– Пожалуйста, дай мне еще варенья. А мама придет сегодня?
– Не знаю, милый. Надеюсь, да.
– А мы пойдем в сад?
– Если погода будет хорошая.
Некоторое время Робби сосредоточенно жевал хлеб с вареньем, потом спросил:
– А дядя Марк придет?
– Вряд ли, милый.
– Почему нет? Мне нравится дядя Марк – весь с головы до ног, кроме усов. Мне нравится и желтый дядя тоже, только он никогда не приходит.
Няня Гофф с трудом подавила дрожь. Человек, которого мальчик окрестил «Желтым дядей», приводил суеверную шотландку в ужас, какого она никогда не знала прежде. Его существование в жизни столь же уважаемой, сколько любимой миссис Эдер представлялось женщине неразрешимой загадкой. Каким образом ее хозяйка – красивая и прекрасно воспитанная – могла тесно общаться с ужасным китайцем, Мэри Гофф была просто не в силах понять. Привязанность же Робби к этому зловещему существу приводила ее в еще большее недоумение.
– Подарил мне машинку на день рождения, – мечтательна вспомнил Робби. – Желтый дядя.
Когда часом позже с упакованной в багажнике огромного «роллса» новой игрушкой одинокий маленький Робби в сопровождении няни Гофф и веселого чернокожего шофера отправился на твою игровую площадку на Лонг-Айленд – за ним последовал автомобиль охраны.
На значительном расстоянии от последнего держалась машина лейтенанта Джонсона, замыкавшая эту странную процессию.
ГЛАВА XXVII
ЗДАНИЕ «СТРАТТОН»
Марк Хэпберн в голубом комбинезоне и форменной фуражке вылез из окна на находящийся на головокружительной высоте парапет. За ним последовали два человека в такой же форме. Один из них являлся служащим Центральной электрической компании, а другой – правительственным агентом. Они стояли на высоте сорок седьмого этажа здания «Страттон». Над ними сверкала свинцовая крыша купола. Снизу доносился неумолчный гул Нью-Йорка.
– Сюда, – сказал Марк Хэпберн и решительно двинулся вдоль парапета.
Он не отрываясь смотрел в глубокий провал между домами и наконец остановился в том месте, откуда открывался вид на Парк-авеню.
Грозовые тучи собирались и плыли над городом. Когда Марк Хэпберн поднимал глаза к небу, ему казалось, что высокое здание раскачивается, как корабль на волнах. Поэтому он старался смотреть себе под ноги. Внезапно он с трудом подавил радостное восклицание.
В желобе под парапетом лежала куча глиняных осколков – в самых крупных из них угадывались обломки некоего скульптурного изображения. Безумец из «Страттона» был не мифом – он существовал в действительности!
Хэпберн на миг поднял взгляд к небу. При виде бегущих над куполообразной крышей небоскреба облаков у него закружилась голова. Молодой человек покачнулся и поспешно зажмурил глаза. Но он успел увидеть то, что хотел. На самом верху свинцового купола находилась железная галерея, куда выходило два окна…
– Осторожней, капитан! – воскликнул правительственный агент, увидев, как его спутник пошатнулся. – Упасть отсюда значительно проще, чем залезть сюда.
Справившись с приступом дурноты, Хэпберн вновь взглянул на осколки под ногами.
– Все в порядке. Я никогда не занимался скалолазанием.
Он опустился на колени и с пристальным вниманием принялся изучать глиняные обломки. Последние определенно являлись фрагментами глиняной головы (возможно, не одной, а нескольких), но были слишком малы, чтобы получить отчетливое представление о целом.
– Соберите эти осколки, – приказал Хэпберн, – и отнесите их вниз.
Служащий электрической компании в уважительном молчании наблюдал за двумя агентами.
– О! А это что? – внезапно воскликнул капитан. Он держал в руке маленький деревянный планшет, к которому двумя кнопками было прикреплено цветное миниатюрное изображение лица в бумажной рамке.
Хэпберн осторожно отделил миниатюру от планшета и внимательно рассмотрел ее.
Это была трехцентовая марка фирмы «Дэниел Уэбстер» тысяча девятьсот тридцать второго года выпуска, приклеенная к кусочку картона и забранная в широкую бумажную рамку с прорезью посередине, в которой виднелось зловещее лицо некоего китайца.
Марк Хэпберн вынул записную книжку и осторожно вложил в нее странную находку. Когда он сунул записную книжку в карман, ему внезапно вспомнились колдовские зеленые глаза, устремленные прямо на него, и незабываемое лицо доктора Фу Манчи, которое он видел сквозь разбитое окно в ночь облавы в Китайском квартале…
Да, никакой ошибки здесь не могло быть! Марка «Уэбстера» представляла собой карикатуру (но карикатуру легко узнаваемую!) на доктора Фу Манчи.
