Наконец я сказал:
– Гм… наверное, нужно связаться с кораблем? Сообщить, что мы готовы к переходу?
– Радио не работает, – ответила Фестина. Голос ее доносился прямо из скафандра, без усиления. – Питание наших скафандров полностью переключено на якорь. Но беспокоиться не о чем – на корабле и так поймут, что «хвост» закрепился. Подождем еще несколько секунд, пока они установят перепад давлений. А потом мы…
Она собиралась сказать, что потом мы сможем отправиться на корабль. Но ей помешала партия груза, со свистом вылетевшего из «хвоста»: три Смеющихся Ларри и точная копия меня в двадцатилетнем возрасте.
За исключением небольшой разницы – у моей копии была прозрачная грудь.
Глава 41
ПРИВЕТСТВУЕМ НОВОПРИБЫВШИХ
Один из Ларри ударился о стену парапета с металлическим лязгом, остальные два отскочили от каменного пола и перелетели через внешнюю стену, откуда падали почти до самой земли, прежде чем сумели остановиться. Шары кружили внизу, издавая громкий вой, словно разъяренные чудовища, готовые убить первого, кто подвернется.
Человека тоже едва не выбросило за стену. Приземлившись на ноги, он сделал несколько неуправляемых шагов вперед, пока не оказался у стены, доходившей ему до пояса. Я едва успел ухватить его сзади за кожаный жилет, такой же, какой носил стеклогрудый на Целестии.
Пока я пытался оттащить его назад, Фестина резко развернулась, оборвав кабель, связывавший ее с якорем. Ее правый кулак угодил незваному гостю в челюсть; казалось, мужчина был настолько ошеломлен полетом, что даже не заметил надвигающегося удара, который снова едва не отшвырнул его к стене, но я продолжал держать его за жилет и оттащил назад. В итоге он снова оказался в пределах досягаемости адмирала, которая ударила его левой в солнечное сплетение, а правой – сбоку в шею. Он обмяк, продолжая держаться на ногах лишь благодаря тому, что я не отпускал его жилет.
– Ну… – начал было я, но тут за спиной Фестины якорь выбросил сноп искр, с шипением рассыпавшихся в темноте. Когда она оборвала кабель, что-то, видимо, там замкнуло. Поскольку якорь вышел из строя, «хвост» освободился и пронесся мимо нас к другому якорю, находившемуся где-то посреди Черной армии.
– Нет! – взвыл Дэйд и развернулся к Фестине. – Вы понимаете, что наделали? Вы лишили нас шансов на спасение! Говорили мне, что вы сумасшедшая, но…
Фестина лишь покачала головой.
– Дэйд, это был не наш «хвост», он появился с другого корабля. На «Палисандре» наверняка не было никаких Смеющихся Ларри… и я бы заметила члена экипажа, который чересчур похож на Эдварда. – Она вздохнула. – Значит, в этой системе есть еще один корабль. Когда мы прибыли сюда, он прятался за астероидом или еще где-нибудь, но как только «Палисандр» улетел, корабль направился прямо к Трояну. Очевидно, этот симпатичный парень не хотел пропустить завершающее наступление. И он настолько спешил, что забыл проверить, действительно ли его «хвост» зацепился за нужный якорь.
– Но… – Ясно было, что Дэйду все равно хочется кого-то во всем обвинить. – Вам незачем было обрывать кабель. И бить этого типа – тоже.
– Незачем?
Фестина присела возле человека с прозрачной грудью и обшарила его. На бедре она обнаружила кобуру со стандартным флотским станнером – нам бы несладко пришлось, если бы ему хватило времени, чтобы начать стрелять. Из внутреннего кармана кожаного жилета было извлечено устройство вроде пульта дистанционного управления. Адмирал протянула его Дэйду.
– Модуль управления Смеющимися Ларри, – сказала она. – Активируется голосом. Ему незачем даже было доставать его из кармана, все, что требовалось, – громко крикнуть. Одно слово – и три его жутких любимца порезали бы нас в лапшу.
Дэйд уставился на нее, широко раскрыв глаза.
– Откуда вы знаете? – прошептал он.
– Я ничего не знала, а просто сделала мгновенные выводы на основе имеющихся фактов. Именно этим занимаются разведчики. Иногда ты оказываешься прав, иногда ошибаешься. Иногда это не имеет значения, иногда это вопрос жизни и смерти. Ты никогда этого не узнаешь, пока все не закончится… а часто даже и после.
Она медленно поднялась на ноги. Тобит взял у нее модуль.
– Дай-ка я взгляну. Если повезет, я сумею перепрограммировать систему распознавания голоса, так что он будет подчиняться одному из нас, а не этому спящему красавцу.
– Незачем. – Фестина снова забрала у него коробочку и протянула ее мне, словно микрофон. – Эдвард, скажи: «Подняться на два метра».
Я так и сделал. Все три Ларри, только что вылетевших из «хвоста», взмыли на пару метров выше. Я сглотнул комок в горле.
