осторожно, экономично, разумно.
«Слава богу, в которого я не верю, – подумалось Бертлу, – что суматоха от неприятностей с дорновскими амбициями, этим проклятым цирком и непримиримостью конституционалистов закончилась задолго до того, как граждане отправились к избирательным урнам и проголосовали так, как их учили».
Он посмотрел вниз, на забитый элитой обеих партий подиум и уходящего премьера, затем в партер на партийных работников, радостно подбадривающих друг друга. Как только Фили обменяется рукопожатием со своим оппонентом и произнесет освященные временем слова «я следую за вами, сэр», они впадут в тихое помешательство и будут до рассвета танцевать змейкой вокруг стадиона, распевая лозунги, которые завтра утром станут таким же прахом, как и сама кампания, и Тиборг продолжит жить, как жил, следующие шесть лет.
Бертл воспользовался моментом, чтобы поразмыслить о старых делах, особенно об этом чертовом, давно улетевшем цирке. Он вспомнил о своем шпионе, той женщине, как там ее звали?
Фен почти с покаянием решил, что, пожалуй, переусердствовал со всем остальным. В первую очередь, с этим локатором, который должен был проследить за циркачами до системы Капеллы, если бы это на самом деле оказалось их целью, а затем добавил эту… Кекри, вот как ее звали.
Похоже, не имело особого смысла посылать кого бы то ни было по следам циркового корабля.
Капелла и Центрум подождут еще несколько лет. Кроме этого, если необходимо, можно снарядить собственную экспедицию.
Что до шпионки… Бертл улыбнулся. Вряд ли ей придется плохо: неважно, останется она с цирком или они решат ее где-нибудь бросить, если раскроют. Она, безусловно, из тех, кто выживает везде. А если циркачи решатся на крайние меры…
Нет. Неважно.
Оркестр выходил на крещендо.
Конституционалистский премьер в ожидании Дорна Фили встал, улыбаясь. Улыбка выглядела почти натуральной.
Фили, сопровождаемый Сэм'лом Бреком, своим помощником, поднялся по ступеням подиума. Бертл нахмурился. Брек, как бы важен он ни был для Фили, не должен разделять его звездный час. Он может получить свою награду, как и все остальные соцдеки, завтра при свете дня.
Премьер повернулся, протянул руку. Фили пожал ее.
Они выждали мгновение, глядя на цезиевые часы высоко над головой.
– Я следую…
В этот момент, как и было задумано, сработала бомба Лир и Монтагны – сотня килограммов «телекса», аккуратно засунутая двумя женщинами под подиум, уложенная вместо одной из его опор и выкрашенная в соответствующий цвет.
Взрывчатка в форме столба рванула прямо вверх. Фили, Брек и уходящий премьер превратились в не более чем красноватое марево, как и почти все партийные иерархи.
Каменная кладка расселась. Ее фрагменты полетели во все стороны, истребляя директоров, а затем и приверженцев обеих партий внизу.
Бертл кувырком, ломая стулья, отлетел назад, но приземлился на спину. Тела сидевших сзади коллег смягчили удар.
Оглушенный взрывом, в шоке, он подтянулся, сел, еще не сознавая, что его правая рука сломана в двух местах, и с ужасом уставился на улыбающуюся голову другого директора, шлепнувшуюся ему на колени. Из головы, пульсируя, вытекала кровь.
Он знал! Он знал, кто это сделал! Кто должен был это сделать! И к черту прощение, к черту забвение этих чужаков!
Прежде всего Фен Бертл, в конечном итоге такой же человек, как и любой другой, теперь жаждал мести. За себя, за свою партию, за своих товарищей директоров – за сам Тиборг!

Глава 21

Мохи/Мохи II
Ньянгу Иоситаро тихо сходил с ума, особенно из-за того, что понимал – он сам вызвал собственное безумие.
Курил Ягасти с самого момента возвращения с Дегастена уже почти земной месяц ежедневно пытал его. Когда он нанесет удар Гегену? Что это будет? Он обещал много, а до сих пор ничего не сделал. И ведь Ягасти был прав.
Поначалу Ньянгу думал представить дело выполненным при помощи той фальшивой ракетной атаки на Гегена. Но горстка агентов Мохи на Дегастене сообщила, что, похоже, все, чего удалось добиться, так это загнать Гегена в глубины его крепости, где он, судя по внешним событиям, предавался ничегонеделанию.
Ньянгу гадал, не предпринял ли Геген каких либо дополнительных мер и не он ли ответствен за взрыв лимузина Ягасти.
Ничем не намекнув Иоситаро?
Это характеризовало бы его как очень умного варвара, задействовавшего два набора убийц.
Другой вероятный кандидат в подрывники был, естественно, Курилов младшенький братец, Байанти. А его что достало? Фальшивый выстрел с дальнего расстояния, заставивший его поверить, что за стрелками стоял Ягасти?
