https://wodolei.ru/catalog/mebel/na-zakaz/
Его глубоко посаженные глаза могли выдержать не мигая любой взгляд.
– Я сделаю это позже при необходимости, – сказал он. – Но сначала…
– Сначала я замерзну до смерти! – возмущенно воскликнула девушка.
– Но сначала скажите: что у вас в сумке?
– Личные бумаги аббата Донегаля. Я работаю с ними у себя дома.
– В таком случае дайте мне их посмотреть.
– Не дам! Вы не имеете права приказывать мне. Я прошу вас связаться с аббатом!
Не разжимая пальцев, Хэпберн резким движением свободной руки выхватил сумку.
– Не хочу быть грубым, – сказал он. – Но в настоящее время моя работа важнее вашей. Через час или даже раньше бумаги вернут вам. Лейтенант Джонсон проводит вас домой.
Капитан повел пленницу к автомобилям с твердым решением устроить небольшой разнос упомянутому лейтенанту Джонсону за то, что тот не выставил пост под окном. Марк Хэпберн чувствовал себя несколько не в своей тарелке. Шедшая рядом девушка внесла первое настоящее смятение в его пуританскую жизнь: она казалась слишком прекрасной – и, согласно вере его далеких предков, являлась не чем иным, как орудием дьявола.
Пленница неохотно повиновалась: прошла десять, двенадцать, пятнадцать шагов. Потом вдруг стала упираться, пытаясь выдернуть руку из руки капитана.
– Пожалуйста, пожалуйста, ради Бога! Выслушайте меня!
Молодой человек остановился. Они стояли совершенно одни в снежной круговерти, хотя десять или двенадцать охранников окружали Башню Тернового Венца со всех сторон. В падающем из окна слабом желтом свете Марк Хэпберн увидел поднятое к нему по-колдовски прекрасное лицо.
Она улыбнулась, эта миссис Эдер, работающая у аббата Донегаля. Улыбнулась робкой жалобной улыбкой, которая в любой другой ситуации могла показаться проявлением утонченного, но, безусловно, невинного кокетства. Теперь же она свидетельствовала об отчаянной борьбе с подступающими к глазам слезами.
Несмотря на врожденную суровость, Марк Хэпберн почувствовал, как учащенно забилось его сердце.
«Возможно, некоторые мужчины восхищались этими губами, – подумалось ему, – мечтали об этой просительной улыбке… возможно, все отдали ради нее… »
Эта женщина казалась неожиданным откровением. Для Марка Хэпберна – подлинным открытием. К ирландцам он относился подозрительно. Поэтому до конца не верил в искренность Патрика Донегаля. Миссис Эдер окружало мистическое гало, которое всегда выдает, но одновременно и защищает людей кельтского происхождения. Он не верил в этот мистицизм, однако не мог противостоять его коварному обаянию. Мысль о том, чтобы причинить девушке боль, внушала ему отвращение. Он вдруг представил свою пленницу прекрасным беспомощным мотыльком, вынесенным свирепым порывом ветра из какой-нибудь зеленой лощины, где по-прежнему прячутся в кустах прелестные феи и цветет трилистник.
Внезапно воспоминание о «Зеленых лилиях» показалось ему приятным и далеко не постыдным. На некий волшебный миг миссис Эдер помогла капитану воскресить в душе давно забытые настроения. Здесь, посреди бушующей снежной стихии, в обществе очаровательной молодой женщины, вызывающей, впрочем, инстинктивное недоверие, как и все имеющее отношение к Риму…
Именно последняя мысль – о Риме – вернула молодого человека к действительности. Здесь крылся какой-то заговор.
– Я не прошу вас, я умоляю вернуть мне бумаги и отпустить домой. Я обещаю вам найти вас завтра – если вы скажете, где искать, – и ответить на все интересующие вас вопросы.
Хэпберн не взглянул на девушку. Тени предков-квакеров тесно окружили его со всех сторон. Он угрюмо выдвинул вперед тяжелую челюсть и хрипло произнес:
– Лейтенант Джонсон проводит вас домой и вернет сумку, как только я удостоверюсь в том, что содержимое ее таково, как вы утверждаете.
