Ну и?
Он запутался с меню, а еще реклама…
Положи, кивает Селеста на трубку. Как с Пиппо разговаривает.
Оставь это мне, мама, говорит сын, понимая по ее поджатым губам, что она это
го делать не намерена, Ц я сам с ним поговорю.
Селеста лезет под стол. Достает одну туфлю, другую, сует в них ноги.
Мы с ним вместе поговорим. Пошли.
Ну вот, пожалуйста, думает Джамбо. Удружил, братец.


семнадцать

Нет, тут что-то не так. Проспект новый и широкий, вдоль тротуаров деревья, в
сюду уличные кафе. «Лунного света» здесь быть не может: он должен быть в пе
реулке Ц узкие двери, окна с разбитыми стеклами, мостовая в трещинах, сер
ая, как небо Уэльса. Это не то место. И вдруг я вижу их троих. Они кажутся так
ими знакомыми, что я уже не понимаю, какой теперь год, мне будто снова пять
лет, и все вот-вот начнется заново Ц хуже, чем прежде. Селеста выглядит ка
к постаревшая мама Ц та, которую помню я, она даже стоит так же Ц одну ног
у чуть вывернула в сторону, а другой быстро-быстро стучит по тротуару, сло
вно в голове ее бьется ритм, которого никто другой не слышит. Она мрачно ра
зглядывает зеркало витрины. Мужчина рядом с ней вполне мог бы быть Пиппо;
а второй, помоложе, прислонился к дверце машины и размахивает в воздухе с
игаретой. Он копия нашего отца. Селеста узнает меня в ту же секунду: словно
ждала моего появления. Она выбрасывает руки вперед. Объятие столь быстр
о, что я едва чувствую ее прикосновение.
Это мои сыновья, говорит она. И Ц Джамбо с Луисом: Это ваша тетя Долорес.

* * *

Люка с трудом заставляет себя постучать в дверь. Она заглядывает в просв
ет между шторами, видит кровать под окном, телевизор на старом пластиков
ом столике. На улице ни души. Люка глядит на окна дома Джексонов и соседнег
о: они заложены листами старого железа. Она катит свой чемодан по улице, вс
тречает женщину, ее тащит за собой собака, которая как будто улыбается. Он
и едва не сталкиваются, Роза и Люка. Но на Люке темные очки и платок. Роза за
мечает женщину Ц она здесь явно не на месте, похожа на фотомодель, Ц одн
ако не узнает ее. Люка сторонится толстой женщины с тощей собакой. Ей хоче
тся в гостиницу. Горячая ванна, а потом Ц спать. Она пойдет на похороны, а п
отом уедет домой. Здесь она только время впустую потратит.

Роза бухает пакет с продуктами на стол в кухне, вынимает банку собачьего
корма. Находит в кладовке железную миску, потускневший серебряный подно
с, а под полкой Ц мешки с мусором, набитые так же, как и те под лестницей. Он
а кормит собаку и принимается за дело Ц вываливает содержимое первого м
ешка на пол в гостиной. Роза не ищет ничего определенного, но помнит украш
ения. Мама носила только блеклое обручальное кольцо, волне возможно, что
из «Вулворта», а вот у Фрэнки было золотое. Роза размышляет. Фрэнки наверн
яка его забрал, наверное, до сих пор носит. Она вспоминает низенькую стекл
янную вазу, которая стояла у него на туалетном столике; запонки, булавка д
ля галстука, кольцо с рубином, тонкая игла серьги в грязно-желтых крошках
. Иногда там оказывались часы, или идентификационный браслет, или длинна
я толстая цепь со свисающим совереном. Как и кольцо, вещи эти то появлялис
ь, то исчезали.
В первом мешке пеленки и распашонки, детская одежда, мужские костюмы Ц с
липшиеся в ком, в зеленой плесени, которая, стоит Розе за что-то потянуть, р
ассыпается в пыль. Пес носится вокруг, засовывает морду то в один мешок, то
в другой. Он тащит что-то зубами, задние лапы согнуты, когти скребут по лин
олеуму. Галстуки, пояса, подтяжки с кожаными петлями, сплетенные в клубок,
разлетаются во все стороны. Из мешка выскальзывает ремень, свистит в воз
духе, и этот звук пугает обоих. Роза, присев на корточки, разглядывает его.
Черная кожа совсем износилась. На пряжке вырезано восходящее солнце Ц и
диск, и лучи позеленели от плесени. Этот ремень ни с чем не спутаешь. Роза н
акручивает его на руку. Движение почти инстинктивное. Она никогда не бил
а пса, но теперь он пугается; потрескавшаяся кожа источает воспоминания.
Он ползет на животе под кровать. Роза кожей чувствует тишину комнаты, раз
литое кругом прошлое.