Но не похоже, чтобы в отношениях между братьями что-то изменилось. По крайней мере, Байанти ни о чем таком не проговорился Далет Эйбар, честно отрабатывавшей прибавку к жалованию.
Кроме того, что бы ему дала смерть Ягасти? Байанти вроде бы не проявлял особого интереса к перманентным военным маневрам и эволюциям Ягасти, по крайней мере, никак не выражал его публично.
Ньянгу не сбрасывал младшего брата со счетов окончательно, но и не видел в нем вероятного кандидата на роль этого абсолютно неведомого мастера планирования.
Кто-то из местных парней? Или девиц? Кто-нибудь, кто решил, что хватит тирании и настало время поднять восстание? Но те немногие представители местного населения, с которыми Ньянгу сталкивался, были до того запуганы и измотаны, что он отбросил подобную возможность.
Еще больше ухудшала дело привычка Ягасти к еженедельным пирам. На них он, как всякий приличный техно-варвар, хвалил тех немногих, кто сумел ему угодить, и обрушивал на неудачников громы и молнии. В число последних входил и Ньянгу. И то, что Ягасти не мог указать на конкретные его промахи, ничуть не меняло дела. Он просто поносил невежественного и хвастливого чужака, чьим единственным талантом являются грязные трюки и мошенничество.
Как-то раз пара головорезов сочли, что Ягасти тем самым намекает на женоподобность Ньянгу, и решили устроить на него засаду после пира.
Иоситаро легко прикончил их, не заботясь об осторожности, и, будучи допрошен, коротко признался Ягасти в убийстве обоих, поинтересовавшись, почему Курил не может управиться с собственными придворными? Это не принесло ничего, кроме повышения уровня всеобщей неприязни.
Тем временем цирк продолжал давать представления для солдатни. Популярность его выросла, как никогда.
Особой любимицей публики стала крошечная Джиа Йин Фонг. Мама сшила ей форму Протектората. Счастливо хихикая, малышка, словно пушечное ядро, проносилась под куполом: с родительских качелей к ра'фелану высоко вверх, затем к раскачивающейся на трапеции Лир и обратно. Солдаты считали ее своим талисманом.
Ньянгу чах над картами гегеновской крепости. Черт, Ангара должен был разрешить им взять с собой атомную бомбу… если предположить, что у него несколько их спрятано в его потайном складе. Если бы удалось забросить вооруженный отряд на верхушку гегеновской крепости, засунуть бомбу в лифт, послать ее вниз и… Апартаменты Гегена, вероятно, защищены.
И кроме того, на «Большой Берте» не было атомной бомбы.
Ньянгу пришло в голову, что Конфедерация оказалась не такой уж тупой, как ему казалось.
Он изучил расписание военных праздников. Должны же правители принимать парады. Тогда можно доставить Монтагну и ее адскую стрелялку в пределы досягаемости.
Но брат Ягасти, казалось, твердо решил сидеть глубоко под землей и ждать. Чего ждать? Ньянгу и так знал – убийства своего брата Ягасти.
Иоситаро коротко обдумал и это. Ничего не стоило пронести внутрь какой-нибудь ствол и сделать Ягасти третий глаз. И что потом? Он не камикадзе.
Бомба напрашивалась сама собой. Но после инцидента с лимузином перед курилом дважды проверяли любое помещение, прежде чем он туда входил. И все эти сложности вызвал не кто-нибудь, а Ньянгу Иоситаро, ужасно умный, ужасно ловкий оперативник разведки.
Гарвин не знал, тревожиться или воспринимать всю эту неразбериху как забавную. Он пришел к компромиссу, поддерживая легионеров в состоянии готовности к любым неожиданностям и проводя множество часов в строительстве планов вместе с Иоситаро, пытаясь найти выход на следующую ступень.
Выход нашелся сам.
Маев повадилась ходить на банкеты вместе с Ньянгу. Больше из жалости, нежели полагая, что тот нуждается в телохранителе. А может, просто приобрела вкус к пережаренной дичи, которую подавали у Ягасти. И как профессионал она автоматически оценивала положение, пока они шли по боковому проходу к своему месту. Стол Ягасти тянулся поперек большого зала, бывшего музейного кафетерия, а под прямым углом к нему располагались столы для остальных.
– Задняя дверь не заперта, – прошептала она как-то раз Ньянгу. – Лестница выглядит открытой, всего один стражник. У Ягасти за спиной, как всегда, выход, но охраняемый.
Ньянгу кивнул, отвечать не требовалось. Он гадал, что бы такого сделать, если это вообще возможно, дабы избежать обычных нападок…
Зал наполнился людьми. Иоситаро подмигнул Далет Эйбар, когда она вошла вместе с Байанти и села за главный стол.
Ягасти, окруженный четырьмя охранниками, вошел, по своему обыкновению, почти последним.
Он занял место во главе стола, отстегнул ремень и повесил на стул. Затем налил себе стакан талой воды и осушил его. Затем взял кувшин с очень легким, почти безалкогольным вином и наполнил другой стакан. До сих пор в полном соответствии с традициями.
