Пугачев, рискуя жизнью, проник на коне в запертый со всех сторон русский л
агерь. Там был видимый порядок: полки стояли под ружьем, артиллерия в упря
жке. Но вместе с тем Ч всеобщая какая-то выжидательная напряженность и т
упое уныние среди людей. Прислушиваясь к канонаде, к долетавшим чрез лес
глухим звукам битвы и не в силах помочь своим братьям, многие солдаты гор
естно трясли головами, крадучись утирали мокрые глаза, а иные плакали в о
ткрытую, справедливо ожесточаясь на погибельные распорядки командован
ия.
Пугачев увидел: от лагеря чрез лес ведут к бранному полю две просеки, но то
поров мало, работы хватит на неделю. «Эх, черти генералы… Вразумить вас не
кому», Ч подумал он и спросил бородатого лесоруба:
Ч Пошто войско не посылают на фрунт?
Ч Два полка прутся лесом на выручку, Ч ответил бородач. Ч С пушками был
о тронулись да со снарядами. Только, вишь, побросали все, куда тут…
Вон она, пушка-то, вон другая… Несподручно.. Ради этого и просеку ведем, пон
ял?
Ч Кто спослал полки-то?
Ч Сам Румянцев. Эвот-эвот он сидит рядом с графом Чернышевым…
Курносый такой, толсторожий… А нет ли у тя покурить, казак?
Но Пугачев, ничтоже сумняшеся, уже подлетел к двум молодым графам, сидевш
им друг против друга на барабанах. Подъехал, спрыгнул с коня, вытянулся во
фрунт и, охваченный жаром битвы, бесстрашно обратился к быстроглазому Ру
мянцеву:
Ч Ваше превосходительство! Треба солдат на фрунт поболе… Двух полков м
аловато. Наших дюже колотят…
Ч Откуда ты?
Ч От графа Апраксина, Ч соврал Пугачев. Ч Вам приказ велено отдать…
Глаза Румянцева под высоко вскинутыми бровями сердито запрыгали, он вск
очил и крикнул:
Ч Пошли его, старого мопса, ко всем чертям!.. Ч Румянцев знал, что фельдма
ршал Апраксин в немилости у царицы Елизаветы, и в выражениях по его адрес
у не церемонился. Апраксина и прочих генералов он стал пушить сплеча по м
атушке. (Пугачев приятно улыбнулся.) Обращаясь к Чернышеву, Румянцев возб
ужденно заговорил:
Ч Чрез каждые десять минут шлют ко мне гонцов, даже Панин был: «Выводи, вы
води»… А как я выведу, раз мы, по милости Апраксина, заперты?.. Я давно послал
Рязанский полк тем местом, где обозы захрясли, а много ли из полка на фрун
т явилось? Две роты… А ребята Ч молодец к молодцу. Ч Румянцев вздохнул, п
ередернул плечами и, выколачивая короткую трубку о барабан, сердито доба
вил:
Ч Беда, ежели львами командует баран.
Ч Н-да-а… Ч протянул Чернышев. Ч Пожалуй, лучше, когда баранами команду
ет лев.
Ч В сто раз лучше!
Помедля и ничуть не стесняясь присутствия Пугачева, граф Захар Чернышев
сказал:
Ч Он до крайности ленив и труслив, наш Апраксин. В третьем году пьяный ге
тман Разумовский едва морду не набил ему. Граф только покряхтел, и Ч ника
кого отпора… Трус!
Румянцев вынул изо рта трубку, сплюнул и с желчностью проговорил:
Ч Этот толстобрюхий бегемот выписал себе из Петербурга двенадцать пар
шикарного обмундирования, надеясь в Риге да в Варшаве сражаться с дамами
.
Вот скотина!.. С таким фельдмаршалом не до побед.
Из лесу выводили под руки раненых с забинтованными лбами, окровавленным
