https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/120x80/
— Ты здесь, Дживз? — холодно спросил я.— Да, сэр. Я присутствую на концерте с самого начала.— Вот как? Несчастные случаи были?— Сэр?— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Кого-нибудь уже освистали?— О нет, сэр.— Думаешь, я буду первым?— У меня нет причин полагать, что вы провалитесь, сэр. Я не сомневаюсь, что вас хорошо примут.Внезапно мне в голову пришла одна мысль.— Значит, ты уверен, что всё пойдёт по плану? — спросил я.— Да, сэр.— А я в этом не уверен. И сейчас я объясню тебе, почему. В твоем мерзком плане есть изъян.— Изъян, сэр?— Да. Неужели ты считаешь, что мистер Глоссоп, услышав, как я пою эту дурацкую песню, выйдет через минуту после меня и тоже её споёт? Пораскинь мозгами, Дживз. Он поймёт, что стоит на краю пропасти, и вовремя остановится. Скорее всего он просто не станет выступать.— Мистер Глоссоп не услышит, как вы поёте, сэр. По моему совету он зашёл в «Кувшин и бутылку» на другой стороне улицы и собирается остаться там до тех пор, пока его не пригласят на сцену.— Вот как? — сказал я.— Неподалеку отсюда, сэр, находится ещё одно заведение — «Козёл и виноград». Мне кажется, вы поступили бы разумно…— …если бы дал трактирщику заработать?— Это снимет с вас нервное напряжение, сэр, и поможет незаметно провести время до вашего выступления.По правде говоря, я был крайне недоволен Дживзом, который втравил меня в эту свинскую историю, но, услышав от него дельный совет, я несколько смягчился. На сей раз Дживз попал в самую точку — видимо, он недаром изучал психологию индивида. Я чувствовал, что мой нрав и характер просто мечтали спокойно провести минут десять в «Козле и винограде». Добраться до свободного столика и опрокинуть несколько стаканчиков виски с содовой было для Бертрама Вустера делом нескольких секунд.Мне стало легче, как по волшебству. Не знаю, что они добавляли в напиток, кроме серной кислоты, но мои взгляды на жизнь резко переменились. Я больше не чувствовал странного комка в горле. У меня прошло ощущение слабости в коленях. Мои руки и ноги перестали дрожать, язык начал нормально ворочаться, а позвоночник приобрёл былую твёрдость. Задержавшись на мгновение, чтобы пропустить ещё один стаканчик той же жидкости, я весело пожелал официантке доброй ночи, приветливо кивнул двум-трём посетителям за стойкой, которые пришлись мне по душе, и вприпрыжку отправился обратно в концертный зал, ни капельки не волнуясь.Вскоре я стоял на сцене, а на меня уставился миллион выпученных глаз. В ушах у меня как-то чудно звенело, а затем сквозь этот звон послышались далёкие звуки фортепиано, и, вверив Господу свою душу, я набрал полную грудь воздуха и ринулся в бой.