Ей снова двенадцать; она сидит в задней спальне у окна. Вдалеке полыхает п
ламя, но Фрэн к этому непричастна. Фрэн лежит в своей комнате, ждет завтраш
него дня, когда придет Лиззи Прис и отвезет ее в приют. Прошла неделя с тех
пор, как сгорела лавка Эвансов, с тех пор, как отец избил ее на кухне. Роза то
гда не знала, что это только разминка. Весь день в доме толпились люди: Лиз
зи Прис со своими бумажками, потом Артур Джексон, который привел маму и ус
адил на стул. Ноги у нее были в грязи. Розу послали искать отца. Она его так и
не нашла. Оставила сообщения в «Лунном свете», в букмекерской конторе, в «
Бьюте». Домой он не явился. А теперь сидит здесь, уставившись на дверь, с ре
мнем на коленях. Он запер маму в Клетушке. Никому не разрешено туда заходи
ть. В доме тишина.
Это несправедливо, Сел, шепчет Роза. Несправедливо!
Селеста соскальзывает с кровати и садится на корточки. Она перебирает ро
ссыпь пластинок на полу, находит ту, которую хочет поставить.
Да ты-то что понимаешь, говорит она, сдувая с пластинки пыль. Ты еще ребено
к.
Я знаю, что это несправедливо , упорствует Роза. Она не хочет сп
орить, а хочет, чтобы Селеста сделала хоть что-нибудь. Селеста натягивает
рукав на большой палец, аккуратно проводит им по винилу.
Они это заслужили. Сплошной позор, а не семейка!
Она ставит иголку, та шуршит по пластинке. Сумрак заполняет «Прогулка по
набережной».
Вставай, Роза! Ц говорит Селеста. Я покажу тебе, как это танцуют.
Ее розовые пальчики отбивают такт.
Раз, два, три, и-и… Она останавливается. Ц Ну, Роза, давай! Ц говорит она, ще
лкая у нее перед носом пальцами. С этим все равно ничего не поделаешь! И он
а снова отбивает ритм.
Пам-па-ра, поворот бедра.
«Стопни» правою рукой,
Шаг-поворот.
А теперь и левой,
Шаг-поворот.
Шаг назад. И Ц шаг назад.
Плавно вбок Ц и поворот.

У Розы нет никакой охоты танцевать. Она мысленно прокручивает все заново
.

В столовой темно. Даже телевизор выключен. Что-то не так. Роза боится, что з
адержалась. Отца она так и не нашла, но, выйдя во двор, слышит его крик. Снача
ла она видит Фрэн на лужайке. Она закрывает лицо руками.
Руки опусти! Ц орет он. Он стоит к Розе спиной. Рукава засучены, на кулак на
мотан ремень. Фрэн опускает руки по швам и Стоит не шелохнувшись. Как рядо
вой. Она не узнает Розу; между ними всего несколько футов, но в глазах Фрэн
светится один только ужас. В свете, льющемся из окна кухни, Роза видит розо
вые полосы на коже у сестры. На шее, на руках, на ногах. Фрэнки делает глубок
ий вдох, встает поудобнее, выдыхает. И с выдохом рвется наружу звук свистя
щей по воздуху кожи. Из распахнутого рта Фрэн летит безумный крик. Ему вто
рит тихий, как эхо, крик вдалеке. Фрэнки снова поправляет ремень на кулаке.

