Хоремхеб не стал растолковывать своему воинству, что все будет кончено, едва сюда подойдут тяжелые колесницы; он положился на свою удачу и на глубокий ров, который он велел выкопать подальше, посреди прохода, и который прикрыли кустарником и хворостом. Поэтому хетты на легких колесницах не заметили его и остановились здесь, решив, что все укрепления пройдены.
Расчистив достаточно широкий проезд для тяжелых колесниц, те хетты, что уцелели, взобрались на свои повозки и поспешно бежали, что возбудило в Хоремхебовых войсках великое ликование, ибо они вообразили, что уже победили, и ретиво принялись колоть копьями упавших во рвы лошадей, чьи ноги были переломаны, и хеттских воинов, свалившихся с колесниц и пытавшихся теперь укрыться между камнями. Однако Хоремхеб тотчас приказал трубить в трубы, заваливать проход камнями и наклонно втыкать в песок копья остриями в сторону противника. Больше ничего он сделать не мог. Чтобы избежать напрасных потерь, он поставил людей по обеим сторонам от прохода за линией укреплений - иначе мощные резаки тяжелых повозок, вертясь вместе с колесами, скосили бы людей, как спелые колосья.
Развести воинов он сумел в последнее мгновение, ибо не успела истечь самая малая мера в водяных часах и пыльное облако еще не развеялось над долиной, как тяжелые боевые колесницы хеттов, цвет и гордость их войска, пришли в движение и понеслись с грохотом и лязгом, сминая все на своем пути. Их влекли могучие рослые лошади - куда выше египетских - с металлическими начельниками, защищавшими их головы, и тяжелыми шерстяными попонами. От массивных колес с легкостью отлетали в сторону даже крупные обломки каменных глыб; вот колесницы врезались в пыльное облако, и уставленные в земле копья переломились, как сухие тростники, с лету сбитые лошадиными крупами. Вой и стенания поднялись в долине, и я услышал хруст тел под колесами повозок и нечеловеческие вопли рассекаемых надвое резаками людей. Я вскочил и стал озираться вокруг, ища путей для бегства, но их не было.
Потом хеттские колесницы вынырнули из облака пыли и помчались дальше, влекомые лошадьми, которые в своих разноцветных шерстяных доспехах, с торчащими на начельниках бронзовыми рогами, подобными острым углам, напоминали каких-то невиданных зверей. Длинные ряды колесниц с грохотом мчались вперед, и ничто на свете, казалось, не могло помешать их продвижению, да и не было на их пути никаких преград, и не в силах египтян было преградить им дорогу к водяным складам в пустыне. К тому же египетское войско по приказу Хоремхеба расступилось, прижавшись к склонам гор. Хетты испустили боевой клич и понеслись вперед, а от их колес шлейфом поднималась к небу пыль и скрывала долину.
Я упал на землю вниз лицом и горько заплакал об участи Египта, о беззащитных нижних землях и обо всех, кому придется принять смерть из-за Хоремхебова безумия и бессмысленного упрямства.
Победа не вскружила хеттам голову, они опустили тормоза, которые вспахивали землю, и готовились послать снова за легкими колесницами, чтобы те разведали местность, - это были осторожные и опытные воины: они предпочитали принимать меры предосторожности против всяких неожиданностей, хотя и не были высокого мнения о египтянах, не догадываясь о размерах египетского коварства. Но идущим на приступ тяжелым колесницам не так легко остановить свое раз начатое движение: их великанские лошади несутся вперед закусив удила и могут оборвать поводья и разбить колесницу, если их попытаться вдруг остановить. Поэтому у возничих есть копья с широкими остриями, которыми они в случае особой опасности могут перерезать сухожилия на ногах коня - если повозку нужно остановить немедленно.
Но на сей раз такой нужды хетты не видели. Они продолжали двигаться вперед широкими рядами, и ничто не настораживало их. Но вдруг земля разверзлась под ними, и вместе с колесницами они рухнули в пропасть - в ров, выкопанный нильскими навозниками и прикрытый кустами и хворостом. Этот ров тянулся во всю ширину долины, от края до края, и тяжелые колесницы обрушились в него. Их были десятки, кубарем скатывавшихся вниз прежде, чем ошеломленные возничие успевали завернуть лошадей и направить их вдоль рва в ту или другую сторону. Ряды колесниц расстроились. Услышав крики хеттов, я поднял голову, и зрелище, открывшееся мне, когда осела застилавшая все пыль, было ужасно.
