Зазубренный наконечник лежит в обожженной ладони. Несколько секунд назад Изначальному казалось, что сердце трепыхается пойманной птахой в его руке — теперь оно бьется свободно и спокойно. В сером тумане всплывают образы и обрывки мыслей. Ощущение бытия. Осознание зова жизни.Он кладет руку на холодный лоб девушки. Ничего не говори. Думай в ответ, я пойму. Смятение. Его собственное лицо. Стыд. Горечь незаслуженной обиды. Страх. Женщина без лица. Крик ребенка. Ребенок. Малышка в безопасности. Хочешь, тебе ее принесут ?Золотые волосы. Ребенок. Горящие дома. Чувство потери. Горе. Одиночество. Золотоволосый воин с окровавленным боевым топором. Ребенок. Ириалонна, девочка, все хорошо. Не бойся. Ты выздоровеешь. Стыд. Лучше бы я умерла. Ты знаешь, кто я ? Узнаешь ?Его лицо, перечеркнутое незажившими шрамами. Ты выздоровеешь. Станешь, кем захочешь. Если хочешь, будешь в отряде тех воинов, что нашли тебя. Понимаешь ? Да. Не будет позора, если ты передумаешь. Но будет так, как ты решишь… Радость — слабая, как еле уловимое дыхание ветра. Благодарность.Девушка вздыхает и закрывает глаза…
… — Учитель, почему ты позволил ей это? — Я не могу силой заставить человека измениться, Ученик. Сейчас Ириалонну ведет месть; но человеческая память милосердна — раны зарубцуются, заживут, отболят, воспоминания утратят яркость… Нужно время. Переубедить ее я не смогу: девочка упряма. Научится у кого-нибудь владеть мечом, будет изматывать себя бесконечными упражнениями — упорства ей не занимать — и безвозвратно искалечит себя, и тело, и душу. Попытается вершить месть в одиночку… — …и погибнет. — Неизбежно. А здесь мастера сумеют приоткрыть для нее истинное ее предназначение; братья будут заботиться о ней. Защищать ее. Она будет заботиться о спасенном ребенке. Она уже нарекла малышке имя: Айрэнэ. Надеюсь, эта забота поможет Ириалонне осознать себя женщиной. И если кому-то удастся разбудить ее сердце…
…Девяносто девять их было в отряде. Сотая — единственная женщина среди Воинов Меча. Ее берегли. Ею гордились: она совершила почти невозможное, сумев стать неплохим воином Меча, несмотря на то, что ее ученичество началось слишком поздно. В ее присутствии светлели сердца воинов.— Когда ты касаешься раны, сестричка, она перестает болеть, — говорил, улыбаясь. Вент.Его не следовало принимать всерьез. Уже семь лет он был женат и любил свою жену до безумия. Каждая весть с родины принималась им как великий дар. Отец его, сам когда-то учившийся здесь, послал сюда своего наследника, чтобы сделать из него мудрого правителя, — и не ошибся в сыне. Нечего было опасаться и воздыхании Торка: он и сам не скрывал, что все это лишь мечты, мечты… Хуже было молчание Ульва, упорно избегавшего ее. Лишь один раз было — он принес полный шлем лесной земляники. Ириалонна сказала, что ей столько не съесть, и предложила ему разделить с ней ягодное пиршество. Его серые глаза вспыхнули такой радостью, что она почему-то испугалась. Теперь и она пряталась от него, боясь понять: с ней происходит именно то, о чем годы назад говорил Учитель. В ней просыпается женщина: запоздало — но еще не слишком поздно. Все эти годы ей казалось, что она — особенная, что единожды сделанный выбор никогда не встанет перед ней снова; сейчас она почти ненавидела себя, понимая: пришло время решать.Женщина — или воин.Возлюбленная — или сестра.Сердце или меч.Она старалась не думать об этом — но заглушить голос сердца было невозможно. А ее учителя — о, они были мудры, и тело ее не успело измениться непоправимо: она еще могла стать матерью…И понимала почти с ужасом, почти — презирая себя, что хочет этого. Спасенной ею малышке Айрэнэ было уже четыре года — и все чаще Ириалонна ловила себя на том, что даже в Зале Клинков часто думает о ней, что против воли тянется к золотоволосой девочке, что не может забыть странное и нежное чувство, просыпавшееся в душе всякий раз, когда она брала Айрэнэ, еще младенца, на руки, прижимала ее к себе…Ириалонна стискивала зубы, борясь с собой, с поселившимся в ее душе смятением. Я — воин, твердила она себе. Я — воин Меча. Я выбрала свой путь. Я приняла Служение. Я — воин…
