Израфель внимательно на него посмотрела, видимо, сообразила, что он шутит, и одарила его улыбкой. Гарвин решил, что она, похоже, не отличается особым чувством юмора.
На мостике Израфель предложили прохладительные напитки, она отказалась и оглядела большое помещение, сияющее оборудование и аккуратно одетых дежурных.
– Вы поддерживаете судно в отменном состоянии, сэр, – обратилась она к Гарвину.
– Спасибо. Родители учили меня, что свиньей может быть любой дурак, – откликнулся Гарвин, надеясь, что его сочтут немного простоватым.
– Мне пришлось посмотреть в словаре, что такое цирк, прежде чем подняться на борт, – продолжала Израфель. – Много ли таких, как вы?
– Некогда было много цирковых кораблей и даже караванов, – ответил Гарвин. – Но это до того, как Конфедерация, только не обижайтесь, исчезла.
– Откровенно говоря, как для вас, так и для нас.
– Но вы же представились силами Конфедерации!
– Мы отдельное подразделение. В наши обязанности входит обеспечение безопасности системы Маис, не более того. Касательно того, что лежит за пределами системы… Похоже, вам известно гораздо больше, чем нам. Эту информацию мы в гарнизоне стараемся не обнародовать. Впрочем, безусловно, вы и сами быстро бы это поняли. Это не укрепляет веры в нас, которую питают местные жители.
Гарвин рискнул проговориться, почувствовав внезапную симпатию к этим солдатам, чье положение ничем не отличалось от положения Ударного Корпуса, несмотря даже на то, что они оказались гораздо ближе к сердцу исчезнувшей Империи.
– В системе Сабин нам сказали, что у них регулярно отбирают сырье и продукцию люди, заявляющие о своей принадлежности к Конфедерации.
– Да, – кивнула Израфель. – Эти пираты трижды пытались атаковать нас. Каждый раз они бывали изгнаны, но… – она умолкла.
Продолжать не было нужды. Гарвин мог представить, каково это – пытаться поддерживать высокотехнологичное соединение в системе, где отсутствовала тяжелая промышленность.
Корпусу повезло больше. Даже будучи выброшен на границу, он оказался в таком развитом мире, как Камбра.
– У вас есть какие-нибудь соображения по поводу того, откуда могли взяться эти самозваные конфедераты?
Израфель покачала головой, отвернулась, и Гарвин понял, что выяснил у нее все что мог.
Но и этого оказалось предостаточно.
Он пожалел о необходимости неделю гастролировать на Маисе, потому что узнавать здесь больше было не о чем.
Маис/Маис II
Шесть дней спустя Янсма укрепился в этом мнении. Никто не знал, откуда появились эти фальшивые войска Конфедерации. Известно было только, что они приходили три раза и были отброшены, но с очень тяжелыми потерями. Раненых и погибших заменили рекрутами из местного населения с Маиса I и II. Удалось оборудовать фабрику для восполнения потраченных ракет. Но потерянные корабли замене не подлежали.
Поэтому маисяне тоже сделали одну попытку добраться до Центрума. Крейсер и два истребителя сопровождения просто исчезли, и Стража не захотела терять другие корабли.
– От нас не требовалось поддерживать закон столь же по духу, сколь и по букве, – объясняла капитан Израфель Пенвиту. – Я бы лучше командовала патрульными катерами и легкими разведывательными кораблями, как у вас.
– Чтобы научиться пилотировать «аксай», понадобится некоторое время, – честно признался Пенвит. – Но мы ценим вашу честность.
Эрик и Израфель все время держались вместе, хотя Пенвит клялся, что ничего, кроме легких рукопожатий, не происходило.
Цирк имел бешеный успех, и гарнизон Конфедерации дважды приглашал Гарвина, Ньянгу и других офицеров на ужин. Гарвин взял за правило таскать на них Дилла. Не только ради того, чтобы поразить солдат его силой, сколько потому, что тот брал с собой Кекри.
Один юный офицер и пара женщин-офицеров, к удовольствию Гарвина, влюбились в нее. Но она цеплялась за Дилла с того самого момента, как корабль покинул Кайле IV. Янсма также приводил с собой кое-кого из кордебалета и некоторых артистов.
На Гарвина произвела мощное впечатление командир подразделения. Израфель поддерживала в части жесткую дисциплину и никогда никому не позволяла думать, что она – единственная известная власть. Напротив, ее приказы всегда подписывались «именем Конфедерации», и общение с гражданскими обставлялось так, будто капитан ежедневно сносилась с Центрумом, где каждое ее решение оценивал суровый Парламент.
Гарвин чуть ли не делал заметки, опасаясь, что однажды может сам оказаться на ее месте и ему потребуется знать, как вести дела. Но по зрелом размышлении решил, что не обладает свойственным этой женщине базовым нравственным мужеством, и если когда-нибудь попадет в подобную ситуацию, то первое, что сделает, это повесится на самом высоком дереве.
