Когда Ситас положил отца на кровать, веки больного дрогнули и он открыл глаза. Лицо его свело судорогой.
– Кит? Это ты? – спросил Ситэл чужим, потусторонним голосом.
– Нет, отец, это я, Ситас, – вне себя от горя, ответил принц.
– Ты хороший мальчик, Кит… но упрямый глупец. Зачем ты обнажил оружие в Башне? Ты же знаешь, что это священное место.
Ситас повернулся к Ведведсике, стоявшему в ожидании.
– Сними с нас заклятие! – свирепо потребовал он.
Жрец поклонился и, смочив кусок ткани в умывальнике, начисто вытер лоб принца. Туман, застилавший его зрение и слух, немедленно исчез. Через несколько секунд рядом, словно из ниоткуда, возник колдун.
Ведведсика проворно извлек из кармана какие-то сушеные травы и раскрошил их в оловянный бокал, стоявший на столике у кровати Пророка. Ситас озабоченно наблюдал за его действиями. Затем жрец смочил высохшие листья в красном нектаре, поболтал бокал, чтобы перемешать все это, и протянул напиток принцу.
– Дай Пророку выпить это, – уверенно сказал Ведведсика. – Это поможет ему прийти в себя.
Ситас поднес напиток ко рту отца. Как только первые капли нектара коснулись его губ, беспомощное выражение исчезло из глаз и он крепко ухватился за запястье Ситаса.
– Сын, что со мной? – Он взглянул за спину Ситаса и, заметив колдуна, резко произнес: – Что ты здесь делаешь?! Я за тобой не посылал!
– Нет, посылал, великий Пророк. – Ведведсика отвесил глубокий поклон. – Твой воспаленный мозг несколько часов назад призвал меня на помощь. Я пришел.
– Ты его знаешь, отец? – спросил Ситас.
– Слишком хорошо. – Ситэл откинулся на подушки, и сын убрал бокал. – Жаль, что тебе пришлось встретить его при подобных обстоятельствах, сын мой. Я должен был предупредить тебя.
Ситас взглянул на Ведведсику со смесью благодарности и, отвращения:
– Он здоров?
– Пока не совсем, мой принц. Мне нужно приготовить еще кое-какие зелья. Они излечат Пророка.
– Тогда начинай, – приказал принц.
Ведведсика не шевельнулся.
– А как же наша сделка?
Ситэл кашлянул.
– Что еще за сделку ты заключил с этим старым пауком? – потребовал он ответа.
– Он излечит тебя от лихорадки, если ты позволишь мне призвать Кит-Канана домой, – откровенно пояснил Ситас.
Ситэл удивленно нахмурил седые брови и пристально взглянул на сына, но тот отвел глаза.
– Призвать Кита? – недоверчиво переспросил он. – Ведведсика, ты же не занимаешься благотворительностью. Что ты хочешь извлечь из всего этого для себя?
Жрец снова поклонился:
– Я лишь прошу наследника Пророка наградить меня так, как он сочтет нужным.
Ситэл покачал головой.
– Не пойму, чем тебя может интересовать Кит-Канан, но я не возражаю, – согласился он с тяжелым вздохом, затем повернулся к наследнику. – Сколько ты ему заплатишь, Ситас?
Принц вспомнил о сломанном мече и невыносимом страдании, которое испытывал его брат.
– Пятьдесят золотых монет, – решительно ответил он.
Глаза Ведведсики широко раскрылись.
– Как это щедро с твоей стороны, великий принц.
Отец и сын молча наблюдали, как жрец готовит свое лечебное зелье. Когда, наконец, оно было готово, Ведведсика наполнил высокий серебряный кубок грязно-зеленой жидкостью. К удивлению Ситаса, Ведведсика сперва сам отпил добрый глоток смеси и, по-видимому, остался доволен. Затем он протянул лекарство обессиленному правителю.
– Ты должен выпить все, – настоятельно потребовал он.
