— Спасибо, — Пафнутьев шагнул вперед, сделал еще несколько шагов, осмотрелся. В большой комнате стояла детская кроватка, возле нее — трехколесный велосипед. Все ясно, подумал он. В доме двое детей. Одному пять лет, второму — год. Или что-то около этого. Квартира просторная, даже пустоватая. Похоже, что время от времени вещи отсюда попросту выносят. А были здесь неплохие вещи, то что ныне принято называть антиквариатом, хотя сделаны они уже после войны, в пятидесятые годы. Но даже тогда вещи делали лучше. Куда уходят мастера?— Наверно, я должна предложить вам раздеться? — спросила женщина, прерывая затянувшееся молчание. — Но я не знаю, кстати ли...— Кстати, — кивнул Пафнутьев и стащил с себя намокший плащ. — Дети? — он кивнул в строну большой комнаты.— Да . Двое.— Я так и подумал сразу, что двое.— Почему?— Кроватка и велосипед, — улыбнулся Пафнутьев.— Действительно, — женщина посмотрела в комнату и словно сама впервые увидела такое сочетание.— Вы наблюдательный.— Работа такая... — Пафнутьев на свету смог внимательно рассмотреть женщину. Светлые волосы, короткая стрижка, платье в цветочек, передник, шлепанцы...Почувствовав его взгляд, она передернула плечами, встряхнула головой, провела ладонью по лицу, как бы снимая с себя домашнюю озабоченность.— Извините, я никого не ждала... Выгляжу, наверно, неважно...— Как и все мы, — Пафнутьев не стал с ней спорить, он просто нашел объяснение ее словам.— Проходите в комнату... Дети у бабушки, можно спокойно поговорить... Мне не часто удастся посидеть без дела.Пафнутьев прошел в комнату, сел за круглый стол, положил руки на клеенку, еще раз осмотрелся. Общее впечатление сложилось сразу — в доме нужда На диване лежали недоштопанные шерстяные носки с торчащими из них спицами, велосипед был явно старый, видно, на нем вырастал не первый малыш, стол был покрыт клеенкой — какие скатерти, какие могут быть скатерти... Пафнутьев подождал, пока женщина принесет из кухни табуретку и тоже присядет к столу. Он взглянул в ее глаза и увидел затянувшуюся усталость. Да, это была усталость не дня или недели, это была давняя, постоянная усталость, когда месяцами просыпаешься, не отдохнув, не прийдя в себя.— Неважно выгляжу? — снова спросила женщина. Для нее это, видимо, было важно.— Такое ощущение, что у вас бывали времена и получше... Усталость видна, — честно ответил Пафнутьев.— Да, — согласилась женщина. — Познакомимся? Я — Женя.— Очень приятно. А я — Пафнутьев. Павел Николаевич.— С чем вы пришли, Павел Николаевич?— Не знаю, будем разбираться... А пришел я из прокуратуры.— Боже! — воскликнула Женя, прижав ладонь ко рту, словно опасаясь произнести что-то лишнее, вредное. — Сережа?— Может быть... Не знаю. Сейчас будем выяснять, — Пафнутьев снова окинул взглядом комнату. И опять увидел бедность. Плохо жили в этом доме. Пустоватые углы, ведро с картошкой в углу, дети у бабушки, расшатанный стул под ним, хозяйка со встревоженными глазами, сидящая на кухонной табуретке... Запах вываренного белья и дешевой пищи.— Ну, говорите же что-нибудь! Что же вы молчите? — взмолилась хозяйка.— Званцев Сергей Дмитриевич... Вам знакомо это имя?— Господи! Это мой муж.— Хорошо. Идем дальше. Где он?— Не знаю... Пропал. Полгода, как пропал. Не знаю, что и думать. Просто не знаю... Сейчас так часто пропадают люди, что я уже отчаялась. Десятки тысяч людей пропадают по стране в год, представляете?— Знаю, — кивнул Пафнутьев.— Их убивают?— Чаще всего... Да. А ваш Сергей не мог просто сбежать? Взять и сбежать?