С той поры Ульв не пытался даже заговорить с ней. Зато заговорил Дейрел, сын вождя. Он был одним из самых красивых людей в Аст Ахэ: легкий и стремительный, с волнистыми темно-золотыми волосами и янтарными глазами… На миг Ириалонне показалось, что в его руке кровь — но это был только золотой перстень с крупным рубином.— Зачем это?— Это дар. И он — твой. Мы обручимся этим перстнем. Ты станешь моей женой, — он говорил легко и уверенно, не сомневаясь в согласии девушки. Ему всегда удавалось задуманное.— Ты же брат мне, — растерянно проговорила она, — ты же Клятву давал, мы же вино с кровью пили…— Что с того? — Дейрел улыбнулся чуть снисходительно. — Разве клятва т'айро-ири запрещает любить? Откуда у тебя такое понимание Служения? Спроси Учителя — он сам объяснит тебе, что ты ошибаешься. Разве он не говорил тебе: не должно женщине быть воином Меча? Ты нужна мне. Мой отец — вождь, я — его наследник… придет время — я дам за тебя настоящую цену. У тебя будет все, что пожелаешь…Ириалонна побледнела:— Ты что же… покупаешь меня? Как ты можешь!.. Как только язык у тебя повернулся?!.Дейрел прищурился: неопределенная мысль шевельнулась в его душе, и, недолго думая, он проговорил с горькой насмешкой:— Мне кажется, Ульву ты простила бы не только слова…Не стерпев, она ударила его по лицу. Дейрел схватил ее за руки, но через мгновение отпустил.— Я запомню урок, — коротко сказал он и вышел.Об этом разговоре она не говорила никому. Несколько раз Дейрел еще пытался подходить к ней — она отмалчивалась, старалась скорее уйти. Он тоже начал избегать ее. Прошла неделя, другая, и Ириалонна уже стала забывать о происшедшем…
…Борра и Этарк обнажили мечи. Давний спор о том, где лучше бьются — на востоке или на западе, должен был разрешиться поединком. Борра, обычно невозмутимый, вышел-таки из себя и обещал надрать мальчишке уши. Мальчишке, правда, было уже двадцать шесть, но озорство в нем было неистребимо. Конечно, Борра разделал его в пух и прах минут за десять. Этарк завопил, что это еще ничего не значит — справиться с маленьким: вот пусть попробует победить Ульва.— Если Ульв проиграет, — усмехнулся Борра, — то я тебе точно уши оторву, нахал!— Ульв, мои уши — в твоих руках! — трагически взвыл Этарк.Теперь предстояло сражаться двоим из лучших мастеров меча в Аст Ахэ. Зрелище обещало быть интересным. Внезапно сзади раздался насмешливый голос:— Поосторожней, Борра! Он ведь любит приканчивать друзей в дружеских же поединках. По-дружески. Как Лонньоля, к примеру.Ириалонна в ужасе обернулась. Дейрел улыбался, скрестив на груди руки. Ее взгляд метнулся к Ульву: лицо воина помертвело, и лишь косой шрам от лба до подбородка, слева направо, полыхал красным. Ульв остановившимся взглядом смотрел прямо перед собой.— Это так? — тихо, растерянно спросила она.— Конечно, так, — рассмеялся Дейрел. — У него же все на лице написано.— Я знаю, как погиб мой брат, — медленно и четко выговорила она.— Но ты же не знала, что это он его убил.— Теперь знаю. Не понимаю только, зачем ты сказал мне об этом.— Справедливость требует, чтобы ты знала.— Так что ж твоя справедливость так долго молчала? Целых четыре года? — Она повернулась к Ульву: — Я не виню тебя. Брат погиб — теперь ты мой брат. Мы в расчете.Ульв криво улыбнулся. Лучше бы ты убила меня, сестра. Любимая сестра моя. Борра заговорил, как всегда, медленно и невозмутимо:— Мне кажется, тебе здесь не место, Дейрел.— Шел бы ты своей дорогой, — добавил Торк.— Пусть уходит, — послышались отовсюду возгласы.Страшно белея лицом, Дейрел стиснул обеими руками меч. Изгнание. Он понимал, что сейчас произойдет. Борра шагнул к нему, и он невероятным усилием — вздулись жилы на обнаженных по локоть руках — переломил клинок.Сам.Повернулся и пошел прочь.
