Разумеется, тот "хлам", о котором говорил Клеменс, должен находиться
где-то совсем рядом со входом, ведь не потащили же его вглубь свалки.
Вдобавок надо искать там, где слежавшаяся, запыленная поверхность "волны"
будет нарушена свежим мусором.
И все же она едва не прошла мимо андроида. Он был засыпан весь,
целиком. Только рука, оцепеневшая в последнем движении, торчала вверх
сквозь мусор.
Рипли пришлось приложить некоторое усилие, чтобы заставить себя
взяться за эту руку. Странно - ей куда проще было коснуться тела погибшей
девочки. Но там, по крайней мере, все было ясно: мертвое есть мертвое. А
здесь... Мертвое, которое еще можно заставить говорить, двигаться, но
живым оно при этом не станет. Впрочем, сейчас не до абстрактных
рассуждений.
Зажмурившись, она крепко сжала запястье Бишопа и рванула изо всех
сил.
Робот смотрел на нее остановившимся левым глазом. Веки правого были
смежены; но слева век вообще не осталось, и фотоэлемент зрачка оранжево
поблескивал.
Без особого труда Рипли взвалила Бишопа себе на плечо. То, что от
него осталось, имело менее половины человеческого веса. Однако уже через
десяток-другой шагов эта ноша согнула спину Рипли ощутимым грузом - не
столько из-за тяжести, как из-за неудобства.
Она упрямо брела, на каждом шагу по колено увязая в мусоре, как в
зыбучем песке. Лежащий на спине андроид придавливал ее к земле. Рипли
могла смотреть только вниз и перед собой - поэтому она не сразу поняла,
когда в поле ее зрения попали чьи-то ноги. Ноги человека, стоящего у нее
на дороге.
Рипли уже было сделала шаг в обход возникшего препятствия, но тут еще
кто-то выдвинулся сбоку, преграждая ее движение. И только тогда она
подняла глаза.
Путь ей заступили четверо. Они стояли цепью поперек коридора, явно не
собираясь уступать дорогу и молча уставившись на Рипли. В слабом свете был
различим лихорадочный блеск в глазах ближайшего из них, пальцы его
судорожно сжимались и разжимались...
Все было совершенно ясно, но Рипли, как сомнамбула, развернулась к
ним спиной и, по-прежнему держа на плече андроида, все тем же неторопливым
шагом направилась к другому выходу, словно будучи уверенной, что никто не
бросится за ней вслед.
Уловка сработала: пораженная ее отступлением, четверка замерла на
месте и потеряла несколько драгоценных секунд. Рипли была уже возле
запасного выхода.
Но тут ей вновь пришлось остановиться. Молодой, холеный красавец,
стоявший в дверном проеме, потянулся было сдвинуть со лба на глаза черные
очки-"консервы", но не стал этого делать, понимая, что уже все равно будет
узнан. Тогда он, слегка усмехнувшись, кошачьим шагом двинулся к Рипли. В
движениях его сквозила упругая, хищная гибкость - мощный, безжалостный
зверь, опытный в деле насилия...
Не шевелясь, даже не положив Бишопа, Рипли следила, как он
приближался. И когда заключенный, уверенный в своей способности одолеть
любую женщину, будь она хоть трижды лейтенант космофлота, не оберегаясь
протянул руки, чтобы схватить ее, - она, всем телом качнувшись к нему,
резко выбросила вперед колено, метя ему в пах.
Удар пришелся чуть выше, чем следовало, однако все же швырнул
нападавшего на пол, в груду мусора. Сбоку метнулись тени (значит, в этом
проходе ее тоже ждали не в одиночку), за спиной раздался многоногий топот
- это бросились те четверо. Но положение все же не было таким безнадежным,
как мгновением раньше.
- Держи, держи суку! Уйдет!
Да, Рипли успела бы уйти, но для этого ей пришлось бы бросить
андроида. Однако, если ей не удастся использовать аудиосистему Бишопа, ее
жизнь вообще потеряет смысл, да и продлится она недолго. Впрочем, как и
жизни подстерегавших ее негодяев. Но они об этом не знали...
В нее вцепились сразу несколько человек - повалили, мешая друг другу,
поволокли на выступающую над уровнем свалки плоскую плиту. Толпясь и
матеря друг друга хрипнущими от похоти голосами, они уже рвали с нее
одежду...
Рипли отбивалась так, что им при всех их усилиях не удавалось стащить
с нее комбинезон. Тогда тот самый красавчик, которого она сбила с ног,
выхватил нож и двумя точными ударами рассек застежки.
Кто-то из напавших включил на полную громкость портативный плейер
(даже об этом подумали!) - и музыка заглушила крики и возню.
- Ну, кто первый? Ты, Грегор?
Грегором, очевидно, звали молодого красавца. Нехорошо усмехнувшись,
он выдвинулся вперед.
- А-а, стерва, ты покусилась на мое главное сокровище! - проговорил
он нараспев. - Ну, так ты об этом пожалеешь. Очень сильно пожалеешь!
