https://wodolei.ru/brands/Astra-Form/
Прежде чем шагнуть к ракете, Юрий обернулся к группе космонавтов и крикнул:
– Ребята, один за всех и все за одного!
Герман Титов потом вспоминал: «Я вдруг понял: ведь это не тренировка, это тот самый заветный и долгожданный час». При всей простоте эта мысль как-то не умещалась в сознании многих людей, с которыми прощался Юрий. Королев знал, что Гагарин улетает, и чувствовал, что Гагарин улетает. Они дошли до ступенек, ведущих к лифту. Лифт на ферме обслуживания смонтировали к первому полету человека, раньше лифта не было: был довольно примитивный подъемник. Гагарин оглянулся, помахал стоящим внизу людям. Ему аплодировали, что-то кричали. Королев махал своей велюровой шляпой. Лифт пополз вверх. Вместе с Гагариным в кабине лифта поднимались ведущий конструктор «Востока» Олег Генрихович Ивановский и Федор Анатольевич Востоков. Наверху двери лифта открыл им Владимир Шаповалов из стартовой команды. Непонятным образом всех обогнав, оказался там и кинооператор Владимир Суворов. Будь его воля, он бы и в корабль залез, но накануне Королев, внимательно обсудив с режиссером Григорием Михайловичем Косенко и кинооператорами план съемок, ограничил энтузиазм Суворова верхней площадкой. В космический корабль Гагарина усаживали Ивановский и Востоков, который подключил скафандр Гагарина к креслу корабля. Люк закрывали рабочие-монтажники из КБ Королева: Николай Васильевич Селезнев и Владимир Иванович Морозов, ставший впоследствии Героем Социалистического Труда. Ну, а дальше случилась эта, ставшая хрестоматийной, несчетное количество раз описанная все с новыми и новыми подробностями, заминка с люком. Чтобы не увеличивать число этих вариантов, прибегнем к первоисточникам. Вот как вспоминает этот эпизод непосредственный участник событий Олег Генрихович Ивановский:
– Володя Морозов и Коля Селезнев специальными ключами затягивают гайки люка. Есть последняя, 30-я! Вдруг настойчивый сигнал телефонного зуммера. Взволнованный голос Королева:
– Почему не докладываете? Как дела у вас?
– Сергей Павлович, тридцать секунд назад закончили установку крышки люка...
– Правильно ли установлена крышка? Нет ли перекосов?
– Нет, Сергей Павлович, все нормально...
– Вот в том-то и дело, что ненормально! Нет КП-3 ...Я похолодел. КП-3 – один из контактов прижима крышки.
– Крышка установлена нормально.
– Что можете сделать для проверки контакта? Успеете снять и снова установить крышку?
– Успеем, Сергей Павлович. Только передайте Юрию, что мы открываем люк.
– Все передадим. Спокойно делайте, не спешите...
Они работали вне времени. Трудно установить ход секунд. Ивановский вспоминает, что во время работы в полу площадки вдруг поднялась крышка люка и из него по плечи высунулся Леонид Александрович Воскресенский. Уже потом, после старта. Ивановский понял, что «Леня Воскрес» не воспользовался лифтом, а полез к кораблю по металлической лестнице высотой с шестиэтажный дом. Взгляды их встретились, и несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом, очевидно, поняв, что никакие его советы и команды не нужны, Воскресенский столь же неожиданно исчез, головой опустив крышку люка.
Ивановский вспоминает, что Гагарин с помощью зеркальца на рукаве скафандра наблюдал, как они перемещают кронштейн с контактом, при этом насвистывая тихонько мотив песенки «Родина слышит, Родина знает...» Второй раз прощаться они не стали. И снова 30 гаек...
– КП-3 в порядке! – голос Королева в телефоне. – Приступайте к проверке герметичности.
Наверх поднялся инженер Илья Хлыстов со своими «присосками» – прибором для контроля герметичности. Четыре пары глаз впились в стрелку вакуумметра. Стрелка неподвижна. Доклад Главному: «Есть герметичность!»
– Хорошо, вас понял, – ответил Королев. – Заканчивайте ваши дела. Сейчас мы объявим тридцатиминутную готовность...
Строгая документальность в описании этих исторических минут требует, чтобы была, наконец, раскрыта еще одна великая тайна космодрома Байконур. Не раз уже отмечалось, что авиаторы – люди суеверные. Очевидно, вместе с другими замечательными традициями, это, безусловно негативное, «родимое пятно» перешло из авиации в ракетную технику. Королев верил в «счастливое» пальто, в кармане носил две копеечные монеты тоже «на счастье». Дань суевериям отдавал и другой малопочтенный ритуал, неукоснительно соблюдавшийся во времена Королева перед каждым космическим пуском. Для успеха дела техническому руководству, перед уходом со стартовой позиции, надлежало непременно пописать с козырька в газоотводный канал. И это было выполнено по 15-минутной готовности.
