— Но мне казалось, сэр, что бы ни случилось, всё будет к лучшему.Я хотел сказать ему пару тёплых слов, но он не дал мне такой возможности.— Я думал, по зрелому размышлению, сэр, учитывая ваши взгляды, вы предпочтёте не иметь с сэром Родериком Глоссопом и его семьёй близких отношений.— Мои взгляды? В каком смысле мои взгляды?— На брак с мисс Гонорией Глоссоп.У меня возникло такое ощущение, что я получил электрический шок. Толковый малый заставил меня посмотреть на дело другими глазами. Внезапно я понял, к чему он клонит, и догадка озарила меня, как вспышка молнии: оказывается, я зря плохо подумал о своем преданном слуге. Пока я негодовал, считая, что попал из-за него в переплёт, он изо всех сил старался вытащить меня из беды. Мне на ум невольно пришла одна из историй, которую я читал в детстве, где путешественник брёл однажды ночью, а собака схватила его за ногу, и он сказал: «Лежать, скотина! Как ты смеешь, негодная!», а собака продолжала висеть у него на ноге, как он на неё ни ругался, и в это время луна выглянула из-за туч, и он увидел, что стоит на краю пропасти… Ну, в общем, вы меня поняли, а говорю я это к тому, что сейчас со мной произошла примерно такая же история.Просто удивительно, как парень может потерять всякую осторожность и позабыть, что опасности подстерегают его на каждом шагу. Даю вам честное слово, у меня и в мыслях не было, что тётя Агата, как самая настоящая интриганка, подсунула меня сэру Родерику, чтобы впоследствии его дочка надела мне хомут на шею.— Великий боже, Дживз! — воскликнул я, бледнея.— Вот именно, сэр.— Ты думаешь, я рисковал?— Да, сэр. Сильно рисковали.Мне пришла в голову ужасная мысль.— Но, Дживз, разве сэр Родерик, немного успокоившись, не поймёт, что моей жертвой должен был стать Тяпа, и что протыкание грелок — одна из веселых забав в рождественском духе, к которой следует отнестись со снисходительной улыбкой и не более того? Молодая, горячая кровь, и всё такое, знаешь ли. Я имею в виду, если до него дойдёт, что я не хотел ничего плохого, все твои труды пойдут насмарку.— Нет, сэр. Я так не думаю. Возможно, сэр Родерик и пришёл бы к выводу, который вы сделали, но произошёл ещё один инцидент.— Какой ещё инцидент?— Сегодня ночью, сэр, когда сэр Родерик спал в вашей кровати, кто-то проник в комнату, проткнул его грелку острым предметом и скрылся под покровом темноты.По правде говоря, я ничего не понял.— Что?! Может, ты считаешь, я лунатик?— Нет, сэр. Грелку проткнул молодой мистер Глоссоп. Я встретил его сегодня утром, сэр, незадолго до того, как сюда пришёл. Он был в крайне весёлом расположении духа и поинтересовался, как вам спалось в мокрой постели. Мистер Глоссоп не подозревал, что его жертвой стал сэр Родерик.— Но, Дживз, какое удивительное совпадение!— Сэр?— Ну, как же, Дживз. Ведь Тяпе пришла в голову та же мысль, что и мне. Вернее, мисс Уикхэм. Чудно, да и только. Самое настоящее чудо, вот что я тебе скажу.— Не совсем, сэр. Насколько мне известно, эту мысль подала ему молодая леди.— Мисс Уикхэм?— Да, сэр.— Ты имеешь в виду, она посоветовала мне проткнуть грелку Тяпы, а затем пошла прямо к нему и предложила проткнуть мою грелку?— Совершенно верно, сэр. У молодой леди сильно развито чувство юмора.Я сидел, как громом поражённый. Когда я подумал, что чуть было не предложил свои руку и сердце девушке, способной предать искреннюю любовь мужественного человека, я задрожал с головы до ног.— Вам холодно, сэр?— Нет, Дживз. Я просто вздрогнул.