Но, несмотря на все ее искусство, теперь она была обречена, оказываясь с голыми руками перед лицом двух вооруженных мужчин.
Я мгновенно понял это и, задыхаясь, бросился к сходням. У меня хватило ума ткнуть своим шестом в огонь одного из фонарей у трапа, и моя «спичка» загорелась. Вспышка огня заставила одного из мужчин оглянуться. Он что-то закричал и бросился мне навстречу. Может быть, я и был стар и ощущал свои годы, но еще никому, даже с трехфутовым дротиком, не говоря уж о сабле, не удавалось успешно действовать против человека, вооруженного десятифутовым копьем.
Как только он приблизился, я ткнул горящим шаром просмоленной веревки ему в лицо. Его длинные волосы загорелись, он закричал и попятился назад.
Последний злоумышленник, увидев, что остался без поддержки, выбрал в соперники Джанелу, к тому времени успевшую выхватить воткнувшийся в палубу меч. Это тяжелое оружие она держала с той же легкостью, что и кинжал. Теперь настала очередь мужчины закричать от страха, и он устремился к борту судна, намереваясь соскочить на причал.
Но там, с тяжелой дубиной в руке, поджидал Квотерволз. Бандит оказался в ловушке. Он повернулся, и на него налетела Джанела. Я понял, что он опытный фехтовальщик, поскольку, несмотря на опасность ситуации, продолжал обороняться и делать выпады. Раз за разом он попадал в пустоту… И наконец малому в грудь врезалось полтора фута стали, он захлебнулся кровью и умер.
Квотерволз прыгнул на палубу, злой от стыда, что не смог защитить меня. Он открыл было рот, но я раздраженно махнул рукой, заставляя его замолчать.
– Джанела! Ты пострадала?
– Нет, нет, – задыхаясь, выговорила она. – Эти ублюдки просто напугали меня, ворвавшись на судно. Но на мне ни царапины. – Она оглядела палубу. – Трое.
– На причале еще двое находились в засаде, – сказал я. – Одного убил Квотерволз, с другим разделался я.
Джанела кивнула, тяжело дыша. Я сообразил, что все еще держу в руках шест, и отбросил его в сторону. Упав в воду, он зашипел и погас.
– Слишком большая банда для столь незначительной поживы, – сказала она и невесело улыбнулась. – Золота у меня было совсем мало.
– Нет, – сказал я. – Я не думаю, что это грабители.
Оба, и Квотерволз и Джанела, удивленно посмотрели на меня.
– Видите ли, воры… они все трусливы, – пояснил я. – Я еще не видел, чтобы они стойко держались в схватке, разве что только загнанные в угол огрызались как крысы. Эти же люди держались до конца. Будь это воры, они должны были бы сразу броситься бежать, когда только появились мы с Квотерволзом.
Квотерволз кивнул.
– Да, я еще не слышал о таком грабителе, который стоял бы в стороне, когда другие нашли… золото, – осторожно закончил он, стараясь не подчеркивать то, что, возможно, хотели сделать с Джанелой.
Джанела улыбнулась.
– Господин Антеро, – сказала она, обращаясь ко мне официально в присутствии Квотерволза. – Я уверена, что вы считаете себя старым и ни на что не годным. Но вы проявили себя на этом причале как настоящий воин.
Я пробормотал что-то невнятное. Даже в юности я не знал, как воспринимать похвалу, да и затем не научился, но, признаться, собственная храбрость удивила меня.
Чтобы уйти от этой темы, я подошел к одному из трупов. Тот лежал лицом вниз, одетый в плащ из дешевого домотканого сукна, с надвинутой на глаза шляпой, как это делал любой ночной бродяга Чипа.
– Схожу-ка я за стражей, господин Антеро, – сказал Квотерволз.
– Подожди минутку. – Я перевернул тело и выругался. И тут же услыхал, как удивленно вскрикнула Джанела.
Шею человека охватывала тяжелая золотая цепь с драгоценными камнями. Они сверкали в свете фонарей. – Это не ворованное, – сказала Джанела. – Посмотрите на рубашку.
Под маскирующим домотканым сукном открылась тончайшая шелковая зеленая рубашка.
Но меня удивило не ожерелье и не рубашка. Я узнал этого человека.
И я понял, что неприятности только начинаются.
– Да это господин Палик! – сказал сержант стражи. – Ничего удивительного, что он теперь валяется в луже собственной крови. Господин Антеро, вы и ваш слуга Квотерволз сослужили Ориссе добрую службу. Люди, подобные этому типу и его приятелям, расхаживая с важным видом по улицам и нарываясь на ссоры, полагают, что на них нет управы. Дурацкое самомнение. Да только вот уроки им впрок не идут.
Он обратился к своим людям:
– Несите его к остальным, – сказал он. – И пошлите кого-нибудь к его семье. Интересно, какому жрецу перепадет куча денег за похоронную церемонию и за то, чтобы не болтал лишнего.