— Нет, это не тот человек. Да и все документы остались. Трудовая книжка в редакции, вещи дома? Ведь не мог он сбежать, не захватив с собой хотя бы пару носков! Вы что-нибудь знаете о нем? — на Пафнутьева смотрели жаждущие чуда глаза и столько было в них невероятной надежды, что он растерялся, — Нет, так не пойдет, — сказал он. — Вы меня сбиваете с толку. Давайте договоримся... Я задаю вопросы, а вы отвечаете. И ни слова лишнего.— Хорошо, — быстро кивнула Женя. — Я согласна. Но скажите сразу... Я могу надеяться? На лучшее я могу надеяться?— Надеяться можете, — кивнул Пафнутьев.— Боже, — закрыв лицо передником Женя выскочила в другую комнату. Некоторое время Пафнутьев сидел в полной растерянности, потом поднялся, осторожно подошел к двери, за которой скрылась женщина. Немного приоткрыв ее, он заглянул. Женя стояла на коленях на полу, уткнувшись лицом в кровать. Она что-то бормотала, что-то говорила себе и Пафнутьев, потоптавшись, вернулся к столу. Еще посидев, направился на кухню. Вся она была исполосована веревками, на которых висели ползунки, пеленки, полотенца, на газовой плите стояла выварка и от нее поднимался пар — там кипятилась еще одна партия белья.— Круто, — озадаченно пробормотал Пафнутьев. Он ожидал увидеть нечто другое. Человек Байрамова должен жить иначе. Тут что-то не стыковалось, что-то было не так.— Простите, — в дверях стояла Женя. — Столько передумано, столько пережито... Я до сих пор хожу по моргам... Вы представляете, что это такое?— Представляю, — кивнул Пафнутьев, содрогнувшись — слишком хорошо он себе это представлял.— Каждый раз, когда находят неопознанный труп... Растерзанный, раздавленный, полусгнивший, звонят мне и я бросаю все, несусь смотреть. Мне уже не снится ничего кроме этих трупов, они по ночам гоняются за мной!— Если снится труп — к перемене погоды, — заметил Пафнутьев.— Они окружают меня днем и ночью! Я на живых людей уже не могу нормально смотреть, я сразу представляю, как он будет выглядеть трупом. Иногда мне кажется, что все эти трупы разбежались из своих моргов...— Кошмар какой-то, — пробормотал Пафнутьев.— Скажите... Он нашелся?— Не скажу. Не знаю. Садитесь, — он провел ее в комнату и снова усадил на табуретку. — Будем выяснять.— Извините меня... Сорвалась. Больше не буду, — она улыбнулась сквозь слезы.— Значит, я правильно понял — ваш муж пропал полгода назад совершенно неожиданно?— Да, в июне. В начале июня. Уехал на машине и не вернулся.— На машине?— Да, у него была машина.— Личная?— Он купил ее за полгода до этого... Подержанную.— Уточняю... Купил или же ему ее подарили?— Видите ли в чем дело, — Женя замялась. — Наверно, можно сказать и то, и другое...— Не понял? И купил, и подарили?— Да, — она беспомощно посмотрела на него.— Хорошо. Купил он. А кто подарил?— Есть один человек...— Фамилия?— Байрамов.— Он что, уступил машину за полцены?— Ее потом нашли сгоревшую... Сергея в ней не было. Если вы пришли узнать о машине .— До этого мы еще доберемся. Сколько он отдал за машину?— Да мало. Господи.. Можно считать, что Байрамов ее просто подарил. Какие-то чисто символические деньги... Байрамов ничего не хотел брать. Сережа и говорит ему... Должен же, говорит, я себя за что-то уважать. И отдал все, что у него было. Главное в другом. Он много писал о Байрамове, эти статьи тому здорово помогли он вошел в круг влиятельных людей получил кредиты, приобрел несколько магазинов, потом уже выставился в депутаты...После того, как пропал Сергей, Байрамов был у вас дома, здесь?— Ни разу — А раньше бывал?— Часто.. Они здесь работали над статьями.