— Госпожа! Изволили проснуться?Голова раскалывалась. «Госпожа» — ее никогда так не называли. В отряде звали сестрой, Учитель — по имени, иногда — Заклинательница Огня, по смыслу имени. Какой знакомый голос… Нет, не припомнить. Что же было, почему так больно?.. …Эти пирамиды из голов орков попадались уже не первый раз. Слишком жестоко. Кто ? Эльфы давно бежали к морю или бродили где-то на юге, да и не стали бы Старшие творить такого. Люди? Не в обычае тех, кто здесь живет, поступать так. И кто тогда жжет деревни? Следов орков нет, а все уничтожено, разграблено, и люди куда-то уведены. И эти странные слухи о Властелине — будто взимает он дань за помощь и защиту, а тех, кто не повинуется, — жестоко карает… Теперь имя Владыки Севера вызывало страх. — Вот нелепость, — горько говорил Торк. — Ищем того, кто убивает орков. Раньше мы людей от них защищали. А случись что — именно орки будут за нас, а эльфы и Три Племени — врагами будут… — После таких слухов не только Три Племени, — мрачно ответил Ульв. Дни и ночи, поиски… Нелепая ошибка, неосторожность — угодили в засаду втроем. Правда, остальные подоспели почти сразу, но она помнила только страшную боль в голове. На этом все обрывалось.Девушка с трудом открыла глаза. Высокий резной деревянный потолок, на стенах — дорогое оружие и ткани… Она лежала в большой постели среди мягких подушек, укрытая теплым легким одеялом.— Как изволили почивать, госпожа? — тот же слегка насмешливый голос.— Дейрел…— Узнала. Все-таки помнишь. И на том спасибо.Он изменился за эти два года. Пополнел. Лицо, еще красивое, пожелтело и стало одутловатым, под глазами — темные мешки. Похоже, сильно пьет.— Как я… здесь?— Тебя привезли мои люди.— Отбили?— У кого? У себя, что ли? Не делай удивленных глаз, давно уж могли бы понять, что связались с равным, с тем, кто ваши штучки хорошо знает.— Так это ты…— Так это я. Вы открыли на меня охоту. А я — на вас.— Ты мстишь?— Не без этого. Но пока я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Я вам не мешаю. Разве я не убиваю харги?— А людей?— Как и вы.— Мы не трогаем мирных жителей!— Но убиваете врагов. А те, кто не подчиняется мне, — мои враги. К тому же я их защищаю — пусть платят. Вы ведь тоже сражаетесь не за так.— Как ты все извращаешь…— Не так уж сильно, моя госпожа.Он пытался говорить с прежней уверенной насмешливостью — но какая-то усталость стояла за его словами, раннее разочарование. Кажется, он пытался убедить не Ириалонну — самого себя:— Я многое понял с тех пор, как ушел. Как вы меня выгнали. Отец, конечно, проклял меня, старый наивный дурак. И я решил сделать себя сам. Я ведь был еще Черным Воином для этого дурачья. Пожалел их. Харги грабят, люди грабят, вы тоже лезете со своим хозяином и всяким возвышенным бредом… Сейчас главное — выжить. То, что я был из Аст Ахэ, мне помогло. Они поверили мне. А я их защитил. Научил драться. У альвов были короли и королевства, а люди потому и подчинялись кому ни попадя, что некому было объединить их. Я это сделал.— Объединил? Да ты их кнутом в кучу согнал!