Он умолк, задумчиво потер каменный подбородок и решительно кивнул, словно придя к заключению в споре с самим собой.
– Да, из всех возможных направлений удара юго-восточное является для нас самым опасным. С другой стороны, если нам удастся побудить их сосредоточить свои силы именно на том направлении, мы, возможно, сумеем обернуть маневр против них. Если, конечно, предпримем кое-какие меры предосторожности. Ну-ка посмотрим, не удастся ли нам высвободить эскадру-другую «Медуз», или, – добавил он с лукавой усмешкой, – грейсонских «Харрингтон» для усиления этого фланга. Окажись они в нужный час в нужном месте даже в таком количестве, это может обернуться для хевов неприятным сюрпризом. Сама по себе передислокация парочки эскадр не привлечет особого внимания, и если местное командование не проколется раньше времени и не спугнет противника, все может обернуться очень интересно.
– Не спугнет? – Гивенс покачала головой. – Весь Альянс со страхом ждет, что еще предпримут хевы, а вы боитесь, как бы их не спугнуть?
– Конечно, – ответил Капарелли таким тоном, словно говорил нечто само собой разумеющееся. – Если их тревожит вопрос о том, на что способно наше новое оружие, значит, им необходимо провести разведку боем, но замысел проведения разведки на широком фронте не слишком хорошо согласуется с фактом концентрации сил. Скорее уж они готовят масштабную узконаправленную акцию.
– Ну и? – с почтительным нетерпением спросила Гивенс, поскольку он замолчал.
– И если я не ошибаюсь, и все обстоит именно так, и Эстер МакКвин вознамерилась навалиться на нас крупными силами, – сказал Капарелли с хищной улыбкой, – то я вовсе не хочу напугать ее и этим подтолкнуть к более разумным действиям. Она непременно должна выяснить, что случилось при Ханкоке, но масштабное вторжение станет свидетельством… скажем так… определенной самоуверенности. И вот эту самоуверенность – не важно, проявляет ее сама МакКвин или вышестоящее политическое руководство – я намерен всячески поощрять и пестовать. Важно, чтобы хевы, собрав как можно больше сил, сунулись как можно глубже… в то время как наши носители и подвесочные супердредноуты будут уже наготове. Мне только и нужно, чтобы она поглубже увязла в одном месте, чтобы я мог нажать гашетку в другом. Впрочем, нет, не только. Еще мне нужно, чтобы она затянула со своим ударом до тех пор, пока мы не успеем полностью ввести в строй доводимую сейчас до ума группу носителей и платформ РЭБ «Призрачный всадник». Пусть она преподнесет мне два этих подарка, и я смогу умереть счастливым человеком, потому что перед смертью, клянусь Богом, я буду гнать хевов до самого Хевена пинками по их толстым дряблым задницам!

Глава 20

– Прошу прощения, миледи. Поверенный, которого вы ждали, здесь, – объявил, войдя в библиотеку, МакГиннес.
Хонор подняла голову от шахматной доски. Следом за стюардом вошел Лафолле, и она приветливо улыбнулась обоим.
– Извини, мама, – сказала Хонор с изысканной вежливостью, – меня призывают неотложные дела. Мне искренне жаль, но, похоже, придется уступить тебе эту партию. Которую я, несомненно, должна была выиграть.
– Выиграть? – с блеском в глазах переспросила Алисон. – А позволительно ли мне будет узнать, что именно в бесконечной цепи твоих проигрышей, которыми заканчивались все сыгранные нами за долгие годы партии, навело тебя на столь оригинальную мысль?
– Как взрослая и разумная женщина я отказываюсь отвечать на этот откровенно провокационный вопрос и вступать в недостойный мелочный спор, – объявила ее дочь.
Нимиц, которого она как раз снимала с насеста, издал смешок. Рассмеялась и Саманта, но тише: кошка лежала в колыбельке Веры, свернувшись клубочком и положив мордочку на грудь малышки, убаюкивала девочку глубоким успокаивающим урчанием. За века существования связи между людьми и котами человечеству удалось понять, что коты являются превосходными няньками. Конечно, коту не под силу взять ребенка на руки, но обнять и прижать его к себе они вполне способны, а настроение младенца улавливают гораздо лучше людей. К тому же, несмотря на малый размер, кот прекрасно вооружен, и любому, кто вздумает обидеть его подопечного, не поздоровится. Любовь к малышам у котов в крови, и для них, похоже, не имеет значения, сколько у ребенка конечностей и покрыт ли он мехом. Тем более что, в отличие от взрослых, человеческие детеныши, похоже, способны «слышать» котов.
Хонор задержалась, чтобы узнать, не желает ли Саманта сопровождать их с Нимицем, но кошка лишь повела ухом и закрыла глаза, как бы разделяя дремоту Веры.
– Надо же, – уважительно сказала Алисон, – мне вот никогда не удавалось так запросто успокоить ребенка. И у Нимица с тобой ничего похожего не получалось. Наверное, потому что вы с ним сошлись, когда ты уже усвоила свои хулиганские замашки.