2
В залитой янтарным светом комнате, где старик с выпуклым мощным лбом лепил голову зловещего китайца, зазвонил один из семи телефонов. Скульптор отложил в сторону инструмент, которым работал в данный момент, и поднял трубку.
– Это номер Двенадцать, – раздался в трубке женский голос, – говорит с Восьмой базы. В соответствии с приказом мне удалось бежать из Башни Тернового Венца. К несчастью, выпрыгнув из окна, я попала в руки федерального агента – имя его мне неизвестно. Под охраной лейтенанта Джонсона я направилась по первому пришедшему мне в голову адресу, якобы домашнему. Машина ФБР ехала за мной. Сильный снегопад сыграл мне на руку. Я сумела оторваться от автомобиля преследователя. К сожалению, федеральному агенту удалось изъять у меня сумку с рукописью. Больше докладывать нечего. Остаюсь здесь в ожидании дальнейших указаний.
Скульптор положил трубку на место и вернулся к работе. Потом он дважды отвлекался от своего занятия – принимая один звонок из Калифорнии и один из Нью-Йорка. Старик не делал никаких записей. И не отвечал звонившим людям. Он просто занимался своим на первый взгляд бесконечным делом: постоянно сминал и смазывал то ухо, то надбровную дугу глиняной головы и спокойно вылепливал их снова.
Раздался звон, в помещении погас свет, и в темноте прозвучал незабываемый гортанный голос:
– Дайте мне последнее донесение о выступлении Харвея Брэгга на стадионе «Голливуд».
– Последнее донесение получено один час семнадцать минут назад, – ответствовал голос с немецким акцентом, и огонек сигареты замерцал во тьме. – В десять двенадцать по тихоокеанскому времени. На стадионе собралось двенадцать тысяч человек, как уже докладывалось ранее. Лозунг Харвея Брэгга «Америка для каждого человека – и каждый человек для Америки» был принят с энтузиазмом. Его обещание – до сих пор им всегда выполнявшееся – в случае нужды дать через свой офис работу любому добропорядочному гражданину вызвало бурю восторга. Рапорт о конце выступления на стадионе «Голливуд» еще не поступил. Докладывал номер Сорок Девять.
На некоторое время воцарилась тишина – столь глубокая, что в ней отчетливо слышалось потрескивание горящего табака египетской сигареты.
– Донесение от номера Двенадцать, – старик бросил взгляд на электрические часы на столе, – поступило в два часа пять минут пополуночи.
И слово в слово этот обладающий феноменальной памятью человек пересказал донесение, полученное с Восьмой базы.
Послышался слабый звон, и комната вновь осветилась. Скульптор взял свой инструмент и вернулся к работе.
ГЛАВА V
СПЕЦИАЛЬНЫЙ ПОЕЗД
Курьерский поезд медленно двигался сквозь густую пелену снегопада.
– Они не посмеют пустить нас под откос, Хэпберн! – Федеральный агент Пятьдесят Шесть угрюмо улыбнулся и похлопал по сумке миссис Эдер. – Это наша защита. Но может быть предпринята попытка другого рода.
В отдельном вагоне Смит сидел напротив Хэпберна. Семеро человек из отряда, охранявшего Башню Тернового Венца, расположились в креслах вокруг них. Одни молча курили, другие тихо переговаривались, а некоторые не курили и не говорили, а украдкой поглядывали на капитана Хэпберна и его таинственного начальника.
– Вы отлично сработали, Хэпберн, – сказал Смит. – Я хитростью заставил признаться этого Рише в том, что это, – он похлопал по сумке снова, – и есть материал, доставленный доктором Прескоттом аббату Донегалю.
– Перед отъездом я приказал арестовать Рише.
– Прекрасно.
Поезд с грохотом несся сквозь тьму. Смит подался вперед и положил руку на плечо Хэпберна.
– Врагу известно, что доктор Прескотт докопался до правды. Каким образом он докопался до нее, нам необходимо выяснить. Безусловно, Прескотт – человек блестящего интеллекта. Я боюсь, Хэпберн… боюсь…
Железными пальцами Смит сжал плечо подчиненного как тисками.
– Вы читали это… и ту часть, в которой отец Донегаль описывает происшествие. О том, каким образом ему помешали выступить по радио, я начинаю догадываться. И особенно заметьте следующее, Хэпберн: проглядывая машинописные тексты, принесенные Джеймсом Рише на проверку, сэр Патрик облизывал палец, когда перелистывал страницы. Такая у него привычка. Как, это кажется важным?