Ситас подал бокал отцу. Ситэл, приподнявшись на локтях, в три глотка выпил зелье и выжидательно взглянул на сына. Ситас, в свою очередь, повернулся к Ведведсике:
– Ну?
– Действие напитка проявляется не сразу, великий принц, но будь уверен, скоро лихорадка оставит Пророка.
И в самом деле, лоб Ситэла уже не был таким горячим на ощупь. Пророк, прерывисто вздохнув, выпрямился. Краски вернулись к его бледным щекам. Ведведсика величественно кивнул.
– Оставь нас, колдун, – сухо повелел Ситэл. – Можешь забрать свою плату позже.
С очередным глубоким поклоном Ведведсика произнес:
– Как будет угодно Пророку.
Вытащив свою бутылочку, он хотел намазаться мазью. Принц, вытянув руку, ядовито приказал:
– Сначала выйди отсюда, жрец.
Ведведсика удалился с широкой улыбкой.
Ситас оставил отца более здоровым на вид, чем он видел его в последний месяц, и, проходя по дворцу, сообщил всем о выздоровлении, не упоминая имени Ведведсики. Предполагалось, что Пророк поправился сам, что это знак расположения богов.
Наконец Ситас спустился в старую комнату Кит-Канана. Вокруг никого не было. Везде толстым слоем лежала пыль – здесь ничего не трогали с тех пор, как брат бесславно покинул дворец. Когда это было? Год, два назад?
В комнате хранились всевозможные личные вещи Кит-Канана. Его серебряный гребень. Его второй любимый лук, покоробившийся и треснувший от сухого воздуха в комнате. Вся его придворная одежда висела в шкафу. Ситас дотрагивался до ткани, стараясь сконцентрировать мысли на пропавшем брате. В мозгу его возникали лишь старые воспоминания. Некоторые – приятные. Многие – печальные.
Принца охватило странное ощущение. Он чувствовал, будто идет куда-то вверх, прочь, хотя тело его не сдвинулось с места ни на дюйм. Ноздри его щекотал дым костра, в ушах шумел лесной ветер. Взглянув на свои руки, Ситас увидел, что они загорели на солнце и огрубели от трудов и битв. Это были не его ладони – это были ладони Кит-Канана. Принц понял, что сейчас нужно попытаться, заговорить с братом, но, открыв рот, обнаружил, что слова не идут с языка. Тогда он попытался произнести их мысленно.
«Возвращайся домой, – просил он. – Домой, Кит. Возвращайся домой».
Ситас заставил себя пошевелить губами и вскрикнул:
– Кит!
Когда он произнес имя брата, связь их внезапно прервалась. Ситас пошатнулся, не понимая, где находится, и упал на кровать брата, подняв облако пыли. Полоски солнечного света, протянувшиеся через всю комнату, когда он пришел сюда, теперь лежали у подоконника. Прошло несколько часов.
Ситас стряхнул с себя странное оцепенение и направился к двери. Он явно установил контакт с Китом, но был ли это мифический Зов, он не знал. Наступил поздний вечер, и нужно было навестить отца.
Ситас покинул комнату так поспешно, что неплотно закрыл за собой дверь. И, поднимаясь по ступеням на верхний этаж башни, принц не заметил, как дверь в комнату Кит-Канана медленно отворилась и осталась открытой.
Глава 22
Весна, год Овна
Дни казались пустыми. Каждое утро Кит-Канан проводил у молодого дуба. Деревце было тоненьким и высоким, переплетающиеся ветви устремлялись к небу. На ветвях появились почки, как и на других деревьях в лесу. Но эти почки казались символом, знаком того, что лес опять жил неистовой, радостной жизнью. Даже поляна покрылась дикими цветами и нежной зеленью. С каждым днем тропа к пруду зарастала новой травой и качающимся чертополохом.
– Никогда не видел такой весны! – восклицал Макели. – Все растет прямо на глазах!
Он приходил в себя после потери быстрее, чем Кит-Канан. Макели легче принял то, что Анайя встретила свою судьбу, и пытался утешить друга.
