– спросил Мэлоун. В голосе его не было неуверенности, лишь профессиональный интерес.
– В самом худшем случае, если предположить, что хевы резко увеличат ускорение, мы будем находиться в зоне обстрела около пятидесяти минут. Если они вздумают немедленно оторваться от нас, а мы последуем их примеру, время боя уменьшится минут до десяти. А я, откровенно говоря, не думаю, что после того, как они увидят приготовленный нами сюрприз, у них будет желание сближаться с нами больше, чем необходимо, чтобы не выглядеть трусами в рапортах и отчетах.
– Пожалуй, вы правы. – Несколько секунд Мэлоун смотрел на дисплей, потом кивнул. – Хорошо, Аристид. Вам в этом бою отводится ведущая роль, так что вы и подадите сигнал к атаке. Остальной пикет будет подстраиваться под вас.
– Благодарю вас, сэр, – отчеканил Трикупис и кивнул своему операционисту. – Адам, вы слышали, что сказал адмирал? За дело!

* * *

– Гражданин адмирал, получены первые данные с разведывательных зондов, – доложил гражданин лейтенант-коммандер Окамура.
Гроунволд, беседовавший с гражданкой коммандером Бадрессой, поднял голову. Окамура хмурился.
– Боюсь только, гражданин адмирал, разобраться в этих данных не так-то просто. Их генераторы помех явно сбивают наши датчики с толку, однако, по предварительным прикидкам, они движутся право по борту, и довольно высоко. Если курс цели определен точно, сближение примерно до шести миллионов километров произойдет по прошествии пятидесяти двух минут с настоящего момента. Если не изменять ускорение, то с этого момента дистанция снова начнет увеличиваться.
– А с чем мы имеем дело?
– По предположениям БИЦ с парой кораблей стены.
– Понятно.
Гроунволд, прищурясь, всмотрелся в дисплей, где уже появились значки предполагаемых целей – если, конечно, то были реальные цели, а не сенсорные фантомы. Потом он ощутил рядом чье-то присутствие и, подняв глаза, увидел гражданку комиссара.
– Как думаешь, гражданин адмирал, что это может быть? – тихо спросила она.
– Все, что угодно, гражданка комиссар. С уверенностью могу сказать одно: это не ЛАКи, о которых предупреждал Диамато. Если расчеты Фугимори верны, эти корабли намерены сойтись с нами не ближе, чем на дистанцию ракетного удара, а ЛАКи, как известно, атакуют мощным энергетическим оружием ближнего действия. Чтобы использовать его, им необходимо большее сближение.
– А не могут тяжелые корабли поддержать атаку ЛАКов ракетным ударом с дальнего расстояния? – спросила О'Фаолайн.
Гроунволд посмотрел на нее с интересом и уважением.
– Нельзя исключить и такое, мэм. Но, опять-таки по моему разумению, у них на уме другое. Атака ЛАКов означала бы, что они вознамерились серьезно защищать систему, а в таком случае они не послали бы супердредноуты на перехват по вектору, который позволяет нам при желании очень быстро разорвать контакт. Нет, желание поддержать вступившие в ближний бой ЛАКи заставило бы их подойти гораздо ближе. – Он покачал головой. – Нет, сдается мне, у них там где-то затаились супердредноуты с ракетными подвесками. Если разведка не ошибается, манти не могут иметь в этом секторе больше шести, в крайнем случае восьми кораблей стены, а их подвески, хоть и хороши, но не настолько, чтобы уравновесить то количество, которое буксируем мы. Если эти корабли приблизятся к нам на расстояние ракетного удара, с ними будет покончено.

