Еще одна волна обрушилась на них сзади, и Рис оттолкнулся от берега, надеясь, что вода, отступая, протащит их хотя бы немного за собой. Потом встал в ледяной воде на колени, стараясь заслонить Эллен от бугера. Интересно, умеет ли ублюдок плавать?
У самого края воды бугер заколебался. Брезгливо поднял лапу с мокрого песка, встряхнул ею, как кошка, переходящая только что политый газон, и Рис облегченно вздохнул. Когда накатила новая волна, бугер поспешно ретировался.
Эллен заглядывала Рису через плечо, подойдя так близко, что их лица почти соприкасались.
– В воду он не пойдет, – сообщил парень. Ответа не последовало, и он повернул голову к своей спутнице. Ее прозрачные глаза были широко раскрыты, взгляд по-прежнему не отрывался от бугера. – Эллен... – позвал он.
– Не могу поверить, что все это происходит на самом деле, – еле слышно выговорила она.
– Но ведь ты же сама... ты же говорила... – И он отстранился от нее, чтобы лучше разглядеть ее лицо.
– Я знаю, что я говорила, – ответила Эллен. Она обхватила себя руками, точно силясь унять трепетание темных крыл внутри. – Я просто... я хотела верить, но... одно дело хотеть, а другое – увидеть на самом деле... – Давление в ее груди нарастало, казалось, что-то рвется из нее наружу. – Я...
И вдруг боль, острая, как скальпель хирурга. Рис шумно выдохнул, как будто ему дали под дых. Взглянув вниз, она сразу поняла почему: птичья голова, прозрачная, как паутина, показалась между ее грудей. На фоне ее белого купальника она казалась темным пятном, не яркий попугай, как в рассказе про дядюшку Доббина, а черная ворона, чьи глаза Эллен видела сегодня утром в зеркале. Ее собственное волшебство готовилось покинуть ее потому, что она утратила веру. Она не могла больше верить в него, но все же...
Но это просто бессмысленно. Она же всегда верила. И вот теперь, когда бугер Риса стоит прямо перед нею на берегу, живой и настоящий, что еще ей остается, как ни верить?
И тут, точно в подтверждение ее мыслей, бугер завыл. Бросив взгляд в сторону берега, она увидела, что он шагнул прямо в волны, и хотя соленая вода причиняла ему, судя по его воплям, невероятную боль, решимость добраться до них пересиливала все остальное. Добраться до нее. Волшебство Риса, живое. В то время как ее собственное волшебство... И она изо всех сил надавила на полуоформившуюся воронью голову, пытаясь втолкнуть ее назад.
– Я верю, я верю, – бормотала она сквозь плотно сжатые зубы. Но, как помощница дядюшки Доббина из рассказа Кристи, она уже ощущала нарастающую боль утраты. В отчаянии она обернулась к Рису.
Даже в темноте она видела ужас в его глазах – ужас перед бугером и перед вороньей головой, торчавшей из ее груди. Но он не побежал. Наоборот, вцепился обеими руками в ее плечи и закричал:
– Отпусти ее!
– Но...
Он бросил взгляд на берег. Им удалось сохранить равновесие, когда нахлынула волна, но бугер встретил ее грудью и теперь, завывая, кубарем летел назад.
– Это все из-за того, что тебе нужны были доказательства, – кричал он. – Тебе нужно было увидеть бугера живьем, чтобы поверить в его реальность, вот почему волшебство уходит от тебя. Не сопротивляйся, расслабься.
– Я...
Но она знала, что он прав. Высвободившись из его рук, она посмотрела на берег, где, барахтаясь, поднимался на ноги бугер. Что-то заклокотало у него в горле, когда он снова пошел им навстречу. Трудно, ох, как трудно было на это решиться, но Эллен все же заставила себя опустить руки. Боль в груди жгла огнем, ощущение потери росло с каждой секундой. Но она приказала себе не думать об этом, закрыть глаза и спокойно стоять, как будто ничего не происходит.
Вместо того чтобы сопротивляться, она стала вспоминать. Круглые Люди катятся по пляжу. Гном из рассказа Кристи скачет на свинье по пирсу. Слова Брэмли Дейпла. Гуна, который ущипнул Джилли Копперкорн за ногу. Тварь, которая ела сырые яйца и выкалывала людям глаза, и бугера Риса тоже. А вот дядюшка Доббин и Нори Верт смотрят, как убегает от нее магия. И снова Круглые Люди катятся, кувыркаясь, по пляжу или забредают в проулок позади ее дома...
И боль отступила. Ощущение потери стало слабее, исчезло.
– О Господи, – услышала она шепот Риса.
Она открыла глаза и проследила его взгляд. Бугер выскочил из воды и понесся прочь, а за ним – целая ватага Круглых Людей, которые весело прыгали по пляжу, точно огромные надувные мячи, кувыркались, смеялись и хихикали на сотни разных ладов. Глаза Эллен наполнились соленой влагой, и она знала, что океан тут ни при чем. Слезы текли по ее щекам, а она, как дурочка, улыбалась во весь рот.