И он, как забрало шлема, опустил очки на глаза - чтобы даже его
товарищи не видели, каким безумным блеском полыхают его зрачки.
Рипли рванулась с неведомой для нее самой силой - и почти
освободилась от державших ее рук. Но все-таки - лишь почти.
Она слышала, как красавчик, наваливаясь на нее, загодя издал
пронзительный вопль восторга. Однако этот вопль внезапно оборвался
коротким взвизгом: громадный черный кулак, врезавшись в скулу Грегора,
свалил его, как кеглю.
Над группой борющихся, сцепившихся тел стоял Дилон. Он шагнул вперед
- и еще кто-то опрокинулся от его кулака. Следующего, кто попытался встать
на его пути, Дилон отшвырнул пинком, как собачонку. А потом в его руках
появился обрезок трубы - тут уж врассыпную отскочили все, спасаясь от со
свистом рубящего воздух металла. Булькнув, оборвалась музыка: по плейеру
пришелся случайный удар.
- Ты в порядке? - уголком рта шепнул Дилон Рипли. Она, все еще лежа
на полу, быстро кивнула. - Уходи отсюда, сестра. У нас сейчас будет
воспитательное мероприятие для кое-кого из братьев. Мне придется заново
внушить им некоторые ценности духовного порядка... О добре и зле, о том,
что есть служение Господу - и что есть отказ от него...
В ходе схватки Дилон вскочил на ту самую плиту, куда повалили Рипли,
и теперь возвышался над своей оробевшей паствой как монумент. Глаза его
сверкали, голос гремел, железная дубинка подрагивала в опущенной руке -
сейчас он больше чем когда-либо напоминал проповедника первых веков
христианства.
Придерживая одежду, Рипли поднялась на ноги.
"Черный ящик" и робот валялись рядом - там же, где она вынуждена была
их бросить. Но теперь еще кое-что лежало между ними. Даже не "что", а
"кто" - оно медленно, тупо шевелилось, пытаясь подняться.
Грегор теперь уже не был прежним красавцем: огромный выпуклый синяк
закрывал ему пол-лица. И смотрел он на Рипли не прежним нагло-уверенным
взглядом, а с испугом, как побитая дворняжка.
И Рипли, стиснув зубы, ударила его наотмашь. Ее кулак впечатался в
правую скулу Грегора с такой же хлесткой силой, как минуту назад кулак
Дилона - в левую. И Грегор снова ткнулся лицом в мусор.

18
Нет, то, что устроил Дилон на свалке, конечно, нельзя было назвать
"воспитательным мероприятием". Да, он остался победителем, но трубой и
кулаком он вколотил лишь страх в тела нескольких подонков. А это
ненадежно, да и ненадолго, а до прилета спасателей - еще неделя. И вообще
после того, как Рипли исчезнет из их мира - всем остальным еще жить и жить
на Ярости...
Полагайся Дилон только на силовые методы, ему бы никогда не стать
Пресвитером. Но он стал им, причем стал сам - вопреки планам тюремной
администрации и вопреки желанию воровской "элиты".
Итак, теперь ему надлежало уже не вбить страх, а привить понимание.
Причем на этот раз - не телам, а душам.
Трудная задача.

- 173... 174... Итого, у нас еще 176 свечей остается, - сказал кто-то
из темноты. Кажется, это был Рейнс. Сказал - и зачавкал жевательной
резинкой.
Полукруг зажженных свечей странным созвездием мерцал во мраке. Общие
собрания заключенные проводили сами, в потайном месте, скрываясь от
посторонних глаз. Эти собрания традиционно проводились в "Кольце
очищающего света" - так здесь называли площадку, огороженную пламенем
горящих свечей. Это была их давняя традиция, о которой не полагалось знать
тюремщикам.
- Ты можешь потише жевать? - раздраженно спросил Дилон.
- А чего? - ответила темнота.
И снова раздалось чмоканье резинки.
- А ничего! Просто я пытаюсь посчитать, хватит ли 176 свечей, чтобы
замкнуть круг достаточной площади. И я не могу думать, когда ты так
усердствуешь над своей жвачкой!
На секунду наступило безмолвие. Но тут же его нарушил гулкий звон:
где-то вдали, за пределами освещенного круга, с грохотом упала и
покатилась пустая бочка из-под топлива.
- Опять?! - рыкнул Дилон.
- Это не я, - поспешил заверить Рейнс.
- Ребята, может, вы там что-то зацепили? Бомс? Голик?
- Нет... нет... - ответили два голоса из тьмы. А больше никого в этом
отсеке и не было.
- Что за черт?! - Пресвитер приподнялся. - Эй, кто там?!
Сперва ответом была тишина. Потом будто бы кто-то быстро пробежал по
самой грани освещенного пространства. Потревоженный воздух колыхнул
свечные огоньки, задув из них один или два.