Вход в подземный командный бункер находился неподалеку от старта, но Королев и Воскресенский уезжали туда всегда на машине. В командном бункере в то утро на «эшафоте» – небольшом возвышении у перископов – работали Кириллов и Воскресенский. Сергею Павловичу поставили рядом небольшой столик под зеленым сукном, на котором стоял радиопереговорный аппарат и единственный красный телефон для подачи пароля на аварийное катапультирование. Пароль этот в бункере знали три человека: Королев, Кириллов и Воскресенский. Исполнитель сидел за несколько километров от старта, запертый в специальной аппаратной под охраной автоматчика. Сигнал на катапультирование он подавал по радио, поскольку проводная связь во время аварии могла быть нарушена.
Кроме операторов у пультов, «стреляющего» Кириллова, Воскресенского и Королева в пультовой стояли Каманин, который обязан был в случае необходимости решать все вопросы, связанные собственно с космонавтом, и Галлай.
Строго говоря, Галлаю, как инструктору-методисту по пилотированию, делать во время старта в бункере было нечего, но Королев включил его в число тех немногих, кто мог видеть и запомнить эти воистину исторические минуты. Королев знал, что Галлай – не просто опытный летчик-испытатель и грамотный инженер, он знал, что Галлай – пишет, и это сразу выделяло его из общей массы многочисленных инструкторов и методистов. У Марка Лазаревича к тому времени уже была книга записок летчика-испытателя «Черед невидимые барьеры», которую он подарил Королеву. На Галлая, как говорится, у Сергея Павловича были «свои виды», иначе зачем было пускать его в пультовую во время столь напряженной работы? Кстати, забегая вперед, нельзя не отметить, что и тут прогнозы Королева полностью оправдались. Уже после смерти Сергея Павловича, в 1977 году журнал «Дружба народов» напечатал документальную повесть Марка Галлая «С человеком на борту», вышедшую после долгих мытарств лишь в 1985 году отдельной книгой. Ее главы, посвященные Королеву, – лучшее из всего, что я читал о великом конструкторе...
Наконец, в бункере находился еще один человек – кандидат в космонавты Павел Попович. Убежденный оптимист, один голос которого добавлял силы человеку, с которым он говорил. Попович сидел на связи с космическим кораблем.
Проведенный через много лет после описываемых событий «перекрестный допрос» их непосредственных участников дал мне картину весьма туманную: увлеченные очень ответственной работой, люди не замечали тех, кто был рядом. Однако все-таки удалось выяснить, что в пультовой, кроме уже названных людей, сидело еще несколько человек. Между двумя перископами, с карточкой «стреляющего» в руках, на которой отмечалось время всех основных команд, предшествующих самой ответственной команде: «Зажигание!», сидел помощник Воскресенского Борис Дорофеев. За спинами офицеров пультового расчета пристроился Николай Алексеевич Пилюгин и его заместитель Владилен Петрович Финогенов.
В другой комнате бункера, которую называли «гостевой», были, как и полагалось, «гости»: члены Государственной комиссии. Единственным перископом «гостевой» всегда, и на этот раз тоже, владел Валентин Петрович Глушко. На связи с НИПами в Сарышагане, Енисейске, Уссурийске и Елизове (это уже тихоокеанское побережье Камчатки, дальше земля кончается) сидел ответственный за радиосвязь Борис Никитин. После выхода корабля на орбиту к нему присоединился Дорофеев. Они получали с НИПов информацию в виде цифр и транслировали ее по громкой связи на весь бункер. Здесь же сидел и Феоктистов.
В третью и последнюю комнату бункера поступала вся телеметрическая информация о носителе и корабле. Там хозяйничал Рязанский.
Не запомнив конкретных лиц, все, кто был тогда в бункере, утверждают, что народу было очень много, раза в три больше, чем нужно для того, чтобы командовать и советовать, если потребуется, тем, кто командовал. Но и то ведь сказать – первый полет человека в космос! У каждого из этих людей шли сейчас самые главные в их жизни секунды...
Попович разговаривал с Гагариным. Иногда микрофон брал Каманин, перед самым стартом – Королев. «Кедр» – позывной Гагарина. Вот сокращенная стенограмма последних пяти минут этих переговоров:
9.02. Заря (Королев): Минутная готовность, как вы слышите? Кедр: Вас понял: минутная готовность. Занимал исходное положение, занял, поэтому несколько задержался с ответом.
Заря: Понял вас.
9.03. Заря: Во время запуска можете мне не отвечать. Ответьте, как у вас появится возможность, потому что я буду транслировать подробности.
Кедр: Вас понял.
Заря: Ключ на старт! Дается продувка.
(Это не команда. Королев не командует, а лишь повторяет команды Кириллова. – Я. Г.)
Кедр: Понял вас.
9.04. Заря: Ключ поставлен на дренаж.