Круглые Люди гоняли бугера по пляжу из конца в конец, пока тот наконец не стал как вкопанный. Завывая, он ждал их приближения, но прежде чем первый шар коснулся его, начал таять прямо на глазах.
Эллен повернулась к Рису, зная, что его глаза тоже полны слез, но владевшее им в тот момент чувство было слишком сильно, чтобы утирать их, и он просто стоял и улыбался ей в ответ. Бугер испарился вместе с последними остатками его гнева. Она протянула ему руку, он взял ее в свою. Так, рука об руку, они побрели к берегу, где полные ликования Круглые Люди кружили и скакали вокруг них до тех пор, пока не растаяли сами собой, оставив их на пляже вдвоем.
Сердце Эллен билось очень быстро. Когда Рис отпустил ее руку, она прикоснулась к груди и почувствовала знакомое трепетание темных крыл, только теперь они спокойно укладывались внутри, а не рвались на свободу. Ветер по-прежнему дул с океана, но это был не тот ветер, с которым обычно приходили Круглые Люди.
– Похоже, это совсем не чушь собачья, – тихо сказал Рис.
Эллен взглянула на него. Улыбаясь, он продолжал:
– Ну, помогать друг другу и все такое, вместо того чтобы драться. Знаешь, это все-таки здорово.
Она кивнула. Темные крылья внутри успокоились, и ее рука вернулась на место.
– В рассказах твоего друга про ворон ничего нет, – заметил Рис.
– Наверное, птицы внутри у всех разные, как и волшебство. – И она посмотрела вдаль, на горизонт, озаренный огнями нефтяных вышек.
– В окрестностях Санта-Аны живут дикие попугаи, – вспомнил вдруг Рис.
– Говорят, в Сан-Педро тоже.
– Думаешь, это... – начал было Рис, но умолк. Волны, подползая, лизали им ноги.
– Не знаю, – отозвалась Эллен. Потом перевела взгляд на остатки своей одежды. – Пошли. Вернемся домой, согреемся.
Рис прикрыл ее плечи своей курткой. Потом натянул джинсы с футболкой и помог ей собрать остатки шмоток.
– Мне жаль, что так вышло, – сказал он, сворачивая клочья юбки и блузки в ком. Поглядел на нее. – Но я и вправду не мог ничего поделать с бугером.
– Может, мы и не должны.
– Но что-то похожее на бугера...
Эллен шутливо взъерошила остатки его петушиного гребня:
– Думаю, мораль сей басни такова: следить надо за тем, какая вибрация от тебя исходит.
При слове «вибрация» Рис недовольно поморщился, но все же кивнул.
– Либо мы следим за своими чувствами, – добавила она, – либо наше волшебство улетает от нас и становится неуправляемым.
Те же крылья, трепетание которых чувствовала Эллен, шевельнулись и в груди у Риса. Оба знали, что это ощущение, с которым они не захотят расстаться никогда.

В магазинчике дядюшки Доббина Нори Верт повернулась спиной к паре свежевычищенных клеток.
– Похоже, они нам еще не скоро понадобятся, – сказала она.
Дядюшка Доббин оторвался от тоненького сборника викторианской поэзии и согласно кивнул.
– Ты быстро учишься, – сказал он. Сунул трубку в рот, пошарил в кармане в поисках спички. – Похоже, для тебя еще не все потеряно.
Нори чувствовала, как ее волшебство складывает крылья на старом месте, у нее в груди, но ничего не сказала на случай, если окажется, что теперь, когда она выучила свой урок, ей придется оставить магазин. А ей так хорошо здесь. И ничего на свете больше не нужно, разве что немного солнышка на пляже.

Барабан из камня

Невидимый мир существует, никаких сомнений. Вопрос только в том, далеко ли он от центра и во сколько закрывается?
Приписывают Вуди Аллену

Каменный барабан нашла Джилли Копперкорн, когда было уже далеко за полдень.
Вечером того же дня она завернула свою находку в несколько слоев оберточной бумаги, перевязала шпагатом и пошла с ней в старую часть Нижнего Кроуси, где в просторном, но бестолково выстроенном тюдоровском доме обитал профессор Дейпл. Медным молоточком в виде львиной головы, чей пристальный взгляд всегда приводил ее в смущение, Джилли отрывисто постучала в профессорскую дверь и едва успела сделать по шаткому крыльцу шаг назад, как Олаф Гунасекара, миниатюрный домоправитель Дейпла, показался на пороге и мрачно уставился на нее.
– Ты, – ворчливо заметил он.
– Я, – дружелюбно подтвердила Джилли. – Брэмли дома?
– Сейчас посмотрю, – ответил он и захлопнул дверь.
Джилли со вздохом опустилась на потрепанный ротанговый стул слева от двери, а сверток пристроила на коленях. Черный с рыжим кот, который лежал на другом стуле, поднял голову, окинул ее равнодушным взглядом, отвернулся и принялся наблюдать за проходившей мимо женщиной с таксой.