И тут Дилон, даже не шестым, а каким-то двадцатым чувством ощутил
опасность. Это не было рациональное чувство - просто страх перед Неведомым
паучьими лапами пробежал у него по спине.
Он тут же устыдился этого страха и шагнул в направлении странных
звуков. Но за эту секундную заминку его успели опередить. Ближайший из
заключенных - это был Бомс, самый надежный, единственный среди собравшихся
здесь, на кого Дилон мог положиться при любых обстоятельствах, - уже
двинулся в сторону шума. Зажженный им от свечи факел чадил и плевался
искрами.
Через несколько секунд сидящие могли видеть только этот факел,
огненной точкой прорезающий мрак. Все остальное проглотила тьма.
- Что там, брат?
- Ничего...
Бомс шел не скрываясь. Он отчетливо знал, что здесь некому ему
угрожать, и был абсолютно уверен, что вскоре обнаружит кого-нибудь из
своих "союзников", который тайком пробрался в отсек и сейчас пытается
подслушать их разговоры. А обнаружив - легонько, без злобы даст ему по
физиономии, за шкирку приволочет в "Кольцо" и поставит перед Пресвитером
по стойке "смирно". И поделом! Не умеешь шпионить - не берись!
Что-то метнулось от него в сторону, на четвереньках пробежало вдоль
штабеля бочек.
- Ну-ну, шутник, - Бомс пригнулся, всматриваясь, - и далеко ты
собрался?
Теперь ему, прячущемуся, не уйти: Бомс отлично видел, что тот - кем
бы он ни был - сам загнал себя в тупик, образуемый рядами бочек и изгибом
стены.
- Вылезай! - рявкнул Бомс, загораживая единственный путь к
отступлению.
Он продвинулся чуть вперед - и обомлел. Факел хорошо освещал закуток,
куда скрылась метнувшаяся тень. И там не было никого. Лишь под потолком
зиял шестиугольник вентиляционного отверстия, но до него не дотянуться
даже в прыжке, а уж тем более не сделать это бесшумно, да еще за считанные
секунды.
Стоя прямо под этим отверстием, Бомс озадачено озирался. Нет, никакой
потайной лазейки...
Легкий плеск привлек его внимание. Он опустил глаза. Оказывается, он
стоял на самом краю какой-то мелкой лужицы, в которую, одна за другой
срываясь сверху, падали капли. Очередная капля скользнула по его ботинку -
и кожа под ней сразу сморщилась, зашипела, разлезаясь. Острый запах
кислоты коснулся его ноздрей.
Бомс поднял взгляд к потолку.
И увидел то, что недавно видел Мэрфи. А больше ему, как и Мэрфи, не
довелось увидеть вообще ничего.
Зато те, кто остался в "Кольце", увидели, как падучей звездой
прочертил пространство факел Бомса, услышали жуткий крик - и подскочили,
словно ударенные током.
- Что там такое? Что с тобой?! Отвечай!
Вместо ответа вновь раздался крик, но теперь он звучал глуше и словно
из другого места. И еще какой-то звук наложился на него - не то визг, не
то скрежет, рвущий уши, пронзительный...
Трое - Рейнс, Дилон и Голик - затравленно озирались. Они не могли
понять, с какой стороны доносятся крики, не могли понять, следует ли им
броситься на вопль или - прочь от него. И уж вовсе они не могли понять,
что такое случилось с Бомсом. Не то что понять - представить это было
невозможно.
Первым опомнился Пресвитер:
- Быстро, рассредоточиваемся! Я проверю этот проход, ты - вот этот, а
ты, Ян, посмотри за штабелем!
- Нет, нет! - выкрикнул кто-то из его товарищей, скрытый темнотой,
как маской.
И Дилон понял: никакая сила не заставит их сейчас обшаривать темные
закоулки в одиночку.
- Хорошо. Вы, двое, пройдитесь вдоль штабеля, я сам проверю проходы!
Сказав это, Пресвитер тут же бросился бегом в том направлении, где,
как ему казалось, в последний раз слышался крик.
Он ошибался - его обмануло многократное преломляющееся эхо. Но
выяснилось это далеко не сразу...

19
Двое начали обшаривать окрестности штабеля, действуя с подчеркнутой
методичностью и откровенно не торопясь. Но тут до них донесся новый вопль,
еще более приглушенный, однако на этот раз - не из-за расстояния. В нем
явственно проступало предсмертное хрипение...
Рейнс и Голик посмотрели один на другого в свете единственного
оставшегося у них факела (второй забрал Дилон). Ни единого слова
произнесено не было, но они поняли друг друга... Краска залила их лица -
стыд пересилил страх.
- Брат! Держись, мы идем!
Они понеслись в темноте, спотыкаясь и оскальзываясь; неслись
извилистыми коридорами, перепрыгивали через бочонки и ящики, не замедляя
хода. Факел освещал им путь, тускло и неверно отражаясь в металлической
поверхности и запыленном пластике. На бегу они со звоном распахивали перед
собой незапертые решетки, пригибались, когда потолок становился ниже;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24