«управляемая бочка» на форсаже с большим радиусом вращения. Учащиеся должны были выработать ответную тактику, сводящую действия противника на нет. И хотя каждый понимал, что предсказать развитие реального воздушного боя невозможно, подобная практика весьма способствовала закреплению необходимых навыков.
Бои шли с переменным успехом, что способствовало возникновению духа здорового соперничества между звеньями и вызывало горячее обсуждение постфактум. Лётчики хвастались своими успехами, словно мальчишки, переигравшие в «войнушку». Только Барнавели всегда был готов добавить свой фитиль в чужую бочку с мёдом, показывая на разборах, как много просчётов было допущено победившей стороной. Победители не спорили — им хватало самого факта победы.
В холле общежития, где устраивались ежевечерние посиделки, появилась грифельная доска. На ней энтузиасты начертили мелом таблицу, в которой по вертикали были расположены звенья, а по горизонтали отмечалось количество побед и поражений каждого звена. На основании данных таблицы определялись победитель дня и звено-чемпион. Ещё через некоторое время, после того, как обозначились фавориты, заработал подпольный тотализатор. Ставки были в нём были невысоки, но всё искупал азарт.
Примерно в то же самое время начались учебные взлёты и посадки на главное сооружение комплекса «Нитка» — объект «Палуба», один к одному имитирующий посадочную палубу тяжёлого крейсера типа «Адмирал Кузнецов». Инструкторы старались довести действия пилотов в этих случаях до автоматизма — малейший просчёт здесь может привести к катастрофе.
Палуба тяжёлого авианесущего крейсера по своей планировке мало отличается от американских аналогов, однако за счёт отсутствия катапульт и углового посадочного выступа она выглядит много изящнее. Лукашевич первую свою посадку совершил почти идеально, зацепив второй аэрофинишер. А вот Стуколину не повезло — как показала контрольная фотосъёмка, тормозной гак его самолёт проскочил в двух метрах над палубой, и Алексею пришлось делать второй заход.
Помимо учебных боёв и отработки взлёта-посадки старший инструктор подкинул ещё одну тему, озаглавленную им как «Взлом системы противовоздушной обороны авианесущей ударной группировки». Эта задачка была посложнее, чем открытый воздушный бой. Помимо авиакрыла «Джон Ф.Кеннеди» имел на вооружении три восьмиконтейнерные пусковые установки зенитных ракетных комплексов «Си Спэрроу» с радиусом действия в 14 километров и три 20-миллиметровых артиллерийских комплекса «Вулкан-Фаланкс» с дальностью стрельбы до полутора километров. Если же к этому приплюсовать зенитные средства, находящиеся на кораблях боевого охранения, то задача вообще казалась невыполнимой. Разумеется, Барнавели не мог обеспечить своим подопечным «натурное испытание», поэтому атака на авианосец отрабатывалась на тренажёрах.
— Сначала необходимо определиться с конечной целью атаки, — говорил Тимур Мерабович на очередной лекции. — Авианосец имеет несколько уязвимых точек. Во-первых, это катапульты — выведи их из строя, и авиакрыло не сможет взлететь. Во-вторых, это блоки аэрофинишеров — выведи их из строя, и авиакрыло не сможет взлететь, потому что потеряет возможность вернуться. В-третьих, это центр управления воздушным движением, который находится на верхнем ярусе «острова» — выведи его из строя, и авиакрыло лишится командования. Однако противник прекрасно знает о своих уязвимых местах, и на этих направлениях сосредоточены все его силы. А противокорабельных ракет «Москит» у нас не так много, чтобы расходовать их вхолостую. Поэтому главной нашей целью в случае необходимости станет сам авианосец, а точнее — его корпус в районе ватерлинии и в местах сварных швов. «Москиты» обладают достаточной мощностью, чтобы преодолеть защиту и взломать корпус, а любой американский авианосец имеет одну неприятную особенность — у них низкая остойчивость, то есть способность корабля, выведенного из положения равновесия внешними силами, вновь возвращаться в это положение. При заполнении части отсеков водой авианосец, конечно же, не затонет, но крен полётной палубы на величину, превышающую пять градусов, уже является для него серьёзной проблемой. Таким образом, товарищи офицеры, мы определились с целью и убедились, что можем вставить авианосцу фитиль по самые гланды. Теперь поговорим о вариантах достижения этой цели…
К седьмой неделе пилоты изрядно устали и запросились в отпуска.
— Тут же курорт, — волновались они. — Сакское озеро, Евпатория в двадцати километрах, лечебные воды, море в двух шагах. Увольнительная требуется…
— Вы сюда не отдыхать приехали, — резонно возражал им начальник «Нитки» Шапиро. — Кому не нравится — попрошу.
За обучающихся заступился Громов:
— Андрей Андреич, нельзя же так в самом деле. Как закончится цикл, ребятам сразу на задание — когда они ещё в Крым попадут?
Заступничество Громова не произвело на начальника «Нитки» сколько-нибудь заметного впечатления. Он имел строжайшие инструкции на этот счёт: те, кто планировал экспедицию на «Варяге», очевидно, опасались, что кто-нибудь из привлечённых к операции пилотов влипнет во время отпуска в «историю» или сболтнёт лишнего в постели с местной шлюхой.
На уступки пилотам Шапиро пошёл только после чрезвычайного происшествия, когда один из учащихся заснул за штурвалом, совершая так называемый «патрульный облёт» по большому радиусу «Нитки». На КДП заподозрили неладное только на седьмой минуте «слепого» полёта, когда лётчик не выдал «квитанцию» «Выдать квитанцию» — подтвердить получение команды с земли (жарг.).