и лицами, вытекшими глазами, с руками на перевязи, некоторые, шатаясь, шли
самостоятельно, некоторые со стоном ползли на четвереньках.
Это Ч изувеченные на Эггерсдорфском поле гренадеры, каким-то чудом про
бравшиеся сквозь лес, чрез который трудно пройти даже медведю. Все тянул
ись к полевому лазарету, что расположился в трех больших палатках.
Оттуда доносились вопли и проклятья. Пугачев, косясь на лазарет, спросил
Румянцева:
Ч Прикажете ехать?
Румянцев в ответ махнул рукой, подозвал к себе кого-то из раненых.
Пугачев призадержался сесть в седло, его одолевало мальчишеское любопы
тство.
Ч Где ранен?
Ч На левом фланге, ваше-ство…
Ч Сядь, Ч и Румянцев подкатил пожилому гренадеру свой барабан. Ч Ну чт
о, жарко в бою?
Ч Жарко… А ен все лезет да лезет. Наших много полегло, к лесу подаваться с
тали, а он знай лезет, знай лезет… Распорядок добрый у него, а у нас порядку
ни синь-пороху. Только генерал Лопухин за всех орудует…
Генерал-аншеф В. А. Лопухин, видя, как обессилевшие солдаты его дивизии ша
г за шагом стали отходить назад, то скакал на коне перед отступавшими, то,
бросив раненую лошадь, бежал по рядам войск, чуть не плача, умолял:
Ч Братцы, ребятушки… Стойте, не рушьте фрунта! За честь России!
Братцы, за мной!.. Ч Изнемогший, он сам истекал кровью, перебитая рука болт
алась, в сапоге жмыхала кровь.
Летали, рвались неприятельские бомбы, стегала картечь, пули с визгом выр
ывали обреченных. Мужественные гренадеры и прочие потрепанные неприят
елем полки все еще держались, как непреоборимая стена.
Однако от минуты к минуте русскому фронту становилось тяжелей. Вот уже д
ва часа отстреливались от ретивого врага, но были на исходе порох и свине
ц. Некоторые смельчаки с отчаянием бросались вперед, выхватывали из сумк
и убитого противника порох, патроны и посылали во врага его же пули.
Иные, раненые, окровавленные, прижавшись спиной к дереву, бессильно обор
онялись штыками, били врага прикладами. Иные, в припадке безумия, остерве
нело кидались в толпу неприятеля, мысля поразить их всех, и, растерзанные,
гибли.
Наши ряды сильно поредели, офицеры побиты и поранены, фронт дрогнул, крут
о подался вспять, ближе к лесу. Неприятель, заметив эту ретираду, с удвоенн
ым ожесточением бросился на отступавших.
Завязался дьявольский рукопашный бой.
Того, кто обессилел, кололи, топтали, как падаль, резали, душили.
Русских осталось немного; неприятель подавлял числом и натиском свежих
сил. Изнемогающий генерал Лопухин поощрял своих. Кричал безумным голосо
м:
Ч Вперед! Коли! Коли!..
Вот его схватили и, залитого кровью, волокли по земле в полон. Трое наших г
ренадеров, забыв, что сами погибали, разъяренными волками бросились выру
чать своего генерала и, уже мертвого, растерзанного, перетащили на свою с
торону.
Вся опушка леса оглашалась воплем, стоном, криками убиваемых. Кровь текл
а ручьями. Прижатые к лесу, богатыри-гренадеры все еще продолжали оборон
яться с яростью. Но враг уже врезался в обоз и победоносно бежал дальше, в
самый лагерь. Полное поражение русских было очевидно. Враг торжествовал.


