В 1501 г., совершая инспекционную поездку в качестве ведом-
ственной юстиции, Ван Янмин пожелал встретиться с неким дао-
сом Цай Пэнтоу (Лохматая голова). Об этой встрече в <Пого-
дичной биографии> говорится следующее:
<В то время среди даосов Цай Лохматая голова был искусным
в рассуждениях о бессмертии. С соблюдением правил благрпри-
стойности, требуемых от гостя, Ван Янмин испросил разрешения
задать ему вопрос. Цай ответил: "Пока еще нельзя". Через некото-
рое время, отослав своих спутников, Ван Янмин отвел его за
ВАН ШОУЖЕНЬ (1472-1529 гг.)
беседку и снова с почтением испросил разрешения задать вопрос.
Цай ответил: "Пока еще нельзя". Ван Янмин выпросил и в третий
раз. Тогда Цай ответил: "Вы спрашивали и посреди зала, и позади
беседки, но, хотя безукоризненно соблюдали правила благопри-
стойности, все-таки никоим образом не забывали о том, что вы -
чиновник. Улыбнувшись друг другу, они расстались">.
Как-то Ван Янмин прослышал, что в гроте Кладовой земли име-
ется некий странный человек, который сидит на сосновой хвое и
спит на ней, а также ест сырую пищу. Преодолев опасные горные
перевалы, Ван Янмин посетил его. Тот как раз крепко спал. Ван
Янмин сел рядом и дотронулся до его ног. Через мгновение тот
проснулся и ошеломленно спросил: <Как вам удалось добраться
сюда 110 такой опасной дороге?> Вслед за этим в ходе обсуждения
вопросов самого высокого порядка отшельник указал - в чисто
китайской манере (т.-е. в намекающей недоговорке переполненного
смысла) - на стезю обитания мудрости: <Чжоу Ляньси и Чэн Мин-
дао - два прекрасных конфуцианских таланта>.
Через время, когда Ван Янмину захотелось встретиться с этим
человеком, оказалось, что тот отправился куда-то в другие мес-
та. В итоге Ван Янмин долго сокрушался, что близкая его сердцу
натура, увы, находится вдалеке от него.
В 1508 г. Ван Янмин попробовал подытожить свои искания в
даосизме. Попытка удалась и теперь известна как <Ответ своему
корреспонденту, спрашивающему об одухотворении и обессмер-
чивании>. Вот наиболее значимое из произведения:
<Я с восьми лет интересовался этими вопросами. Уже более
тридцати лет прошло с тех пор. Зубы постепенно расшатались, в
волосах уже виднеются проседи, глаза едва видят далее одного
чи (равен тридцати двум сантиметрам. -П. Т.), уши едва слы-
шат далее одного чжана (равен десяти чи.- 77. Т.). Часто по
месяцу бываю прикован болезнью к постели, дозы употребляе-
мых Мною лекарств стремительно растут. Таковы вот результаты
этого интереса. Однако мои знакомые все еще опрометчиво ут-
верждают, что я способен достичь этого Пути (дэ ци дао). Раз уж
так складываются обстоятельства, я вынужден поделиться свои-
ми опрометчивыми рассуждениями на этот счет.
В древности были совершенные люди, обладавшие чистым дэ
и густым дао, гармонизировавшиеся с силами инь и ян, согласо-
вавшиеся с четырьмя временами года, ушедшие от мира и отре-
шившиеся от суеты, накопившие семя и сохранившие целост-
1111 rTVYU frUfтnгnлn11U(>f"ЛГП\тl(>{\f\flятr>{x ттгитлппиттло
ВАН ШОУЖЕНЬ (1472-1529 IT.)
зрением и слухом за пределы восьми удаленностей. Так, Гуан-
чэн-цзы (персонаж из книги <Мэн-цзы>), прожив 1500 лет, не
одряхлел; Лао-цзы, живший в эпоху Шан (XVIII- XI вв. до н. э.)
и в эпоху Чжоу (XI- III вв. до н. э.), ушел на запад через Вме-
щающее ущелье. Некогда такое имело место, и если это так, а я
буду говорить, что такого не было, то вызову у вас подозрение в
обмане. Однако что касается образования единого с дао тела при
выдохе и вдохе, движении и покое, долгого сохранения в целост-
ности семени и костей, то это дается человеку с рождения, с
первым дыханием, одним словом, с получения ци. Это ведь то,
что формулируется небом и не может быть переиначено человече-
скими силами. Так что сообщения, будто представители после-
дующих поколений взмывали ввысь, видоизменяли объекты, от-
брасывали и вновь возвращали свои телесные обличья, и прочие
в таком же роде странные и удивительные вещи суть таинствен-
ные искусства и кривые приемы, которые иначе, как химерами, и
не назовешь. И если это так, а я буду говорить, что такое было,
то опять же вызову подозрения в обмане. Не при помощи слов
можно попасть в пространство между небом и землей, но только
после того, как, изрядно пожив, просветишься и, дойдя до глубин
в пестовании жизни, сам достигнешь этого. Поистине не следует
достигать этого насильственным познаньем, еще не обретя совер-
шенства.
