Таким
демоном у нас был Желтый Джек.
Это был молодой мулат, не очень уродливый, но отличавшийся
мрачным и сварливым нравом. Иногда он проявлял самую свирепую
злобу и жестокость.
Люди с таким характером чаще встречаются среди мулатов,
чем среди негров. Эта психологическая особенность объясняется
тем, что мулаты гордятся своей желтой кожей и ставят себя
"выше" негров как в умственном, так и в физическом отношении, а
потому более остро ощущают несправедливость своего униженного
положения.
Что касается чистокровных негров, то они редко бывают
бесчувственными дикарями. В трагедии человеческой жизни они
жертвы, а не злодеи. Где бы то ни было -- в своей родной стране
или в чужой, -- везде им приходится страдать, но в их душах нет
мстительности и жестокости. Во всем мире не найти сердца
добрее, чем то, которое бьется в груди у африканского негра.
Желтый Джек всегда отличался жестокостью. Она была
врожденной чертой его характера -- без сомнения,
наследственной. Он был испанским мулатом, то есть испанцем по
отцу и негром по матери. Его собственный отец продал его моему
отцу!
Если мать рабыня, сын ее тоже раб. Если отец свободный
человек, это не имеет никакого значения для его потомства. В
Америке, среди краснокожих и черных, ребенок разделяет судьбу
матери. Только белая женщина может быть матерью белых детей!
На плантации жил и другой Джек, которого, в отличие от
первого, звали Черным Джеком. Между ними не было ни малейшего
сходства, кроме того, что они были одних лет и одинакового
роста. Характером они отличались друг от друга еще больше, чем
наружностью и цветом лица. У Желтого Джека кожа была светлее,
но зато Черный Джек обладал добрым сердцем. Даже в выражении их
лиц бросалась в глаза существенная разница: у одного был
веселый, довольный вид, а другой смотрел исподлобья. Белые зубы
негра всегда сверкали в улыбке, а Желтый Джек улыбался только
тогда, когда замышлял какую-нибудь злую проделку.
Черный Джек был уроженцем Виргинии. Он жил у нас еще на
старой плантации и приехал оттуда вместе с нами. Он был очень
привязан к моему отцу; так нередко складываются отношения между
господином и рабом. Он считал себя членом нашей семьи и
гордился тем, что носит наше имя. Подобно всем неграм,
родившимся в "старой колонии", он гордился и своим местом
рождения. Среди наших негров "виргинские" пользовались
уважением.
Черный Джек был недурен собой, чертами лица он скорее
походил на мулата, чем на негра. Для негров характерны толстые
губы, плоский нос, покатый лоб. Никаких этих признаков у Джека
не было. Я встречал чистокровных негров с правильными чертами
лица. Таков был и Черный Джек. По телосложению он мог вполне
сойти за эфиопского Аполлона.
Кроме меня, еще кое-кто у нас считал, что Джек гораздо
привлекательнее, чем его желтый тезка. Это была квартеронка
Виола, первая красавица на нашей плантации. Оба Джека давно
соперничали из-за Виолы. Оба усердно добивались ее улыбок, а
завоевать их было не так-то легко, потому что Виола была
капризной и ветреной девчонкой. Нечего и говорить, что оба
ревновали ее. Наконец она стала оказывать явное предпочтение
негру. За это мулат возненавидел своего соперника лютой
ненавистью. Не раз обоим Джекам приходилось мериться силой, и
всегда негр выходил победителем. Быть может, именно поэтому, а
не из-за его наружности Виола награждала его своими улыбками.
Во всем мире, во все времена красота преклоняется перед
мужеством и силой.
Желтый Джек был нашим дровосеком, а Черный Джек выполнял
обязанности конюха и кучера.
В жизни нашей плантации история любви и ревности двух
Джеков была самым обыкновенным явлением. Она не представляет
особого интереса, и я упомянул о ней только потому, что она
повлекла за собой целый ряд событий, оказавших важное влияние
на мою последующую жизнь.
Вот первое из них. Желтый Джек, видя, каким успехом
пользуется его соперник, начал открыто преследовать Виолу.
Встретив ее как-то случайно в лесу, вдали от дома, он осмелился
сделать ей гнусное предложение. Презрительный отказ Виолы
заставил его решиться на отчаянный поступок. Только неожиданное
появление моей сестры помешало мулату. Его наказали главным
образом по настоянию моей сестры.
Желтый Джек был наказан впервые, хотя и не в первый раз
заслуживал кары. Мой отец был очень снисходителен к нему; все
говорили, что даже слишком. Он часто прощал ему не только
проступки, но и преступления. Отец был человеком по природе
очень добрым и с большой неохотой прибегал к плети, но на этот
раз моя сестра решительно настояла на наказании. Виола была ее
служанкой, и гнусное поведение мулата нельзя было оставить
безнаказанным.