* * *
Должен вам сказать, я висел на волоске. По правде говоря, я не слишком хорошо помню своё выступление, но, по-моему, в зале зашептались, когда я запел припев. Помнится, я в то время подумал, что публика пытается петь вместе со мной хором, и меня это сильно воодушевило. Я напряг голосовые связки, взял высокую ноту и благополучно добрался до концовки. Я не стал выходить на сцену, чтобы ещё раз поклониться. Потихоньку выбравшись из-за кулис, я занял своё место в зале рядом с Дживзом, который стоял в задних рядах.— Ну, Дживз, — сказал я, вытирая со своего чела честно заработанный пот, — по крайней мере они не сделали из меня отбивную.— Нет, сэр.— Но ты можешь сообщить всем и каждому, что я пел перед публикой в последний раз. Моя лебединая песня, Дживз. Если теперь кому-нибудь захочется меня послушать, пусть приходит к дверям ванной и прикладывает ухо к замочной скважине. Может, я ошибаюсь, но мне показалось, что к концу моего выступления они заволновались. Я чувствовал, что проваливаюсь. По моему, я даже слышал треск.— Аудитория, сэр, была действительно несколько возбуждена. Видимо, зрители слегка устали от этой мелодии, сэр.— А?— Я должен был сообщить вам раньше, сэр, что эту песню исполняли дважды до вашего выступления.— Что?!— Да, сэр. Одна леди и один джентльмен. Это очень популярная песня, сэр.У меня отвалилась нижняя челюсть. Мысль о том, что Дживз, заранее зная об опасности, спокойно отправил своего молодого господина на верную смерть, парализовала мой мозг. Значит, в нём совсем не осталось старого феодального духа. Я только собрался высказать ему всё, что о нём думаю, как на сцене, невесть откуда, появился Тяпа.По Тяпе сразу было заметно, что он только что посетил «Кувшин и бутылку». Услышав приветственные выкрики из зала — видимо, кричали его партнеры по триктраку, считавшие, что дружба превыше всего, — он улыбнулся так широко, что уголки его губ, казалось, дотянулись до мочек ушей. Не вызывало сомнений, что Тяпа накачался до горла и перестал пить только для того, чтобы впоследствии устоять на ногах. Милостиво помахав рукой своим сторонникам, он величественно поклонился публике, — такой поклон отвешивает какой-нибудь восточный монарх, принимающий восхваления толпы.Девица за фортепиано ударила по клавишам, заиграв вступление к «Солнечному мальчику», и Тяпа раздулся, как воздушный шар, молитвенно сложил руки на груди, закатил глаза таким образом, чтобы никто не сомневался в наличии у него Души, и начал петь.
* * *
Я думаю, в первую минуту присутствующие были слишком потрясены и поэтому не приняли соответствующих мер. Это кажется невероятным, но я даю вам честное слово, что, пока Тяпа пел первый куплет, в зале царила мёртвая тишина. Но потом зрители опомнились.Разъярённый торговец овощами — человек страшный. До сих пор мне не доводилось видеть народных волнений, и, должен признаться, вид разгневанного пролетариата вселил в меня ужас. Я имею в виду, теперь я осознал весь кошмар Великой французской революции. Не было такого места в зале, откуда не доносился бы рёв, который можно разве что услышать (по крайней мере так утверждают знатоки) во время боксерского поединка на ринге в Ист-энде, когда судья дисквалифицирует любимца публики, а потом уносит ноги, пока цел. А затем аудитория перешла от слов к делу.Не знаю, почему, но я был убежден, что прежде всего в Тяпу полетит гнилая картофелина. Такое уж у меня возникло предчувствие. Однако, строго придерживаясь фактов, я должен сказать, что сначала в него запустили бананом, и я сразу понял, что выбор сделан тем, кто соображал куда лучше меня. С детства привыкшие реагировать непринуждённо, если чьё-либо выступление обмануло их надежды, эти ребята инстинктивно знали, как выразить свои чувства наилучшим образом, и в тот момент, когда я увидел, как банан разлетелся брызгами по белой рубашке Тяпы, я понял, что эффект от него неизмеримо живописнее, чем от картофелины.