— А вы не знаете?
— Знаю? Как я могу знать? Злодей ударил меня в спину! Я почувствовал, как в мою плоть входит меч, ощутил страшную, жгучую боль, а потом стало темно. Потом во тьме появилась светящаяся точка, увеличилась, превратилась в пятнышко, оно стало еще больше, и мне стало видно далеко-далеко. Это был туннель, а в конце его — далекий свет. Мне казалось, что из глубины туннеля меня окликают знакомые голоса, и у меня похолодело сердце. Я с содроганием отвернулся и попытался сесть, но мое тело не слушалось меня. Я подумал, что, наверное, уснул, и все старался, старался, старался проснуться, и мало-помалу мои чувства вернулись ко мне. Я добился того, что увидел собственное тело сверху, увидел и услышал людей, которые говорили о моем убийстве! Я крикнул им, что не умер, я орал и орал и пытался докричаться, но они не отзывались. Мне стало худо — я понял, что они меня не слышат. А потом я увидел рану в собственной спине и понял, что я и в самом деле погиб.
Мэту стало совсем нехорошо. Что же это за сон такой, если он только слышит голос, но ничего не видит?
— Но почему ты обратился ко мне?
— Я ко всем подряд обращался! К матери, отцу, Бриону, Джону, сэру Оризану. Я звал их и когда они бодрствовали, и когда спали, я орал во всю глотку, но меня никто не слышал! Ну, когда меня не слышали отец и мать — это еще ладно, они меня и живого не больно-то слушали, а что уж о мертвом говорить? Но Бриона я всегда умел разозлить, а Джона запугать, а теперь и они меня не слышат!
— Но я-то при чем? — повторил свой вопрос Мэт.
— При том, что вы — маг, проклятие! И все получилось!
— Ясно. Вам нужно было только дождаться, когда я усну. И сколько же ночей вы пытались до меня докричаться, ваше высочество?
— Весь день вопил. Еле дождался ночи.
— Наверное, все получилось потому, что призраки относятся к области магической, — предположил Мэт.
— Да какая мне разница почему? Говорите мне поскорее, кто меня прирезал?
— С радостью бы сказал, — честно признался Мэт. — Более того, я бы с превеликим удовольствием сообщил эту весть вашим родителям, дабы они отказались от планов нападения на Меровенс. К несчастью, выходит, что у всех было полным-полно причин отправить вас на тот свет.
— О да! Они все меня ненавидят, завистливые ублюдки!
— Кроме того, у всех есть алиби. — Насколько Мэт знал живого Гагериса, завидовать, собственно, было нечему. Просто когда людей обижают, у них порой возникает желание дать сдачи. — Не подскажете ли чего-нибудь?
— Кого вы подозреваете?
— Всех, кто был в ту ночь в кабачке.
— А мне-то откуда знать всех, кто был в кабачке в ту ночь? — Это верно, — вздохнул Мэт. — Ну, если вы не знаете, кто вас прикончил, то мне-то откуда знать?
— Оттуда! Вы маг, будьте вы трижды прокляты!
— Я бы на вашем месте поосторожнее употреблял слово «проклятие», — посоветовал призраку Мэт. — Вы еще видели туннель?
— Да, он появлялся передо мной еще дважды, — голосом, дрожащим от страха, отвечал Гагерис. — Но я кричал и ругался, я проклинал моего убийцу, и туннель исчезал.
— Недоделанное дело, — пробормотал Мэт.
— Что вы там такое бормочете? — забеспокоился призрак принца.
— Да ничего особенного, — успокоил его Мэт.
Почему-то Мэт решил, что если он изловит и накажет убийцу принца, туннель, в конце которого Гагерису виделся свет, в следующий раз не исчезнет. К этому миру принца привязывала только злоба на убийцу и жажда мести. Однако Мэту не особенно хотелось, чтобы призрак принца об этом узнал. Ему совсем не нравилась участь человека, осаждаемого призраками и духами как наяву, так и во сне, и он не собирался подсказывать Гагерису, что у того есть способ избежать окончательного ухода в мир иной.
— Послушайте-ка, ваше высочество... Вас никто не видит?
— Нет, — настороженно отозвался призрак.
— В таком случае вы можете подобраться к кому угодно и понаблюдать за ними, когда они думают, что они одни и в полной безопасности.
— И за кем вы мне советуете пошпионить?
— Для начала — за всеми членами вашего семейства. Но что еще важнее — в ту ночь в кабачке присутствовал колдун.
— Колдун? — вскричал призрак. — Ну, значит, он меня и убил!
— Почему же? Потому, что ему подвластны колдовские чары? Поверьте, пока я не имею убедительных доказательств того, что это он вогнал нож вам в спину или сделал так, чтобы нож сам в нее вонзился. Если на пошло, он отрицал свою вину.
— Еще бы он не отрицал, тупица ты безмозглый!
— Эй! — возмутился Мэт. — Вы хотите, чтобы я нашел вашего убийцу или нет?
— Конечно, хочу! Как вы только смеете спрашивать?
— Смею, потому что я единственный, кто мог бы это сделать, так что говорите со мной учтиво либо я умою руки, и дело с концом.