– Хулиганские замашки? Я это запомню.
– Мелкие люди отличаются мелочным злопамятством.
– Это точно, –язвительно ответила Хонор, и ее мать рассмеялась. – Хочешь, мама, пойдем с нами. Не знаю, правда, насколько это будет интересно.
– Нет уж, спасибо. Раз уж Саманта взялась присмотреть за Верой, я оставлю Джеймса с Дженни, а сама захвачу купальник и проведу пару часов на пляже.
– Купальник? – фыркнула Хонор и бросила взгляд на Лафолле.
Тот ухитрился сохранить невозмутимое выражение. Случись такой разговор несколькими годами раньше, ничего бы у него не получилось.
– Мама, я не раз видела, как ты купаешься, но вот чтобы на тебе был при этом купальник, не припоминаю. Зато хорошо помню твои комментарий насчет отсталости, предрассудков, ханжества и всего прочего.
– Это было до того, как я свела знакомство с грейсонцами, моя дорогая, –ответила Алисон, ехидно ухмыльнувшись Лафолле, в глазах которого блеснула ответная искорка. – И нечего злопыхательствовать, можно подумать, я не видела, как ты купаешься. Мне случайно стало известно, что купальники, которые ты ввела в обиход на Грейсоне.. э-э… куда скромнее тех, какие ты носила дома или на острове Саганами.
– Но я, по крайней мере, хоть что-то на себя надевала, – безмятежно отозвалась Хонор.
– И я тоже – тот наряд, которым Господь одарил меня при рождении. Полагаю, если он достаточно хорош для Него, то должен устроить и всех прочих. Тем более, – она горделиво выпрямилась во весь свой миниатюрный рост и приосанилась, – смотрится все это совсем неплохо.
– Не знаю, мама, как тебя вообще терпели на Сфинксе, – сокрушенно покачала головой Хонор. – А стоит мне задуматься о том пагубном влиянии, которое ты оказываешь на моих бедных харрингтонцев, у меня просто кровь стынет в жилах.
– Мы это переживем, миледи, – заверил Хонор Лафолле. – Правда, когда во дворце поселилась ваша матушка, лорд Клинкскейлс предложил ввести для посетителей экспресс-тест на состояние сердечно-сосудистой системы. Кажется, он опасается, что кого-нибудь хватит удар.
– Я знаю, – ехидно сказала Алисон. – Забота о здоровье – это замечательно.
Лафолле улыбнулся, и обе Харрингтон покатились со смеху. Потом мать махнула на дочь рукой.
– Ступай, ступай. Нельзя заставлять адвокатов ждать. Они опасный народ, поскольку имеют знакомства в преступном мире.
– Да, мамочка, – послушно ответила Хонор и последовала за МакГиннесом.

* * *

Лицо человека, повернувшегося к ней, когда она и Лафолле вошли в кабинет, можно было назвать «грубоватым», хотя кто-то, наверное, выразился бы куда менее лестно. Ростом он всего на шесть-семь сантиметров превосходил миниатюрную Алисон, но был подтянут и одет, как настоящий денди. Из чего следовало, что этот человек располагал средствами, позволявшими изменить внешность с помощью биопластики, и одно то, что он предпочел этого не делать, вызывало к его личности определенный интерес. Эмоции адвоката, воспринятые Хонор через Нимица, подтверждали зрительное впечатление. Он излучал ауру самообладания, которому мог позавидовать даже древесный кот, и самоуверенности превосходного специалиста, каким, несомненно, был. А вот человек, принявший его учтивые манеры и изысканное щегольство за признак легкомыслия или слабохарактерности, рисковал крупно просчитаться: во взгляде его карих глаз угадывалась холодная жесткость.
– Добрый день, мистер Максвелл, – сказала она, посадив Нимица на письменный стол, и протянула гостю руку. – Я Хонор Харрингтон.
– Вижу, – с улыбкой отозвался тот и, видя удивление хозяйки дома, пояснил: – После возращения вы, ваша светлость, стали главной героиней всех новостей. Мало найдется людей, которые не знали бы вас в лицо, хотя мне казалось, что вы должны быть еще выше ростом.
– Вот как?
Хонор обошла письменный стол, села и жестом указала адвокату кресло напротив.
– Ну что ж, Уиллард предупреждал, что вы обладаете чувством юмора.
– Да? – Максвелл улыбнулся. – Мне он о вас тоже кое-что рассказывал, ваша светлость. Спешу заметить, ничего конфиденциального. Я бы сказал, что вы произвели на него сильное впечатление. Особенно после того случая у «Реджиано».
– Тогда на него произвел впечатление другой человек, – натянуто пояснила Хонор, вспомнив панику, поднявшуюся в переполненном ресторане, когда наемные убийцы открыли огонь. – Нас обоих, и меня, и Уилларда спас майор, – она указала на Эндрю, – и его товарищи, мои телохранители. – Харрингтон помрачнела, ибо из троих гвардейцев, спасших ее в тот страшный день, сегодня в живых оставался один Эндрю Лафолле.