Впрочем, у картофельной школы мысли тоже были последователи. По крайней мере, в самый разгар страстей я заметил двух деятелей довольно интеллигентного вида, которые швырялись исключительно гнилым картофелем.Реакция Тяпы была удивительной. Глаза у него вылезли из орбит, а волосы, казалось, встали дыбом, но он продолжал открывать и закрывать рот, и по движению его губ было понятно, что он автоматически продолжает петь «Солнечного мальчика». Затем он вышел из транса и опрометью бросился за кулисы, на доли секунды опередив помидор, попавший в закрытую дверь на уровне его головы.Через некоторое время шум и крики утихли. Я повернулся к Дживзу.— Тягостное зрелище, Дживз, — сказал я. — Но так было надо.— Да, сэр.— Хирургическое вмешательство, что?— Совершенно верно, сэр.— Ну, после того как он с треском провалился на её глазах, можно считать, роман Глоссоп — Беллинджер за кончился.— Да, сэр.В этот момент старина Говядина вышел на сцену.— Леди и джентльмены, — сказал он.Я думал, он сейчас упрекнёт свою паству за слишком сильное проявление чувств. Я ошибся. Видимо, пастырь понимал, что его подопечных нельзя ругать за проявление здравомыслия, и поэтому не возражал против небольшого оживления в зале.— Леди и джентльмены, — сказал старина Говядина, — следующим номером нашей программы должна была быть песня в исполнении мисс Коры Беллинджер, известного колоратурного сопрано, но мисс Беллинджер только что позвонила по телефону и сообщила мне, что у неё сломалась машина. Однако она взяла кэб и скоро к нам приедет. Тем временем наш друг, мистер Енох Симпсон, прочтет нам поэму «Преступник Дан Макгроу».Я покачнулся и уцепился за Дживза, чтобы не упасть.— Дживз! Ты слышал?— Да, сэр.— Её здесь не было!— Нет, сэр.— Она его не видела!— Нет, сэр.— Твой дурацкий план с треском провалился!— Да, сэр.— Пойдем отсюда, Дживз, — сказал я, и зрители, стоявшие рядом, вне всяких сомнений сильно удивились, не понимая, почему моё благородное чело вдруг стало бледным и хмурым. — Я пережил нервное потрясение, которое выпадало на долю разве что первых мучеников. Я потерял несколько фунтов в весе и десять лет жизни. Я прошёл сквозь пытки. Воспоминания о них заставят меня кричать во сне и просыпаться в холодном поту. И всё впустую. Пойдем.— Если вы не возражаете, сэр, я останусь. Мне бы хотелось досмотреть концерт.— Как знаешь, Дживз, — мрачно произнёс я. — Лично у меня не осталось никаких желаний, поэтому я зайду в «Козёл и виноград», пропущу ещё один стаканчик цианистого калия и отправлюсь домой.
* * *
Около половины десятого я сидел в своей доброй, старой гостиной, потихоньку потягивая последний за день бокал восстанавливающей силы жидкости, когда раздался звонок в дверь и передо мной предстал Тяпа. Он выглядел как человек, переживший встречу со своим Создателем. Под глазом у Тяпы был синяк.— Привет, Берти, — рассеянно сказал он и подошёл к каминной полке с таким видом, словно не знал, что ему покрутить в руках или сломать. — Я только что выступал на концерте Говядины Бингхэма, — сообщил он после минутного молчания. — Пел «Солнечного мальчика».— Да? — спросил я. — Ну и как?— Полный порядок. Зрители пришли в полный восторг.— Ты их сразил?— Наповал. Плакали навзрыд.Заметьте, это говорил человек, получивший прекрасное воспитание, которому мама, укачивая его на коленях, наверняка долгие годы твердила, что врать грешно.— Я полагаю, мисс Беллинджер довольна?— О да. Счастлива.— Значит, теперь у тебя всё в порядке?— О, вполне. — Тяпа потупил глаза. — С другой стороны, Берти…— Да?— Видишь ли, я долго думал и пришёл к выводу, что мисс Беллинджер всё-таки мне не пара.— Не пара?— Не пара.— Почему не пара?