Сержант накрыл лицо Палика полой плаща. Тело положили на носилки и понесли с палубы «Ибиса» на берег, где лежали остальные трупы.
– Вы собираетесь подавать в суд, господин Антеро?
– Нет, не собираюсь.
– Будем считать, что вы говорите сгоряча, и я пока не хочу вносить ваши слова в протокол. Возможно, днем, в более спокойной обстановке, вы передумаете. Семейство Палик предупреждали, и не раз, даже я лично делал это, они же на все закрывали глаза, утверждая, что мальчик просто дурачится, невинно развлекается. Они называли его мальчиком, даже когда ему стукнуло тридцать лет. – Сержант уже собрался было сплюнуть, но вспомнил, кто перед ним стоит, и сглотнул. – У него осталось два брата, похожие на него как две капли. Так что ежели тряхнуть их казну, может быть, это их образумит.
– Я сказал то, что хотел сказать, сержант.
– Что ж, хорошо, господин Антеро. Просто я думал… Впрочем, какое это имеет значение. – Сержант помолчал. – И все же младший Палик мог бы измениться к лучшему, если бы мы не прозевали подхвативший его ветер приключений, как он это называл. Год или полтора назад. Будь проклят тот, кто подтолкнул его на этот путь. Спокойной ночи, дамы и господа. – И сержант последовал по трапу за своими людьми.
Джанела с любопытством посмотрела на меня. Я подождал, пока сержант и его отряд скроются, а затем предложил ей и Квотерволзу пройти в каюту, где, можно было надеяться, нас не подслушают.
Палик, конечно, не был подарком. И я знал о нем больше, чем этот сержант. И ничего он не изменился, просто нашел покровителя для своих проделок. Если бы он не был человеком благородного происхождения, то о нем можно было бы сказать, что он нанялся, но, естественно, ни один человек этого круга не искал никакой оплачиваемой работы.
Вместо этого Палик стал «добрым приятелем» одного из наших молодых и быстро продвигающихся магистров, Сенака. Я слышал, что Палик настолько попал под его влияние, что с готовностью выполнял все, что тот ему приказывал.
И теперь я объявил, что намереваюсь нанести визит магистру Сенаку и потребовать у него объяснений, с каким заданием, если таковое вообще существовало, Палик сделал налет на «Ибис».
Квотерволз поднял брови.
– Неужели вы думаете, что это поможет, мой господин?
– Я хоть и стар, – надменно заявил я, – но еще не мертв. И я не позволю никому вмешиваться в мои дела. – Тем самым я в корне пресек любые возражения и увидел, как Квотерволз одобрительно кивнул.
Джанела нахмурилась.
– Что-то я никогда не слыхала о Сенаке, Амальрик. С чего это ему становиться нашим врагом?
– Понятия не имею. Именно поэтому я и собираюсь спросить у него самого.
Квотерволз явно хотел что-то спросить. Я кивнул: перед Джанелой можно говорить не таясь.
– А не может так статься, мой господин, что облачко над горой вы принимаете за ураган? Может быть, сержант прав и Палик просто предавался очередному своему безумству?
Я покачал головой. Не знаю почему, но я не сомневался в своих подозрениях.
– Возможно, – сказала Джанела, – ваши подозрения есть чем подкрепить. Сейчас мы это узнаем.
Она вытащила кинжал из ножен и вышла.
Квотерволз убедился, что дверь за ней закрылась плотно.
– Господин мой, – сказал он, – сегодня я потерпел поражение. И думаю, что мне стоит отслужить вам долг в другом качестве, нежели охранник. Человек, угодивший в такую дурацкую ловушку, недостоин носить саблю.
– Заткнись, – посоветовал я. – Тем более что я не вижу никаких ошибок с твоей стороны.
– Но…
– И все. Тема для дискуссий закрыта. А если хочешь искупить свои многочисленные грехи, в следующий раз, когда я спрошу твое мнение, сделай милость, солги. Квотерволз выпустил воздух сквозь зубы, но подчинился и замолчал. А я не стал добавлять, что в данной ситуации не он один выглядел по-дурацки. Принимая план Джанелы, я понимал, что нас могут подстерегать опасности, однако же при этом забыл, что всегда следует носить с собой нечто более острое, чем только язык. Может быть, мне и не стоило бы цеплять саблю на пояс – это привело бы к лишней болтовне досужих насмешников, – но стоило бы возить с собой оружие в коляске, да и с собою брать не одного охранника, а побольше. Я припомнил, что говорил мне Янош давным-давно, когда мы для нашего путешествия приобретали оружие в оружейной лавке.
Я тогда купил саблю, а он протянул мне еще и кинжал, говоря:
– Вот этим ты справишься с мясом, с ворами и убережешь себя. Сабля иногда неудобна, и ты можешь оставить ее у лагерного костра или привязанной к седлу в тот момент, когда она понадобится тебе позарез. А кинжал всегда придет тебе на помощь.