– Только не мне, – признался Хэпберн, ошеломленно глядя на собеседника.
– Ах! Подумайте же как следует! – бросил Смит и продолжал: – Я знаю, почему вы так удручены. Вы упустили женщину. Но ведь вы раздобыли то, что мы искали. Здесь сведения о крупной иностранной организации, имеющей целью захват власти над Америкой. Пусть миссис Эдер не беспокоит вас. Ее поимка – это всего лишь вопрос времени.
Марк Хэпберн опустил голову.
В сумке оказался полный текст обращения аббата Донегаля, на последней, пятой странице которого раскрывался тайный заговор: будучи осуществлен, он поставил бы США под власть некоей таинственной безымянной личности, в распоряжении которой находился, очевидно, не только огромный капитал, но и бесчисленное множество людей.
В свете этого открытия новый шеф, «Федеральный агент Пятьдесят Шесть», полностью доверился Хэпберну. Капитан подозревал и прежде – но теперь знал точно, – что в США разворачивается какая-то драма мировых масштабов. В душе простой человек, он был страшно поражен, узнав, что в это тяжелое для всего мира время попал под начало сэру Дэнизу Найланду Смиту, бывшему комиссару Скотланд-Ярда, пожалованному званием баронета за службу на благо не только Британской империи, но и всего человечества. И в момент непростительной слабости он упустил женщину, которая могла стать для следствия ниточкой, невидимой ниточкой, ведущей к неизвестной сильной личности, жаждущей господства над Соединенными Штатами.
Предчувствие близкой опасности охватило небольшое общество в вагоне. Марк Хэпберн не один видел, как злобная метель швыряла пригоршни снега в бронзовый лик. Среди семерых сопровождавших их с Найландом Смитом человек были члены древнего религиозного ордена, ведомые по жизни твердой рукой аббата Донегаля. И эти последние в особенности сомневались и колебались, пока поезд вез их неизвестно куда сквозь вьюжную ночь. Они не знали подоплеки происходящих событий, а неведение рождает страх. Они знали единственное: им вменялось в обязанность охранять капитана Хэпберна и федерального агента Пятьдесят Шесть.
Внезапно состав резко затормозил и все девять человек попадали с кресел. Найланд Смит молниеносно вскочил на ноги и вскричал:
– Хэпберн! Идите вперед с двумя людьми! Этот поезд может замедлить ход, но не должен остановиться ни в коем случае!
Марк Хэпберн бросился вперед, на бегу хлопнув по плечу двоих из семи охранников. Они последовали за ним. Сквозь плотную снежную пелену через боковые окна все отчетливо увидели яркую вспышку.
– Выключите свет! – приказал высокий раздраженный голос. В дверях появился проводник, и вагон погрузился во тьму. За белой завесой снега полыхнула еще одна вспышка. Федеральный агент Пятьдесят Шесть подобрался на четвереньках к окну и выглянул наружу.
– Вы видите?! – вскричал он и схватил за руку скрючившегося рядом человека. – Видите?!
Поезд набирал скорость – очевидно, в результате приказа Хэпберна – и теперь мчался мимо отряда пулеметчиков, цепочкой растянувшегося вдоль железнодорожного полотна.
Специальный курьерский стремительно мчался сквозь тьму, когда Хэпберн вернулся в вагон. Он улыбнулся своей скупой улыбкой. Федеральный агент Пятьдесят Шесть поднялся на ноги и повернулся к подчиненному.
– Этот поезд не остановится больше до самого Кливленда, – спокойно произнес Хэпберн.
ГЛАВА VI
НА УИВЕР-ФАРМ
– Что это? – хриплым голосом спросил Найланд Смит.
Автомобиль остановился. Впереди чернел лес, окружающий Уивер-фарм. Уже сгустилась ночь, и, хотя вьюга утихла, мрачный снежный пейзаж внушал смутный ужас.
Среди деревьев мелькали неясные тени и огни фонарей и факелов!
Смит выпрыгнул из машины на едва заметную под снежным покровом дорогу. Марк последовал за начальником. Оба устремились к лесу и скоро наткнулись на человека, который рыскал с фонарем среди посеребренных морозом кустов.