Заслуженная кара не излечила его от наклонности к злым
проделкам.
Вскоре произошло еще одно событие, показавшее, что Желтый
Джек был мстителен.
Любимицу сестры, хорошенькую лань, нашли мертвой на берегу
озера. Она не могла погибнуть естественной смертью: еще час
назад видели, как она прыгала на лужайке. Ни волк, ни аллигатор
ее не трогали. На ней не оказалось ни царапин, ни ран --
никаких признаков крови!
Как выяснилось вскоре, она была задушена. Ее задушил
мулат, а Черный Джек видел это. Он работал в апельсиновой роще
и был свидетелем преступления. Желтого Джека второй раз
наказали плетьми.
Затем случилось и третье событие -- ссора между негром и
мулатом, перешедшая в настоящее побоище. Желтый Джек решил
воспользоваться удобным случаем и сразу отомстить негру и как
сопернику в любви и как свидетелю его недавнего преступления.
Столкновение не ограничилось простой дракой. Мулат,
руководясь инстинктом, унаследованным от испанских предков,
вытащил нож и нанес им опасную рану своему невооруженному
противнику.
На этот раз его наказали еще строже. Я просто рассвирепел
-- ведь Черный Джек был моим "телохранителем" и любимцем.
Благодаря своему веселому нраву и жизнерадостности негр
был очень приятным товарищем. В дни моего детства он неотлучно
сопровождал меня повсюду -- и на реке и в лесу.
Справедливость требовала наказания, и Желтый Джек получил
его в полной мере. Но это оказалось бесполезным: мулат был
неисправим. В него словно вселился злой дух.
Глава IV. ФЛОРИДСКИЙ КОЛОДЕЦ
За апельсиновой рощей в почве было своеобразное углубление
-- эта особенность присуща, как я полагаю, только Флориде.
Круглый водоем, имевший форму опрокинутой сахарной головы
диаметром ярдов в сорок, уходил на много футов в глубину земли.
На дне этого водоема было несколько углублений, или колодцев,
правильной цилиндрической формы, отделенных друг от друга
скалистыми перегородками. Это было очень похоже на улей с
разломанными сотами.
Такие колодцы иногда бывают сухими, но чаще всего там на
дне стоит вода, которая порой заполняет всю впадину.
Подобные естественные водохранилища хотя и расположены на
равнинах, но всегда окружены холмами или обломками скал,
покрытыми вечнозелеными зарослями магнолий, розового лавра,
дуба, шелковицы и пальметто. Такие колодцы часто попадаются
среди сосновых лесов, а иногда, как маленькие островки в
океане, они возникают среди зеленых саванн.
Это и есть "хоммоки" -- флоридские колодцы, знаменитые в
истории индейских войн.
Один из них был расположен как раз за апельсиновой рощей.
Рядом полукругом возвышались бурого цвета скалы, покрытые
темной листвой вечнозеленых деревьев. Вода в нем была чиста и
прозрачна, и в ее кристальной глубине резвились стаи золотых и
красных рыбок, лещей и пестрых окуней. Бассейн снабжал нас
рыбой, и здесь же мы все купались. В жарком климате Флориды
купанье не только удовольствие, но попросту необходимость.
Из дома к водоему через апельсиновую рощу была проложена
песчаная дорожка и устроено несколько каменных ступенек, по
которым было удобно спускаться в воду. Конечно, наслаждаться
купаньем разрешалось только белым.
За бассейном простирались возделанные поля, окаймленные
вдали высокими кипарисовыми и кедровыми лесами. Вокруг на
многие и многие мили тянулась непроходимая трясина.
С одной стороны плантации лежала широкая равнина, поросшая
густой травой. Это была саванна -- естественный луг, где
паслись лошади и домашний скот. Здесь часто появлялись олени и
стаи диких индеек.
Я был как раз в таком возрасте, когда юноши увлекаются
охотой. Как и у большинства молодежи из Южных штатов, не очень
занятой делом, охота была моим главным развлечением. Отец
подарил мне свору великолепных гончих.
Моей самой любимой забавой было спрятаться в колодце и
ждать приближения оленя или индейки, а затем гнаться за ними по
зеленой равнине. Мне уже удалось поймать много оленей и индеек;
собаки отлично берут и тех и других. За дикими индейками легко
можно охотиться с гончими.
Я обычно уходил из дому рано утром, когда все еще спали.
Это самое лучшее время для охоты.