8

И вдруг:
Ч Идут!.. Наши идут… Держись, ребята!!! Ч прозвенел чей-то резкий, как медны
й звук трубы, голос. Это орал что есть силы Пугачев. Он гикнул:
Ч Р-рубай, так и так!.. Рубай!!! Ч выхватил саблю и врезался в ряды противни
ка.
Из лесу вымахнули четыре всадника. Впереди на вороном скакуне Румянцев.
За ним рота за ротой выбегали из гущи непролазного леса солдаты 3-го Грена
дерского и Новгородского полков.
Они быстро Ч бегом, бегом Ч строились в боевой порядок. Пред их фронтом,
гневный, проскакал Румянцев.
Ч Ребята, осмотрись! Ч командовал он. Ч Целься верней! Залп!
С треском ударило несколько тысяч еще холодных, не закопченных порохом р
ужей.
Ч Залп!!!
И вновь убийственный залп.
Ч Довольно, Ч приказал Румянцев. Его сабля сверкнула на солнце. Ч Ребя
та, в штыки!!!
И с оглушающим ревом «ура, ура!» несколько тысяч бодрых солдат ринулись в
бой. За ними, забыв усталость, бросились измученные гренадерские полки, М
осковский, Рязанский, и остатки дивизии Лопухина.
Крепкий фронт неприятеля на протяжении двух верст был опрокинут.
Пруссаки пробовали сопротивляться, стреляли, оборонялись штыками, но ру
сские, не останавливаясь, стремительно перли вперед, сметая все на своем
пути.
Враг побежал.
Ч Валяй, валяй, валяй! С нами бог! Ч носился на грузном коне в тылу наших в
ойск грузный Апраксин. Его так растрясло, он так был взволнован и нервно р
аздавлен событиями, что больше не в силах держаться в седле. С адъютантом
и взводом гусаров он отъехал в самое безопасное место, повалился в холод
ок и, раскинув руки и ноги, пыхтел, как морж на льдине.
Сражением руководили теперь генералы Румянцев и Фермор. Пушки неприяте
ля, хотя и не особенно метко, все же тревожили наших. Но с правого фланга уж
е спешили на быстроногих конях чугуевцы Ч в атаку на батареи врага.
С левого фланга скакали донцы, за ними Ч полтысячи полуголых калмыков: о
ни спустили по пояс красные суконные бешметы и, ощетинив пики, с визгом мч
ались колоть и топтать утекавших пруссаков.
Пугачев, давно отбившись от своих, работал то с гусарами, то с пехотой, кол
ол и рубил, счастливо спасаясь от смерти.
Горячий генерал-майор Петр Панин, увлеченный удачным исходом сражения,
ускакал далеко вперед, вслед за гусарами. Тут было жарко.
Неприятель на это место двинул из-за леса остатки резервов. Тут шел ожест
оченный бой, последняя ставка неприятеля. Завязалась огневая перестрел
ка. Пугачев палил из винтовки.
Вдруг видит он: на левом фланге отряда конь Панина с разбегу упал на колен
и, Панин перелетел через конскую шею; конь, прошитый вражьими пулями, пере
вернулся на бок, взлягнул ногами, затих. К Панину с криком «Эге!
Генерал, генерал!» стремительно бежало с десяток пруссаков. Пугачев удар
ил плетью коня, что есть силы подскакал к генералу, спрыгнул:
Ч Садись враз, Ч и подсобил белому от страха и потерявшему силы Панину
залезть в седло.
Ч А ты как же?
Ч Не сумлевайтесь, у меня ноги волчьи, утеку! Ч и Пугачев ударил коня лад
онью по холке.
Ч Спасибо, казак! Ч и Панин пришпорил коня.
Над Эггерсдорфским полем, от леса до леса, висела пылища и желто-сизый дым
. Горели деревни.
Баталия кончилась. Почва подмокла от конской и человеческой крови.
Было 3 часа дня 19 августа 1757 года.
Панин долго допытывался потом и не мог отыскать казака, который даровал
ему жизнь на поле сражения. Он хотел оказать казаку-герою высокую милост
ь.
Чрез семнадцать лет, и тоже на поле брани, но при других обстоятельствах, с
удьба вновь столкнет лицом к лицу графа Петра Панина и донского казака Е
мельяна Пугачева Ч мужицкого царя. Казак узнает графа и не подаст о том в
иду. Граф не узнает казака, но барской рукой отблагодарит его за спасение
от смерти Ч громкой, на всю Россию, пощечиной. Сердце казака обольется то
гда кипучей кровью и желчью.
Когда все стало приходить в порядок, казак Пугачев держал ответ пред ата
маном Денисовым.
Ч Где твой конь?
Ч Убили.
Ч Ты мой ординарец… Куда ты, песий сын, пропал?
Ч Воевал.
Ч Где мой рысак Пегаш? Он выдан тебе под присмотр.
Ч Я воевал… Я пруссаков бил. За всем не усмотришь. Сбежал, должно, ваш конь.