– Что случилось? – задыхаясь, спросил Смит. Человек – судя по выправке, бывший военный – заколебался. Некоторое время он стоял с высоко поднятым фонарем в руке, пристально вглядываясь в незнакомца. Однако властные манеры Смита произвели на него должное впечатление.
– Мы из ФБР, – сказал Марк Хэпберн. – Что здесь происходит?
– Доктор Орвин Прескотт исчез.
Найланд Смит вцепился в плечо Хэпберна дрожащими пальцами.
– Боже мой! – прошептал он. – Мы опоздали!
Сжав кулаки, Смит бросился назад к машине. Марк Хэпберн обменялся несколькими словами с бывшим военным и устремился вслед за начальником.
Разбушевавшаяся метель вынудила их направиться поездом в Буффало. Из-за сильного снегопада самолет вынужден был сесть в двадцати милях от условленного места в Буффало. Смит и Хэпберн получили плохие новости от лейтенанта Джонсона.
После дерзкого побега миссис Эдер исчез и Джеймс Рише, которого Марк Хэпберн приказал арестовать…
И теперь они с трудом продвигались по занесенной снегом дороге к Уивер-фарм – белому особняку с зелеными ставнями, стоящему на отшибе. Современник колониальной Новой Англии, сей аванпост прогресса вырос там, возведенный руками белых людей, в те дни, когда индейцы еще охотились и рыбачили в лесах и обменивали оленину и тростниковый сахар на бусы. Последующие поколения перестраивали его на современный лад, и сегодня это был комфортабельный дом двадцатого века со всеми возможными удобствами.
Входная дверь была распахнута настежь, и в прекрасно обставленном вестибюле высокий, необычайно худой человек разговаривал с маленькой седоволосой старушкой. Человек держал в руке шляпу с очень широкими полями и постоянно притопывал ногами, стряхивая снег с ботинок. Выражение его лица казалось мрачным и официальным. На верхней лестничной площадке в полумраке толпились взволнованные слуги. Страх и тревога царили сейчас в этом – по-видимому, обычно спокойном – доме.
Седоволосая леди нервно вздрогнула, когда Марк Хэпберн шагнул через порог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Я сделаю это позже при необходимости, – сказал он. – Но сначала…
– Сначала я замерзну до смерти! – возмущенно воскликнула девушка.
– Но сначала скажите: что у вас в сумке?
– Личные бумаги аббата Донегаля. Я работаю с ними у себя дома.
– В таком случае дайте мне их посмотреть.
– Не дам! Вы не имеете права приказывать мне. Я прошу вас связаться с аббатом!
Не разжимая пальцев, Хэпберн резким движением свободной руки выхватил сумку.
– Не хочу быть грубым, – сказал он. – Но в настоящее время моя работа важнее вашей. Через час или даже раньше бумаги вернут вам. Лейтенант Джонсон проводит вас домой.
Капитан повел пленницу к автомобилям с твердым решением устроить небольшой разнос упомянутому лейтенанту Джонсону за то, что тот не выставил пост под окном. Марк Хэпберн чувствовал себя несколько не в своей тарелке. Шедшая рядом девушка внесла первое настоящее смятение в его пуританскую жизнь: она казалась слишком прекрасной – и, согласно вере его далеких предков, являлась не чем иным, как орудием дьявола.
Пленница неохотно повиновалась: прошла десять, двенадцать, пятнадцать шагов. Потом вдруг стала упираться, пытаясь выдернуть руку из руки капитана.
– Пожалуйста, пожалуйста, ради Бога! Выслушайте меня!
Молодой человек остановился. Они стояли совершенно одни в снежной круговерти, хотя десять или двенадцать охранников окружали Башню Тернового Венца со всех сторон. В падающем из окна слабом желтом свете Марк Хэпберн увидел поднятое к нему по-колдовски прекрасное лицо.
Она улыбнулась, эта миссис Эдер, работающая у аббата Донегаля. Улыбнулась робкой жалобной улыбкой, которая в любой другой ситуации могла показаться проявлением утонченного, но, безусловно, невинного кокетства. Теперь же она свидетельствовала об отчаянной борьбе с подступающими к глазам слезами.