Профессор Дейпл все еще преподавал в университете Батлера, но нынешняя его нагрузка и в сравнение не шла с теми временами, когда Джилли была студенткой. Там вышла одна некрасивая история, в которую оказались замешаны некий епископ, древние монеты и дочь какой-то гадалки на картах Таро, но в чем там было дело, Джилли так и не дозналась. Несмотря ни на что, профессор так и остался старым весельчаком – сморщенный, как прошлогоднее яблоко, лет шестидесяти на вид, он был куда бодрее многих тридцатилетних. За шутками и разговорами он запросто мог просидеть всю ночь, не переставая полировать свои очки в проволочной оправе.
Зачем ему понадобился этот Олаф Гунасекара в качестве домоправителя, Джилли ума не могла приложить. Вид у Гуна был комичный, что правда, то правда: его торчащее брюшко, надутые щеки, ореол непокорных кудряшек вокруг головы, тощенькие ручонки и ножонки напоминали не то тыкву на палке, не то обезьяну. Брючки в полосочку, пиджачок, как у бродячего шарманщика, и зеленая с желтым шляпенка, в которых он щеголял обычно, нисколько не улучшали общего впечатления. К тому же и росту в нем было всего чуть больше метра, а Дейпл клялся и божился, что он гоблин, и звал его просто Гун.
Все это не придавало достоинства комической фигуре крохотного домоправителя, и Джилли еще поняла бы, в чем причина его постоянной раздражительности, не знай она наверняка, что он сам настаивал на имени Гун и подбирал себе гардероб только самолично. Более того, Брэмли ужасно раздражал вкус его помощника – точнее, полное отсутствие такового,
Дверь снова распахнулась, Джилли встала и оказалась нос к носу с Гуном, который смерил ее неизменно мрачным взглядом.
– Дома, – буркнул он.
Джилли улыбнулась. Можно подумать, он не знал этого с самого начала.
Так они и стояли, она на крыльце, а он в дверях, пока девушка наконец не спросила:
– Можно к нему?
Театрально вздохнув, Гун отступил на шаг в сторону и дал ей пройти.
– Полагаю, ты не прочь чего-нибудь выпить? – осведомился он, следуя за ней по пятам к двери профессорского кабинета.
– Да, неплохо бы чаю.
– Хрумпф.
Джилли полюбовалась, как он шествует прочь на своих коротеньких ножках, стукнула костяшками пальцев в дверь и вошла в комнату. Брэмли поднял голову от стола, заваленного грозившими вот-вот похоронить его под собой кипами книг и бумаг, и послал ей радостную ухмылку в просвет между двумя бумажными башнями.
– Я тут решил уточнить кое-что после твоего звонка, – начал он. Он ткнул пальцем в лежавшую прямо перед ним книгу, заглавия которой Джилли не было видно, и принялся протирать очки. – Увлекательное чтение.
– И вам тоже здравствуйте, – откликнулась Джилли.
– Ах, ну да, конечно. А ты знала, что индейцы Кикаха рассказывали легенды о маленьких человечках задолго до того, как на их землю пришли первые европейские поселенцы?
Джилли так и не привыкла к манере Брэмли начинать любой разговор с середины. Она сняла несколько журналов со стоявшего поблизости деревянного стула и пристроилась на его краешке, прижимая свой сверток к груди.
– Ну и что с того? – спросила она.
Брэмли удивленно уставился на нее:
– Как это, что с того? Мы ведь пытаемся установить происхождение этого твоего артефакта, не так ли?
Джилли кивнула. Теперь, когда она села, ей хорошо было видно заглавие книги, которую читал Брэмли. «О тех, кто под кручей и еще круче», сборник рассказов Кристи Риделла. Этот автор зарабатывал на жизнь тем, что собирал и пересказывал всякие странные истории, которые без счету порождает любой большой город. Книжка, которая лежала сейчас на столе перед Брэмли Дейплом, состояла из легенд о Старом городе и других фантазий на тему подземелья – на источник объективной информации мало похоже, а Джилли так надеялась.
Старый город существовал в действительности; именно там она и нашла барабан. Зато все остальное – крокодилы-альбиносы, которые водят поезда в подземке, косяки разумных золотых рыбок с собаку величиной в городской канализации, дискуссионные клубы крыс-мутантов и прочее в том же духе...
Старый город некогда был сердцем Ньюфорда. Сейчас он лежит под землей, ниже самых глубоких станций метро, – туда в конце девятнадцатого века забросил его Большой подземный толчок. Современный город, включая систему канализации и подземного сообщения, вырос на руинах старого. В начале семидесятых было много разговоров о том, чтобы превратить развалины в аттракцион для туристов, как сделали в Сиэтле, но Старый город лежал слишком глубоко, и добраться до него оказалось не так-то легко. Внимательно изучив проект со всех сторон, муниципалитет пришел к выводу, что его осуществление окажется просто-напросто разорительным.
Как только это решение было принято, Старый город из потенциальной приманки для туристов мгновенно превратился в пристанище для всякого рода отверженных – пьяниц, старух-кошелочниц и прочих бездомных. Не говоря уже – если верить Брэмли и Риделлу, конечно, – о бандах дурно воспитанных гоблинов, которых Риделл называл «скокинами», – словечко, позаимствованное им из языка древних шотландцев, которое имело массу значений, в том числе «уродливый», «скрытный» и «угрюмый».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61