– Клоны. Ты и этот парень выглядите одинаково, так что я решила, что и голоса у вас должны быть одинаковые. По крайней мере, достаточно похожие для того, чтобы одурачить простодушную систему распознавания речи. – Адмирал с усмешкой протянула мне пульт. – Поздравляю, король Эдвард. В твоем распоряжении три машины для убийства. Мне чертовски интересно, что ты станешь с ними делать.

***
Отдавая мне модуль, Фестина, безусловно, меня проверяла. Думаю, она до сих пор была склонна мне доверять, но, учитывая, как я разнес вдребезги тот якорь, не могла быть полностью уверена в моих предпочтениях.
Если бы я попытался заговорить с Ларри, возможно, она так же избила бы меня, как моего клона… или выстрелила бы в меня из станнера. Женщина повернулась слегка в сторону от меня, так что я не видел ни ее кобуру, ни ее правую руку.
Но все это не имело значения – я не собирался использовать шары для чего бы то ни было. Я уже хотел было швырнуть модуль вниз с парапета, чтобы он не вводил меня в искушение – и чтобы дух, который временами овладевал мною, тоже не мог руководить Ларри. Но вместо этого я просто протянул маленькую коробочку обратно Фестине.
– Оставь себе. Если тебе что-то потребуется от Ларри, я отдам им твой приказ, но моя собственная армия мне не нужна.
– Не больно-то королевские у тебя инстинкты, – пробормотала она, но взяла модуль и сунула его в карман на ремне, а затем посмотрела на нашего нового стеклогрудого и спросила: – А что твои инстинкты говорят насчет него?
– Гм… может, стрельнуть в него из станнера, просто для надежности?
Фестина задумалась над моим предложением, но Дэйд заговорил первым:
– Если в него выстрелить, он вырубится на шесть часов. А если нам потребуется его допросить или еще что?
– Допросить? О чем?
– Не знаю. – Дэйд старался не встречаться с ней взглядом. – Но неплохо было бы иметь такую возможность. Или, может быть, взять его в заложники… если он чем-то важен для сестры Йорка.
– Думаешь, мою сестру это волнует? – спросил я.
– Возможно.
Присев рядом с лежащим без сознания человеком, Фестина достала из кармана на поясе моток медной проволоки и начала связывать нашему пленнику руки за спиной.
– Дэйд, – сказала она, – если тебе настолько интересен этот тип – ты за него отвечаешь. Что бы ни произошло, не спускай с него глаз. Крикни, когда он очнется. Можешь это сделать?
– Да, – голосом обиженного ребенка ответил Дэйд.
Адмирал воздержалась от комментариев и повернулась ко мне.
– Этот тип – клон твоего отца, так? Или, возможно, твой собственный?
– Поскольку я сам – клон отца, то никакой разницы нет.
– Разница есть. Хотя бы в том, что твой отец – полностью человек, в тебе же есть доля мандазарских генов. Подозреваю, что она есть и у этого типа – для того, чтобы дети твоей сестры были еще лучше.
Я сглотнул.
– Дети? Но ведь это… гм…
– Кровосмешение? – подсказала она. – Именно так. Но от него все равно получится более здоровое потомство, чем от клонирования клонов клона. Сколько лет было твоему отцу, когда тебя создали? Шестьдесят или около того? Значит, в момент твоего зачатия твоим генам было шестьдесят лет. «Таблетки молодости» могут это отчасти компенсировать, но извини, Эдвард, тебе не суждено прожить нормальный для человека срок в сто шестьдесят лет. Самое большее – сто двадцать. А если клонировать тебя, твое потомство может не дожить и до восьмидесяти. Таким образом, – продолжала она, – поскольку твоя сестра хочет произвести на свет династию супердетей, лучше всего избежать клонирования и воспользоваться старым испытанным способом. Мама с папой очень любят друг друга… и массово производят оплодотворенные яйцеклетки, которые подсаживают суррогатным матерям по всей Технократии. – Фестина печально улыбнулась.
Мне стало не по себе оттого, что эта копия меня могла быть близка с Самантой. Возможно, они уже успели произвести на свет детей. Но, подумав, я решил, что это маловероятно – сестра была слишком занята руководством войной, у нее не оставалось времени на беременность; и на Трояне она вряд ли нашла бы другую человеческую женщину, которая могла бы сыграть роль суррогатной матери. Все люди эвакуировались двадцать лет назад.
И тем не менее мысль о том, что этот тип с прозрачной грудью – еще одна версия меня или моего отца – мог быть вместе с Сэм, повергала меня в ужас. Насколько он был умным? Дурацкий ревнивый вопрос… но все же? Был ли он остроумным, обаятельным и все такое прочее, по-настоящему равным ей, а не полоумным придурком, с которым постоянно приходилось нянчиться? Поскольку, если он был глуп, я, возможно, и примирился бы с тем, что он рядом с Самантой, а она приказывает ему: «Сделай то, сделай это»… Но если он был настолько умен, что иногда говорил ей: «Именно этого я сейчас хочу», а она подчинялась, то…
От этих мыслей мне по-настоящему стало плохо.
