животного, уселся у нее за спиной.Дин поднялся на ноги. Кавинант тут же ощутил привычный приступ головокружения и судорожно вцепился в лохматую шерсть. Мемла развернула Рысака мордой к восходящему солнцу, и в этот момент мир завертелся в глазах Кавинанта, как в калейдоскопе.Из-за горизонта выкатилось солнце в коричневом ореоле. Над землей повисло знойное марево, искажающее вид местности. Вспомнив о своей недавней силе, дарованной вейнхимами, Кавинант преодолел тошноту и удивленно уставился на Мемлу: похоже, она не испытывала никаких неприятных ощущений.Всадница будто услышала его немой вопрос.– Дин – порождение Солнечного Яда, – сказала она. – Его тело защищает нас, как тот же камень.Дернув за косматую шерсть, она направила животное в сторону Ревелстоуна.Галоп Дина оказался неожиданно плавным. Намотав на руки длинные пряди, Кавинант понемногу расслабился. Земля по-прежнему была далеко внизу, но он уже не боялся свалиться со спины Рысака. Мемла же вообще не чувствовала во время езды каких-либо неудобств. Она сидела, скрестив ноги, у самых плеч животного и лишь изредка придерживалась за загривок, когда теряла равновесие.Вейну на Рысаке места не нашлось. Очевидно, Всадница решила не обращать на него внимания – точно так же, как он игнорировал ее. Однако Вейн и не нуждался в подобной заботе. Он легко бежал за Дином, и выражение его лица оставалось рассеянным и бесстрастным.Кавинант все утро хранил молчание и только изредка, когда жара становилась невыносимой, отхлебывал глоток витрима. Но после краткого полуденного привала, вновь разместившись на спине Дина, он вдруг почувствовал желание поговорить со своей спутницей. Ему нужна была информация. Он больше не мог находиться в состоянии неведения. Кавинант робко попросил Мемлу объяснить ему, что такое Заповеди Верных.– Заповеди! – воскликнула она через плечо. – Полурукий, время, что мы проведем в пути, исчисляется днями, а не оборотами луны.– А ты в двух словах, – пошутил он. – Если не хочешь, чтобы я погиб, помоги. Мне нужно знать, с чем придется иметь дело.Она молчала.– Значит, ты попросту лгала мне! – крикнул Кавинант, желая поддеть ее.Мемла резко пригнулась, откашлялась и сплюнула на землю.– Заповеди, – заговорила она бесстрастно, – это древнее и великое знание Верных о Стране и о том, как уцелеть под Солнечным Ядом. Всадники обязаны щедро делиться им, иначе жителям настволий и подкамений просто не выжить."А вместо этого вы похищаете людей и используете их кровь для обретения силы”, – подумал Кавинант.– Но тебе может быть интересна лишь малая часть Заповедей, – продолжала Всадница. – Ведь ты неуязвим для Солнечного Яда. Какой же смысл пересказывать тебе каждый из священных текстов? Хотя твое желание понятно. Тебе, как Обладателю белого кольца, необходимо понять только один вопрос. Вопрос о треугольнике.Она вытащила из-под мантии рукх и помахала им.– Три угла Истины. То, на чем зиждется наше служение.В такт топоту копыт огромного Рысака, она запела: Три дня злодействует Солнечный Яд.Три Заповеди у правды.Три слова сказал на-Морэм:Три угла у Истины. Когда она замолчала, Кавинант спросил:– Что ты имеешь в виду, говоря “три дня”? Разве действие Солнечного Яда не сокращается? Разве каждое солнце не господствует по четыре-пять дней, а то и больше?– Да, – раздраженно ответила Мемла, – так оно и есть. Но Читающие Истину говорили, что Верные должны придерживаться числа три, ибо, когда установится трехдневный цикл Солнечного Яда, его сила и наша мощь уравновесят друг друга. Затем мы постараемся нарушить это равновесие в нашу пользу, что и приведет к ослаблению Солнечного Яда. Вот почему на-Морэм нуждается в твоей помощи.Кавинант открыл было рот, но Мемла продолжала:– Итак, я говорю о трех углах Истины, которые тебе необходимо понять. Это три факта, которыми руководствуются Верные и исходя из которых живет каждая деревня.