— Ну, трудно сказать. Такие вещи понимаешь внезапно. Я уважаю мисс Беллинджер, Берти. Я восхищаюсь ею. Но… э-э-э… меня не оставляет мысль о том, как добрая, милая девушка… э-э-э… например, твоя кузина Анжела, Берти… повела бы себя… э-э-э… короче говоря, я хочу обратиться к тебе с просьбой. Позвони, пожалуйста, Анжеле и выясни, как она отнесётся к тому, что я приглашу её сегодня в «Беркли» поужинать и немного потанцевать.— Звони. Вот телефон.— Нет, я всё-таки предпочёл бы, чтобы её спросил ты, Берти. Так получилось, что… в общем, если ты, так сказать, протопчешь мне тропинку… видишь ли, а вдруг она… я имею в виду, ты ведь знаешь, какие бывают недоразумения… и… одним словом, Берти, старина, я попросил бы тебя немного мне помочь и всё-таки протоптать тропинку, если не возражаешь.Я снял трубку и позвонил тёте Делии.— Можешь прийти. Она тебя ждёт, — сказал я.— Передай ей, — преданно прошептал Тяпа, — что я лечу к ней со скоростью ветра.Через несколько минут после того, как он умотал, послышался щелчок ключа в замочной скважине, и я услышал в коридоре лёгкие шаги.— Дживз! — позвал я.— Сэр? — сказал Дживз, появляясь рядом со мной.— Дживз, произошло нечто невероятное, У меня только что был мистер Глоссоп, Он говорит, у него с мисс Беллинджер всё кончено.— Да, сэр.— По-моему, тебя это не удивляет.— Нет, сэр. Должен признаться, я предвидел подобный исход.— А? Почему?— Мне показалось, они разойдутся, когда я увидел, как мисс Беллинджер ударила мистера Глоссопа в глаз.— Ударила?— Да, сэр.— В глаз?— В правый глаз, сэр.Я сжал голову руками.— Но с какой стати она его ударила?— Я думаю, мисс Беллинджер разнервничалась после приёма, который оказала ей публика.— Великий боже! Ты хочешь сказать, она тоже с треском провалилась?— Да, сэр.— Но почему? Ведь у неё шикарный голос.— Да, сэр. По всей видимости, публике не понравился её репертуар.— Дживз! — Меня словно обухом по голове ударили. — Ты имеешь в виду, мисс Беллинджер тоже исполнила «Солнечного мальчика»?— Да, сэр. И — с моей точки зрения, весьма необдуманно — она вынесла на сцену большую куклу, которую аудитория почему-то приняла за атрибут чревовещателя. Зал сильно волновался, сэр.— Но, Дживз, какое удивительное совпадение!— Не совсем, сэр. Я позволил себе вольность обратиться к мисс Беллинджер, когда она приехала на концерт, и напомнил ей, где она меня видела. Затем я сказал, что мистер Глоссоп попросил меня передать ей его просьбу: сделать ему одолжение и спеть «Солнечного мальчика». А когда мисс Беллинджер выяснила, что вы и мистер Глоссоп исполнили ту же песню непосредственно перед её выступлением, она, по всей видимости, решила, что стала жертвой неумной шутки мистера Глоссопа. Я вам ещё нужен, сэр?— Нет, Дживз.— Спокойной ночи, сэр.— Спокойной ночи, Дживз, — благоговейно сказал я. ГЛАВА 5. Эпизод с собакой Макинтошем Мой сон без сновидений нарушили звуки, напоминающие отдалённые раскаты грома, и, когда туман в моей голове несколько рассеялся, я понял, откуда они доносятся и что из себя представляют. Собака моей тёти Агаты, Макинтош, царапалась в дверь спальной. Вышеупомянутый пёс, абердинский терьер недалекого ума, был оставлен на моё попечение престарелой родственницей, уехавшей лечиться в Aixles-Bains, и мне никак не удавалось убедить упрямое четвероногое, что рано вставать — глупо. Взглянув на часы, я убедился, что ещё не было и десяти утра.Я нажал на кнопку звонка, и вскоре в спальню вплыл Дживз с подносом, а за Дживзом вбежал пёс, который прыгнул на кровать, лизнул меня в правый глаз и тут же погрузился в глубокий сон, свернувшись клубком. И, прах побери, я никак не пойму, какой смысл вставать ни свет ни заря и царапаться в чью-то дверь, если при первой же возможности ты собираешься снова завалиться спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