– Разумеется, миледи, он говорил мне и об этом. Что касается вас, то на него, кажется, произвело впечатление ваше хладнокровие. И, надо думать, то, как вы в конечном счете решили дело. Сам я, признаться, не сторонник дуэлей, но Павел Юнг был редкостным негодяем. Вышло так, что одна молодая леди… Впрочем, это не важно, скажу лишь, что мне довелось сталкиваться с ним, и удовольствия я отнюдь не получил.
Говорил он непринужденно, словно между делом, но эмоции свидетельствовали о глубокой взволнованности. Хонор мысленно кивнула: решительный настрой и энергия юриста пришлись ей по вкусу.
– Надеюсь, мистер Максвелл, – сказала она, улыбнувшись половиной лица, – что мне удастся не втянуть вас в столь же драматичное приключение. Я припоминаю, Уиллард говорил, что собирается прислать вам письменное предложение. Могу я полагать, что он это сделал?
– Можете, ваша светлость. Лестно, что он обо мне вспомнил, хотя я не уверен, что являюсь лучшей кандидатурой для такой работы. Последние двадцать-тридцать стандартных лет я вел исключительно уголовные дела. Правда, мне случалось помогать Уилларду в решении деловых вопросов, – он обращался ко мне главным образом потому, что знал меня не один год и мог на меня положиться, – но мои познания в коммерческом праве несколько устарели.
– Значит ли это, что вы отказываетесь? – спросила Хонор, хотя догадывалась об ответе по эмоциям собеседника.
– Нет, ваша светлость. Это значит только одно: считая нужным познакомить потенциального клиента с моими профессиональными достоинствами, я не нахожу возможным скрывать от него имеющиеся недостатки.
– Очень хорошо, – твердо сказала Хонор, – поскольку как раз это мне и нужно.
– Что нужно вам, ваша светлость, – спокойно поправил ее Максвелл, – так это собственная юридическая служба. Учитывая, что Уиллард привязан к Грейсону, и в свете всех осложнений, которые влечет за собой получение вами нового титула и приданных ему владений, я с содроганием думаю о состоянии, в котором, надо думать, пребывают ваши дела.
– Да, заботы старины Уилларда мне и вправду недостает, – призналась Хонор. – С другой стороны я надеюсь, что дела все же не так плохи, как вы того опасаетесь. Заняться делопроизводством герцогства, во всяком случае организационными вопросами, королева поручила своей юридической службе. Ну а коммерческие дела взяли на себя Клаус и Стейси Гауптман. Должна сказать, что распутывать их сложнее, чем создавать с нуля новое герцогство.
– Ничуть не удивлен. Рад был услышать, что Корона занялась вопросами, связанными с вашими титулами и землями, но Уиллард дал мне некоторое представление о «распутывании» прочих ваших дел. Конечно, хорошо, что Уиллард проследил за всем, что касается грейсонских вложений, ну а тем, что вашим капиталом в Звездном Королевстве занялся картель Гауптмана, я даже несколько удивлен. У вас мощная поддержка.
– Знаю. Я не всегда ею располагала, но не будем вдаваться в детали. Главное, ситуация, возможно, не столь ужасающая, как вы думали. А насчет юридической службы вы, несомненно, правы – и, если примете мое предложение, сможете подобрать штат по своему выбору.
– Предложение лестное, ваша светлость. Весьма лестное, искушение немедленно сказать «да» очень сильно. Если я и испытываю колебания, то только в связи с любовью к адвокатской практике. Мне будет очень трудно отказаться от выступлений в зале суда.
– Прекрасно вас понимаю. Мне самой по получении флагманского ранга было нелегко распрощаться с капитанским мостиком. Что же до вас, мистер Максвелл, то Уиллард рассказал мне о вашем военном прошлом. Надеюсь, вы не в обиде на меня за то, что я позволила себе заглянуть в ваш послужной список?
– Я был бы удивлен и разочарован, не сделай вы этого, ваша светлость.
– Я так и думала. Мне было интересно узнать, что у нас с вами есть нечто общее, и на меня произвело впечатление ваше имя в списке награжденных Мантикорским Крестом за храбрость. Не думаю, что многие юристы могут похвастаться такой боевой наградой.
– Таких больше, чем вам кажется, ваша светлость, – ответил Максвелл, не обратив внимания на устремленный на него заинтересованный взгляд Лафолле. – Кроме того, вам нужен юрист, а не кавалер Мантикорского Креста. Тем не менее ваша логика мне понятна: в некоторых отношениях военная карьера схожа с юридической. Чем выше уровень ответственности, тем меньше времени остается на непосредственную практическую работу.
– Так оно и есть, – согласилась Хонор. – Когда такого рода ответственность, не спросив, возложили на меня, я не слишком обрадовалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88