* * *

– Прекрасно, Адам. Начинаем сброс подвесок, – приказал контр-адмирал Трикупис.
Коммандер Таусон кивнул.
– Слышали приказ адмирала? – сказал он, повернувшись к своим помощникам, и его мягкий, грейсонский акцент зазвучал непривычно резко. – План «Браво-три». Приступить к выполнению!
Принимая доклады, Трикупис не отрывал взгляда от экрана, на котором стали, подобно россыпям алмазной пыли, появляться выпускаемые в пространство скопления подвесок. Они еще не запускали ракеты, а выбрасывались за корму каждого из супердредноутов, а потом захватывались тяговыми лучами кораблей сопровождения. Корабли класса «Харрингтон» позволяли командиру оперативной группы двигаться с максимальным ускорением, не беспокоясь о буксируемых подвесках и их влиянии на ускорение. Он мог развернуть необходимое количество их с кораблей непосредственно перед вступлением в бой.
На глазах Трикуписа «Велизарий» выпустил в пространство четыре автономных платформы РЭБ, каждая из которых в диапазоне восприятия вражеских сенсоров должна была выглядеть супердредноутом, пытающимся укрыться с помощью маскирующей системы. Глядя на них, Трикупис усмехнулся. Само собой напрашивалось предположение, что ложные супердредноуты выпущены для того, чтобы обманом заставить хевов выйти из боя. Но цель была совсем иной… и о чем Аристид искренне сожалел, так это о невозможности разместить их еще больше. Увы, больше четырех фантомов ему было не сотворить.
Понаблюдав за разлетавшимися брызгами света еще несколько мгновений и удостоверившись, что все, кому полагалось, принимают подвески на буксир как было запланировано, он переключил внимание на хевов. Противник явно засек по меньшей мере часть сил пикета и теперь менял курс, собираясь идти на сближение.
Изменил курс и адмирал Мэлоун, которому предстояло выйти на огневой рубеж через несколько минут. Правда, хевы уже находились в пределах досягаемости ракет Трикуписа, но тот имел строгий приказ не демонстрировать подавляющее преимущество в дальнобойности, которое имели пташки «Призрачного всадника».
Впрочем, и те достоинства «Призрачного всадника», которые ему было позволено сегодня проявить, делали ракетную дуэль абсолютно не выгодной для хевов… правда, в том случае, если в бою новшества проявят себя не хуже, чем на учениях. Если догадки Аристида относительно стратегии, разработанной адмиралом Капарелли и гранд-адмиралом Мэтьюсом верны, потеря Элрика обещала обернуться выигрышем для Звездного Королевства, ибо хевам предстояло заплатить за это сомнительное приобретение слишком дорого. Он не знал, сколько кораблей Мэлоуна удалось засечь неприятелю, но его тактики удерживали на прицеле все вражеские супердредноуты. Там, где недоставало чувствительности бортовых сенсоров, помогали усовершенствованные разведывательные зонды, также являвшиеся частью многообещающего проекта «Призрачный всадник». Это превращало корабли хевов из грозной боевой силы в мишени.
Однако чем дольше присматривался Аристид к боевому порядку наступающих, тем больше ему казалось, что он имеет дело не с Народным, а с Королевским флотом. Особенность данного боевого построения заключалась в его исключительной плотности: корабли находились на минимальном расстоянии один от другого, позволявшем лететь без перекрытия импеллерных клиньев. Это ограничивало свободное пространство для защитных маневров против атакующих ракет, однако, с другой стороны, позволяло кораблям прикрывать друг друга противоракетными системами и, после поворота «все вдруг», создавало почти непроницаемую стену из клиньев. Разумеется, бреши между клиньями оставались, и некоторые ракеты могли проскочить в них, но лишь немногие. Собственные клинья атакующих ракет достаточно широки: чтобы ракета прошла в щель, не задев своим клином корабельного, требовалась высочайшая точность наведения. А соприкосновение ракетного клина и клина звездного корабля повлекло бы за собой мгновенное разрушение менее мощного клина со взрывом, сила которого превратила бы ракету в пар.
Необычными Трикупису казались не только межкорабельные интервалы, но и то, как располагались супердредноуты относительно центра строя.
– Адам, вы присмотрелись к интервалам в их стене? – спросил он Таусона.
Грейсонский коммандер удивленно поднял брови.
– А что в них такого, сэр?
– А вы взгляните, – сказал Трикупис, нажав несколько клавиш, чтобы подсветить единицы, к которым хотел привлечь внимание операциониста. – Видите центр построения? Строй сформирован в виде усеченного конуса, указывающего прямо на нас. Разделение в вертикальной плоскости одинаково и для кораблей в конусе, и для всего остального боевого порядка, прочие корабли определенно развернуты перпендикулярно к вектору нашего приближения.
– Я понял, что вы имеете в виду, сэр, – озадаченно произнес Таусон, – но вот что имели в виду они… Это может чуточку повысить эффективность их сенсоров, но когда придет время разворота для ведения бортового огня, не только не даст никакого преимущества, но, как я теперь вижу, ограничивает возможность маневра. В ситуации, когда мы сходимся с ними, их левый борт к нашему правому, у них не будет никакого выбора, кроме как разворачиваться направо, чтобы оставить всем бортам пространство для ведения огня. Если они качнутся в другую сторону, некоторые тактические единицы в конусе окажутся на линии огня своих же кораблей.