Первое заключается в том, что Солнечный Яд – самая могущественная и эффективная сила в Стране, с которой ничто не может сравниться.Второе: ни один смертный не может устоять перед Солнечным Ядом. Только тот, кто обладает великим знанием или великой хитростью, может питать надежду остаться в живых в течение хотя бы одного солнечного цикла. Быстро или медленно, но Солнечный Яд губит все и вся.Третье: нет силы, которая могла бы противостоять проклятию Страны, кроме той, что проистекает из самого Солнечного Яда. Его мощь нужно суметь отразить и направить против него же. Иного пути не существует Поэтому Верные проливают кровь, ибо кровь есть ключ к Солнечному Яду. И если мы не будем искать эту силу, не будет и конца нашей погибели.Ты слушаешь, Полурукий? Я не сомневаюсь, что во время странствий по Стране ты наслушался о Верных всякой небывальщины. Несмотря на все наши усилия, жители настволий и подкамений верят, что мы используем их кровь в нечистых целях.В ее голосе Кавинант уловил нотки обиды.– Не заблуждайся! Мы платим чрезмерную цену. Но мы несем свой крест, потому что это единственное средство сохранить Страну. Если хочешь кого-то обвинить, так обвиняй а-Джерота, который навлек на себя справедливый гнев Творца, и еще когорту древних предателей – проклятого Берека и его подпевал, которые объединились с а-Джеротом.Кавинант хотел возмутиться. Как только Всадница назвала Берека предателем, ее доводы потеряли для него убедительность. Он не знал Берека Полурукого лично – Лорд-Основатель был уже легендой, когда Кавинант впервые появился в Стране. Но он своими глазами видел то, что происходило в течение сорока веков после смерти Берека, а Мемла знала об этом понаслышке. Любая теория, выставлявшая Берека предателем, основывалась на лжи, а потому и любые выводы ее были ложными. Однако Кавинант промолчал, поскольку не знал, как доказать свою правоту. Он не знал, как ускорить победу над Солнечным Ядом.Не желая ввязываться в бессмысленный спор, он сказал:– Ладно, позволь мне остаться при своем мнении на сей счет. Поговорим о другом. Я смутно представляю себе, кто такой а-Джерот. И что такое эти “семь кругов ада”?Мемла что-то мрачно проворчала. Кавинант подозревал, что она возмущалась его недоверием, хотя и сама подсознательно чувствовала смятение в своей душе. Но Всадница ответила:– Это дождь, пустыня, мор, плодородие, война, жестокость и тьма. Но я верю, что есть и восьмой круг ада. Слепая враждебность.После этого она наотрез отказалась продолжать беседу, несмотря на все попытки Кавинанта втянуть ее в разговор.Когда они сделали привал на ночь, Кавинант отбросил пустой мех и принял из рук Мемлы еду. На следующее утро он помог ей собрать пожитки и приготовиться к дальнейшему путешествию.Сидя на спине Дина, Всадница смотрела на восход солнца. Сияющий диск поднялся над горизонтом в зеленой дымке.– Плодородное солнце, – пробормотала Мемла, покачав головой. – Пустынное солнце несет с собой погибель, дождевое создает массу препятствий. Чумное солнце опасно и вызывает отвращение. Но для тех, кто должен путешествовать, хуже всего солнце плодородное. Прошу, не разговаривай больше со мной. Я должна внимательно следить за дорогой, иначе мы заблудимся.Не успели они проехать и пол-лиги, как вся земля покрылась зеленым ковром свежей травы. Там и сям по земле вились молодые лианы, а на кустах раскрывались бутоны с запахом мяты.Мемла вытащила рукх, сняла крышку и вылила из его полой середины немного крови. Смочив ею свои руки, она принялась чуть слышно напевать. Треугольник вспыхнул алым пламенем, едва заметным при ярком солнечном свете.Под копытами Дина появилась борозда, убегающая в сторону Ревелстоуна. Борозда рассекала не только травяной покров, но и подрастающий кустарник. Казалось, что невидимая змея скользила на северо-запад сквозь буйную растительность. А Дин как ни в чем не бывало скакал вдоль этой борозды.