. Шапиро тут же велел очистить воздушное пространство и послал дежурный перехватчик посмотреть, что там случилось. Пилот перехватчика, облетев истребитель, доложил, что фонарь кабины закрыт, а следовательно, лётчик находится внутри. К счастью для всех, пролёт перехватчика вызвал сильный боковой вихрь, что привело к срыву потока на крыле учебного «Су-33» и потере поперечной устойчивости. Об этом лётчику доложил речевой информатор — причём, довольно визгливым голосом. Тот проснулся и взял управление на себя, что и спасло ситуацию. В результате провинившийся был отчислен, а остальные получили возможность брать краткосрочный отпуск и ездить в Евпаторию с сопровождающим из числа офицеров «Нитки».
Воспользовались этим правом и Стуколин с Лукашевичем. Однако день, который выпал им в графике отпусков, выдался скверным — было ветрено и сыро, город словно вымер в ожидании более благоприятной погоды, и выход друзей «на волю» завершился в одном из кабаков, где они, обгоняя друг друга, принялись дегустировать местные вина. В этом почётном соревновании победителем стал сопровождающий офицер, который укушался настолько, что друзьям пришлось вести его до автобуса под руки.
Казалось, что лекции, учебные взлёты и посадки, разборы полётов и «потешные» бои над «Ниткой» никогда не закончатся, но на исходе второго месяца — в точном соответствии с планом-графиком — Андрей Андреевич Шапиро построил лётчиков на плацу «Нитки» и сказал:
— Достаточно, товарищи офицеры! Готовьтесь к выпускному экзамену…

* * *

(Авианесущий крейсер «Варяг», Атлантика, март 2000 года)

— Палуба! Говорит Витязь. Мы в двадцатикилометровой зоне.
— Видим вас, Витязь. Добро пожаловать. Сообщите ваши параметры.
— На мне боевая подвеска. Противокорабельная ракета «Москит» и четыре «Р-27». Израсходовано две трети топлива. Общая масса — двадцать три семьсот.
— Понял вас, Витязь, общая масса — двадцать три семьсот. Аэрофинишеры будут готовы через минуту. Перегрузили вас, я смотрю. Будьте внимательнее на посадке.
— Спасибо, Палуба.
Заместитель командира авиагруппы тяжёлого авианесущего крейсера «Варяг» подполковник Константин Громов летел первым. Так решил бывший старший инструктор, а теперь командир — Тимур Мерабович Барнавели. Сам он под позывным «Ас» пристроился в хвосте, чтобы, по его словам, проконтролировать сверху, как будет проходить посадка, а потом, если кто-то напортачит, «вставить всем фитиль по самые гланды».
Внизу расстилался Атлантический океан в тропике Рака, слева тянулась изрезанная береговая полоса Сенегала — «Варяг» находился в семи морских милях западнее порта Дакар. Погода стояла отличная, ярко светило тропическое солнце, а настолько глубокой и насыщенной синевы, какой отличалось здешнее небо, Громов нигде и никогда прежде не видел. В такую погоду хотелось лететь, и лететь, и лететь, невзирая на высоту и расстояние, на то, сколько керосина осталось и где в конце концов придётся садиться.
«Почему люди не летают, как птицы? — отстранённо подумал Громов, сидя в кабине истребителя, рассекающего воздух на высоте трёх километров и со скоростью восемьсот километров в час. — Почему люди привязаны к аэродромам?» — Аэрофинишеры готовы, Витязь, — сообщил диспетчер с «Варяга». — Волнение — два балла. Ветер — 4 метра в секунду, 75 градусов В аэронавигации ветер измеряется двумя параметрами: скоростью и направлением в градусах, отсчитываемым от севера к направлению, куда дует ветер.