Кедр: Понял вас.
9.05. Заря: У нас все нормально: дренажные клапаны закрылись.
Кедр: Понял вас. Настроение бодрое, самочувствие хорошее, к старту готов.
Заря: Отлично.
9.06. Заря (Королев): Идут наддувы, отошла кабель-мачта, все нормально.
Кедр: Понял вас, почувствовал: слышу работу клапанов.
Заря: Понял вас, хорошо.
В эти секунды медики засекли: пульс Гагарина достиг высшей точки – 157 ударов в минуту, но голос его был совершенно спокоен.
9.07. Заря: Дается зажигание, Кедр.
Кедр: Понял: дается зажигание.
Заря: Предварительная ступень... Промежуточная... Главная... Подъем!
Кедр: Поехали! Шум в кабине слабо слышен. Все проходит нормально, самочувствие хорошее, настроение бодрое, все нормально.
Заря: Мы все желаем вам доброго полета, все нормально.
Кедр: До свидания, до скорой встречи, дорогие друзья!
Гагарин стартовал в 9 часов 07 минут по московскому времени. Потом мне доводилось слышать, что эти семь минут, якобы, задержка, «бобик». Это неверно. Время старта, обозначенное в карточке «стреляющего» было именно 9 часов 07 минут. Оно вычислялось из условий наилучшего освещения Солнцем датчиков системы ориентации, которая должна была сработать перед включением тормозного двигателя, где-то над Африкой. Так что старт – точно в срок и без замечаний.
И история, и мифы писались потом.
Гагаринские «летописцы» из редакции газеты «Правда» Николай Денисов и Сергей Борзенко, когда со слов Юрия Алексеевича писали книжку «Дорога в космос», присочинили немало разных красивостей, которые должны были, по их мнению, еще более влюбить читателей в первого космонавта. Красивости эти вызывали действие обратное, поскольку часто были безвкусны («Меня охватил небывалый подъем всех душевных сил. Всем существом своим слышал я музыку природы...»), не говоря уже о том, что искажали историю, ибо все, что связано с гагаринским полетом в космос, по моему глубокому убеждению, именно ей и принадлежит. В книжке сказано, что перед тем, как подняться на лифте к вершине ракеты, Гагарин «сделал заявление для печати и радио». Заявления этого, которое многократно транслировалось по радио и было опубликовано во всех газетах, Гагарин тогда не делал. Все эти высокопарные и местами не совсем скромные слова Юрия заставили прочитать перед микрофоном еще в Москве, где их и записали на пленку. Ивановский рассказывал, что существовали дубли этого заявления, прочитанные Германом Титовым и Григорием Нелюбовым. А тогда, право же, было не до заявлений...
Широко известные кинокадры, на которых запечатлен Королев, сидящий за круглым, покрытым скатертью столом у лампы с абажуром и переговаривающийся с Гагариным, документальны относительно. Это действительно Королев, и говорит он действительно точно те слова, которые он говорил Гагарину перед стартом. Но кадры эти сняты позже, не 12 апреля. Королева в бункере в то утро никто, к сожалению, не снимал. Да он и не разрешил бы никогда, чтобы кто-то отвлекал его треском кинокамеры и яркими лампами подсветок.
Легенда окружала долгое время и образ «стреляющего». Кириллов, якобы, и нажимал кнопку «Пуск». Анатолий Семенович был человек веселый, общительный. Помню, как он смеялся, когда я спросил его:
– А вы не боитесь, что после смерти ваш палец отрежут, заспиртуют и отправят в Институт мозга?
Кнопку «Пуск» нажимал оператор Борис Семенович Чекунов, тот самый, который три с половиной года назад нажимал ту же кнопку во время старта первого спутника. Вот он действительно обладатель «исторического пальца». Кроме людей, которых я перечислял в пультовой, в командном бункере, состоящем из нескольких подземных комнат, находилось довольно много других специалистов – штатских и военных. Будущий космонавт Феоктистов вспоминает, как монотонный голос телеметриста из динамика громкой связи, повторявшего: «Пять...пять...пять...» – что означало «все в порядке», вдруг сменился: «Три...три...три...» Королев стремительно выбежал из пультовой: «Что случилось?!»
Голос в динамике умолк, через несколько секунд (всем, наверное, показалось – минут) снова зазвучало: «Пять...пять...пять...пять...» Потом разобрались: был сбой в передаче данных. Интересно, какой пульс был у Королева в эти несколько секунд?..
Рассказывали, что министр обороны Родион Яковлевич Малиновский замешкался с подписанием приказа о внеочередном звании, которое присвоено было Гагарину: из старших лейтенантов он сразу стал майором. Такой «перескок» допустим только приказом министра обороны, и именно нерасторопность маршала, согласно этому «мифу», как раз и задержала Сообщение ТАСС, которое с большим подъемом прочитал Юрий Левитан лишь через пятьдесят минут после старта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188