— Толпа любит сильную руку. Зато слушаются, как собаки. Так что теперь я действительно Властелин. Айанто, — с усмешкой прибавил он.— Не погань Древний Язык!..— Слова — только слова, на каком языке их ни произноси. Смысл один. Я — первый. Первый Король Людей. Подожди, будет время, и я буду первым в Арте. Альвы и харги перережут друг друга…— Властелин уничтожит тебя!— Хозяин ваш? Не забывай, я очень хорошо знаю его силы. Ничего он не может. И не сможет. Его сила иссякла. Думаешь, для чего держит он вас, дураков? Зачем ему защита, если он такой великий? А вы, глупцы, забили мозги чепухой и кладете головы за него.— Величие не в кулаках, — она из последних сил старалась держаться спокойно.— А в чем оно сейчас в нашем мире? В мудрости? Кому она нужна, когда вся сущность человека в том, чтобы набить брюхо, утолить похоть да не дать себя убить? Нет, истинное величие — здесь. Смотри — мне подчиняются. Это я могу все.— Тебе подчиняются из страха, а в душе ненавидят.— Тем лучше! Страх — хороший поводок.— Случись что — они предадут тебя.— О, нет! У меня есть отличная свора, которая полностью зависит от меня. Они — моя гвардия. Как и вы у своего хозяина. Не будет меня — им конец.Дейрел расхаживал по комнате, размахивая руками: похоже, ему удалось-таки взвинтить себя, гнев девушки только помогал этому. Она не в силах была объяснить то, что чувствовала, не могла доказать свою правоту — а значит, прав был он, Дейрел… У Ириалонны очень болела голова. Сил отвечать уже не было. Она только слушала.— Зря вы думаете, что уничтожили меня. Я не из тех, кто погибает от слов. Я выжил. Выжил! Теперь вам настало время платить… И все же это сильно задело тебя, раз ты так зол… Ну да, тебя, великого, лучшего, изгнали!.. — …и я буду нещадно уничтожать тех, кто против меня!
Через пять дней она уже была почти здорова. Дейрел не заходил к ней ни разу, на шестой день появился — угрюмый и озабоченный.— Ищут тебя, — буркнул он.— Боишься, великий и могучий? Властелин? — Она рассмеялась.— Я не дурак. Если вся ваша орава обрушится на меня, мне будет солоно. Но пока что ты — мой щит.— Помнится, когда-то ты презирал женщин. А теперь что — прячешься за меня?— Не играй словами. Мне бы любой из ваших подошел. А так — ваш чувствительный хозяин прольет слезу и оставит меня в покое.— Ох, не надейся! Видно, сильно тебя задело! А говорил: «все слова, все чушь…»— Мне нанесли оскорбление в присутствии многих. А я не привык прощать. Меня унижали с самого начала. Кто мной командовал? Этот приемыш Ульв? Ты тоже меня оскорбила. У меня длинный счет к вам!— Чем ты лучше Вента? Он тоже сын вождя, а подчинялся Ульву.— Если он дурак, то я нет. Я был достойнее.— Слушай, как ты вообще попал в Аст Ахэ с такими мыслями?— Раньше я был другим. Дурнем восторженным. И уж если ты считаешь, что я изменился к худшему, то в этом твоя вина.Ириалонна опустила глаза: ей подумалось, что в его словах есть доля правды.— Послушай, Дейрел, — сказала негромко, — я буду просить за тебя. Тебя простят, ты снова сможешь заслужить доверие и дружбу…Дейрел расхохотался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78