* * *
Должен вам сказать, я висел на волоске. По правде говоря, я не слишком хорошо помню своё выступление, но, по-моему, в зале зашептались, когда я запел припев. Помнится, я в то время подумал, что публика пытается петь вместе со мной хором, и меня это сильно воодушевило. Я напряг голосовые связки, взял высокую ноту и благополучно добрался до концовки. Я не стал выходить на сцену, чтобы ещё раз поклониться. Потихоньку выбравшись из-за кулис, я занял своё место в зале рядом с Дживзом, который стоял в задних рядах.— Ну, Дживз, — сказал я, вытирая со своего чела честно заработанный пот, — по крайней мере они не сделали из меня отбивную.— Нет, сэр.— Но ты можешь сообщить всем и каждому, что я пел перед публикой в последний раз. Моя лебединая песня, Дживз. Если теперь кому-нибудь захочется меня послушать, пусть приходит к дверям ванной и прикладывает ухо к замочной скважине. Может, я ошибаюсь, но мне показалось, что к концу моего выступления они заволновались. Я чувствовал, что проваливаюсь. По моему, я даже слышал треск.— Аудитория, сэр, была действительно несколько возбуждена. Видимо, зрители слегка устали от этой мелодии, сэр.— А?— Я должен был сообщить вам раньше, сэр, что эту песню исполняли дважды до вашего выступления.— Что?!— Да, сэр. Одна леди и один джентльмен. Это очень популярная песня, сэр.У меня отвалилась нижняя челюсть. Мысль о том, что Дживз, заранее зная об опасности, спокойно отправил своего молодого господина на верную смерть, парализовала мой мозг. Значит, в нём совсем не осталось старого феодального духа. Я только собрался высказать ему всё, что о нём думаю, как на сцене, невесть откуда, появился Тяпа.По Тяпе сразу было заметно, что он только что посетил «Кувшин и бутылку». Услышав приветственные выкрики из зала — видимо, кричали его партнеры по триктраку, считавшие, что дружба превыше всего, — он улыбнулся так широко, что уголки его губ, казалось, дотянулись до мочек ушей. Не вызывало сомнений, что Тяпа накачался до горла и перестал пить только для того, чтобы впоследствии устоять на ногах. Милостиво помахав рукой своим сторонникам, он величественно поклонился публике, — такой поклон отвешивает какой-нибудь восточный монарх, принимающий восхваления толпы.Девица за фортепиано ударила по клавишам, заиграв вступление к «Солнечному мальчику», и Тяпа раздулся, как воздушный шар, молитвенно сложил руки на груди, закатил глаза таким образом, чтобы никто не сомневался в наличии у него Души, и начал петь.
* * *
Я думаю, в первую минуту присутствующие были слишком потрясены и поэтому не приняли соответствующих мер. Это кажется невероятным, но я даю вам честное слово, что, пока Тяпа пел первый куплет, в зале царила мёртвая тишина. Но потом зрители опомнились.Разъярённый торговец овощами — человек страшный. До сих пор мне не доводилось видеть народных волнений, и, должен признаться, вид разгневанного пролетариата вселил в меня ужас. Я имею в виду, теперь я осознал весь кошмар Великой французской революции. Не было такого места в зале, откуда не доносился бы рёв, который можно разве что услышать (по крайней мере так утверждают знатоки) во время боксерского поединка на ринге в Ист-энде, когда судья дисквалифицирует любимца публики, а потом уносит ноги, пока цел. А затем аудитория перешла от слов к делу.Не знаю, почему, но я был убежден, что прежде всего в Тяпу полетит гнилая картофелина. Такое уж у меня возникло предчувствие. Однако, строго придерживаясь фактов, я должен сказать, что сначала в него запустили бананом, и я сразу понял, что выбор сделан тем, кто соображал куда лучше меня. С детства привыкшие реагировать непринуждённо, если чьё-либо выступление обмануло их надежды, эти ребята инстинктивно знали, как выразить свои чувства наилучшим образом, и в тот момент, когда я увидел, как банан разлетелся брызгами по белой рубашке Тяпы, я понял, что эффект от него неизмеримо живописнее, чем от картофелины.