Несмотря на врожденную суровость, Марк Хэпберн почувствовал, как учащенно забилось его сердце.
«Возможно, некоторые мужчины восхищались этими губами, – подумалось ему, – мечтали об этой просительной улыбке… возможно, все отдали ради нее… »
Эта женщина казалась неожиданным откровением. Для Марка Хэпберна – подлинным открытием. К ирландцам он относился подозрительно. Поэтому до конца не верил в искренность Патрика Донегаля. Миссис Эдер окружало мистическое гало, которое всегда выдает, но одновременно и защищает людей кельтского происхождения. Он не верил в этот мистицизм, однако не мог противостоять его коварному обаянию. Мысль о том, чтобы причинить девушке боль, внушала ему отвращение. Он вдруг представил свою пленницу прекрасным беспомощным мотыльком, вынесенным свирепым порывом ветра из какой-нибудь зеленой лощины, где по-прежнему прячутся в кустах прелестные феи и цветет трилистник.
Внезапно воспоминание о «Зеленых лилиях» показалось ему приятным и далеко не постыдным. На некий волшебный миг миссис Эдер помогла капитану воскресить в душе давно забытые настроения. Здесь, посреди бушующей снежной стихии, в обществе очаровательной молодой женщины, вызывающей, впрочем, инстинктивное недоверие, как и все имеющее отношение к Риму…
Именно последняя мысль – о Риме – вернула молодого человека к действительности. Здесь крылся какой-то заговор.
– Я не прошу вас, я умоляю вернуть мне бумаги и отпустить домой. Я обещаю вам найти вас завтра – если вы скажете, где искать, – и ответить на все интересующие вас вопросы.
Хэпберн не взглянул на девушку. Тени предков-квакеров тесно окружили его со всех сторон. Он угрюмо выдвинул вперед тяжелую челюсть и хрипло произнес:
– Лейтенант Джонсон проводит вас домой и вернет сумку, как только я удостоверюсь в том, что содержимое ее таково, как вы утверждаете.
2
В залитой янтарным светом комнате, где старик с выпуклым мощным лбом лепил голову зловещего китайца, зазвонил один из семи телефонов. Скульптор отложил в сторону инструмент, которым работал в данный момент, и поднял трубку.
– Это номер Двенадцать, – раздался в трубке женский голос, – говорит с Восьмой базы. В соответствии с приказом мне удалось бежать из Башни Тернового Венца. К несчастью, выпрыгнув из окна, я попала в руки федерального агента – имя его мне неизвестно. Под охраной лейтенанта Джонсона я направилась по первому пришедшему мне в голову адресу, якобы домашнему. Машина ФБР ехала за мной. Сильный снегопад сыграл мне на руку. Я сумела оторваться от автомобиля преследователя. К сожалению, федеральному агенту удалось изъять у меня сумку с рукописью. Больше докладывать нечего. Остаюсь здесь в ожидании дальнейших указаний.
Скульптор положил трубку на место и вернулся к работе. Потом он дважды отвлекался от своего занятия – принимая один звонок из Калифорнии и один из Нью-Йорка. Старик не делал никаких записей. И не отвечал звонившим людям. Он просто занимался своим на первый взгляд бесконечным делом: постоянно сминал и смазывал то ухо, то надбровную дугу глиняной головы и спокойно вылепливал их снова.
Раздался звон, в помещении погас свет, и в темноте прозвучал незабываемый гортанный голос:
– Дайте мне последнее донесение о выступлении Харвея Брэгга на стадионе «Голливуд».
– Последнее донесение получено один час семнадцать минут назад, – ответствовал голос с немецким акцентом, и огонек сигареты замерцал во тьме. – В десять двенадцать по тихоокеанскому времени. На стадионе собралось двенадцать тысяч человек, как уже докладывалось ранее. Лозунг Харвея Брэгга «Америка для каждого человека – и каждый человек для Америки» был принят с энтузиазмом. Его обещание – до сих пор им всегда выполнявшееся – в случае нужды дать через свой офис работу любому добропорядочному гражданину вызвало бурю восторга. Рапорт о конце выступления на стадионе «Голливуд» еще не поступил. Докладывал номер Сорок Девять.
На некоторое время воцарилась тишина – столь глубокая, что в ней отчетливо слышалось потрескивание горящего табака египетской сигареты.