— И Байрамов никак вам не помог, после того, как исчез Сергей?— Что вы... Ведь они с Сережей поссорились... Даже не то, чтобы поссорились... Как говорят, пути разошлись.— А после того, как пути разошлись... Байрамов не требовал вернуть машину?— Нет... Сергей предлагал, но тот отказался. Сказал что-то в том духе, что мы, дескать, в расчете. Скажите... Может быть и я могу задать вам несколько вопросов?— Задавайте, — разрешил Пафнутьев.— Сергей жив?— Самый сложный вопрос...— Ну... Если самый сложный... Значит, не исключено?— Не исключено.— Ну?! Говорите же! Что стоит за этими вашими недоговорками? Почему вы не хотите мне все сказать? Он обгорел? Изуродован? Искалечен? Или же мне опять придется труп опознавать?— Остановитесь, Женя... — взмолился Пафнутьев. — Я не могу так быстро. Давайте чуть помедленнее. Вот послушайте... Полгода назад в городскую больницу поступил человек... Его привезли уже ночью... В очень плохом состоянии. Не буду говорить подробнее. Он был в очень плохом состоянии. Сейчас он жив... Но не помнит, кто он, кто его близкие, чем занимался раньше...— Но говорить он может?— И неплохо Речь у него в порядке. Так бывает.— Так поехали к нему! — Женя вскочила.— Сядьте, Женя... Дело в том, что он перенес много операций, в том числе и на лице. Он очень изменится, у него даже рост другой. У него...— Если это он, я узнаю, — Женя опять вскочила, бросилась к вешалке, начала что-то надевать на себя, не попадая в рукава, слезы опять навернулись на ее глаза. — Сереженька, это ты, я знаю... Это ты...Мне столько трупов снилось, столько трупов... Но он ни разу не приснился мне мертвым, ни единого раза, — Женя присела перед Пафнутьевым на табуретку. Но тут же вскочила и, схватив Пафнутьева за рукав, потащила его к двери. — Идемте, чего же мы сидим?!Но Пафнутьев проявил твердость. Он взял женщину за руки, снова усадил на табуретку и сняв с нее пальто, отнес на вешалку.— Поговорим, — кратко пояснил он свое поведение.— Простите, — сказала Женя. — Я за эти месяцы немного тронулась умом.— Бывает, — кивнул Пафнутьев. — Продолжим, — он сложил руки на столе. — Тот больной, о котором я сказал, очень изменился... И ничего не помнит из своей прежней жизни. Может быть, вы у него на теле найдете какое-нибудь знакомое местечко... Родинка, шрам, царапина какая-нибудь... Но может так оказаться, что знакомую вам родинку вы найдете совсем не там, где ожидаете ее увидеть...— Настолько...— Да. Он попал в страшную аварию. Вы должны понять еще одно... Это другой человек. Психически другой, по характеру. Но есть один признак, по которому вы все-таки можете его узнать...— По голосу, — сказала Женя.— Правильно! Молодец! — воскликнул Пафнутьев. — Давайте, в таком случае, поступим так... Я сейчас наберу номер телефона и вы поговорите... Как?— Я не смогу, — Женя опустила голову и Пафнутьев увидел, как слезы, отрываясь от ее ресниц, падают на ладони. — Я не смогу, Павел Николаевич, со мной что-нибудь случится... Истерика какая-нибудь, или еще что...— Глупости! — с преувеличенной уверенностью сказал Пафнутьев. — Ничего с вами не случится. Уж если вы собирались немедленно мчаться к нему в больницу, то уж позвонить-то для вас совсем будет не трудно. Ведь он не будет знать, с кем говорит, да и вас-то он не помнит. Для него это будет просто звонок незнакомого человека. И все. Спросите, не помнит ли он вас, не узнает ли ваш голос, можете сказать, что зовут вас Женей, фамилию назовите... Про детей говорить не надо, мало ли чего. О том, что вы его жена, тоже не надо. Легкий ни к чему не обязывающий телефонный разговор.