Впрочем, у картофельной школы мысли тоже были последователи. По крайней мере, в самый разгар страстей я заметил двух деятелей довольно интеллигентного вида, которые швырялись исключительно гнилым картофелем.Реакция Тяпы была удивительной. Глаза у него вылезли из орбит, а волосы, казалось, встали дыбом, но он продолжал открывать и закрывать рот, и по движению его губ было понятно, что он автоматически продолжает петь «Солнечного мальчика». Затем он вышел из транса и опрометью бросился за кулисы, на доли секунды опередив помидор, попавший в закрытую дверь на уровне его головы.Через некоторое время шум и крики утихли. Я повернулся к Дживзу.— Тягостное зрелище, Дживз, — сказал я. — Но так было надо.— Да, сэр.— Хирургическое вмешательство, что?— Совершенно верно, сэр.— Ну, после того как он с треском провалился на её глазах, можно считать, роман Глоссоп — Беллинджер за кончился.— Да, сэр.В этот момент старина Говядина вышел на сцену.— Леди и джентльмены, — сказал он.Я думал, он сейчас упрекнёт свою паству за слишком сильное проявление чувств. Я ошибся. Видимо, пастырь понимал, что его подопечных нельзя ругать за проявление здравомыслия, и поэтому не возражал против небольшого оживления в зале.— Леди и джентльмены, — сказал старина Говядина, — следующим номером нашей программы должна была быть песня в исполнении мисс Коры Беллинджер, известного колоратурного сопрано, но мисс Беллинджер только что позвонила по телефону и сообщила мне, что у неё сломалась машина. Однако она взяла кэб и скоро к нам приедет. Тем временем наш друг, мистер Енох Симпсон, прочтет нам поэму «Преступник Дан Макгроу».Я покачнулся и уцепился за Дживза, чтобы не упасть.— Дживз! Ты слышал?— Да, сэр.— Её здесь не было!— Нет, сэр.— Она его не видела!— Нет, сэр.— Твой дурацкий план с треском провалился!— Да, сэр.— Пойдем отсюда, Дживз, — сказал я, и зрители, стоявшие рядом, вне всяких сомнений сильно удивились, не понимая, почему моё благородное чело вдруг стало бледным и хмурым. — Я пережил нервное потрясение, которое выпадало на долю разве что первых мучеников. Я потерял несколько фунтов в весе и десять лет жизни. Я прошёл сквозь пытки. Воспоминания о них заставят меня кричать во сне и просыпаться в холодном поту. И всё впустую. Пойдем.— Если вы не возражаете, сэр, я останусь. Мне бы хотелось досмотреть концерт.— Как знаешь, Дживз, — мрачно произнёс я. — Лично у меня не осталось никаких желаний, поэтому я зайду в «Козёл и виноград», пропущу ещё один стаканчик цианистого калия и отправлюсь домой.
* * *
Около половины десятого я сидел в своей доброй, старой гостиной, потихоньку потягивая последний за день бокал восстанавливающей силы жидкости, когда раздался звонок в дверь и передо мной предстал Тяпа. Он выглядел как человек, переживший встречу со своим Создателем. Под глазом у Тяпы был синяк.— Привет, Берти, — рассеянно сказал он и подошёл к каминной полке с таким видом, словно не знал, что ему покрутить в руках или сломать. — Я только что выступал на концерте Говядины Бингхэма, — сообщил он после минутного молчания. — Пел «Солнечного мальчика».— Да? — спросил я. — Ну и как?— Полный порядок. Зрители пришли в полный восторг.— Ты их сразил?— Наповал. Плакали навзрыд.Заметьте, это говорил человек, получивший прекрасное воспитание, которому мама, укачивая его на коленях, наверняка долгие годы твердила, что врать грешно.— Я полагаю, мисс Беллинджер довольна?— О да. Счастлива.— Значит, теперь у тебя всё в порядке?— О, вполне. — Тяпа потупил глаза. — С другой стороны, Берти…— Да?— Видишь ли, я долго думал и пришёл к выводу, что мисс Беллинджер всё-таки мне не пара.— Не пара?— Не пара.— Почему не пара?