— Вы не смеете так говорить с принцем!
— И это я смею, потому что женат на королеве, — напомнил разбушевавшемуся призраку Мэт. — На самом деле, если уж вдаваться в подробности, то мой брак делает меня равным принцу, и притом позиция моя в данной ситуации будет посильнее вашей. Только попробуйте еще раз меня оскорбить, и я брошу розыск вашего убийцы, обещаю!
— Если вы это сделаете, я буду преследовать вас до конца ваших дней!
— Опоздали маленько, — заметил Мэт. — Вынужден вас разочаровать, но за мной уже кое-кто ходит по пятам, и этот кое-кто — бохан. Хотите сразиться с ним за это право?
Гагерис нечленораздельно выругался, но явно испугался Мэт понял, что средневековые предрассудки порой можно использовать себе во благо. Надо же! Принц — сам призрак, а боялся бохана!
— Шли бы вы, что ли, ваше высочество, — проворчал Мэт. — Мне надо поспать. Как я найду вашего убийцу, если не высплюсь?
— Настанет день, и ты об этом пожалеешь, маг! — прошипел Гагерис.
— Сильно сомневаюсь, — буркнул Мэт и мысленно накрылся одеялом с головой. — Топайте, топайте, ваше высочество.
Что характерно — Гагерис ретировался. Возможно, это произошло потому, что сэр Оризан разбудил Мэта, потому что настала его очередь дежурить. А через полчаса Мэт решил, что уж лучше бодрствовать в дозоре, чем видеть такие сновидения.
* * *
Войско графа Салена, маршала Бретанглии, двигалось по дороге. Первыми скакали на конях рыцари, за ними шагали пехотинцы. Дорога шла по скалистому гребню. Впереди виднелась расселина между холмов.
На вершине одного из этих холмов, огражденный с двух сторон здоровенными валунами, восседал верхом на коне сэр Гандагин, рыцарь лет сорока. Он совещался с принцем Брионом.
— Мы можем удержать эти холмы, ваше высочество, но все же противник превосходит нас вдвое, а маршал Сален — самый блестящий рыцарь в Бретанглии. После вас, безусловно, — поспешно добавил он.
— Избавьте меня от лести, сэр Гандагин, — поморщился принц. — Я мог бы мечтать сравниться с сэром маршалом в рыцарском благородстве, но мне неоткуда взять доблести, которой овеял себя этот человек, будучи старше меня на тридцать лет. Понимаю, здравый смысл в ваших речах присутствует, а маршал и вообще — воплощенный здравый смысл и вера в строгость и порядок. Строгость и порядок — вот принципы, руководствуясь которыми, он муштрует свое войско. И если мы обрушимся на них, подобно диким кельтам, то уподобимся воинам королевы Боудикки, когда та напала на войско ремлян, узнав, что они хитростью отобрали у нее целую провинцию — выторговали за драгоценные камни, которые на поверку оказались стекляшками. Боудикка ремлян на куски разорвала, потому что они не знали, как ответить на дикость ее атаки.
— Замысел недурен, — признал сэр Гандагин. — И все же, мой принц, вспомните о том, что в конце концов ремляне разбили Боудикку.
— Это было потом, — возразил Брион. — Мне не нужно выигрывать войну. Я хочу выиграть только эту битву.
Авангард войска маршала вошел в расселину между холмами.
— Вперед! — скомандовал Брион и воздел над головой меч, издав тот же жуткий боевой клич, который тысячу лет назад поверг в трепет ремских легионеров. Его клич подхватили пять сотен глоток с обеих сторон от дороги. Воины Бриона, облаченные в легкие доспехи, посыпались с холмов вниз, держа копья наперевес.
— Сомкнуть ряды! — скомандовал маршал, и две шеренги его воинов встали плечом к плечу и сомкнули щиты. Возникла непроницаемая стена, ощетинившаяся копьями.
Однако нападавшие тоже были вооружены копьями и нападали сверху. Взмах копьями — и десяток солдат маршала пали бездыханными. Затем воины Бриона врубились в стену из щитов — длины их копий хватало, чтобы дотянуться до солдат. Большая часть солдат мгновенно подняла щиты. Солдаты отразили удары копий и ударили в ответ, но некоторые замешкались и пали замертво. Из-под их нагрудников хлынули фонтаны крови. Удары копий защищающихся воинов под командованием маршала нападающие воины Бриона приняли на щиты, но с десяток воинов погибли. А потом все смешалось и началась рукопашная схватка. Один за другим гибли участники сражения с той и с другой стороны.
В толпу дерущихся врубились рыцари. Они размахивали мечами направо и налево, стремясь поскорее схлестнуться с рыцарями вражеского войска. Рыцари издавали гневные крики, и пехотинцы спешили убраться с дороги, но это им далеко не всегда удавалось, и они падали под копыта рыцарских коней.