– Донесение от номера Двенадцать, – старик бросил взгляд на электрические часы на столе, – поступило в два часа пять минут пополуночи.
И слово в слово этот обладающий феноменальной памятью человек пересказал донесение, полученное с Восьмой базы.
Послышался слабый звон, и комната вновь осветилась. Скульптор взял свой инструмент и вернулся к работе.
ГЛАВА V
СПЕЦИАЛЬНЫЙ ПОЕЗД
Курьерский поезд медленно двигался сквозь густую пелену снегопада.
– Они не посмеют пустить нас под откос, Хэпберн! – Федеральный агент Пятьдесят Шесть угрюмо улыбнулся и похлопал по сумке миссис Эдер. – Это наша защита. Но может быть предпринята попытка другого рода.
В отдельном вагоне Смит сидел напротив Хэпберна. Семеро человек из отряда, охранявшего Башню Тернового Венца, расположились в креслах вокруг них. Одни молча курили, другие тихо переговаривались, а некоторые не курили и не говорили, а украдкой поглядывали на капитана Хэпберна и его таинственного начальника.
– Вы отлично сработали, Хэпберн, – сказал Смит. – Я хитростью заставил признаться этого Рише в том, что это, – он похлопал по сумке снова, – и есть материал, доставленный доктором Прескоттом аббату Донегалю.
– Перед отъездом я приказал арестовать Рише.
– Прекрасно.
Поезд с грохотом несся сквозь тьму. Смит подался вперед и положил руку на плечо Хэпберна.
– Врагу известно, что доктор Прескотт докопался до правды. Каким образом он докопался до нее, нам необходимо выяснить. Безусловно, Прескотт – человек блестящего интеллекта. Я боюсь, Хэпберн… боюсь…
Железными пальцами Смит сжал плечо подчиненного как тисками.
– Вы читали это… и ту часть, в которой отец Донегаль описывает происшествие. О том, каким образом ему помешали выступить по радио, я начинаю догадываться. И особенно заметьте следующее, Хэпберн: проглядывая машинописные тексты, принесенные Джеймсом Рише на проверку, сэр Патрик облизывал палец, когда перелистывал страницы. Такая у него привычка. Как, это кажется важным?
– Только не мне, – признался Хэпберн, ошеломленно глядя на собеседника.
– Ах! Подумайте же как следует! – бросил Смит и продолжал: – Я знаю, почему вы так удручены. Вы упустили женщину. Но ведь вы раздобыли то, что мы искали. Здесь сведения о крупной иностранной организации, имеющей целью захват власти над Америкой. Пусть миссис Эдер не беспокоит вас. Ее поимка – это всего лишь вопрос времени.
Марк Хэпберн опустил голову.
В сумке оказался полный текст обращения аббата Донегаля, на последней, пятой странице которого раскрывался тайный заговор: будучи осуществлен, он поставил бы США под власть некоей таинственной безымянной личности, в распоряжении которой находился, очевидно, не только огромный капитал, но и бесчисленное множество людей.
В свете этого открытия новый шеф, «Федеральный агент Пятьдесят Шесть», полностью доверился Хэпберну. Капитан подозревал и прежде – но теперь знал точно, – что в США разворачивается какая-то драма мировых масштабов. В душе простой человек, он был страшно поражен, узнав, что в это тяжелое для всего мира время попал под начало сэру Дэнизу Найланду Смиту, бывшему комиссару Скотланд-Ярда, пожалованному званием баронета за службу на благо не только Британской империи, но и всего человечества. И в момент непростительной слабости он упустил женщину, которая могла стать для следствия ниточкой, невидимой ниточкой, ведущей к неизвестной сильной личности, жаждущей господства над Соединенными Штатами.
Предчувствие близкой опасности охватило небольшое общество в вагоне. Марк Хэпберн не один видел, как злобная метель швыряла пригоршни снега в бронзовый лик. Среди семерых сопровождавших их с Найландом Смитом человек были члены древнего религиозного ордена, ведомые по жизни твердой рукой аббата Донегаля. И эти последние в особенности сомневались и колебались, пока поезд вез их неизвестно куда сквозь вьюжную ночь. Они не знали подоплеки происходящих событий, а неведение рождает страх. Они знали единственное: им вменялось в обязанность охранять капитана Хэпберна и федерального агента Пятьдесят Шесть.