Ты как мать, говорит он.
Тишина. Фрэн пошатывается Ц вот-вот рухнет.
Лгунья. Как мать.
Метит в голову. Острая клешня пряжки впивается в лицо, оставляет тонкую ц
арапину за ухом. Она испускает звериный вопль. Фрэнки подхватывает ее на
руки. Тело сгибается пополам. Будто сломалась, думает Роза. Он швыряет ее н
а землю. Его пальцы сжимают шею Фрэн.
Крик.
Но это не Роза, которая зажала рот ладонью. Крик останавливает Фрэнки. Он п
ереползает через тело дочери, чтобы скрыться в тени стены. Фрэн бредет пр
очь. Через несколько мгновений он следует за ней, втянув голову в плечи Ц
словно боится, что небо рухнет и придавит его. Розе он напоминает шимпанз
е в цирке.
В кухне Фрэнки моет пряжку под краном. Головы он не подымает, но чувствует
, что Роза стоит в дверях. Он проводит пальцем по латунному язычку.
Приведи мне Долорес, говорит он.
Но она этого не сделает. Ее она ему не отдаст.

Фрэн наверху, но она не плачет. Стоит, прислонившись головой к зеркалу на т
уалетном столике. К уху прижимает носок.
Что ты сделала? Ц спрашивает Роза.
Ничего.
Он называл тебя лгуньей, говорит Роза.
Фрэн разглядывает носок, ищет чистое место. Носок в пятнах крови.
Ничего я не сделала.
Пойдем скажем маме, говорит Роза.
Смех у Фрэн пронзительный.
Ха! Ц говорит она. Это все из-за нее .
Ухо у нее багровое, на мочке, там, где царапнул язычок, начинает синеть.
Ой… Больно смертельно.
Она мочит кончик носка слюной и снова прикладывает к ране, спускает воло
сы налицо, чтобы закрыть оба уха. Роза глядит на взбухающие на руках Фрэн р
убцы.
Я скажу Селесте, говорит она.
Но Селеста в задней спальне разучивает па и не желает ни о чем слышать.
Врач придет. Давай ему расскажем, предлагает Роза. Селеста замирает в дви
жении.
Ты только попробуй! Ц говорит она. Он тогда нас всех убьет. Скажи, Фрэн, ты
ей скажи, чтоб она Ц никому ни слова.
Селеста может все изменить. Она старшая, она знает, что делать.
Но Селеста желает только танцевать.

У Розы затекла нога. Она высвобождает ее, пытается ей пошевелить, но боль с
лишком резкая. Она ждет, когда перестанет покалывать.

