Полностью оттянув тетиву, он выстрелил во второй раз.
Стрела угодила твари точно в глаз. Она так взвыла от боли, что вокруг затряслись скалы. Ослепшее чудовище прыгнуло вперед и, убив нескольких моих человек, не рассчитало расстояния и оказалось в рядах солдат Клигуса.
Осатаневшее от ярости, оно уже не разбирало, кто перед ней, и принялось крушить налево и направо. Стражники и ориссиане вопили и падали, и им было уже не до нас, поскольку чудовище уничтожало их самих.
Наверное, ужасная магия, поработавшая над трансформацией демона, освободила и заклинание Джанелы, а может быть, само появление чудища так повлияло на окружающую обстановку, но только внезапно вокруг нас и противника поднялся туман, густой, как в парной бане. Это активно начал таять ледник.
Квотерволз и я заорали:
– Вперед, все к расщелине! Мы должны подняться выше ледника.
Все по очереди принялись карабкаться вверх по веревке. Из тумана доносились звуки битвы и ставшие громче вопли демона, сражавшегося теперь за нас.
Я взобрался на скальную площадку. Джанела была уже там и рылась в своей сумке в поисках необходимого для очередного колдовства.
– Я настоящая идиотка, – сказала она, не отрываясь от своего занятия. – Надо же, эти ублюдки заслали к нам шпиона, а я ничего и не почувствовала. Амальрик, скажи, пусть все отойдут к стене, и посмотрим, сработает ли моя задумка.
Мы отошли, и я невольно принялся пересчитывать моих товарищей. Победа в этой битве доставалась нам большой ценой.
Внизу слабели вопли Митрайка-демона. Даже чудовище не устояло против такого многочисленного отряда.
– Вот и все, – сказала Джанела. – Зрелище может получиться достаточно интересным.
Она скатала несколько маленьких снежков и подняла их на ладони вместе с камешками. Потом стала брать их по одному и бросать на дорогу со словами:

Бегите
Катитесь
Ищите братьев
Растите большими
Катитесь
Собирайте все на себя.

Все мы в детстве лепили снежки и, сбрасывая их со склонов, замечали, как они увлекают снег за собой. Но у Джанелы эта игра превратилась в настоящий чудовищный оползень, селевой поток из снега, воды, тающего ледника и камней.
Снежные комочки покатились, собирая на себя снег и камни как магнитом, устремляясь вниз быстрее, чем можно было предположить, судя по крутизне склона. В тумане ничего не было видно. Слышался лишь грохот лавины, устремленной на Клигуса и его людей.
Джанела выпрямилась.
– Я замышляла это не в таких масштабах, – сказала она и задумчиво огляделась. – Неужели это силы старейшин помогли нам? Что ж, значит, Клигусу и вакаанскому мерзавцу Модину не повезло.
– Обсудим это позже, – сказал я. – Ты, или боги, или демоны, или кто там еще, дали нам больше, чем мы могли желать. Назовем это удачей, если хочешь. Но священную жертву принесем в более подходящее время.
Мы все спустились на дорогу, увидели, что она полностью очистилась, как от снега, так и от наших противников, и отправились дальше на перевал.
То ли эта удача придала нам силы, то ли дорога так улучшилась, но только не прошло и получаса, как мы оказались у поворота за «суставом».
Темнело, но мы не могли останавливаться. Я назначил несколько человек, освещающих всем путь заговоренными ожерельями, и поход продолжился. Остановились мы лишь в полночь, натопили снегу, поели вяленого мяса, сушеной рыбы и сухофруктов из дорожных запасов. И пошли дальше.
Преследование могло продолжаться. Вряд ли Митрайк и лавина уничтожили целую армию ориссиан и вакаанцев.
На рассвете мы добрались до верхней точки перевала. Под нами впереди расстилалось огромное плато, а за ним, в отдалении, виднелись горные хребты в дымке.
Мы устроили привал, и только теперь, почувствовав себя более-менее в безопасности, ощутили чудовищную усталость.
– И почему это в рыцарских романах не пишут, что героя за горой, которую он только что одолел, ожидает другая гора, еще больше первой? – задумчиво заметил Квотерволз при взгляде на эту бесконечную горную страну.
Что можно было ответить? Мы пошли дальше.
Еще через час мы сделали следующий привал, и я разрешил двухчасовой сон, назначив самого себя в караул. Все мое тело молило о сне, просило хоть на минуту прилечь на эту землю, но я не дал себе и к камню привалиться. Вместо этого я взял короткое копье и встал так, чтобы острие его упиралось мне в подбородок. Дважды я выныривал из дремы, кровь текла по шее, но все же мне удалось продержаться и не упасть.
Затем мы прошли еще шесть часов и устроили двухчасовой привал. На этот раз я спал, пока Квотерволз и его пограничники дежурили.
Так мы двигались два дня и две ночи, осмеливаясь лишь на двухчасовые остановки. На этой стороне Кулака Богов дорога была в лучшем состоянии, идти стало легче.
К концу второго дня мы достигли границы вечных снегов. Никто уже не мог выдерживать предложенного мною изматывающего графика движения. Состояние у всех было такое, что даже мало-мальски серьезный враг мог уничтожить нас, не встречая особого сопротивления. Тогда мы устроили себе шестичасовой сон. Проснувшись, продолжили путешествие. Но после такого относительно продолжительного отдыха я почувствовал себя еще хуже – ныла каждая жилка, каждая мышца просила еще отдыха.
Но я подгонял моих товарищей вперед так, как не подгонял ни одну из прошлых экспедиций. Люди одаривали меня свирепыми взглядами, но у них не было сил даже на то, чтобы выругаться. Не жаловался даже Пип, и я понял, что силы наши на исходе.
Через полтора дня мы спустились на равнину. Все еще было холодно, но я обрадовался этому обстоятельству. В холоде двигаться лучше, чем по жаре. Дорога устремлялась теперь прямо, не делая поворотов. Каждая лига пути была отмечена столбами с ликами женщин-демонов, их череда исчезала за горизонтом.
Без отдыха дальше двигаться мы не могли и поэтому свернули с дороги. Квотерволз и его пограничники отправились разведать окрестности и поискать место для привала. Джанела постаралась поставить магический заслон, чтобы сбить с толку любого, кто решился бы преследовать нас.
Для отдыха была выбрана лощина глубиною около ста футов с двумя ручьями, прудом и деревьями.
Квотерволз снял с меня вещевой мешок и постелил мне постель. Я рухнул поперек нее, не снимая сапог, и проспал весь день.
Я проснулся от какого-то поистине чудовищного пения.