С Янсмой приключилась одна приятная вещь – Дарод Монтагна внимательно наблюдала за отношениями Бена Дилла и Кекри Катун. Однажды ночью она постучалась к Гарвину в каюту и поинтересовалась, не составить ли ему компанию. Глубоко тронутый, он пригласил ее, и она осталась на ночь. У Гарвина возникла надежда на то, что он прощен за свое неблагоразумие.
Слегка ободренные после недели на Маисе тем, что они не единственные дураки во вселенной, заинтересованные в поддержании Конфедерации, они совершили следующий прыжок.
Как выяснилось – в Рай.
Или так казалось некоторое время.

Глава 14

Нелюмбо/Нелюмбо II
Планета Нелюмбо II выглядела красиво. Ее небольшие гористые континенты расположились по большей части в умеренных климатических зонах.
Никакой информации о том, колонизована Нелюмбо или нет, обнаружить не удалось. Однако первый же вошедший в систему «аксай» засек излучение на стандартных для населенной планеты частотах. Разведывательный полет не дал никаких поводов для тревоги, и «Большая Берта» приготовилась к посадке.
Гарвину начинали нравиться диалоги с посадочным контролем. Докладываешь присутствие «Большой Берты», следует несколько мгновений обалделого молчания, пока кто-нибудь выясняет, что за напасть этот цирковой корабль. Потом безумие.
Они получили добро на посадку и, как обычно, расположились на окраине планетарной столицы, представлявшей собой небольшой городок, выстроенный на холмах на узком полуострове, выдающемся в море из лесистого континента.
Дальнейшие разведывательные полеты показали, что в городе, похоже, нет трущоб, только небольшие промышленные зоны, а большинство зданий выглядят роскошными – крупные усадьбы, спроектированные таким образом, чтобы обеспечивать максимум уединения.
К моменту, когда Гарвин приказал опустить трап, возле «Большой Берты» собралась толпа.
– Славный на вид народец, – сделал наблюдение Сопи Мидт, потирая в предвкушении ручки. – Здоровые ребятки и похожи на тех, у кого водятся денежки. Хе-хе, – непроизвольно добавил он.
Мидт оказался прав. Люди самых разных цветов кожи, хорошо одетые, вид имели действительно весьма приятный. Флаеры, в которых они прибывали, все были десяти-двадцатилетней давности моделями Конфедерации, и ни один не выглядел ветхим.
Там и сям Гарвин и Ньянгу замечали в толпе людей в светло-голубой униформе, но только одиночных.
Янсма снова велел устроить представление в шапито, и униформисты Флима приступили к работе.
К этому моменту труппа уже вошла в колею. Артисты как по маслу сменяли друг друга на арене, исполняли свои номера и уступали место другим. Те, у кого было время и отсутствовала необходимость кормить животных, помогали остальным.
Здесь цирковые впервые по-настоящему испугались: мать потеряла трехлетнего ребенка, и после шума и криков, поднятых ею, мальчик отыскался. Он ухитрился открыть клетку Малдуна, черного леопарда-убийцы, и уже сидел внутри, играя со зверем в гляделки. Сэр Дуглас вошел внутрь прежде, чем кто-либо успел подумать, дружелюбно ли настроен Малдун или просто прикидывает, на сколько укусов ему это существо.
Все, кто имел отношение к инциденту, огребли изрядный нагоняй от Гарвина, а Ньянгу получил приказ назначить парный патруль безопасности, чтобы быть уверенными, что ничего подобного больше никогда не случится – не сможет случиться.
Других проблем не наблюдалось. Вроде бы.
Ньянгу выяснил, почему Нелюмбо не значилась ни в одном банке данных. До Коллапса ее выбрали себе в качестве курорта высшие чиновники Конфедерации. Отсюда и поместья, и продуманная экология, тщательно рассеянное население. Разумеется, чинуши не проявляли особенной заинтересованности в том, чтобы окружающий мир узнал, где можно найти их родных и близких.
Когда Конфедерация рухнула, более миллиона отдыхающих мужчин, женщин и детей оказались брошены на Нелюмбо вместе с находившимися на планете техниками, рабочими и, конечно, сотрудниками безопасности.
Кто-то тосковал о потерянном, но большинство людей начали новую жизнь. Женщины превосходили числом мужчин в соотношении шесть к четырем.
– Чертовски простая жизнь, – высказал свое мнение Гарвин. – Недостаточное количество людей, чтобы загадить этот мир, и масса денег, чтобы все автоматизировать.
– Да, – съязвил Ньянгу, – сами Небеса.
– Так в чем дело? – удивился Гарвин. – Должно же где-то быть совершенное место.
– Наверное. Но, даю сто против одного, не бывать нам теми ублюдками, которые на него наткнутся.