. Покажите класс, Витязь.
— Ещё не было случая, чтобы хоть один самолёт остался в воздухе, — ответил Громов сакраментальной фразой. — Попробую, Палуба.
Константин сверился с табло отказов, убедился, что все системы «Су-33» работают нормально. Потом снизился и сделал несколько «пристрелочных» заходов. Когда ему показалось, что он уловил частоту движения палубы в такт волне, он снизил скорость и пошёл к корме. Находясь на четырёхградусной посадочной глиссаде и выдерживая при этом требуемый одиннадцатиградусный угол атаки, Громов выпустил закрылки, тормозной щиток, гак и шасси. Ему удалось захватить третий аэрофинишер, и, прокатившись по палубе чуть более ста метров, «Су-33» остановился.
— Отлично, Витязь, — высказал свою оценку диспетчер. — Без сучка, без задоринки. Слушай, Витязь, а ты и вправду из Кубинки, как о тебе рассказывают?
— Всё уже знают, — проворчал Громов. — Тоже мне «режим повышенной секретности». Да, это правда.
Вырулив по сигналу палубного регулировщика к самолётоподъёмнику, он остановил машину и открыл фонарь. Первым, кого он увидел, спустившись по приставной лестнице на палубу, был капитан ФСБ Владимир Фокин.
— Здравствуйте, Константин Кириллович, — приветствовал он Громова. — Давненько не виделись.
Громов снял шлем.
— Есть новости? — поинтересовался он.
— Масса новостей, — порадовал Фокин. — Американцы уже в пути, и в настоящий момент, — он зачем-то взглянул на часы, — пересекают экватор.
— Что ещё?
— Мы отправляемся сегодня вечером — после окончания заправки.
— Какие у нас планы на ближайшее будущее?
— Сейчас все сядут, — Фокин показал на новый истребитель с российскими опознавательными знаками, под рёв двигателей заходящий на посадку, — потом вас представят командиру крейсера — вице-адмиралу Долгопрудному. После представления — обед и, по требованию вашего командира, разбор полётов. Вечером всех пилотов ждут в офицерской кают-компании на торжественный ужин.
— Кто ещё будет участвовать в ужине?
— О, там будет масса интересных людей! Вам понравится, Константин Кириллович.

* * *

По-видимому, распорядок первого дня на «Варяге» был утрясён заранее, поэтому всё получилось именно так, как описывал Фокин. Когда последний «Су-33» подкатил к самолётоподъёмнику и им занялись техники, вахтенный офицер в чине капитана второго ранга сопроводил пилотов авиагруппы к вице-адмиралу. Долгопрудный был очень рад познакомиться наконец с теми, кто олицетворяли собой подлинную мощь авианосца, и этой своей радости не скрывал. Он пожал каждому руку, отметил профессионализм лётчиков, проявленный при посадке, и выразил надежду, что авиагруппа в максимально короткий срок вольётся в «дружный коллектив» крейсера «Варяг».
Потом вице-адмирал перешёл к менее формальной части и поинтересовался настроениями пилотов.
— Вы хоть знаете, против кого мы выступаем?
— Знаем, товарищ вице-адмирал, — ответил за всех подполковник Барнавели.
— Не страшно? Силища-то громадная…
— Я так думаю, — сказал Барнавели, — пусть они нас боятся, товарищ вице-адмирал.
Долгопрудный засмеялся.
— Молодец, подполковник, правильно излагаешь. Так мы и будем строить нашу, «варяжскую», политику.
После того, как лётчики определились с каютами, приняли душ и отобедали, Барнавели устроил в штабе авиагруппы положенный разбор перелёта, оценивая качество пилотирования и посадки. На этот раз обошлось без «фитилей», поскольку авиагруппа действительно совершила первый настоящий перелёт на «пятёрочку», сдав таким образом свой второй выпускной экзамен. А вечером весь командный состав крейсера, за исключением вице-адмирала (старший помощник объяснил пилотам, что Долгопрудный в принципе не посещает застолий), чествовал офицеров авиагруппы за обильным столом. В меню застолья преобладали дары моря, закупленные на рыбном рынке Дакара, экзотические фрукты и украинская горилка, в достаточных количествах запасённая ещё дома.
После того, как были произнесены первые тосты и опорожнены первые стопки, Фокин с хитрым выражением лица отозвал троицу друзей из Петербурга и подвёл их к компании, сидевшей особняком.
— Ба! — вскричал Лукашевич. — Знакомые всё лица.
Один из компании, широкий крепкий бородач, поднялся из своего кресла, и они с Алексеем обнялись.
— Как там Зоя? — сразу спросил бородач. — Не обижаешь?
— Её обидишь, — засмеялся Лукашевич.
Перед пилотами сидела в полном составе троица мурманских «ветеранов», поставившая в своё время последнюю точку в операции «Снегопад», задуманной и осуществлённой в Заполярье военной разведкой Федеративной Республики Народов Кавказа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49