Позади и по бокам – пустота.
Замерзли и руки и ноги.
Не попить мне больше в жизни пивка.
Не осталось ничего, лишь дорога.

Она тянется, тянется, тянется,
А Антеро нас гонит и гонит,
От меня ничего не останется,
Даже если дойду…

Пип, прервав эту, по его представлениям, песню, спросил: – Какую бы рифму придумать к слову «гонит»? Отозвалась Джанела:
– А ты вернись немного назад и, вместо строчки «А Антеро нас гонит и гонит», спой:

И бреду я по ней, как бродяга,
От меня ничего не останется,
Но я буду хныкать и никогда не заткнусь.

– Эх, госпожа Серый Плащ, уж занимайтесь лучше своей магией, – не остался в долгу Пип. – Точно рифмовать слова – не ваш талант.
Тут я открыл глаза и сел.
В нескольких шагах от меня Пип умывался водой из ручейка. Он сделал вид, что только что заметил меня.
– Господин Антеро, как спалось вашей милости? Мы все думали, что вас во сне душит демон, такие стоны и хрипы вырывались из вашей глотки.
Я встал на ноги, стараясь не обращать внимания на боль в каждой мышце.
– Квотерволз, а что, этому трубадуру заняться нечем?
– Я как раз подумал об этом, – сказал он. – Есть задание – опасное и почти смертельное.
– Вот еще новости, – сказал нисколько не обескураженный Пип. – Достаточно того, что меня заставили умыться. Одно это могло убить меня.
– Сколько я проспал? – спросил я Квотерволза.
– Целый день. Я выругался:
– Ты должен был разбудить меня!
– Зачем? Я отправил разведчиков к дороге, и пока они не видели признаков приближения Клигуса и его приспешников. Должно быть, Митрайк и лавина уничтожили их.
Лично я в этом сомневался, но ничего не сказал. Я оглядел лагерь. Во всем чувствовался порядок: люди готовились к продолжению похода, точили холодное оружие, зашивали порванную одежду, чистились, ели. По верху ложбины были расставлены часовые, так что никто не смог бы застать нас врасплох, во всяком случае никто из людей. Я понимал, что и Джанела позаботилась о магической безопасности, так что мы могли себя чувствовать спокойно настолько, насколько это возможно в краю, где царят магия и волшебство.
В идеале нам стоило бы остаться в этой ложбине на отдых дня на три или четыре, но надо было идти дальше.
Впрочем, следовало разобраться с двумя проблемами, прежде чем пуститься в путь.
Первая проблема заключалась в Джанеле. Я отвел ее в сторону и спросил, что она думает о Митрайке. Имеет ли она хоть какое-нибудь понятие о его хозяине? На кого он работал? Какова была его цель? Много ли он узнал о нас? И почему выбрал именно тот момент, чтобы раскрыть себя?
Джанела, отвечая, тщательно взвешивала слова:
– Кто его хозяин, сказать не могу. Хотя и подозреваю, что встреча с ним еще впереди. Это неведомый нам враг. Если допустить, что Сенак исполнял волю этого врага, то логично предположить, что то же произошло и с Митрайком. И был он прикрыт очень могущественной магией, иначе я бы ощутила неладное. С большой долей уверенности могу сказать, что Митрайк не служил Модину и его друзьям – иначе бы тот не тратил столько времени, преследуя нас. Что же касается цели Митрайка, то очевидно, что он был шпионом, сообщавшим, где мы находимся, в любое время. И, может быть, в тот момент, когда мы добрались до гор, он уже больше не был нужен своему хозяину. Может быть, именно поэтому он выглядел перед сражением таким испуганным, чувствуя, что хозяина уже не заботит, жив он или мертв, если такие слова вообще применимы по отношению к такому существу. Что Митрайк мог узнать о нас? Допустим, он не обладал способностью читать наши мысли. Значит, он знал столько, сколько и остальные наши люди. Как это повредит нам, я сказать не могу. Почему он решил раскрыться? Не могу сказать. Может быть, его хозяин решил, что ты должен погибнуть у этого перевала. А может быть, тут пошли накладки за накладками из-за незримого присутствия сил, которые нам помогают? Возможно, они и заставили Митрайка повести себя именно таким образом. В общем, ничего я не знаю, Амальрик, – сказала она, улыбаясь. – Видишь, к чему приводит изучение магии? Маг теряется в подобной обстановке, где обычный смертный видит лишь то, что его окружает.