– Мне тоже так кажется, – задумчиво согласился Трикупис– Но столь плотный боевой порядок не может быть случайным. Их командир явно следует какому-то замыслу.
– Но какому, сэр?
– Не знаю, – растерянно признался Трикупис. Поразмыслив несколько секунд, он уже с намеком на уверенность добавил: – Если только он не проверяет новую тактику, направленную против ЛАКов.
– Против ЛАКов? – Таусон снова вгляделся в дисплей. – А что, сэр, это вполне возможно.
– Откровенно говоря, – сказал Трикупис, – стоит удивляться, что мы не столкнулись ни с чем подобным раньше. После случившегося с ними при Ханкоке они наверняка были напуганы возможностями новых ЛАКов. Теперь ясно, что они разработали методы защиты.
– Да, если посмотреть на их действия с такой точки зрения, смысл есть. Во всяком случае, с точки зрения возможностей обнаружения. И взгляните сюда, сэр. – Таусон нажал кнопку, подсветив линейные и тяжелые крейсера хевов. – Видите, как растянулись их корабли сопровождения? Рассредоточение снижает их способность к взаимовыручке и поддержке защитного огня кораблей стены, но зато сенсорный диапазон на флангах и в тылу существенно расширяется. Пусть плотность строя там невелика, зато они могут вести ракетный огонь во всех направлениях. Думаю, они надеются засечь приближающиеся ЛАКи как можно раньше и встретить их ракетным контрударом.
Тактик нахмурился и потер мочку уха.
– Но если вы правы, сэр, и это попытка организовать действенный заслон против ЛАКов, то почему они выставили тяжелые корабли только на одном фланге? Это дает им и огневое и сенсорное преимущество на одной стороне стены, но снижает возможности другой.
– Я не знаю, – повторил Трикупис. – Могу лишь высказать догадку: они по-прежнему не слишком уверены в своей способности управлять кораблями. Скорее всего, они понимают, какие проблемы возникнут в случае необходимости перестроиться относительно новой оси, и отдают себе отчет в том, что при маневрах поддержание плоскости стены на обоих флангах одновременно – для них задача непосильная. То, что они делают, представляет собой компромисс между желаемым и возможным, причем в оценке своих возможностей их командир весьма реалистичен. Он не поддался искушению и предпочел ограничиться тем, что сработает наверняка, а не пытаться получить много и сразу, рискуя потерять все.
– Понимаю, что вы имеете в виду. Но с другой стороны, когда начнется настоящий ракетный бой, это обернется против них. Если они, конечно, не уплотнятся перед контактом.
– Это едва ли: будь у них такое намерение, они бы уже приступили… О, смотрите! Начинают разворот!
Таусон кивнул, но не ответил, ибо был слишком занят отдачей распоряжений по тактической сети. Трикупис не хотел отвлекать его от работы, ибо на данный момент уже мало чем мог повлиять на ход событий. Подготовка, планирование, построение, оперативные маневры – все это осталось позади. Теперь исход боя должны были решить уменьшающаяся дистанция и количество ракет с обеих сторон, а контр-адмирал Трикупис с вице-адмиралом Мэлоуном превратились в высокопоставленных зрителей, которым оставалось полагаться на компетентность своих подчиненных.
«А ведь сейчас своеобразный боевой порядок не лучшим образом повлияет на оборонительные возможности хевов, – подумал Трикупис. – После разворота самые близкие к нам корабли становятся сравнительно легкими мишенями, тогда как оставшиеся в отдалении корабли прикрытия окажутся в плохой позиции для оказания огневой поддержки». Однако Аристид невольно проникся уважением к задумавшему данную комбинацию адмиралу, ибо на случай атаки ЛАКов это действительно был лучший из возможных вариантов выстраивания обороны хевов. Их командир предположил, что ЛАКи КФМ вынырнут из-за стены звездных кораблей в момент ракетной атаки, и выбранное построение давало ему надежду обнаружить их прежде, чем они подойдут на дистанцию энергетического поражения. А обнаружив, уничтожить истребители ракетным огнем. Надо полагать, сейчас хевы усиленно сканировали пространство, выискивая признаки появления замаскированных ЛАКов.
– Выходим на огневой рубеж, сэр! – доложил Таусон.
– Вступайте в бой согласно полученному приказу, – официальным тоном – под запись – распорядился Трикупис.

* * *

– Противник перестал снижать ускорение, гражданин адмирал, – доложил Окамура. – Они стабилизировались на пятистах десяти g. Скажем так, на пяти километрах в секунду за секунду.
Гражданин вице-адмирал Гроунволд подергал нижнюю губу. Учитывая высокую эффективность новых компенсаторов инерции манти, эта цифра хорошо согласовывалась с выводом подвесок наружу клина. Таким образом, он был вправе предположить, что именно этим противник сейчас и занимается. Одновременно это должно было означать, что ни один из легких кораблей неприятеля не нес полного комплекта подвесок. Ведь в отличие от супердредноутов эти корабли не имели возможности буксировать пусковые устройства внутри собственного, недостаточно для этого широкого, клина. А поскольку в соответствии с докладом тактика он имел троекратное превосходство в кораблях стены, да еще и его эскадры поддержки буксировали полные комплекты подвесок, то следовало предположить, что мантикорского командира ожидают крупные неприятности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88