Самое неожиданное и быстрое его движение всегда было плавным и ненапряженным. И голова, так же как у лани, никогда не находилась в состоянии полного покоя; взгляд светло-карих глаз непрерывно метался с одного предмета на другой.
Сквозь гул артиллерийской канонады до слуха Мартинеса долетали и снова пропадали людские голоса. Из каждого взвода неслись свои звуки. Нудный и монотонный голос командира взвода воспринимался Мартинесом словно жужжание надоедливого насекомого; — Так вот, я вовсе не хочу, чтобы кто-нибудь из вас был убит сразу же, как только мы подойдем к берегу. Держитесь все вместе, это очень важно.
Мартинес еще плотнее сдвинул ноги в коленях, подтянул их к груди и сжался в комочек.
По сравнению с другими разведывательный взвод выглядел очень малочисленным, и почему-то даже люди в нем казались меньше ростом. Крофт говорил теперь о посадке в десантный катер, но Мартинес слушал его нехотя, рассеянно.
— В общем, — спокойно говорил Крофт, — все будет так, как на нашей последней тренировке. Все должно пройти хорошо, потому что никаких помех не предвидится.
Ред загоготал.
— Мы-то все соберемся наверху без задержки, — сказал он, — но наверняка появится какой-нибудь сукин сын и прикажет нам возвратиться в трюм.
— А что, нам будет хуже, если придется отсидеть здесь даже всю войну? — насмешливо спросил сержант Браун.
— Довольно болтать! — приказал Крофт. — Если ты лучше меня знаешь, что и как делать, вставай на мое место и командуй, — бросил он в сторону Брауна и продолжал: — Наш пост по посадке на высадочные средства — номер двадцать восемь. Каждый это знает, и мы должны прибыть туда все вместе. Если кто-нибудь неожиданно обнаружит, что забыл что-то в трюме, пусть пеняет на себя. Возвращаться никому не позволю.
— Эй, ребята, не забудьте взять презервативы, — напомнил Ред, и это вызвало общий смех.
Крофт посмотрел на него сердито, но тут же улыбнулся и медленно сказал:
— Уверен, что Уилсон свои не забудет.
Снова раздался смех.
— Еще бы! — фыркнул Галлахер.
— Ха, ха, ха! — заразительно засмеялся Уилсон. — Я скорее забуду свою винтовку, — проговорил он сквозь смех.
Мартинес лишь слабо улыбнулся. Смех товарищей раздражал его.
— Эй, Гроза Япошек, в чем дело? — мягко спросил Крофт, обращаясь к Мартинесу. Они как старые друзья понимающе посмотрели друг на друга.
— Да так, не дает покоя проклятый живот, — ответил Мартинес.
Он произносил слова громко, но запинающимся голосом, как будто переводил с испанского. Крофт еще раз посмотрел на него и продолжал инструктаж солдат.
Мартинес обвел взглядом трюм. Проходы между рядами коек казались сейчас непривычно широкими, потому что койки завалили наверх, и это обстоятельство как-то давило на сознание Мартинеса.
Он подумал, что койки похожи на стеллажи в большой библиотеке в Сан-Антошю, и вспомнил что-то связанное с этим неприятное, какую-то грубо разговаривавшую с ним девушку. «Ну, а если и умру, все равно, все равно, все равно», — снова пронеслось у него в голове.
Мартинес встряхнулся. Сегодня с ним должно произойти что-то ужасное. Бог всегда делает так, что ты знаешь о приближении страшного, и поэтому... «Поэтому тебе надо быть осторожным, надо позаботиться о себе», — сказал он себе по-английски.
Девушка эта была библиотекарем; она подумала, что Мартинес пытается украсть книгу. Тогда он был совсем еще мальчишкой и очень испугался. Девушка ругала и стыдила его, а он отвечал ей по-испански... Нога Мартинеса непроизвольно дернулась. Помнится, он даже заплакал тогда. Вот чертовка! Теперь он справился бы с ней запросто. Мысль о том, как он расправился бы с девчонкой, вызвала приятное ощущение... Да ну ее! Плевал он на эту библиотекаршу.
Сейчас он не в библиотеке, а в трюме и перед ним не стеллажи с книгами, а ярусы коек и готовящиеся к высадке солдаты. Мартинеса снова охватил страх.
Прозвучал испугавший его свисток. «Приготовиться к посадке на катер номер пятнадцать!» — крикнули с верхней палубы. Солдаты одного из взводов начали подниматься по трапу наверх. Мартинес чувствовал, что все вокруг него находятся в состоянии нервного напряжения, об этом свидетельствовали притихшие голоса. «Почему нас не вызвали первыми?» — подумал он, понимая, что ожидание только усилит напряжение и страх. Да, с ним должно что-то произойти, Мартинес был совершенно уверен в этом.
Через час прозвучал свисток и для них. Толкая друг друга, они медленно поднялись по трапу и почти целую минуту толпились у входного люка, прежде чем им приказали следовать к месту посадки. Удерживать равновесие на покрьхтой утренней росой скользкой палубе было трудно. У шлюпбалок, на которых висел их катер, солдаты вяло построились в неровную шеренгу и снова стали ждать.