— Неужели смогу...— Ваша задача одна — по голосу, по манере говорить постарайтесь узнать он это или не он. Ну? Вперед?— А вдруг не он?— А вдруг он?— Да, конечно... С чего-то надо начинать.— А то приедете в больницу, увидете незнакомого вам человека, который будет к тому же вас сторониться, как чужого, на что-то там претендующего... Ну, Женя? — Пафнутьев осторожно положил руку женщине на плечо.— Господи! Да, конечно, позвоню, конечно, поговорю... Дайте только с духом собраться.— Вот это уже разговор!— Только стойте рядом на всякий случай. Если буду падать — подхватите.— Это я могу, с этим я справлюсь, — заверил Пафнутьев.Женщина прошла в другую комнату и принесла телефон. Длина шнура позволяла переносить его по всей квартире. Телефон она поставила на стол, между собой и Пафнутьевым. Поправила его, повернула диском к Пафнутьеву.— Итак... Что мне сказать ему? С чего начать?— Может быть, у вас были какие-то свои, опознавательные слова? Как вы его дома называли?— Суржик.— Очень хорошее имя, — одобрил Пафнутьев. — Так и скажите... Суржик, ты помнишь наши встречи? А вечер голубой?— Боже, неужели это было, неужели это было, — Женя снова опустила лицо в ладони.— Нет, так не пойдет, — решительно произнес Пафнутьев. — Прекращаем рыдать и начинаем делать дело. Вперед? ;— Валяйте, — Женя махнула увядшей ладошкой, давно не знавшей ни лака, ни крема — все заменили стиральные порошки, чистящие пасты, едкое хозяйственное мыло.Пафнутьев набрал номер, подождал соединения, время от времени бросая на женщину испытующий взгляд.— Овсов? Приветствую тебя!— А, Паша... Ты откуда?— Да вот сидим с Женей и думаем, как нам дальше жить... Решили тебе позвонить.— А мы с Зомби телевизор смотрим. Делегаты изгаляются, все никак не могут решить, кто лучше, да принципиальнее, да образованнее, да краше собой...— Подожди, Овсов... С депутатами мы после будем разбираться. Давай сначала разберемся с твоим Зомби.— Вы его называете Зомби? — побледнев, спросила Женя.— А как же его называть, если он ходит, ест, пьет, говорит, но ничегошеньки не помнит? Конечно, Зомби.— И он знает, что вы его так называете?— По-моему, ему даже нравится... Он видит в этом имени какой-то смысл, значение...— Бедный Суржик, бедный Суржик... Неужели это он сделался Зомби, неужели это он... — Женя готова была снова расплакаться, но ее остановил Пафнутьев.— Прекратить! — рявкнул он. — Сейчас будете говорить. Овес, дай ему трубку на пару минут, тут одна женщина хочет с ним поговорить... Но сначала я скажу ему два слова... Здравствуйте! — бодро произнес Пафнутьев, делая знак Жене — дескать, это он, сейчас будешь говорить. — Это больной палаты номер три?— Да ладно, Павел Николаевич, — проговорил голос, — называйте уж как привыкли... Зомби я. И все тут.— Как скажешь... Говорят, ты вспомнил человека по фамилии Байрамов?— Если это можно назвать воспоминанием... Просто я увидел его по телевизору и мне показалось, что мы с ним встречались. Только и того.— А вы не помните, он не дарил вам машину?— Машину? Мне? Но машины не дарят... Машинами отдариваются. Как следователю, это должно быть вам хорошо известно.— Потому и спрашиваю. Но об этом более подробно мы поговорим при личной встрече... А сейчас я передам трубку одной приятной женщине. Она утверждает, что встречалась с вами в свое время... Женей ее зовут.— Мне необходимо поговорить с ней? — спросил Зомби, налегая па слово «необходимо».— Поговорите, — и Пафнутьев передал трубку Жене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73