В тот прекрасный день они с Кит-Кананом сидели на нижней ветке дуба. Макели болтал длинными ногами, жевал стебелек сладкой травы и осматривал поляну.
– Нас как будто бы осаждают, – добавил он. Трава уже доходила до пояса – она выросла почти за неделю. Вытоптанная площадка вокруг дерева, превратившаяся в грязь от ежедневной ходьбы, быстро зарастала.
– Должно быть, охота отличная! – произнес Макели с восторгом.
Его недавно появившийся аппетит к мясу был невероятным. Он ел в два раза больше Кит-Канана и становился все сильнее. И поскольку грифон теперь приносил много дичи, оба всегда были сыты.
С появлением цветов и листьев возникли и тучи насекомых. Теперь это были не знакомые Анайе Черные Твари, но пчелы, мухи, бабочки. Воздух наполнился жужжанием и гулом. Кит-Канан и Макели вынуждены были постоянно поддерживать огонь в очаге, чтобы помешать пчелам устроить улей прямо в доме.
Теперь Аркубаллис приносил в день по целому кабану или оленю и двум эльфам стало нечего делать. Пытаясь отвлечь Кит-Канана от его горя, Макели снова принялся расспрашивать его о Сильваносте. Они говорили о его жителях, одежде, еде, занятиях и многом другом. Постепенно Кит-Канан стал делиться с мальчиком своими воспоминаниями и, к своему удивлению, обнаружил, что тоскует по дому.
– А как там насчет… – Макели покусал нижнюю губу, – как насчет девушек?
Кит-Канан слегка улыбнулся:
– Да, девушки там есть.
– Расскажи о них.
– Девушки Сильваноста славятся своей красотой и изяществом, – без преувеличения отвечал Кит-Канан. – Большинство из них добрые, мягкие и очень ученые, а некоторые даже умеют обращаться с конем и мечом, хотя это редкость. Волосы у них рыжие, светлые, золотистые, и я встречал некоторых с волосами черными, как ночное небо. Макели подтянул ноги, упершись в ветку ступнями.
– Хотел бы я посмотреть на них всех!
– Несомненно, когда-нибудь ты повстречаешь их, Кели, – торжественно пообещал Кит-Канан. – Но я не могу взять тебя туда.
Макели знал историю побега Кит-Канана из Сильваноста.
– Когда Най, бывало, сердилась на меня, я выжидал несколько дней, затем возвращался и просил прощения, – вспомнил он. – А ты не можешь попросить прощения у своего отца?
– Это не так-то просто, – защищался Кит-Канан.
– Почему?
Принц открыл было рот, чтобы ответить, но не произнес ни слова. И в самом деле, почему? Конечно же, за прошедшее с тех пор время гнев отца утих. Видят боги, его собственная ярость от потери Герматии померкла и умерла, будто ее никогда и не существовало. И теперь, когда он мысленно произносил ее имя, в душе ничто не шевелилось. Сердце его всегда будет принадлежать Анайе. Но теперь, когда жены не стало, почему бы ему не возвратиться домой?
Тем не менее, поразмыслив, Кит-Канан каждый раз приходил к выводу, что делать этого не стоит.
– Мой отец, – Звездный Пророк. Он связан обычаями, которые не может нарушить. Если бы он был просто разгневанным отцом, я, наверное, вернулся бы и молил его о прощении. Но существуют другие, те, кто не желает моего возвращения.
Макели с осведомленным видом кивнул:
– Враги.
– Не мои личные враги, просто те жрецы и мастера гильдий, которым выгодно, чтобы все шло по-прежнему. Мой отец нуждается в их поддержке, вот почему он предпочел выдать Герматию замуж за Ситаса. Уверен, мое возвращение вызовет большое волнение в городе.
Макели распрямился и снова начал болтать ногами в воздухе.
– Слишком сложно для меня, – заметил он. – Думаю, что в лесу лучше.