Однажды утром я отправился в свое укрытие у колодца и
залез на скалу, где для меня и собак было достаточно места. С
этой вышки передо мной открывалась вся равнина, и я мог
наблюдать за всем, что там происходило, тогда как меня никто не
видел. Широкие листья магнолии образовали над моей головой
подобие беседки, а сквозь просветы между листьями я мог вести
наблюдения.
В этот день я пришел туда до восхода солнца. Лошади стояли
еще в конюшнях, а скот в хлеву. Саванна была совершенно
пустынна. На ее широком просторе не виднелось ни одного оленя.
Я несколько огорчился. Сегодня мать ждала гостей и просила
принести ей к обеду дичи. Я, конечно, обещал и теперь, глядя на
пустынную саванну, был сильно разочарован.
Признаться, я очень удивился -- настолько это было
необычно. Каждое утро на широкой равнине появлялись олени. Но,
может быть, здесь охотились раньше меня? Вполне вероятно. Может
быть, это молодой Ринггольд с соседней плантации или кто-нибудь
из охотников-индейцев, которые, кажется, вообще никогда не
спят. Ясно только, что кто-то уже побывал здесь и распугал
дичь.
Саванна не считалась частным владением и не составляла
собственности ни одной из плантаций: каждый мог свободно
охотиться на ее просторах. Эта земля принадлежала государству и
еще никому не была продана.
Итак, я не принесу к обеду оленины. Правда, я мог еще
подстрелить индейку, они обычно появлялись позднее. Я слышал,
как они курлыкали на вершинах деревьев. Громкие звуки отчетливо
разносились в тихом утреннем воздухе. Но накануне мне удалось
убить целый выводок, и наша кладовая была уже забита ими.
Теперь мне нужна была оленина.
У меня была при себе винтовка, и я мог отправиться за
оленем в лес. Или лучше всего зайти в хижину старого Хикмэна,
он мог бы помочь мне. Если он уже охотился сегодня, то у него
есть оленина, и я возьму у него немного.
Солнечный диск только что показался над горизонтом, его
лучи золотили вершины далеких кипарисов, а их светло-зеленые
листья сверкали всеми оттенками золота.
Прежде чем спуститься со своей вышки, я еще раз оглядел
саванну и увидел нечто, заставившее меня изменить мое намерение
и остаться на скале.
Стадо оленей показалось на опушке кипарисового леса, там,
где изгородь отделяет саванну от возделанных полей.
"Ara! -- подумал я. -- Они сумели пробраться через
маисовое поле".
Я взглянул на то место, откуда, как мне казалось, вышли
олени. Я знал, что там в углу изгороди был пролом, обычно
закрытый досками. Я ясно видел этот пролом, но все доски были
на своих местах. Значит, олени пришли не с этой стороны. Вряд
ли они могли перепрыгнуть через изгородь. Это был высокий забор
со столбами и подпорками; доски закрывали пролом на всю высоту
забора. Следовательно, олени появились из лесу?
Я заметил и кое-что другое. Олени не шли, а быстро бежали,
как будто потревоженные присутствием врага.
Вероятно, кто-нибудь гонится за ними. Но кто же? Старый
Хикмэн или Ринггольд? Я не сводил глаз с лесной опушки, но
никого не было видно.
А что, если оленей спугнул медведь или рысь? Тогда они
далеко не уйдут, и я с собаками еще смогу их догнать. Быть
может...
Мои размышления были прерваны появлением того, кто испугал
оленей. Оказалось, что это человек, а вовсе не медведь и не
рысь.
Он выступил из густой тени кипарисов. Лучи солнца пока еще
озаряли лишь вершины деревьев, но было уже достаточно светло,
чтобы рассмотреть человека. Это был не Рингтольд, не Хикмэн и
не индеец. На нем были синие холщовые штаны, полосатая рубашка
и шляпа из листьев пальметто. По одежде я сразу узнал нашего
дровосека. Это был Желтый Джек.
Глава V. МУЛАТ И ЕГО СПУТНИК
Это открытие несколько удивило меня. Что делал мулат в
лесу в такой ранний час? Запасливость и бережливость не были
свойственны ему; наоборот, стоило большого труда заставить его
приняться за обычную дневную работу. По природе он не был
охотником. Я никогда не видел, чтобы он гонялся за дичью, хотя,
постоянно бывая в лесу, он хорошо знал все укромные места и
лазейки, а также повадки и привычки животных. Что же привлекло
его сегодня утром в лес?
Я остался на вышке и продолжал наблюдать за ним, в то же
время не теряя из виду оленей. Скоро выяснилось, что мулат их
не преследовал. Выйдя из лесу, он не пошел за стадом, а
повернул совсем в другую сторону, на дорожку, ведущую к
маисовому полю.
Я заметил, что он шел медленно, пригнувшись к земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54