Принц Брион пробивался навстречу лорду маршалу. Сердце его часто билось, он предвкушал поединок с одним из лучших рыцарей Европы. Брион ожесточенно прорубал себе дорогу, и в последнее мгновение лорд маршал закрылся щитом от широченного меча принца. Поединок начался. Кони кружили мордами друг к другу, и вот маршал нанес особенно меткий удар по щиту Бриона, и щит раскололся пополам. Брион выхватил кинжал, предпочтя иметь хоть какое-то средство обороны, чем никакого, но маршал пришпорил коня и ударил принца собственным шитом. Брион вылетел из седла и рухнул наземь, а маршал вскричал:
— Сдавайтесь! Ваш принц повержен!
Рыцари подхватили клич маршала, и пехотинцы остолбенели. И вот, один за другим, воины Бриона стали бросать на землю копья, но щитов не опустили.
— Пощады, лорд маршал! — взмолился Брион, встав на колени.
— Пощады? — гневно воззрился на него маршал. — Как могу я пощадить изменника?
— Пощадите моих пехотинцев и рыцарей! — воскликнул Брион. — Они ни в чем не повинны! Не по своей воле они выступили против своего короля, их вела лишь верность мне!
Маршал гордо взирал на коленопреклоненного Бриона. Он был непоколебим словно скала. Наконец он проговорил:
— Да будет так. Мы пощадим их. — Он обернулся к своему адъютанту:
— Пусть рыцари бросят мечи. Мы возьмем их в плен ради выкупа.
— Будет исполнено, милорд. — Адъютант поднял забрало. — А как быть с пехотинцами?
— Связать их и гнать к крепости Вестборн, — распорядился маршал.
Пехотинцы опустили копья и щиты и повернулись спиной к победителям, дав связать себе руки. Один из рыцарей в сопровождении десятка солдат погнал их в обратный путь по той дороге, откуда пришло войско маршала. Рыцарь, гнавший пленных, явно не порадовался поручению, поскольку оно лишало его возможности поучаствовать в грядущем главном сражении.
— Ведите войско дальше, — дал приказ маршал адъютанту, — и молитесь о том, чтобы мы вовремя поспели на помощь господину нашему королю.
Адъютант кивнул и, развернув коня, отправился исполнять приказ. Как только войско тронулось в путь по дороге, маршал обернулся к принцу:
— За ваши деяния, ваше высочество, мне следовало бы убить вас на месте без суда и следствия, но вы — сын моего повелителя, и потому я сохраню вам жизнь.
— Я... благодарю вас, милорд.
Больше Брион не мог вымолвить ни слова, он только смотрел на лорда маршала, до глубины души уязвленный полученным выговором из уст столь благородного рыцаря. Когда маршал отвернулся, Брион склонил голову и впервые усомнился в праведности своего дела.
Маршал пустил своего коня галопом, чтобы догнать собственное войско. Один из пехотинцев обернулся, заслышав стук копыт, и уставился туда, где маршал оставил принца, вытаращив глаза и открыв рот.
Маршал оглянулся, поворотил коня и увидел скачущего по дороге рыцаря в синих доспехах. Принц поднялся на ноги, опершись о лежавший неподалеку камень. Он услышал топот копыт и обернулся, но именно в это мгновение удар меча снова поверг его наземь.
Маршал в гневе вскричал при виде столь подлого нападения на рыцаря, лишенного лошади, и, пришпорив собственного скакуна, понесся во весь опор на выручку к Бриону.
Брион поднял голову и понял, что смерть настигла его. Он поднял руку.
— Постой! — вскричал он. — Даруй мне хотя бы эту малость! Если уж мне суждено погибнуть, открой лицо свое, дай мне увидеть, от чьей руки я погибну!
Синий Рыцарь миг помедлил и поднял забрало... Лишь мрак и пустоту увидел принц Брион за забралом.
Он в страхе закричал, но на смену страху тут же пришла злость. Он ухватился за окованную стальными доспехами ногу своего врага и попытался выпрямиться и встать.
— Колдовство! — выкрикнул он.
Но вот меч злодея нашел прореху в доспехах принца между нагрудником и наплечником, и, вонзившись в плоть, острие меча устремилось к сердцу Бриона. Глаза принца закатились, и он рухнул в дорожную пыль.
А Синий Рыцарь развернул коня и ускакал прочь.
Через несколько секунд к принцу подскакал лорд маршал, спрыгнул с коня и встал на колени рядом с неподвижно лежащим телом. Маршал поднял забрало на шлеме принца, и первого же взгляда на мертвенно-бледное лицо ему хватило, чтобы понять все. Он медленно стянул с руки перчатку и опустил веки принца. Вскоре с местом трагедии поравнялись еще несколько рыцарей.
— Возьмите его тело и отвезите отцу, люди мои, — велел им маршал. — Ибо он умер с честью, хотя и принял смерть от бесчестного удара.
Рыцари в знак почтения подняли забрала. Затем двое из них спешились и помогли маршалу взобраться на коня, а подоспевшие пехотинцы смастерили из копий и плаща носилки, положили на них тело принца Бриона и передали рыцарям. Печальная процессия тронулась следом за маршалом к полю предстоящего боя.
Однако, когда войско маршала добралось до равнины, где должна была состояться решающая битва, оказалось, что бой уже в разгаре, и потому сразу маршалу не удалось передать королю тело сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57