— Простите меня за смелость, сэр, но случившееся подтверждает точку зрения, высказанную мною вчера. Если помните, сэр, я утверждал, что хотя мисс Уикхэм очаровательная молодая леди…Я поднял руку.— Ни слова больше, Дживз, — сказал я. — Моя любовь умерла.— Слушаюсь, сэр.На некоторое время я предался грустным размышлениям.— Значит, ты видел сэра Родерика сегодня утром?— Да, сэр.— Ну, и как он?— Несколько возбуждён, сэр.— Возбуждён?— Эмоционально неуравновешен. Он выразил желание немедленно встретиться с вами, сэр.— Что ты мне посоветуешь?— Если вы выйдете с чёрного хода как только оденетесь, сэр, вам с лёгкостью удастся незаметно пройти полем в деревню, где вы сможете нанять автомобиль для поездки в Лондон. Тем временем я соберу вещи и вернусь домой на вашей машине.— А в Лондоне, Дживз? Разве я буду там в безопасности? Неужели ты забыл, что в Лондоне живёт тётя Агата?— Нет, сэр.— Так что же делать?Какое-то мгновение он смотрел на меня своими бездонными глазами.— Мне кажется, сэр, вам лучше всего ненадолго покинуть Англию, тем более что сейчас зимний сезон. Я не смею указывать вам, сэр, но так как вы уже заказали билеты на Голубой Экспресс, отправляющийся в Монте-Карло послезавтра…— Но ведь ты отменил заказ?— Нет, сэр.— А мне казалось, что отменил.— Нет, сэр.— Я определённо помню, что поручил тебе отменить заказ.— Да, сэр. Я допустил небрежность, но я совсем забыл о вашем поручении.— Да?— Да, сэр.— Ну, хорошо, Дживз. Пусть будет Монте-Карло.— Слушаюсь, сэр.— Знаешь, нам сильно повезло, что ты забыл отменить заказ.— Это большая удача, сэр. Если вас не затруднит подождать меня несколько минут, я сейчас вернусь в вашу комнату и принесу вам одежду, сэр. ГЛАВА 4. Дживз и Песня Песней Наступил ещё один дивный, жаркий день, и, следуя недавно появившейся у меня привычке, я пел «Солнечного мальчика», плескаясь в ванной, когда за дверью послышались лёгкие шаги, и до моих ушей донёсся голос Дживза:— Прошу прощенья, сэр.Я как раз дошёл до того места, где говорится об одиноких ангелах, и прилагал все усилия, чтобы концовка получилась трагической, но из вежливости перестал петь.— Да, Дживз? Я тебя слушаю.— Мистер Глоссоп, сэр.— Что с ним?— Он ждёт вас в гостиной, сэр.— Тяпа Глоссоп?— Да, сэр.— В гостиной?— Да, сэр?— Он меня ждёт?— Да, сэр.— Гмм.— Сэр?— Я сказал «гмм».И я объясню вам, почему я сказал «гмм» Дело в том, что сообщение Дживза привело меня в недоумение. Тяпа прекрасно знал, что в этот час я принимаю ванну, а следовательно, занимаю прекрасную стратегическую позицию для того, чтобы запустить в него мокрой губкой. И тем не менее он пришёл ко мне в гости. Удивительно.Я завернул свои торс и конечности в несколько полотенец и отправился в гостиную. Тяпа сидел за пианино и одним пальцем наигрывал «Солнечного мальчика».— Привет! — сказал я, глядя на него сверху вниз.— А, это ты, Берти. Салют, — рассеянно произнёс Тяпа. — Послушай, Берти, мне надо сообщить тебе одну очень важную вещь.Мне показалось, придурок сильно нервничает. Он подошёл к каминной полке и первым делом уронил фарфоровую статуэтку, разлетевшуюся вдребезги.— Понимаешь, Берти, я помолвлен.— Помолвлен?— Помолвлен, — смущённо ответил Тяпа, смахивая фотографию в рамке на каминную решетку. — Практически помолвлен.— Практически?— Да. Она тебе понравится, Берти. Её зовут Кора Беллинджер. Она учится на оперную певицу. У неё изумительный голос и большая добрая душа. Глаза у неё тоже изумительные, чёрные и блестящие.— В каком смысле «практически»?