Присев рядом с Фестиной, я наклонился над лежащим и принюхался – словно мог каким-то образом различить по запаху, умный он или нет. Не могу сказать, что я ожидал обнаружить, но…
Запах тостов с маслом.
Так-так…
У меня зашевелились волосы на затылке. Я вспомнил то, что видел на Целестии, когда вербовщик с прозрачной грудью стоял в люке своего скиммера. В его животе светилась крошечная красная точка, словно огонек рубинового лазера… но тогда я еще не знал ничего такого, что заставляло бы меня пугаться маленьких светящихся пятнышек.
Я осторожно распахнул полы жилета. Внутри прозрачного туловища поднимались и опускались легкие; под ребрами билось сердце; а в животе, среди петель кишок, светилась красная точка.
– Смотрите, – сказал я, показывая на красный огонек так, чтобы случайно не коснуться стекла.
Фестина прищурилась, затем резко откинулась назад.
– О господи. Это балрог?
– Пахнет именно им, – сказал я.
– Он у него в животе. Как балрог мог попасть к нему в живот? И как ты мог ощущать запах у него в животе?
Хороший вопрос. Впервые мне пришло в голову, что, возможно, на самом деле я вовсе не ощущаю запахи. Возможно, я просто чувствовал их, примерно так же, как Кайшо могла видеть даже тогда, когда ее глаза были закрыты волосами. Этим могло объясняться и то, почему некоторые пахли словно звуки и цвета – я ощущал запахи не с помощью носа. Или, по крайней мере, не все. Мандазарские королевы могли обладать каким-то тайным шестым чувством, вроде телепатии, – и теперь им обладал и я. Учитывая, что споры балрога, судя по всему, обладали телепатическими способностями, возможно, с такой же легкостью могли чувствовать их и другие телепаты – словно они излучали мощный сигнал на телепатическом канале.
Но обо всем этом можно было подумать и позже.
– Не знаю, как я его почувствовал, – сказал я Фестине. – Просто почувствовал, и все. – Я глубоко вздохнул. – У вербовщика на Целестии тоже был балрог. Я заметил в его животе светящуюся красную точку, но не знал тогда, что это такое.
– О черт, – прошептала Фестина. – Черт, черт, черт. – Она повернулась к Тобиту. – Давай сюда тугодума!
Две минуты спустя мы изучали ультразвуковое изображение внутренностей человека со стеклянной грудью. В животе у него действительно был балрог, но он находился в контейнере размером с горошину, видимо вживленном хирургическим путем. Сам контейнер был прозрачным, и именно потому можно было видеть светящуюся внутри спору; однако от него к кишечнику тянулись тонкие черные трубочки, а к позвоночнику вели несколько проводов.
– Вероятно, какая-то система жизнеобеспечения, – предположил Филар. – Через эти трубочки проклятый мох, видимо, получает питательные вещества прямо из его пищеварительной системы.
– И все прозрачное, – заметил Флебон. – Балроги нуждаются не только в пище, но и в свете, верно?
Адмирал кивнула.
– Им необходимо ежедневно получать солнечную энергию – и, видимо, какой-то извращенец сделал его грудную клетку прозрачной, чтобы свет попадал внутрь. Выглядит, конечно, чудовищно, зато работает. Вот почему он ходит в одном жилете – рубашка бы не пропускала свет.
– Но кому нужен балрог в животе? – спросил Дэйд. – Если этот стеклянный контейнер случайно разобьется…
– Вряд ли он из настоящего стекла – так же, как и грудь этого типа. И то и другое сделано из какого-то прозрачного полимера, вероятно, прочного как броня.
– Но зачем вообще держать внутри себя балрога? – не унимался Бенни. – Опасного маленького паразита, который может видеть будущее и читать мысли…
Что-то щелкнуло у меня в голове.
– Система связи, – выпалил я.
– В смысле? – Флебон уставился на меня.
– Фестина говорила, что некоторые считают, будто балроги находятся в телепатическом контакте друг с другом, независимо от расстояния между отдельными спорами. Предположим, кто-то придумал способ использовать балрогов в качестве, так сказать, передатчиков. Вживляешь одного внутрь себя, подсоединяешь его к своему мозгу – с помощью тех самых проводов, которые идут прямо к спинномозговым нервам, – а затем используешь его как нечто вроде ретранслятора. Мысли этого парня передаются его балрогу, а затем – непосредственно стеклогрудому, на Целестию. Точно так же передаются обратно мысли стеклогрудого. Они постоянно слышат мысли друг друга. – Я сделал паузу. – И могут настолько быстро обмениваться мыслями, что те смешиваются вместе, словно в едином мозгу, который находится одновременно в двух разных головах на расстоянии в несколько световых лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51