* * *

В «Лунном свете» прохладно, зал просторный Ц светлое дерево и хром. Мы си
дим у окна, куда Джамбо приносит на полированном подносе кофе Ц всего дв
е чашки, поэтому Луис бросает на него недоуменный взгляд, он понимает нам
ек, поднимается и идет за братом в недра ресторана. Селеста сидит на краеш
ке стула, чуточку от меня отвернувшись. Она осматривается. Моего взгляда
избегает.
Я-то шла в старый «Лунный свет», говорю я. Это для меня полная неожиданнос
ть. Я и не предполагала…
Название изменят, говорит она равнодушно. Это была не моя идея.
А что, старый «Лунный свет» еще существует? Я сегодня утром ходила навест
ить Еву. Ты помнишь миссис Амиль?
И я достаю из портфеля сумочку.
Меня это не интересует, говорит она, отодвигаясь подальше.
Это фотография твоей свадьбы. Мама с папой. Сальваторе.
Ну и что? Убери.
Селеста отпускает ложку, кладет правую руку на стол, рядом с моей левой. Ос
торожно, чтобы они не соприкоснулись. Вот две взрослые руки Ц моя и ее. Я п
оворачиваю свою ладонью вверх, демонстрирую обтянутую кожей кость Ц та
м должен был быть большой палец, полумесяц белой плоти и багровый рубец, н
а котором кожа не прижилась. Я подавляю желание спрятать руку в коленях. О
на должна теперь на меня посмотреть.
Ты спокойно к этому относишься? Ц спрашивает она. Тебе не мешает?
Я переворачиваю руку: значит, ей мешает. Я могла бы рассказать Селесте, как
пошла в школу и как другие дети отказывались со мной сидеть, чтобы «не зар
азиться» , или как моя приемная мать уговаривала меня носить протез, кото
рый натирал мне запястье. Но я рассказываю о другом: о том, как встретила м
иссис Рили, как Роза нашла меня в нашей старой спальне. И все это время рас
сматриваю ее лицо. Селеста мне это позволяет, легонько кивает, вертит в па
льцах салфетку. В тени лицо у нее гладкое и смуглое, но там, куда падают луч
и дневного света, видны под слоем пудры крохотные морщинки.
Миссис Рили пришлось включить для меня газ, говорю я. Шкаф был забит мусор
ом. Подумать только Ц я так любила это местечко под лестницей.
Селеста щурит глаза, вздыхает.
Ты не можешь помнить, говорит она. Ты была совсем маленькая.
Это не вопрос, но мне хочется спорить. Я отчаянно бормочу:
Я помню, как выучила названия всех книг Ветхого Завета, как научилась зас
тегивать пуговицы. Ты мне показывала, как танцевать твист; помню, как Фрэн
увезли. Карлотта и Сальваторе, Джо Медора…
Ты не можешь помнить Джо Медору, говорит она, и руки ее взлетаю
т вверх Ц словно ей удалось меня поймать. Ты его никогда не видела, Дол. И
Ц бога ради! Ц ты не можешь помнить Марину. Это тебе только расска
зывали . И это не то же самое, что знать.
Я помню Джо Медору!
Селеста говорит медленно, как ребенку.
Ты его никогда не видела.
Откуда-то из глубин сознания всплывает картинка. Я вспоминаю мужчину, ск
лонившегося над женщиной, он держит ее лицо в ладонях и усмехается мне. Зу
бы у него горят золотом. Но это гравюра из старой книжки, которая была у ме
ня когда-то. Это никакое не воспоминание.
Селеста хватает салфетку и сердито вытирает уголок рта. Я догадываюсь, ч
то этот жест означает конец беседы.
Я своих мальчиков оберегла от этого, говорит она, отодвигая стул. Перед ва
ми ваша собственная жизнь, я им так говорю. Глядите только вперед.
Она смотрит на сыновей, которые пьют у стойки кофе. Они глядят на нас. Луис
спешит к нашему столику.
Пойди помоги тете Долорес забрать вещи, говорит она, и, обернувшись ко мне
: Полагаю, ты остановишься у нас.
Это не приглашение, это приказ. Она хочет, чтобы я бросила Розу в старом до
ме.

* * *

Луис так и рвался меня проводить. Он почти что бежал вприпрыжкуЦ как рез
вый щенок, порой вырывался вперед, не переставая разговаривать, возвраща
лся. Желая что-то подчеркнуть, он раскидывал руки в стороны и глядел на ме
ня во все глаза. Мне приходилось его придерживать Ц чтобы не мешал спеша
щим навстречу прохожим. Интонация у него чуть недоуменная; в каждом утве
рждении скрыт вопрос. Мы свернули с Бьют-авеню на узкую улицу, упиравшуюс
я в проулок.
Нет, Луис…
У меня перехватило дыхание. Почему Ц я словами выразить не могла.
Но так быстрее! Ц сказал он. Со мной тебе бояться нечего.
В сточной канаве валялся мусор, пластмассовые чашки, скомканные пакетик
и из-под чипсов трепал ветер. Строители не тронули этой части города; не б
ыло тут ни респектабельных фонарей, ни урн с нарисованными на них героль
дами. Так я и оказалась против своей воли здесь Ц совсем рядом с портом. Л
уис хотел рассказов о прошлом, но я после встречи с Селестой устала расск
азывать. То прошлое, которое вроде как было общим, казалось болотом. Я сооб
щила ему одни лишь факты.
Пять девочек, потом шестая, а потом пожар, и я обгорела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32