Несмотря на то, что сердце его все еще болело после потери Анайи, Кит-Канан, глядя на солнечную поляну, усеянную цветами, был вынужден согласиться со своим другом.
Зов настиг его, словно удар меча.
Наступил вечер четвертого дня после того, как принц обсуждал с Макели Сильваност. Они свежевали горного лося. Ни Кит-Канан, ни Макели не могли понять, зачем грифон пролетел двести миль до Халькистовых гор, чтобы поймать лося, – горы были ближайшим местом, где водились такие животные. Они уже почти закончили снимать шкуру, когда пришел Зов.
Кит-Канан уронил в грязь каменный нож, вскочил на ноги и вытянул перед собой руки, словно внезапно ослеп.
– Кит! Кит, что с тобой? – закричал Макели.
Кит-Канан больше не видел леса. Вместо этого перед ним проносились смутные видения беломраморных стен, пола, потолка. Он словно покинул свое тело и оказался в Сильваносте. Приложив к лицу руку, Кит-Канан ощутил вместо кожаной туники и мозолистой ладони мягкую руку и одежду из гладкого шелка. Он узнал кольцо на пальце – оно принадлежало Ситасу.
Мозг его был охвачен смутными чувствами: тревога, печаль, одиночество. Ситас звал его по имени. В городе что-то происходило. Споры, борьба. Во дворце были люди. Все это с молниеносной быстротой промелькнуло у Кит-Канана перед глазами, и он зашатался.
– Ситас! – выкрикнул он.
Как только он заговорил, Зов внезапно оборвался.
Макели дергал его за тунику. Кит-Канан, вырвавшись, оттолкнул его.
– Что случилось? – испуганно спросил Макели.
– Мой брат. Это был мой брат, я возвратился в Сильваност и увидел его…
– Ты видел его? Он что-нибудь сказал?
– Он не произносил слов, но я понял – народ в опасности… – Кит-Канан закрыл лицо руками. Сердце его бешено колотилось. – Я должен вернуться. Я должен ехать в Сильваност.
Повернувшись, он направился к дому.
– Подожди! Неужели тебе обязательно идти прямо сейчас?
– Нужно идти. Я должен уйти немедленно, – настаивал Кит-Канан.
– Тогда возьми меня с собой!
Кит-Канан, который уже зашел в дом, снова показался в дверях:
– Что ты сказал?
– Возьми меня с собой, – с надеждой в голосе просил Макели. – Я буду твоим слугой. Я буду все делать. Чистить твои сапоги, готовить еду – все. Я не хочу здесь оставаться один, Кит. Я хочу увидеть столицу моего народа!
Кит-Канан подошел к мальчику, по-прежнему сжимавшему в руке нож. Сейчас, когда мысли его пришли в порядок, он понял, что рад предложению Макели. Он был для него самым близким человеком после Анайи – и Ситаса. Теперь принцу предстояло возвращение в Сильваност, навстречу неизвестности, и он не хотел лишиться друга и его поддержки.
Хлопнув мальчика по плечу, Кит-Канан объявил:
– Ты отправишься со мной, но только не как слуга. Ты будешь моим оруженосцем и учеником. Как тебе это?
Макели был слишком ошеломлен, чтобы говорить, и, протянув к Кит-Канану руки, неистово сжал его в объятиях.
– Когда мы отправляемся? – спросил мальчик.
Кит-Канан чувствовал мощную притягательную силу Зова. Сейчас же, сейчас же, сейчас же. Зов, точно кровь, бился в его жилах. Но он заставил себя воспротивиться этому властному призыву. Было уже поздно, а необходимо еще сделать кое-какие приготовления.
– Завтра утром, – решил Кит-Канан.
День обрушился внезапно, словно камень с горы. Только что вокруг царила безмолвная, глухая ночь, как вдруг на востоке показался луч солнца. Его оказалось достаточно, чтобы разбудить Макели; плеснув в лицо воды, он объявил, что готов к отправлению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41