Ведь у нас, конфуцианцев, также имеется свой путь одухотво-
рения и обессмерчивания. Ян Хуй умер 32-х лет, но не канул в
Лету и до сих пор>.
Смерть Ван Янмина не только не успокоила его недоброжела-
телей, но, напротив, еще более активизировала их. Его главные
враги, высокопоставленные сановники Гуй Э (умер в 1531)и Ян
Ицин (1454 - 1530) развернули кампанию, обвиняя Ван Янмина
в самовольном оставлении поста, неправильном обращении с бун-
товщиками, непочтительности к официальной идеологии и рас-
пространении собственного еретического учения. Император, до-
толе весьма благосклонно относившийся к философу, под
воздействием этих обвинений резко изменил свое мнение о нем. В
результате покойному не только не были оказаны соответствую-
щие его заслугам почести, но у него были отняты пожалованные
ранее графский титул и прочие наследственные привилегии. Не-
которые из его друзей в правительственном аппарате протесто-
вали, однако сами за это были уволены. На учение Ван Янмина
был наложен чяппст
ВАН ШОУЖЕНЬ (1472-1529 IT.)
Только пришедший на смену Чжу Хоуцзуну в 1567 г. импера-
тор Чжу Цзайхоу (Му-цзун, 1567-1572), проводя реабилита-
,цию незаслуженно репрессированных лиц, удостоил Ван Янми-
.на более высокого, чем прежде, титула маркиза Синьцзяньского
и почетного посмертного имени Вэньчэн, означающего <Куль-
турное совершенство>. Через год принадлежавший ранее Ван
Янмину титул графа Синьцзяньского был пожалован его сыну.
Венцом всей этой серии посмертных воздаяний философу яви-
лось установление в 1584 г. таблички с его именем в храме
Конфуция.
В 1971 г. в Токио японские янминологи выпустили приурочен-
ное к 500-летию со дня рождения Ван Янмина 12-томное издание
<Общий курс учения Ван Янмина>.
Чжан Цзюньмай:
<За исключением Чжу Си только учение Ван Янмина обладает
славой международной философской школы>.
(Чжан Цзюньмай, Сравнение китайского
и японского янминизма. Тайбэй, 1955)
" Чжан Сичжи:
<Учение Ван Янмина возникло на основе глубокого понима-
ния реальной жизни. Если, отрешась от его реальной жизни, про-
сто так слушать его наставления, то невозможно будет понять
истинный смысл его слов. Если только искать объяснений в его
словах, не вникая в собственную реальную жизнь, то также не-
возможно будет понять, в чем истинный смысл его слов>.
(Чжан Сичжи. Биография и учение Ван Янмина.
Тайбэй, 1961)
Го Можо (периодизация творческой биографии Ван Янмина):
<1-я фраза: период тщеславия (до 29 лет) - занятия военным
искусством... верховая езда, стрельба из лука... литературные (в
стихах и прозе) сочинения; 2-я фраза: период страданий (с 29 до
38 лет) во внешней жизни - болезни... ссылка, во внутренней
жизни даосские святые... буддисты... учение совершенномудрых
и высокодостойных; 3-я фраза: период спасения (от 39 до 56
лет)- гражданское администрирование... военные подвиги...
учение совершенномудрых>.
3. УЧЕНИЕ
Что такое природное знание? Это сердце, различающее истин-
нприппткнпр чнятч1ррРч"гпячп\пч<ий мрьтиррДр-зучрнич
ВАН ШОУЖЕНЬ (1472--1529 гг.)
Природное знание в моем сердце -- это и есть то, что называют
высшим принципом Неба.
Природные знания - распорядитель всеми предметами на небе
и на земле; природные знания -- это сверхъестественное, зани-
мающееся творением. Это сверхъестественное родило небо и
землю, создает души умерших и императоров, все выходит из
него, и поистине среди предметов нет равных ему.
Сердце - это природа, а природа - это принцип.
В природе первоначально нет ни капли зла.
Ученик Лу Чэн спросил Ван Янмина об изначальной пневме,
изначальном духе и изначальном семени, о которых говорят
представители школы обессмерчивания. Ван Янмин ответил:
<Это все одна вещь. Распространяющаяся активность - это
пневма, сгущенное скопление - это семя, а утонченное приме-
нение - это дух>.
Природа едина и все. Как оформленную телесность ее называют
небом, как суверенного властелина ее называют владыкой, как
дарованное человеку ее называют природой, как распростра-
няющуюся активность ее называют предопределением, как гос-
подствующее в теле ее называют сердцем. Подобным образом
человек един, и все тут. По отношению к отцу он называется
сыном, по отношению к сыну он называется отцом -- и так далее
до бесконечности. А ведь это только один человек, и все тут.