Уж об этом-то я мог бы позаботиться, и с этого момента решил, что Джанела всегда должна быть под охраной, а я не рискну никуда выехать, не имея еще двух спутников, помимо Квотерволза. Соответствующие предосторожности я приму и на вилле, чтобы ее охраняли день и ночь.
Джанела вернулась, держа кинжал перед собой, как жрец, возвращающийся со священного жертвоприношения. На обнаженном лезвии застыла темная жидкость.
– Кровь умеет говорить, – сказала она и, подойдя к своей сумке, принялась в ней что-то искать. Квотерволз поглядел на меня.
– Господин Антеро, я буду снаружи.
И не успел я ничего сказать, как он вышел.
– Еще один из тех, кто шарахается от магии, – сказала Джанела, доставая мешочек с пузырьками.
Она приготовила жаровню и насыпала в нее толченых сухих трав из пузырьков.
– Золотая ива… мирра… белая ива… Это не понравится вашим плотникам, – сказала она, соскребая засохшую кровь прямо на пол, – но этот клинок покажет нам образ, как нарисованный, и расскажет о нем.
На полу она нарисовала мелом два полумесяца и обвела линией пятна крови. Получился глаз. Сверху, снизу и по краям его она начертила четыре фигурки, а также буквы и слова на незнакомом мне языке. Протянув палец к жаровне, она что-то прошептала. Поднялся дымок от горящих трав, и вскоре их запах заполнил все помещение. Затем она стала приговаривать:
Кровь видит Кровь скажет Человек исчез Тайны открылись
Она проговорила это трижды, и между струйками дыма что-то замерцало, и показалась роскошная комната, в которую мы словно бы заглядывали через дверной «глазок». Перед нами стоял человек. Вот он стал расхаживать взад и вперед и что-то неслышно говорить. Я прищурился, пытаясь понять, кто же это такой.
– Я не хочу делать изображение больше из-за боязни того, что… – начала Джанела, но осеклась. А я узнал этого человека. Это был магистр Сенак. Затем над жаровней сгустилась ночная тьма, и Джанела подбросила туда что-то еще. Сначала я ощутил отвратительную вонь, которая тут же сменилась приятным запахом осеннего леса, и темное облако рассеялось.
Я недоуменно посмотрел на Джанелу.
– Этот человек… – снова начала она.
– Это Сенак, – перебил я ее, – покровитель Палика.
– Я пыталась попасть в недавнее прошлое, используя кровь Палика, чтобы узнать его поступки и слова в последние несколько часов, – сказала она. – Но тут… этот взрыв темноты. И я не совсем понимаю, что он означает. Если я наткнулась на колдуна, то он меня обнаружил, вот почему я бросила в жаровню толченую кору дуба, чтобы прервать контакт. Но ведь Сенак не воскреситель, не так ли?
– Никогда не слышал, чтобы он имел дело с магией, – сказал я. – Вот и еще вопрос, который мы должны задать ему.
Джанела принялась складывать свои порошки. Закончив с этим делом, она закрыла сумку и озабоченно посмотрела на меня.
– Мы должны соблюдать осторожность, Амальрик. Я чувствую, что тропинка, по которой мы пустились в путь, не раз сделает неожиданный поворот.
Магистр Сенак являлся отпрыском одной из старейших и благороднейших фамилий Ориссы. Но несколько поколений назад это семейство оказалось в затруднительном положении, так что вынуждено было даже уехать из города. Тогда выяснилось – как выясняется все, касающееся известных фамилий, будь то рождение или смерть, – что семейству Сенак повезло и на своих землях они обнаружили золото.
Вновь семейство Сенак обрело состояние и вернулось в свой дом в Ориссе, заново отделанный мрамором и инкрустациями. В их саду зацвели невиданные экзотические деревья и цветы. Усадьбу окружала живая изгородь из колючего терновника, растущего в бесплодных землях, к тому же поговаривали, что они нанимали воскресителей, которые насылали охранные заклинания на усадьбу. У Сенака, ко всеобщему удивлению, не было охранников, не заводил он и собак, живя незамысловатой жизнью в окружении лишь горстки слуг.
Когда с обустройством было покончено, Сенак занял свою резиденцию. Не слишком тщеславный, он устраивал лишь четыре званых вечера в год в начале каждого сезона, но туда стремились попасть все, поскольку приглашения рассылались только самой элите ориссианского общества. Через несколько лет Сенак был избран магистром. Этому не мешали его молодость, изящество и красота, поскольку он отличался здравым смыслом и умением поддерживать умную беседу.
И теперь мне было очень интересно узнать, зачем ему понадобилось влезать в мои дела, и я был настроен весьма решительно, стремясь все выяснить до конца.
Мы вернулись домой, я разбудил четырех добрых молодцев – Якара, Маха, Чонса и Отави – и велел Квотерволзу хорошенько их вооружить. Якар и Чонс были садовниками, Мах – учеником повара, а Отави, как и его дед Ян, был моим главным конюхом.
Кстати, именно Ян мужественно стоял плечом к плечу со мной, когда в свое время толпа, околдованная магией Равелина, пыталась уничтожить Антеро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67