Да, теперь Найланду Смиту было над чем поразмыслить. Больше нельзя было делать ни одного неверного шага. Но здание «Страттон» целиком занимали люди, прямо или косвенно связанные с деятельностью Лиги истинных американцев. На верхнем этаже здесь жил сумасшедший, который лепил и разбивал глиняные бюсты и, очевидно, в недавнем прошлом являлся обладателем странной миниатюры. Отсюда к доктору Фу Манчи определенно тянулась какая-то ниточка. Обстоятельства дела требовали проверки – но проверки очень осторожной.
Пока Хэпберн не без оснований полагал, что его расследование в «Страттоне» не вызвало ни у кого никаких подозрений. Под предлогом проверки электропроводки он проник в ряд кабинетов на разных этажах здания, но нигде не заметил ничего необычного и встретил вежливое содействие со стороны управляющего, мистера Шмидта. Теперь оставалось выяснить, возникнут ли какие-нибудь препятствия на их пути, если они выразят желание осмотреть помещения на самом верху купола.
Пятью минутами позже Хэпберн влез через окно в помещение, которое занимающая сорок седьмой этаж фирма использовала, очевидно, под склад, – и не смог сдержать вздоха облегчения, почувствовав под ногами вместо раскачивающегося парапета надежный пол с резиновым покрытием. Там Хэпберна и его спутников ожидал мистер Шмидт, представляющий владельцев здания.
– На этом этаже, кажется, все в порядке, – сказал Хэпберн. – Но как бы нам осмотреть помещение над куполом?
Мистер Шмидт несколько мгновений холодно смотрел на него, потом коротко ответил:
– Туда пройти невозможно. Лифты поднимаются только до этого этажа. Туда ведет лестница, но дверь на нее заколочена. Полагаю, по распоряжению пожарной комиссии. Там наверху ничего нет. Купол выполняет исключительно декоративную функцию.
– Но мне надо довести инспекцию до конца. Установка лестницы на крыше обойдется дорого. Гораздо дешевле взломать дверь, ведущую на эту лестницу, не правда ли?
– Я не имею права распоряжаться здесь, – поспешно ответил мистер Шмидт. – Позвольте мне проконсультироваться по этому вопросу с владельцами «Страттона».
Марк Хэпберн незаметно толкнул локтем служащего электрической компании, и тот спросил:
– Когда вы дадите нам знать о результатах консультации, мистер Шмидт? Мы должны представить отчет начальству.
– Я позвоню вам завтра утром.
Марк Хэпберн почувствовал удовлетворение. И без свидетельства Робби Эдера он самолично видел горящие над куполом окна – а сегодня окончательно убедился в том, что верхнее помещение «Страттона» обитаемо.
ГЛАВА XXVIII
ПОЛЬ САЛЬВАЛЕТТИ
Чуть раздвинув шторы, Лола Дюма смотрела вниз на заполненные народом террасы. Силуэты пальм отчетливо вырисовывались на фоне вечернего неба; поблескивало вдали море серо-стального цвета. Вид темной толпы наводил на мысль о блюде черной икры. В этом бесчисленном людском море жизнь пульсировала столь мощно, что волны эмоций, казалось, достигали Лолы.
До нее доносились бурные аплодисменты и крики, и над этим восторженным ревом – подобно голосу гобоя в громе оркестра – плыло имя Сальвалетти.
Сальвалетти!
И это было лишь началом триумфального шествия, которое неминуемо должно было закончиться у Белого дома. Дюма нервно сжала занавеску дрожащими тонкими пальцами, унизанными перстнями. Толпа все еще кричала и бурлила, когда девушка резко обернулась на тихий скрип открываемой двери.
В комнату вошел Поль Сальвалетти.
Всеобщее поклонение и долгожданный успех превратили этого человека в бога. Бледное лицо его вдохновенно светилось, темные глаза горели. Сегодня против обыкновения он не сутулился – вся его фигура с широко расправленными плечами выражала величие победителя. Перед Лолой стоял не секретарь покойного Харвея Брэгга – но новый Цезарь.
– Поль! – Она шагнула вперед. – Это триумф. Ничто больше не сможет остановить тебя!
– Ничто, – откликнулся он, и при звуках его мелодичного голоса дрожь пробежала по телу девушки. – Ничто!
– Сальвалетти для Юга! – послышался за окнами рев толпы.
Затем последовал взрыв рукоплесканий и дружное скандирование;
– Саль-ва-лет-ти! Саль-ва-лет-ти!
Человек, из полной неизвестности вознесшийся на заоблачные вершины славы, улыбнулся.
– Лола, ради этого стоило ждать.
Она шагнула к нему, протянув вперед прекрасные обнаженные руки, и с возгласом почти безумного восторга молодой человек обнял ее. Мир лежал у его ног – слава, богатство, красота. Он молча обнимал девушку, в то время как все более и более настойчиво толпа требовала:
– Саль-ва-лет-ти! Саль-ва-лет-ти! Америка для каждого человека и каждый человек для Америки!
Зазвонил телефон.
– Возьми трубку, Лола, – попросил Сальвалетти. – Сегодня я не хочу говорить ни с кем, кроме тебя.