— Видишь ли, прежде чем заказать подвенечное платье, она хочет выяснить для себя одну маленькую деталь. Дело в том, что, обладая большой доброй душой, ну, и всем прочим, Кора очень серьёзно относится к жизни и категорически не приемлет юмора. Я имею в виду розыгрыши, и так далее. Она сказала, что если б я был человеком, способным сыграть над кем-нибудь шутку, нашим отношениям пришёл бы конец. К несчастью, кто-то рассказал ей о бассейне в «Трутне»… впрочем, наверное, ты уже обо всём забыл, Берти?— Даже не надейся!— Нет, нет, не то чтобы забыл, но ведь ты сам от души смеёшься, вспоминая этот забавный случай, верно? И я очень прошу тебя, старина, при первой возможности отведи Кору в сторонку и поклянись ей, что всё это вранье. Моё счастье, Берти, в твоих руках.Сами понимаете, после подобного обращения что мне оставалось делать? На карту была поставлена честь Вустеров.— Ну, хорошо, — согласился я, хоть и с явной неохотой.— Ты настоящий друг!— Когда ты познакомишь меня с этой особью женского пола?— Не называй её «особью женского пола», Берти, старина. Я всё предусмотрел. Сегодня мы придём к тебе на ленч.— Что?!— В час тридцать. Прекрасно. Замечательно. Великолепно. Спасибо. Я знал, что могу на тебя положиться. И он упорхнул из гостиной, а я повернулся к Дживзу, который принёс мой завтрак.— Ленч на троих, Дживз, — сказал я.— Слушаюсь, сэр.— Знаешь, Дживз, это переходит всякие границы. Помнишь, я рассказывал тебе, как мистер Глоссоп поступил со мной в «Трутне»?— Да, сэр.— Несколько месяцев я вынашивал планы мести, мечтая с ним поквитаться. А сейчас он собирается прийти ко мне со своей невестой, и, вместо того, чтобы посадить его в лужу, я вынужден буду кормить их обоих изысканными блюдами, и вообще, играть роль доброго ангела.— Такова жизнь, сэр.— Верно, Дживз. Что у нас на завтрак? — спросил я, внимательно глядя на поднос.— Копчушки, сэр.— Я не удивлюсь, — сказал я, настраиваясь на философский лад, — если у копчушек тоже бывают неприятности.— Весьма возможно, сэр.— Я имею в виду, кроме тех, что их коптят.— Да, сэр.— Ничего не поделаешь, Дживз, ничего не поделаешь.
* * *
Не могу сказать, что я разделил восхищение Тяпы этой Беллинджер женского пола. Когда он доставил её в мою квартиру в час двадцать пять, я увидел перед собой мощную особу примерно тридцати зим отроду, с фигурой штангиста-средневеса, пронзительным взглядом и квадратным подбородком, от которой лично я постарался бы держаться как можно дальше. Она была бы точной копией Клеопатры, если б та вдруг раздобрела от жирной и мучной пищи. Не знаю почему, но женщины, имеющие хоть какое-то отношение к опере, — даже если они только учатся, — всегда обладают пышными формами.Тяпа, однако, явно был влюблён в неё по уши. Его поведение до и во время ленча доказывало, что он изо всех сил стремился быть достойным её большой, доброй души. Когда Дживз предложил ему коктейль, он отшатнулся от бокала, словно туда всыпали яду. Мне тошно было видеть, как любовь изменила этого человека. При одном взгляде на него кусок застревал у меня в горле.В половине третьего Беллинджер покинула нас и отправилась на урок пения. Тяпа проводил её до двери, подпрыгивая на каждом шагу и что-то бормоча блеющим голосом, а затем вернулся в гостиную и посмотрел на меня осоловелыми глазами.— Ну, Берти?— Что «ну»?— Настоящее чудо, правда?— Правда, — согласился я, чтобы успокоить придурка.— А как тебе её глаза?— Блеск.— А фигура?— Не то слово.— А голос?С этим я не мог спорить. По просьбе Тяпы, Беллинджер спела несколько песен, прежде чем кинуться к накрытому столу, как свинья к корыту, и вряд ли кто-нибудь посмел бы отрицать, что горло у неё было лужёное. Извёстка до сих пор сыпалась с потолка.