Утренняя прохлада вызывала дрожь. Не было еще и шести часов утра, и такое раннее время, как всегда в армии, оказывало на людей какое-то гнетущее действие. С ним всегда было связано начало чегото нового, неприятного, нерадостного.
Посадка на высадочные средства шла по-разному на разных постах. Часть катеров с сидящими в них солдатами уже спустили на воду, и теперь эти катера ходили вокруг судна, как собаки на привязи. Солдаты махали руками и что-то кричали своим товарищам на палубе. На фоне серой краски шлюпок и темной синевы утреннего моря цвет их лиц казался каким-то неестественным. Море было спокойным, а его поверхность такой гладкой, что казалось, это не вода, а масло. Солдаты соседнего взвода уже начали посадку; одновременно стали медленно спускать на воду катер, посадка на который только что закончилась. Шкивы шлюпбалок неприятно лязгали и скрипели. Однако на большей части посадочных постов люди все еще чего-то ждали.
Под тяжестью битком набитого рюкзака плечи Реда начали ныть; ствол винтовки надоедливо звякал, то и дело ударяясь о металлическую каску на голове. Это его раздражало.
— Сколько ни носи этот проклятый рюкзак, никак к нему не привыкнешь, — сказал он, сплевывая на палубу.
— А ты правильно подогнал его? — спросил Хеннесси с явным напряжением и дрожью в голосе.
— Что толку от этой подгонки! — раздраженно ответил Ред. — У меня все равно начинает ломить от него все тело. Я просто не гожусь для рюкзака, у меня слишком много костей, — продолжал Ред, испытующе поглядывая на Хеннесси и желая убедиться, нервничает ли тот так же, как и он сам.
Воздух был прохладным; только что показавшееся из-за горизонта солнце ничуть не грело. Вдохнув запах мазута, масла и рыбы, Ред с досадой стукнул ногой по палубе.
— Когда же мы сядем наконец в катер? — спросил Хеннесси.
Обстрел берега все еще продолжался. Освещенный первыми лучами солнца, остров казался бледно-зеленым. Вдоль побережья тянулась тонкая полоса дыма.
— Ха! Ты думаешь, что будет как-нибудь по-другому? — насмешливо отозвался Ред. — Вот так и будем торчать здесь на палубе все утро. — Заметив на расстоянии мили от судна группу десантных катеров, он продолжал: — Первая волна все еще крутится на одном месте.
Ему вспомнилась высадка на Моутэми, и снова он почувствовал страх. Ред все еще ощущал на кончиках пальцев грубую ткань резиновой лодки, за которую он, находясь тогда в воде, с трудом держался. Он снова почувствовал вкус соленой воды. Ред вспомнил, как, онемев от страха и обессилев, он едва не пошел на дно и как непрестанно стреляли японские пушки. Заросшее щетиной лицо Реда выглядело мрачным и угрюмым.
Растительность в прибрежной полосе острова, конечно, пострадала от артиллерийского обстрела. Лишенные листвы обгоревшие пальмовые деревья стояли, как столбы. За дымкой на горизонте едва виднелась гора Анака, принявшая бледную серо-голубую окраску, среднюю между оттенками воды и неба. Когда Ред посмотрел на берег, там разорвался тяжелый снаряд и вверх поднялся высокий столб дыма, намного выше, чем от нескольких предшествовавших взрывов. «Эта высадка будет не такая уж трудная», — подумал Ред, однако мысль о том, что он едва не утонул во время высадки на Моутэми, не выходила у него из головы.
— После такого обстрела на этом острове ничего не останется для нас, — сказал Хеннесси. — А нам ведь предстоит жить здесь.
— Сколько же мы будем еще ждать? — спросил Галлахер и выругался.
— Не торопись, не торопись, парень, — ответил ему Крофт. — С нами должна пойти половина людей из взвода связи, а его еще не вызвали наверх.
— А почему не вызвали? — раздраженно продолжал Галлахер, сдвигая каску на затылок. — Они хотят, чтобы мы стояли наверху и ждали, пока нам оторвет голову?
— А ты слышал хоть один выстрел с острова? — спросил его Крофт.
— Но это вовсе не значит, что у них нет артиллерии, — возразил Галлахер. Он с угрюмым видом закурил, держа сигарету так, как будто ожидал, что ее в любой момент кто-нибудь или что-нибудь выбьет из рук.
Над судном со свистом пролетел снаряд, и Мартинес машинально прислонился спиной к защитному ограждению орудийной установки.
Он чувствовал себя нагим.
Механизм шлюпбалок был сложным, часть его находилась над водой. Когда солдат готовится к высадке с полной выкладкой, когда на нем рюкзак, каска, патронные ленты, винтовка со штыком, два нагрудных патронташа, несколько гранат, он чувствует себя так, как будто на его плечи и грудь постоянно давят тяжелейшие камни; дышать становится трудно, конечности не слушаются, клонит ко сну.