Если бы у хеттов хватило присутствия духа и они смогли бы поверить в возможность поражения, то они еще сумели бы спасти половину своих колесниц и нанести египтянам сокрушительный удар. Они могли бы развернуть коней и во весь опор умчаться обратно на равнину сквозь разрушенную линию укреплений. Но возможность поражения просто не приходила им в голову: они не превыкли проигрывать и в глубине души не могли признать, что они, хетты, тоже могут быть побеждены. Поэтому они не задумались о том, чтобы поскорее убраться от этого пешего воинства подальше, но свернули к скалам, утишая подъемом бег коней, потом поворотили назад, оглядывая местность, и наконец спрыгнули с повозок, дабы выяснить, каким способом перебраться через ров и выручить своих товарищей, угодивших в него; еще они хотели дождаться, чтобы осела пыль и можно было наметить план следующего удара по египтянам.
Но Хоремхеб отнюдь не собирался дожидаться этого, он приказал трубить в трубы, оповещая свое войско, что его хитрость удалась, хетты лишились колесниц и теперь безоружны. Он разместил по склонам лучников и велел им не оставлять хеттов в покое, других людей послал поработать ветками и прутьями, поднимая побольше пыли - отчасти чтобы не дать опомниться хеттам, отчасти скрывая от собственных воинов устрашающие размеры уцелевшего войска хеттов с неповрежденными и готовыми к бою колесницами. Одновременно Хоремхеб выделил людей для скатывания со скал каменных глыб, которыми следовало закрыть образовавшиеся бреши, чтобы, уловив, таким образом, хеттские колесницы, овладеть ими и сделать победу полной.
А тем временем отряды легких колесниц расположились лагерем на равнине - хетты поили лошадей, чинили упряжь, крепили сломанные спицы в колесах. Они видели облако пыли, стоявшее в долине между горами, слышали вопли, стук оружия и думали, что это их тяжелые колесницы давят египтян, как крыс.
Под покровом пыльной завесы Хоремхеб выслал ко рву самых отважных копейщиков, чтобы помешать хеттам вызволить из провала своих товарищей и засыпать ров. Всех остальных воинов он отправил к колесницам. Воины катили перед собой и тащили на волокушах огромные камни, чтобы окружить повозки плотным кольцом, лишая их возможности двинуться с места и, где получалось, отгораживая друг от друга. Скоро по всем склонам пришли в движение каменные глыбы и покатились по направлению к повозкам - египтяне вообще великие мастера каменных дел, а среди Хоремхебова войска было преизрядное количество людей, подвизавшихся на этом поприще в каменоломнях.
Хетты всерьез начали беспокоиться, когда заметили, что пыль все не оседает и они не могут понять, что происходит вокруг, а на них падают стрелы и убивают их прямо на месте. Хеттские военачальники препирались друг с другом, ибо ничего подобного с ними прежде не случалось и они не знали, что следует предпринять - их не учили, как нужно поступать в таких обстоятельствах. Поэтому они тратили время на препирательства, послав несколько колесниц разведать в этих клубах пыли положение египтян. Но колесницы к ним не вернулись, потому что лошади застряли среди камней, а возничих египетские копейщики стащили с повозок и умертвили. Наконец хеттские военачальники велели затрубить в трубы, созывая весь отряд, чтобы вернуться на равнину и перестроиться там в боевые порядки. Однако, двинувшись обратно той же дорогой, какой они пришли, хетты не узнали ее: их лошади увязали в веревках и ловушках, а тяжелые колесницы опрокидывались, наезжая на каменные глыбы, так что в конце концов им пришлось спрыгнуть с повозок и сражаться пешими. Они были отважные и опытные воины и побили много египтян, но у них не было навыка пешего боя, ибо они всегда сражались на возвышении, с колесниц. И поэтому люди Хоремхеба одолели их, хотя битва продолжалась до самых сумерек.
Предвечерний ветер пустыни разогнал тучи пыли и открыл взору поле боя и картину ужасного поражения хеттов. Они потеряли большую часть тяжелых колесниц, притом многие из них с лошадьми и всем снаряжением перешли в руки Хоремхеба. И все же воины Хоремхеба, обессилевшие, но еще охваченные бранным пылом, возбужденные видом ран и запахом крови, ужаснулись своим потерям: тела египтян устилали долину куда обильнее, чем тела хеттов. Оставшиеся в живых со страхом говорили друг другу:
- Это ужасный день! Как хорошо, что мы не видели ничего во время драки - если б мы увидали эти тьмы хеттов и число наших погибших, сердца забились бы у нас в горле и мы не смогли бы сражаться так, как сражались - как львы!
Зато уцелевшие хетты, все еще бившиеся под прикрытием повозок и павших лошадей, увидев меру своего поражения, разразились рыданиями и вскричали:
- Наши тяжелые боевые колесницы, цвет и гордость нашего войска! Они пропали! Небеса и земля - все предали нас. Никогда этой пустыне не быть благословенной землей, всегда она будет прибежищем злых духов! Напрасно мы стали бы биться дальше, мы складываем наше оружие.