Лола Дюма бросила на него пристальный взгляд. Терпкое вино успеха несколько вскружило Полю голову. Он говорил с высокомерием, которое до сих пор умело скрывал. Девушка пересекла комнату и подняла трубку телефона.
Несколько мгновений она слушала со всевозрастающим напряжением, затем положила трубку на стол и обернулась.
– Это Президент.
Эти два слова произвели мгновенную перемену в Сальвалетти.
– Что? – прошептал он и после секундного колебания прошел по-кошачьи бесшумно к столу и взял трубку.
– Поль Сальвалетти слушает.
– Я внимательно наблюдаю за вами, – послышался властный гортанный голос. – На этой стадии вы не должны совершать ни одной ошибки. Слушайте мой приказ. Выйдите сейчас на балкон. Ничего не говорите – просто покажитесь народу. Потом выведите на балкон Лолу Дюма, пусть все увидят и ее тоже. Выполняйте приказ.
Связь прервалась.
– Что? – спросила Лола.
– Приказ, которому я должен подчиниться. – Сальвалетти ободряюще улыбнулся.
Он подошел к балконной двери, широко раздвинул занавеси и вышел на балкон. Возбужденный рев толпы встретил его появление. Некоторое время Сальвалетти стоял в лунном свете – бледный и величественный, – затем поклонился и, обернувшись, поманил к себе Лолу Дюма.
– Выйди. Ты должна присоединиться ко мне.
Он вывел Лолу за руку на балкон, и женщину, тесно связанную с Харвеем Брэггом – основателем Лиги истинных американцев, потенциальным спасителем страны, – встретила почти истерическая овация толпы…
Оказавшись снова в комнате с задернутыми шторами, Лола Дюма упала на диван; глаза и губы ее манили и звали. Молодой человек стоял рядом, гладя на девушку сверху вниз.
– Поль, – спросила она, – этот приказ дал тебе Президент?
– Да.
– Вот видишь, – нежно проворковала Лола. – Он выбрал тебя. Ты доволен?
ГЛАВА XXIX
ЗЕЛЕНЫЙ МИРАЖ

1
Марк Хэпберн проснулся и рывком сел в постели. Холодный пот выступил у него на лбу. Молодой человек отчетливо помнил приснившийся ему сон: он находился в бесконечном тоннеле (очевидно, этот образ навеял на него рассказ Найланда Смита о попытке проникнуть в штаб доктора Фу Манчи через речные ворота). Какое-то время, показавшееся ему мучительно долгим, он шел по этому тоннелю, держа в руке огарок толстой восковой свечи наподобие церковной. Тоннель извивался и сворачивал то в одну, то в другую сторону. За каждым поворотом Хэпберн надеялся увидеть свет дня, но всякий раз его ожидало разочарование.
Сознание какой-то острой необходимости гнало его вперед. Любой ценой он должен достичь конца подземного хода. На карту поставлено нечто гораздо более ценное, чем его жизнь. Справа и слева от Хэпберна появились черные провалы уводящих вдаль новых ходов: тоннель постепенно превращался в лабиринт. Все подземные коридоры были совершенно одинаковыми. В отчаянии Хэпберн бросился в тоннель, уводящий вправо. Он казался бесконечным. Тогда молодой человек свернул влево – и другой бесконечный тоннель простерся перед ним.
Свеча почти догорела, горячий воск заливал пальцы. Если Хэпберн не успеет выбраться на свободу до того, как погаснет жалкий огарок, кромешная тьма поглотит его – и он, заблудшая душа, будет обречен вечно блуждать в жутком подземном лабиринте, вдали от мира живых людей…
Слепая паника охватила Хэпберна. С диким воплем он бежал вдоль тоннеля, сворачивая то вправо, то влево. Свеча догорала. Он продолжал бежать. Вдруг ему пришло в голову, что на карту поставлена жизнь Найланда Смита. Он должен выйти на поверхность земли – иначе случится несчастье не только с Найландом Смитом, но и со всем человечеством. Свеча, превратившаяся в тонкий восковой диск, расплылась в его пальцах…
Тут Хэпберн проснулся.
В номере было очень тихо. Ни единый звук – за исключением неумолчного гула бессонного города – не нарушал тишину.
Хэпберн нашарил под кроватью ночные туфли. Сигарет в комнате он не нашел и решил пройти в гостиную, чтобы выпить глоток спиртного. Жуткий сон о бесконечном тоннеле потряс его.
Стояла кристально прозрачная ночь, почти полная луна лила холодный свет на город. Не включая лампу из боязни разбудить чутко спящего Найланда Смита, Хэпберн ощупью пробрался в гостиную. Сигареты лежали на столе возле телефона, но спичек поблизости не оказалось.
Хэпберн оглянулся и за раскрытой дверью увидел залитую лунным светом комнату, оборудованную под временную лабораторию. Из ее окна была видна крыша дома, где жила Мойя Эдер. Марк вспомнил, что оставил спички в лаборатории. Он вошел в комнату, подошел к окну… и тут же забыл о своем первоначальном намерении.
Он напряженно замер на месте, глядя вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33