Полковник Илья Денисов, суровый службист, кликнул двух старых преданных
ему казаков и приказал им: ординарца Емельяна Пугачева за его тяжкие пре
ступления по службе выдрать нещадно плетью.
К Пугачеву тотчас же подошли два пожилых казака.
Ч А ну-ка, молодчик, спускай портки, Ч сказал сквозь зубы рыжебородый, с
плеткой в руке, детина.
Пугачев, тяжело дыша, выжидательно уставился в усатое лицо полковника Де
нисова, как бы вопрошая мрачного начальника Ч шутит он или взаправду де
йствует?
Ч Ну! Вали его на землю, Ч приказал Денисов.
Ч Ваше высокоблагородие, Ч взмолился Пугачев. Ч За что же это? Ведь я по
-честному воевал. А ваш Пегаш…
Ч Молчать!
Ч Пегаш ваш найдется, вашескородие… Да я вам рысака такого добуду, что…

Ч Молчать, безрогая скотина!.. Хуже будет.
Пугачева схватили, брякнули на землю.
Ч Не позорьте, пощадите, вашескородие… Заслужу! Ч закричал Пугачев ист
ошно.
Поверженный вниз лицом, он умолк, взглянул на притихших, хмурых зевак вок
руг, зажмурился, стиснул зубы и скрюченными пальцами вцепился в пахучую
полынь-траву.
Экзекуция началась, но, как ни усердствовал рыжебородый, Пугачев терпел:
ни стона, ни вздоха, только скрипел зубами.
Ч Довольно! Ч крикнул атаман Денисов.
Емельян встал, с трудом натянул рубаху, его из стороны в сторону покачива
ло. Он выплюнул набившуюся в рот землю со стебельком полыни и стоял проти
в атамана, вперив взор ему под ноги.
Ч Можешь идти, Пугачев, Ч сказал атаман. Ч Другой раз помни…
Пугачев нога за ногу пошел прочь. Да, он будет помнить… Ему век не забыть э
той награды за боевой труд его.
Спина болезненно ныла, словно обваренная кипятком, сквозь рубаху пятнам
и проступала кровь.
Ч Больно, Омеля? Ч сочувственно спрашивали провожавшие его товарищи.

Вместо ответа Емельян так взглянул на них, что люди прикусили языки.
А через день-другой Пугачев носился среди казаков как ни в чем не бывало.
Разве только стал он менее разговорчив, а уж если принимался «точить ляс
ы», то тут ему Ч никто не перечь. Со старшими по войску он приметно играл н
адвое: поддакивая и соглашаясь, он вместе с тем таил в глазах бесшабашную
ухмылку, точно говоря про себя: «Вот он я, попробуй-ка ухватить меня».
И тот же атаман Денисов, приглядываясь к Емельяну, говорил о нем не иначе к
ак о «превеликом бестии».
Ч Храбр и дерзок хлопец, но зело двусмыслен. Мало я его драл.
Впрочем, и это, новое, в Емельяне с течением времени примелькалось и перес
тало задевать внимание окружающих.

27 августа, поздно вечером, в Царское Село, где жила императрица Елизавета,
прискакал с театра войны курьер: генерал-майор Петр Панин с трубящими в с
еребряные трубы почтальонами. Он привез известие о нашей полной победе 19
августа над прусским фельдмаршалом Левальдом на берегах Прегеля, при де
ревне Гросс-Эггерсдорф. Обнимая Панина, Елизавета прослезилась. А на дру
гой день, в четыре часа утра, с Петропавловской крепости прогрохотал сто
один пушечный выстрел. Столица торжественно стала праздновать первую н
ад пруссаками викторию.

Глава 2.
Бой при деревне Цорндорф. Вечеринка у братьев Орловых.


1

В сущности, празднества оказались преждевременными: русская армия, вмес
то преследования неприятеля, стала отходить к границе, оставляя врагам с
таким трудом завоеванные земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15