И они вонзили в землю копья и бросили всякое оружие и подняли руки над головами. Хоремхеб велел связать их веревками как пленных, и все нильские крысы и навозники подходили к ним, дивясь на них, дотрагивались до их ран, отрывали блестящие изображения крылатых дисков и секир с их одежды и шлемов.
И среди всего этого ужаса и неразберихи прохаживался Хоремхеб, переходя от одной кучки людей к другой, понося их на чем свет стоит, любовно оглаживая кого-то своей золотой плеткой и обращаясь по имени к тем, кто особо отличился в сражении. Он называл их своими детьми и милыми навозниками. Он велел раздать вино и пиво и разрешил поживиться за счет погибших - как хеттов, так и египтян, чтобы люди порадовались еще и добыче. Но самой драгоценной его добычей были тяжелые колесницы и уцелевшие здоровые лошади, которые бушевали и бешено лягались до тех пор, пока им не задали вдоволь корма и воды, а умелые в обращении с лошадьми люди Хоремхеба не поговорили с ними ласково и не склонили их на египетскую службу. Лошадь ведь мудрое, хоть и боязливое животное и понимает человеческий язык. Разумеется, они согласились служить Хоремхебу, раз их сытно накормили и напоили. Но как они смогли понять египетскую речь, слыша до тех пор только нечленораздельное лопотание хеттов, этого я понять не могу. Люди Хоремхеба, однако, уверили меня, что они понимают все, что им говорят, и мне пришлось поверить в это, видя этих огромных диких тварей, покорно стоявших перед египтянами и позволявших снимать с их потных спин тяжелые и жаркие шерстяные попоны.
Той же ночью Хоремхеб послал гонцов на оба фланга к разбойникам пустыни и в вольные отряды, призывая всех смельчаков идти к нему на службу в колесничий отряд его головорезов - эти люди умели обращаться с лошадьми куда лучше египтян, которые их боялись. Все возничие с восторгом откликнулись на его зов и были вне себя от радости, увидев тяжелые колесницы и дюжих коней. Не меньшую радость испытали и другие пустынножители - волки, шакалы и грифы, стекавшиеся сюда большими стаями, чтобы глодать трупы - не делая различий меж египтянами и хеттами.
Конечно, обо всем этом думать мне было недосуг, мне хватало дел с покалеченными - зашивать рваные раны, вправлять вывихнутые руки и ноги и вскрывать черепа, разбитые хеттскими палицами. И хоть у меня было много помощников, тоже шивших и вправлявших, работы хватило на три дня и три ночи - пока все раненые не были перевязаны, а за это время успели скончаться те, чьи раны были слишком серьезны и не поддавались лечению. И уж конечно все эти часы мой слух терзал беспрестанный грохот битвы, ибо хетты не желали смириться с поражением. И на следующий день они предприняли наступление своими легкими колесницами, чтобы отбить потерянное, и на третий день все еще пытались разрушить заграждения, ибо не осмеливались вернуться в Сирию к своему главнокомандующему с вестью о поражении.
Но в этот третий день Хоремхеб не пожелал держать оборону. Он сам открыл проход в укреплениях и выслал своих головорезов на хеттских тяжелых колесницах, они рассеяли силы хеттов, хотя сами тоже понесли огромные потери, ибо хетты были проворнее и опытнее в таком бою, так что у меня потом было много работы. Но Хоремхеб сказал, что потери были неизбежны, потому что только на поле боя его новобранцы могут овладеть искусством управлять лошадьми и повозками, и лучше обучаться на неприятеле, терпящем поражение и павшем духом, чем на хорошо отдохнувшем и нападающем на Египет во всеоружии.
- Мы никогда не отвоюем Сирию, если у нас не будет боевых колесниц, чтобы сражаться с их боевыми колесницами, - сказал Хоремхеб. - Вся эта война за заграждениями просто детская возня. И ничего мы тут не выиграем, разве что помешаем хеттам напасть на Египет.
Он надеялся, что против него в пустыню пошлют и пешее войско тоже: лишенные водяных складов пехотинцы стали бы для него легкой добычей. Но хетты были прозорливы и опытны и оставили пешие силы в Сирии, в свою очередь надеясь, что ослепленный победой Хоремхеб двинет свои отряды в Сирию, где они оказались бы легкой добычей для отдохнувшего и обученного войска и для их колесниц. Тем не менее весть о поражении хеттов возбудила великое беспокойство в Сирии: многие города восстали против Азиру и закрыли перед ним свои ворота, пресытившись его властолюбием и алчностью хеттов. Они желали завоевать расположение Египта и надеялись на скорую победу. Города Сирии извечно враждовали друг с другом, а Хоремхебовы лазутчики только разжигали страсти, распространяя ужасные и преувеличенные слухи о великом поражении хеттов в пустыне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121