Природа едина и только. Гуманность, справедливость, благо-
пристойность, разумность представляют собой природу при-
роды. Чуткость и прозорливость представляют собой основу
природы. Веселье, гнев, печаль, радость представляют собой
чувства природы. Эгоистические страсти и исходящие извне
побуждения представляют собой затмение природы. Основа
бывает и чистой, и мутной, поэтому чувства иногда чрезмер-
ны, иногда недостаточны. Да и затмение бывает то поверхно-
стным, то глубоким. Эгоистические страсти и исходящие извне
побуждения - это одна болезнь, проявляющаяся как два неду-
га, а не как две различные вещи.
У природы нет неколебимого состояния. Нет его у мнений о
природе. Некоторые толкуют о ней с точки зрения первосущ-
ности, некоторые - с точки зрения проявляющейся активно-
сти, некоторые - с точки зрения истока, а некоторые - с точ-
ки зрения распространяющихся искажений. Если же говорить
в общем, что существует только одна единая природа. Од-
нако видится она то поверхностно, то глубоко. Если
ВАН ШОУЖЕНЬ (1472-1529 гг.)
догматически держаться лишь одной стороны, истины не полу-
чишь. Первосущность природы изначально не добра и не зла.
В проявляющейся активности изначально возможно и сверше-
ние доброго и свершение недоброго. А в распространяющихся
искажениях тем более с самого начала определенно присутст-
вует и добро, и зло. Взять, к примеру, взгляд. Он бывает весе-
лый и гневный; прямой, т. е. открыто смотрящий, и скрытный,
т. е. подсматривающий. Если же говорить в общем, то сущест-
вует только один единый взгляд. Если, увидев гневный взгляд,
утверждать, что не бывает веселого взгляда, а увидев открыто
смотрящий взгляд, утверждать, что не бывает подсматриваю-
щего взгляда, то все это будет догматическая односторонность,
ошибочность которой очевидна. Мэн-цзы, говоря о природе,
непосредственно исходил из ее истока и в целом утверждал то
же самое. Сюнь-цзы, говоря, что природа зла, исходил из ее
распространяющихся искажений, и его точку зрения нельзя
полностью отвергать, просто он не проник достаточно глубо-
ко. Был еще Гао-цзы, который догматически придерживался
того взгляда, что внутри находится лишенная и доброго, и
недоброго природа, а добро и зло присутствуют в восприятии
вещей, т. е. имеются находящиеся во вне вещи. Эта раздваи-
вающаяся точка зрения безусловно ошибочна. Не имеющая ни
доброго, ни недоброго -- такова изначально природа. Наста-
ло время понять, что только этот тезис полностью справедлив,
тем более что не существует межи, отделяющей внутреннее от
внешнего. Гао-цзы видел только природу внутри и только ве-
щи во вне, из чего видно, что относительно природы он не
достиг досканального понимания.
Первосущность семи чувств -- веселья, гнева, печали, радо-
сти, любви, ненависти и вожделения - сама по себе уравнове-
шена и гармонична. Все семь чувств совместно присутствуют
в человеческом сердце. И вот здесь-то надо правильно пони-
мать суть благосмыслия. Благосмыслие не коснеет в веселье,
гневе, скорби и т. д. чувствах, но и они также не внеположены
благосмыслию.
Взять, к примеру, солнечный свет; для него также нельзя ука-
зать направление и установить место. Пронизанная солнеч-
ным светом малейшая щель становится его местоположением.
Пусть даже облака и туман заполнят все четыре стороны, в
великой пустоте можно будет различить цвета и образы. Зна-
чит, солнечный свет неуничтожим. Из того, что облака способ-
ВАН ШОУЖЕНЬ (1472-1529 гг.)
ны затмить солнце, не следует заключать, что небо не должно
рождать облака.
Когда семь чувств следуют распространяющейся активно-
сти своего естества, все они являются деятельным проявле-
нием благосмыслия и не могут быть разделяемы на добрые
и злые. Однако не следует иметь здесь какую-либо нарочи-
тость. Семь чувств, исполненные нарочитости, все вместе
называются страстями и всё вместе становятся затмеваю-
щими благосмыслие. Впрочем, как только появляется на-
рочитость, благосмыслие также само способно это осоз-
нать, а осознав, - рассеять затмение и восстановить свою
сущность.
Когда учителю Ван Янмину был задан вопрос <о веселье, о
гневе, радости и печали>, он ответил: <Радость - это перво-
сущность сердца. Если имеет место радость - возникает весе-
лье. Если имеет противоположное радостному - возникает
гнев. Если утрачивается радостное - возникает печаль. Ко-
гда отсутствуют и веселье, и гнев, и печаль, это называется
истинной радостью>.
Истинная радость свойственна и совершенномудрым и про-
стым людям. Однако обычные люди, обладая ею, сами не зна-
ют об этом. Напротив, сами добиваются множества скорбей и
горестей и сами прибавляют к этому обманутость и заброшен-
ность. Но хотя пребывают в скорбях и горестях, обманутости и
заброшенности, эта радость не может не находиться в них.
Стоит только проникнуться одной просветляющей мыслью, обо-
ротиться к самому себе и обнаружить подлинность, чтобы она
тут же возникла.
Любители каверзных вопросов могут, пожалуй, поинтересо-
ваться:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88