— Ну, трудно сказать. Такие вещи понимаешь внезапно. Я уважаю мисс Беллинджер, Берти. Я восхищаюсь ею. Но… э-э-э… меня не оставляет мысль о том, как добрая, милая девушка… э-э-э… например, твоя кузина Анжела, Берти… повела бы себя… э-э-э… короче говоря, я хочу обратиться к тебе с просьбой. Позвони, пожалуйста, Анжеле и выясни, как она отнесётся к тому, что я приглашу её сегодня в «Беркли» поужинать и немного потанцевать.— Звони. Вот телефон.— Нет, я всё-таки предпочёл бы, чтобы её спросил ты, Берти. Так получилось, что… в общем, если ты, так сказать, протопчешь мне тропинку… видишь ли, а вдруг она… я имею в виду, ты ведь знаешь, какие бывают недоразумения… и… одним словом, Берти, старина, я попросил бы тебя немного мне помочь и всё-таки протоптать тропинку, если не возражаешь.Я снял трубку и позвонил тёте Делии.— Можешь прийти. Она тебя ждёт, — сказал я.— Передай ей, — преданно прошептал Тяпа, — что я лечу к ней со скоростью ветра.Через несколько минут после того, как он умотал, послышался щелчок ключа в замочной скважине, и я услышал в коридоре лёгкие шаги.— Дживз! — позвал я.— Сэр? — сказал Дживз, появляясь рядом со мной.— Дживз, произошло нечто невероятное, У меня только что был мистер Глоссоп, Он говорит, у него с мисс Беллинджер всё кончено.— Да, сэр.— По-моему, тебя это не удивляет.— Нет, сэр. Должен признаться, я предвидел подобный исход.— А? Почему?— Мне показалось, они разойдутся, когда я увидел, как мисс Беллинджер ударила мистера Глоссопа в глаз.— Ударила?— Да, сэр.— В глаз?— В правый глаз, сэр.Я сжал голову руками.— Но с какой стати она его ударила?— Я думаю, мисс Беллинджер разнервничалась после приёма, который оказала ей публика.— Великий боже! Ты хочешь сказать, она тоже с треском провалилась?— Да, сэр.— Но почему? Ведь у неё шикарный голос.— Да, сэр. По всей видимости, публике не понравился её репертуар.— Дживз! — Меня словно обухом по голове ударили. — Ты имеешь в виду, мисс Беллинджер тоже исполнила «Солнечного мальчика»?— Да, сэр. И — с моей точки зрения, весьма необдуманно — она вынесла на сцену большую куклу, которую аудитория почему-то приняла за атрибут чревовещателя. Зал сильно волновался, сэр.— Но, Дживз, какое удивительное совпадение!— Не совсем, сэр. Я позволил себе вольность обратиться к мисс Беллинджер, когда она приехала на концерт, и напомнил ей, где она меня видела. Затем я сказал, что мистер Глоссоп попросил меня передать ей его просьбу: сделать ему одолжение и спеть «Солнечного мальчика». А когда мисс Беллинджер выяснила, что вы и мистер Глоссоп исполнили ту же песню непосредственно перед её выступлением, она, по всей видимости, решила, что стала жертвой неумной шутки мистера Глоссопа. Я вам ещё нужен, сэр?— Нет, Дживз.— Спокойной ночи, сэр.— Спокойной ночи, Дживз, — благоговейно сказал я. ГЛАВА 5. Эпизод с собакой Макинтошем Мой сон без сновидений нарушили звуки, напоминающие отдалённые раскаты грома, и, когда туман в моей голове несколько рассеялся, я понял, откуда они доносятся и что из себя представляют. Собака моей тёти Агаты, Макинтош, царапалась в дверь спальной. Вышеупомянутый пёс, абердинский терьер недалекого ума, был оставлен на моё попечение престарелой родственницей, уехавшей лечиться в Aixles-Bains, и мне никак не удавалось убедить упрямое четвероногое, что рано вставать — глупо. Взглянув на часы, я убедился, что ещё не было и десяти утра.Я нажал на кнопку звонка, и вскоре в спальню вплыл Дживз с подносом, а за Дживзом вбежал пёс, который прыгнул на кровать, лизнул меня в правый глаз и тут же погрузился в глубокий сон, свернувшись клубком. И, прах побери, я никак не пойму, какой смысл вставать ни свет ни заря и царапаться в чью-то дверь, если при первой же возможности ты собираешься снова завалиться спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30