Она ненадолго замолчала.
– Вот что я сейчас подумала, сказав об изучении магии. Как ты думаешь, если мы действительно обнаружим единый связующий закон магии, обычные люди ограничатся лишь тем, что будут спокойно получать лицензии на право быть воскресителями? И никто не возжаждет рыскать по оплетенным паутиной руинам замков в поисках демонических секретов и не пожелает склонить голову перед хозяевами зла ради их науки?
Как ни странно, но ответ у меня был наготове.
– Такое вряд ли произойдет, – быстро сказал я.
– Это почему же?
– Причин много, но я назову тебе одну. Магия никогда не станет предметом науки, как история или геометрия, которой пичкают детей учителя. И вот почему: в этом деле нельзя схалтурить. Давай смотреть честно, Джанела. Если бы ты всему могла обучиться лишь глядя на то, как размахивает волшебной палочкой человек, бормочущий какие-то заклинания, стала бы ты сейчас магом? Разве ты и другие, стремящиеся к этой премудрости, на самом деле не рыщете, шагая по ступеням мрачных башен и вдыхая зловоние веков? Джанела усмехнулась.
– Кроме того, я сильно сомневаюсь, что волшебством можно овладеть, сидя в классной комнате, даже с написанным Джанелой Серый Плащ учебником под рукой. Да что говорить, это же абсурд… Точно так же невозможно обучиться искусству торговать, ни разу не побывав на рынке.
Вторая проблема касалась дела менее приятного: успокоения духов погибших. Мы могли оставлять непогребенными тела наших убитых товарищей, но мы не могли допустить, чтобы их души вечность бродили по этим безлюдным землям. Торопясь покинуть место сражения, мы успели прихватить некоторые вещи убитых. Хоть никто ничего и не сказал, я все равно переживал, что оставшиеся в живых сочтут такую церемонию не очень убедительной.
Джанела помолилась над вещами погибших, зажгла благовония, отправляя души к Тедейту. Затем я сказал небольшую речь о том, что погибшие служили не столько мне, сколько всем нам, Ориссе и всему человечеству. Надеюсь, что мои слова были искренними.
Во время этой речи я обратил внимание на трех братьев Сирильян. Лица у них были более скорбными, чем у остальных.
После окончания церемонии я попросил их прогуляться со мной. Мы прошли до дальнего берега пруда, и там я попытался их успокоить.
Старший брат улыбнулся.
– Все в порядке, мой господин. Просто перед тем, как покинуть Ориссу, мы все вчетвером отправились к прорицателю и выложили монету за весеннего жертвенного ягненка. И этот старый колдун сказал, что один из нас погибнет, зато трое оставшихся вернутся живыми, здоровыми и с богатством.
– Конечно, мы любили Дафа, – сказал другой брат, – но, как и все люди, свою жизнь мы любим больше.
Я отправился к Джанеле и рассказал ей об этом прорицателе. Она скривилась.
– Что ж, если у этого колдуна был талант и он действительно увидел в будущем нечто такое, это не так уж плохо. Но если он ошибся, позарившись на их деньги, не отвечая за последствия, и еще один брат погибнет, то нам придется иметь дело с двумя молодыми людьми, не понимающими, на каком они теперь свете. Имей это в виду, Амальрик, потому что очень немногим магам дано увидеть истинные намерения Черного Искателя, хотя все клянутся, что предскажут тебе день и час, когда ты встретишь свою любимую, сколько у тебя будет детей, и какова будет их судьба, и когда ты умрешь. Но именно этот факт, как и несколько других, заставляет меня верить в существованиебогов. Ведь если бы ты был божеством, разве бы ты не оставил своих подданных жить в блаженном неведении?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67