Представления продолжались в течение недели. Гарвин не проявлял признаков желания делать следующий прыжок в сторону Центрума, а проводил время в кабинете, разрабатывая новые номера, или исследовал близлежащий город.
Ньянгу убеждал себя, что Гарвин, может быть, проводит какое-то расследование, о котором пока не готов говорить, а также, что Янсма более чем до некоторой степени яркая индивидуальность или проще – псих.
Гарвин, находясь снаружи «Большой Берты», наблюдал, как рабочие по команде укрепляют растяжками шатер, выравнивая провисшую часть парусины.
– Раз-два взяли, раз-два взяли.
Десять человек, натягивавших канат, нараспев произносили: «Эй, взяли, дернули – пошла», затем снова, в унисон, и переходили к следующей растяжке.
Гарвин вдохнул вечерний воздух и дивные запахи построек, выросших, как грибы, вокруг главного шатра: львиной мочи, навоза, готовящегося на камбузе мяса; запахи городка аттракционов: аромат жарящейся кукурузы, пончиков с пылу с жару, настоящих опилок.
Янсма вдруг поймал себя на мысли, что хочет так жить всегда, а не только в качестве короткого перерыва между сеансами совершенствования в изящном искусстве убивания людей. Он устал от незнакомых созвездий над головой, которые не мог определить. Гарвин вспомнил о том, как пытался дать им имена, пока цирк странствовал по галактике: «Большой Шатер», «Наездница», «Силач». Тут до него дошло, что есть звезды, названные в честь, например, Бена Дилла, и это вернуло его к чему-то, напоминающему реальность.
Первое грязное пятнышко заметил Флим, начальник обслуги шапито, головорез, сопротивляющийся продвижению по службе, и специалист по вязанию узлов.
Он вел между киосками цирковой фургон, нагруженный свежеокрашенными щитами, и посторонился, чтобы объехать молодую, но очень хорошо одетую маму с двумя дочками-близнецами лет двенадцати и двух одетых в голубое телохранителей.
По какой-то непонятной причине он оглянулся и увидел, как один из охранников беззаботно запустил руку за пояс шортиков одной из девочек. Девочка передернула плечами, но не вырвалась и ничего не сказала.
Флим обалдел, особенно когда мать, повернувшись, явно заметила, что делает телохранитель, и быстро отвела взгляд.
Страйкера, чьим единственным слабым местом являлись маленькие девочки, аж затошнило. Он подумал, не следует ли рассказать об этом кому-нибудь, и решил, что его, да и, наверное, никого из цирковых, это не касается. Затем он сообразил, что Ньянгу может счесть событие интересным.
Гарвин и Ньянгу, оба слегка пьяные, с полупустой бутылкой роскошного бренди между ними, сидели на балконе усадьбы, куда их пригласили после представления.
– Порой, – Янсма уставился на огни над океаном, – порой, Ньянгу, друг мой, когда я нахожу место, подобное этому, мне действительно хочется сказать всем, чтобы они валили куда-нибудь подальше.
– И чего бы ты этим добился?
– Просто продолжать жить, – мечтательно произнес Гарвин. – Наш цирк становится сильнее, и мы можем странствовать, избегая всяких уродов и гастролируя в таких местах, как это, пока не помрем от старости.
– Как ты думаешь, что бы мы услышали от Фрауде, или Дилла, или, упаси боженька с деревянной ногой, Моники Лир? – поинтересовался Ньянгу. – У нее чертовски сильно развито чувство долга, и она может захотеть в полном соответствии с заданием приволочь наши задницы домой.
Гарвин что-то пробурчал и отпил еще бренди.
– Все равно, – сказал он. – Я помню, когда мы впервые встретились, вся идея была в том, чтобы поторчать немного в форме, пока у нас не появится достаточно хороший задел для свободы. А там Конфедерация, Корпус и работа на дядю могут катиться ко всем чертям. Теперь мы ее получили, эту свободу. И что собираемся делать?
– Отправиться на Центрум, чтобы нам отстрелили задницы. Потому что мы богобоязненные патриотичные недоумки, – ответил Ньянгу.
– Да. Думаю, так, – тяжело произнес Гарвин. – Но все равно, подумай о том, чтобы жить в мире… мирах вроде этого. И как нам умаслить Лир дезертировать.
Дарод заметила второй знак. Она проветривалась снаружи после представления и увидела, как одетый в голубое водитель помогает паре женщин садиться в только что приземлившийся роскошный лимузин. Одна из них что-то сказала ему, и мужчина нахмурился. Вторая женщина что-то добавила. Дарод не разобрала слов, но голос звучал гневно.
Водитель наотмашь тыльной стороной ладони ударил вторую женщину, затолкал их обеих в лимузин и захлопнул дверь. Направляясь к водительской кабине, он заметил наблюдающую за ним Монтагну и смерил ее тяжелым взглядом.
Дарод, почувствовав прилив адреналина, шагнула к нему, автоматически приняв боевую стойку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39