Внезапно состав резко затормозил и все девять человек попадали с кресел. Найланд Смит молниеносно вскочил на ноги и вскричал:
– Хэпберн! Идите вперед с двумя людьми! Этот поезд может замедлить ход, но не должен остановиться ни в коем случае!
Марк Хэпберн бросился вперед, на бегу хлопнув по плечу двоих из семи охранников. Они последовали за ним. Сквозь плотную снежную пелену через боковые окна все отчетливо увидели яркую вспышку.
– Выключите свет! – приказал высокий раздраженный голос. В дверях появился проводник, и вагон погрузился во тьму. За белой завесой снега полыхнула еще одна вспышка. Федеральный агент Пятьдесят Шесть подобрался на четвереньках к окну и выглянул наружу.
– Вы видите?! – вскричал он и схватил за руку скрючившегося рядом человека. – Видите?!
Поезд набирал скорость – очевидно, в результате приказа Хэпберна – и теперь мчался мимо отряда пулеметчиков, цепочкой растянувшегося вдоль железнодорожного полотна.
Специальный курьерский стремительно мчался сквозь тьму, когда Хэпберн вернулся в вагон. Он улыбнулся своей скупой улыбкой. Федеральный агент Пятьдесят Шесть поднялся на ноги и повернулся к подчиненному.
– Этот поезд не остановится больше до самого Кливленда, – спокойно произнес Хэпберн.
ГЛАВА VI
НА УИВЕР-ФАРМ
– Что это? – хриплым голосом спросил Найланд Смит.
Автомобиль остановился. Впереди чернел лес, окружающий Уивер-фарм. Уже сгустилась ночь, и, хотя вьюга утихла, мрачный снежный пейзаж внушал смутный ужас.
Среди деревьев мелькали неясные тени и огни фонарей и факелов!
Смит выпрыгнул из машины на едва заметную под снежным покровом дорогу. Марк последовал за начальником. Оба устремились к лесу и скоро наткнулись на человека, который рыскал с фонарем среди посеребренных морозом кустов.
– Что случилось? – задыхаясь, спросил Смит. Человек – судя по выправке, бывший военный – заколебался. Некоторое время он стоял с высоко поднятым фонарем в руке, пристально вглядываясь в незнакомца. Однако властные манеры Смита произвели на него должное впечатление.
– Мы из ФБР, – сказал Марк Хэпберн. – Что здесь происходит?
– Доктор Орвин Прескотт исчез.
Найланд Смит вцепился в плечо Хэпберна дрожащими пальцами.
– Боже мой! – прошептал он. – Мы опоздали!
Сжав кулаки, Смит бросился назад к машине. Марк Хэпберн обменялся несколькими словами с бывшим военным и устремился вслед за начальником.
Разбушевавшаяся метель вынудила их направиться поездом в Буффало. Из-за сильного снегопада самолет вынужден был сесть в двадцати милях от условленного места в Буффало. Смит и Хэпберн получили плохие новости от лейтенанта Джонсона.
После дерзкого побега миссис Эдер исчез и Джеймс Рише, которого Марк Хэпберн приказал арестовать…
И теперь они с трудом продвигались по занесенной снегом дороге к Уивер-фарм – белому особняку с зелеными ставнями, стоящему на отшибе. Современник колониальной Новой Англии, сей аванпост прогресса вырос там, возведенный руками белых людей, в те дни, когда индейцы еще охотились и рыбачили в лесах и обменивали оленину и тростниковый сахар на бусы. Последующие поколения перестраивали его на современный лад, и сегодня это был комфортабельный дом двадцатого века со всеми возможными удобствами.
Входная дверь была распахнута настежь, и в прекрасно обставленном вестибюле высокий, необычайно худой человек разговаривал с маленькой седоволосой старушкой. Человек держал в руке шляпу с очень широкими полями и постоянно притопывал ногами, стряхивая снег с ботинок. Выражение его лица казалось мрачным и официальным. На верхней лестничной площадке в полумраке толпились взволнованные слуги. Страх и тревога царили сейчас в этом – по-видимому, обычно спокойном – доме.
Седоволосая леди нервно вздрогнула, когда Марк Хэпберн шагнул через порог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33