– Приветствую вас, гости, друзья и воины, – воззвал Курил.
Опять же по традиции все сидящие за столами наполнили стаканы из собственных кувшинов и подняли их.
– За Протекторат и за Конфедерацию, которой мы все служим. И за клятву, что мы скоро ее восстановим!
Он выпил, и все проделали то же.
Следующим пунктом Ягасти должен был поставить стакан на место, представить тех, кто впервые присутствовал на пиру, сесть и ожидать первой перемены блюд.
Вместо этого он опустил стакан и закашлялся. Сначала пробно, а потом все сильнее и сильнее. Стакан выскользнул из его пальцев и разбился об пол.
Ньянгу заметил, что Ягасти сменил несколько интересных оттенков лилового. Диктатор открывал и закрывал рот, глаза лезли на лоб. Курил обеими руками потянулся к горлу, покачнулся, с грохотом упал на стол и сполз на пол.
В то же мгновение Байанти оказался на коленях перед братом. Он обхватил его руками и приподнял, причитая: «О, брат мой! Поговори со мной. Скажи что-нибудь. Не умирай. Пожалуйста, не умирай».
Ягасти издал отвратительный звук, как будто собрался проблеваться, забился в судорогах и замер.
Зал застыл.
Байанти опустил тело брата на пол и поднялся. В руке его, откуда ни возьмись, оказался ствол.
– Стража! – крикнул он. – Ко мне!
Двери с грохотом распахнулись, и к нему кинулись одетые в серое солдаты с бластерами на изготовку. Зал оцепили, а между Байанти и гостями выстроилась шеренга угрюмого вида людей.
– Убийство, – возопил Байанти. – Подлое убийство. Яд! Кто-то в кухне – наемный убийца. Ты! Май! Возьми взвод на кухню и арестуй всех! Держать их под строгим арестом, готовыми к допросу!
Офицер отсалютовал и приказал солдатам идти за ним. Спустя секунды до Ньянгу донеслись вопли и крики ужаса.
– Мой брат… Мой брат мертв, – нетвердым голосом произнес Байанти. – Теперь это моя… Теперь это должно стать… моей задачей – продолжать его дело. Я постараюсь выполнить его миссию, хотя едва ли достоин занять его место. Да, Ягасти. Я обещаю, и каждый здесь обещает – мы восстановим Конфедерацию. И мы не станем ждать, не станем откладывать. Не будет больше военных игр и спортивных схваток, в которых погибали лучшие из нас, – мы выступим немедленно. Я объявляю операцию «Ягасти». Сперва мой брат будет кремирован, как он и хотел. А пепел сохраним, чтобы развеять над Центрумом, когда мы захватим его. Но сначала надо уничтожить предателя Гегена. Того, кто заказал это гнусное убийство. Я приказываю: в течение недели всем моим вооруженным силам приготовиться к атаке на Гегена. Он умрет за это братоубийство. И всех его людей, которые посмеют выступить на его стороне, постигнет та же участь. Повелеваю вам всем, от солдата до государственного деятеля, да… – его взгляд упал на Ньянгу. – Даже тем, кто думает, что они могут дать не больше, чем мгновение смеха, чтобы облегчить путь наших воинов, – час настал. Близится битва.
Это начало последней войны за возвращение Конфедерации. И я могу только желать, чтобы мой дорогой брат Ягасти был здесь, мог возрадоваться и увидеть все своими глазами!
По дороге к цирку Маев наклонилась близко к Ньянгу и вопросительно подняла бровь.
– Неплохо, – рассудительно заметил Иоситаро. – Может, он использовал несколько старомодный глицерин на щеках, чтобы добиться совершенства. Теперь, как только тело сожгут, а всех поваров расстреляют после чьего-нибудь признания, ничто не остановит Байанти Великолепного!
Солдат, услышавший последнюю часть фразы, не уловил сарказма и кивнул с одобрением, утирая покрасневшие глаза и залитое слезами лицо.
– Полагаю, – заметил Иоситаро, – это был и один из способов подстегнуть события. Мне он почему-то не кажется особенно хорошим и надежным.

Глава 22

В последующие дни Байанти опроверг утверждение о младших братьях, всегда следующих в тени старших. Далет Эйбар улучила минутку для доклада о его делах. Байанти пребывал в постоянном движении по всему Протекторату, с планеты на планету, из штаб-квартиры флота в судостроительные компании.
Он не преувеличивал, когда заявил, что каждый станет частью битвы. Учебные батальоны объявили боевыми. Весь личный состав перевели на казарменное положение. Торговые суда наспех вооружались, часто не более чем парой ракет, примагниченных к корпусу корабля.
Для тех, кто беспокоился о том, что потери от вторжения на Дегастен скажутся, когда они двинутся против Центрума, у преемника Курила нашелся короткий ответ: «Резервы, хотя они об этом еще не знают, сейчас служат Гегену. После того как мы уничтожим моего брата, его людям следует дать шанс искупить свое предательство».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39