— Потрясающий, — сказал я.Тяпа вздохнул и, налив себе в бокал на четыре пальца виски и на один содовой, сделал большой глоток.— Ах! — воскликнул он. — Какое счастье!— Почему ты отказался выпить за ленчем?— Видишь ли, — признался Тяпа, — я ещё не выяснил, как Кора относится к употреблению спиртных напитков, и на всякий случай решил не рисковать. Как ты знаешь, я вишу на волоске, и сейчас каждая мелочь может сыграть роль, а поняв, что я не пью, она наверняка увидит во мне человека с глубоким умом.— Как можно увидеть то, чего нету? С каких это пор у тебя появился ум, тем более глубокий?— Не беспокойся, я знаю, что мне делать. У меня есть план.— Могу поспорить, ты придумал какую-нибудь чушь.— Ах, вот как? — заявил Тяпа, явно разгорячившись. — Позволь мне заверить тебя, мой мальчик, что я держу ситуацию под контролем не хуже любого генерала. Ты помнишь Говядину Бингхэма, который учился с нами в Оксфорде?— Как раз вчера встретил его на улице. Он стал священником.— Да. В Ист-энде. Ну так вот, он организовал нечто вроде клуба для местной молодёжи. Они сидят в читальном зале, пьют какао, играют в триктрак и изредка ходят в концертный зал на всякого рода представления, Я помогаю Говядине, чем могу. За последние несколько недель я каждый вечер только и делал, что играл в триктрак. Кора ужасно мной довольна. Теперь я должен уговорить её спеть во вторник на одном из концертов, который устраивает Говядина.— Зачем?— Затем, что в моей голове созрел гениальный план. Я тоже буду там петь, Берти.— С чего ты взял, что это тебе поможет?— Уверяю тебя, я буду петь так, что Кора не сможет не понять всей глубины моих чувств. Она увидит, как грубая, некультурная публика будет плакать, не стесняясь, и скажет себе: «О да! У моего избранника большая, добрая душа!» Дело в том, Берти, что я не собираюсь кривляться на сцене. Буффонада не в моём стиле. Я исполню песню об одиноких ангелах. которые…Я вскрикнул от изумления.— Не хочешь ли ты сказать, что собираешься спеть «Солнечного мальчика»?— Вот именно.Я был шокирован. Да, разрази меня гром, шокирован, дальше некуда. Видите ли, по поводу «Солнечного мальчика» у меня сложилось определённое мнение. Я считал, что исполнять его могут только избранные и только в своих ваннах. Мысль о том, что песню собирается выставить на посмешище в каком-то концертном зале не кто иной, как парень, который подложил своему другу свинью в «Трутне», была мне отвратительна. Да, именно отвратительна. Однако я не успел выразить своего ужаса и негодования, потому что в эту минуту в комнату вошёл Дживз.— Миссис Траверс только что звонила по телефону, сэр. Она просила передать, что скоро к вам зайдёт.— Хорошо, Дживз, — сказал я. — Послушай, Тяпа…Я умолк. Тяпа исчез.— Что ты с ним сделал, Дживз? — спросил я.— Мистер Глоссоп ушёл, сэр.— Ушёл? Как он мог уйти? Он сидел в этом кресле…— Входная дверь захлопнулась, сэр.— Но с какой стати он удрал?— Возможно, мистер Глоссоп не захотел встречаться с миссис Траверс, сэр.— Почему?— Не могу сказать, сэр. Но при упоминании имени миссис Траверс он мгновенно встал с кресла.— Странно, Дживз.— Да, сэр.Я перевел разговор на более понятную для меня тему.— Дживз, — сказал я, — в следующий вторник мистер Глоссоп собирается петь «Солнечного мальчика» на концерте в Ист-энде.— Вот как, сэр?— Перед аудиторией, состоящей в основном из торговцев овощами, владельцев мясных лавочек, официантов питейных заведений и третьесортных боксёров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30