Пройти по шлюпочному выстрелу, чтобы спуститься в катер или другое высадочное средство, когда на тебя давит все это тяжелое снаряжение, не менее трудно и опасно, чем пройти по натянутому канату.
Когда разведвзводу Крофта дали приказ начать посадку в катер, сержант Браун нервно облизал губы.
— Не могли уж изобрести что нибудь попроще, — сказал он осторожно передвигавшемуся вместе с ним по выстрелу Стэнли. Весь фокус состоял в том, чтобы заставить себя не смотреть в это время вниз, на воду.
— Ты знаешь, — доверительно сказал Стэнли, — Галлахер неплохой парень, но он нытик.
— Ага, — рассеянно ответил Браун. Он думал в этот момент о том, что будет очень глупо, если он, сержант, вдруг сорвется от выстрела и упадет в воду. «Боже мой, я ведь наверняка утону», — подумал он про себя, а вслух сказал: — Для меня это самая трудная часть высадки.
Но вот Браун достиг наконец носа катера и спрыгнул в него.
Тяжелый рюкзак так придавил бедного парня, что он едва поднялся на ноги. Бее находившиеся в небольшом катере неожиданно повеселели.
— Смотрите, смотрите, как ползет Ред! — весело крикнул Уилсон, и все засмеялись, наблюдая, как Ред со сморщенным, словно сухой чернослив, лицом осторожно переступает по выстрелу. Подойдя к катеру, он посмотрел на сидевших в нем и презрительно крикнул:
— Черт возьми, кажется, я попал не туда! Слишком идиотские морды для моего взвода!
— Давай, давай, старый козел, прыгай! — весело крикнул ему Уилсон. — Вода приятная, прохладная!
— Сам лезь прохладись! А то у тебя, наверное, очень горячо в штанах! — ответил Ред улыбаясь.
Браун громко рассмеялся. «До чего же хорошие ребята во взводе!» — подумал он. Казалось, что самое трудное и опасное осталось позади.
— А как же спускаются в катера генералы? — громко спросил Хеннесси. — В их возрасте это трудно.
— А их переносят на руках два специальных солдата, — ответил Браун, и снова раздался взрыв общего смеха.
— А-а, чтоб ей ни дна, ни покрышки, этой чертовой армии! — разразился Галлахер, спрыгнув в катер. — Я уверен, что больше всего ранений солдаты получают, когда вот так прыгают в катера.
Браун расхохотался во все горло. «Галлахер, наверное, такой же сердитый и в постели, когда обнимает свою жену», — подумал он.
Сержант уже хотел было сказать об этом вслух, по неожиданно представил себе свою жену, которая, может быть, как раз в этот момент с кем нибудь другим. Смех его резко оборвался.
— Эй, Галлахер! — крикнул он раздраженно. — Спорим, что ты не улыбаешься, даже когда возишься со своей женой.
Галлахер мрачно посмотрел на него, а потом вдруг тоже рассмеялся.
— А пошел ты к... — смачно выругался он, и все расхохотались.
Тупоносые, пыхтящие моторами маленькие десантные катера походили на гиппопотамов. И еще они напоминали коробки из-под обуви без крышек; длина их составляла около сорока футов, ширина около десяти, мотор подвешивался к задней вертикальной стенке, а передняя стенка была слегка наклонной. Ударявшиеся об нее волны издавали громкий звук, а просачивавшаяся через многочисленные щели вода собиралась на дне. В катере разведвзвода Крофта слой воды на дне составлял уже около одного-двух дюймов. Ред, пытавшийся сохранить свои ноги сухими, вскоре плюнул на все и отказался от этой мысли. Их катер крутил возле судна уже целый час, и у Реда закружилась голова. Время от времени на них обрушивался веер холодных, больно хлеставших в лицо водяных брызг.
Первая волна солдат высадилась минут пятнадцать назад, и на берегу уже шел бой. Звук винтовочных выстрелов доносился сюда, как потрескивание сухих веток в костре. Бой казался отдаленным и не имеющим особого значения. Чтобы хоть как-то отвлечься, Ред, навалившись грудью на борт катера, стал осматривать побережье.
С расстояния трех миль оно по-прежнему казалось необитаемым, по зато на нем появился характерный признак боя: колыхавшаяся у самого среза воды тонкая струйка синеватого дыма. Иногда высоко в небе раздавался приглушенный расстоянием гул моторов: к острову направлялось звено из трех бомбардировщиков. Когда самолеты пикировали на какую-нибудь цель на берегу, уследить за ними становилось трудно: освещаемые яркими лучами солнца, они почти исчезали из видимости. Взрывы от сброшенных бомб казались беззвучными и безобидными, а когда звуки взрывов через некоторое время все-таки долетали до катера, самолеты уже успевали скрыться за горизонтом.
Ред попытался уменьшить вес давившего на плечи рюкзака, оперевшись им на перемычку. Непрерывное кружение катера действовало на нервы. Посмотрев на сидевших вместе с ним солдат, он заметил, какой неестественно зеленой казалась их форма на фоне серо-голубой окраски бортов катера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105