Мемла уже не напевала, а что-то тихо бормотала, уставившись на пылающий треугольник. Зелень вокруг буйствовала, наливалась соком и разрасталась на глазах. Все сезоны ее развития укладывались в малые доли дня. Однако борозда оставалась нетронутой. Деревья будто сдвигались, уступая ей дорогу, кусты разделялись, точно вырубленные топором; на краях борозды рост и цветение растений прекращались, и ни одно из них не смело пересекать эту странную границу.Обернувшись, Кавинант не обнаружил и следа от их путеводной линии. Сразу же за спиной Дина широкая борозда смыкалась в нить. Вейну приходилось самому прокладывать себе дорогу. Но он делал это с обычной для него невозмутимостью: юр-вайл продирался сквозь заросли, на бегу ломал деревья и крушил колючие кусты, которые не оставляли на его черной коже ни единой царапины. Казалось, он попросту не замечал препятствий. Наблюдая за ним, Кавинант не знал, чему больше удивляться: поразительной способности Мемлы создавать этот путь или поразительной способности Вейна путешествовать с такой скоростью по бездорожью.Вечером Всадница объяснила свой фокус с бороздой. Ее рукх, сказала она, черпал силу в Ревелстоуне из мастера-рукха, за которым следили Верные. Чтобы создавать борозду, ей приходилось предельно концентрировать свое внимание. Но чем ближе они находились к Ревелстоуну, тем легче становилось это делать. Вот потому-то Мемле удавалось прокладывать путь и на следующий день, когда деревья вымахали почти до неба, кустарник стал похож на лес, а вереск и папоротник доходили Рысаку до плеч.Однако и Вейн умудрялся выдерживать темп. Он без труда преодолевал лигу за лигой, и ничто его не могло остановить. Так было и на третий день. Растительность достигла гигантских размеров. Но юр-вайл беззаботно и легко бежал за Дином. Кавинант почесывал в затылке, не уставая удивляться этому созданию.Однако с наступлением вечера он забыл о Вейне и обратился мыслями к предстоящим событиям. Все возможные ориентиры давно потонули в зарослях джунглей, но Кавинант каким-то образом интуитивно почувствовал близость Ревелстоуна. На него опять нахлынули тревога и страх. Он то и дело вытягивал шею, пытаясь рассмотреть сквозь листву далекие очертания древней башни и угадать, какие опасности ожидали его там.Тем не менее он старался напрасно. Кавинант так ничего и не увидел. Поздно вечером путешественники приблизились к высокой горе, у подножия которой растительность внезапно исчезла. Дин стал подниматься по крутому склону. И тут неожиданно взору Кавинанта предстал Ревелстоун. Он будто выпрыгнул из тайников его самых ярких воспоминаний.Перед Кавинантом возник огромный каменный город, построенный Великанами много тысячелетий назад на скалистом плато шириной в две лиги. На западе плато виднелись неприступные горы; на востоке его охранял тысячефутовый отвесный обрыв. Само плато постепенно сужалось, образуя клин, в острие которого древние Великаны создали огромный подземный лабиринт Ревелстоуна.Поверхность склона была прекрасно укреплена и защищена. Начиная с пятидесяти или ста футов от основания скалы и кончая краем плато на ней выступали балконы и эркеры, архитравы и бойницы. Слева Ревелстоун постепенно переходил в высокий горный хребет, а справа посреди каменной башни, на которой располагался наблюдательный пост, вход в город преграждали массивные железные ворота.Кавинант разглядывал знакомые очертания, и его сердце болезненно сжималось. Он вспоминал великих и гордых Великанов, погубленных Опустошителем во время войны против Лорда Фоула. Кто-то говорил ему, что письмена, высеченные на стенах Ревелстоуна, исполнены огромного смысла, непостижимого для ума простого смертного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79