.. А
самое худшее - кастовая уверенность медиков в том, что любой врачебный
препарат сохраняет покорность тебе, что ты властвуешь над ним, а не он над
тобой. Самообман... Скажи, тебе действительно хочется дослушать эту
длинную и бездарную мелодраму?
Рипли коротко кивнула:
- Ничего. Я выдержу.
- Ну, воля твоя. Короче, несмотря на все это, меня все равно считали
молодым гением, врачом будущего и так далее, в том же духе. Причем, скажу
тебе честно, считали не зря! Но как-то раз, уже на первом году моей
самостоятельной практики, случилось то, чего не могло не случиться. Я как
раз отбывал 36-часовое врачебное дежурство - знаешь, такое бывает у
молодых медиков: им специально устраивают проверки на прочность. Короче
говоря, "чтоб служба медом не казалась..." Ну и, как ты уже догадалась,
все эти тридцать шесть часов я провел "под кайфом", да еще и спирт
хлестал, словно лошадь - воду... А когда я проснулся, мне рассказали...
Именно рассказали, сам я не помню ничего, хотя участвовал во всех этих
событиях и, возможно, даже и не совершил ошибок... - Он перевел дыхание: -
В общем, на ближайшем заводе произошел взрыв, и к нам в больницу привезли
свыше сотни пострадавших. Тридцать человек из них погибли. По официальной
версии из-за того, что я назначил им неправильную дозу болеутоляющего.
Возможно, конечно, что они умерли от последствий взрыва... Впрочем, одно
другому не мешает. Я оказался в положении стрелочника, который во всем
виноват. Я и был виноват, наверное...
На губах Клеменса мелькнула легкая усмешка.
- Вот так я и получил семь лет. И считаю, что еще легко отделался.
Усмешка сменилась гримасой, похожей на оскал.
- Во всяком случае, от морфия меня отучили, - резко закончил он.
- Ты сидел здесь?
Врач ответил, не повернувшись к Рипли. Казалось, он, впав в транс,
разговаривает сам с собой, и этот вопрос он, наверное, воспринял как
прозвучавший изнутри.
- Да... Поэтому я хорошо знаю этих ребят. Когда они решили остаться -
остался и я. По крайней мере, среди изгоев я сам себя изгоем не чувствую.
А приличного назначения мне бы все равно не получить...
И - все. Бесстрастность исчезла из голоса. Клеменс встряхнул головой,
словно сбрасывая оцепенение.
- Ну что? - он посмотрел на Рипли затравленным взглядом. - Теперь,
когда ты узнала все это, позволишь ли ты мне сделать вот эту инъекцию?
Вместо ответа Рипли, закатав рукав куртки, протянула ему руку для
укола. Торопясь, врач поднес к коже старинный игольчатый шприц. Пальцы его
слегка дрожали.
- А теперь я тоже расскажу тебе мою собственную тайну, Клеменс.
Слушай...
Она вдруг остановилась, почуяв неладное. Трудно сказать, зрение, слух
или острый запах чужой плоти предупреждали ее об опасности.
Запах чужой плоти...
Чужой...
В это время Голик уже мелко трясся отчаянной дрожью в своем блоке. Он
раньше всех заметил, как из квадрата вентиляционного хода под потолком
бесшумно опустилась на жгутах щупалец громадная туша, бесформенная и
вместе с тем сохраняющая какое-то жуткое изящество. Дикий страх чуть не
швырнул его с воплем к выходу, но инстинкт самосохранения сработал
безошибочно, пригвоздив к месту и сковав ужасом готовую заорать глотку.
Лишь высокий, беспомощный писк срывался с его закушенных губ, но он,
должно быть, оказался неслышим для чудовища, воспринимавшего звуки в ином
регистре.
А Клеменс так ничего и не успел понять. Он даже не заметил, как
сквозь клеенчатый занавес проступил силуэт взметнувшейся на дыбы твари, он
стоял к занавесу спиной. Затем пленка раздалась в стороны звездчатым
отверстием, пропуская рванувшегося вперед Чужого; страшные клыки впились
Клеменсу в голову, щупальца охватили плечи... А мгновение спустя из
продавленного виска хлынула кровь - и лицо врача стало мертвым еще до
того, как на нем проявилось удивление. И Чужой вздернул вверх и перебросил
через стенку блока уже лишь тело Клеменса, а не его самого.
Задетый случайным ударом, инструментальный столик взмыл до потолка и
пронесся по всему госпиталю, расшвыривая по сторонам свое содержимое,
словно бомба - осколки.
Обработанным движением Рипли упала на четвереньки, перекатом ушла от
просвистевшего в воздухе щупальца и поднялась уже по другую сторону блока
- но второе щупальце слепым взмахом подсекло ее под колени, снова сбивая с
ног.
Коротко простонав, Рипли рухнула на пол. "Все. Конец", - тупо и
безнадежно пронеслось у нее в голове. Чужой был уже рядом.
Раньше ей тоже раз-другой приходилось видеть его столь же близко, но
тогда у нее в руках было оружие и весь контакт занимал доли секунды.
Успеешь выстрелить - живи дальше, не успеешь... А теперь ей явно не
успеть. Да и нечем "успевать": руки ее пусты.
Чужой на этот раз почему-то медлил. Отстраненно, словно речь шла не о
ней, Рипли подумала, что вряд ли вообще кто-либо в мире видел то, что
сейчас наблюдает она. Слишком уж мгновенно обычно проходит атака.
С тем же неживым металлическим скрипом, который столько раз слышался
ей в ночных кошмарах, распахнулась многозубая пасть - с клыков капала
вязкая слюна... Рипли отшатнулась, бледнея, отчетливо поняв, что это -
последнее, что она видит в жизни.
Страшная голова придвинулась вплотную. С булькающим звуком челюсти
раскрылись еще шире - что-то зашевелилось в темных глубинах пасти. Язык?
Рипли почему-то представилось, что язык Чужого будет похож на змеиный:
тонкое раздвоенное жало, трепещущее от вожделения близкой добычи.
Нет, это был не язык...
То, что выдвинулось из недр Чужого, не имело вообще никаких аналогов.
Она уже видела это - матка Чужих пыталась достать ее, Рипли, засевшую
внутри тяжелого погрузчика...
Медленно, словно исследуя, выдвинувшийся "поршень" покачивался
влево-вправо, едва не касаясь щеки Рипли. Женщине лишь нечеловеческим
усилием удавалось сдерживать крик.
Но она все-таки закричала, когда на конце "поршня" вдруг раскрылась
пасть (маленькие, но смертельно острые клыки, тоже омываемые слюной) и
бусинки глаз впились в Рипли с неумолимой, завораживающей злобой...
Одновременно с ее криком из маленькой пасти раздался пронзительный
визг - далекий предтеча скрежещущего крика, издаваемого большим монстром.
А потом...
А потом внутренняя пасть нехотя втянулась в недра большой пасти и
исчезла в ней. И Чужой с явной неохотой попятился, развернулся - и через
мгновение его щупальца уже заструились в направлении потолочного люка.
Рипли еще успела рассмотреть, как неожиданно быстро слизистая громада
исчезает в отверстии над ее головой, унося с собой тело Клеменса.
В оцепеневшей руке врача все еще был намертво зажат шприц.

24
...Коридоры, коридоры, поворот за поворотом, двери, лестницы, люки, и
из каждого люка, из каждого колодца вентиляции может грозить опасность.
Рипли бежала почти наугад: Клеменс ведь так и не сказал ей, где должно
проходить это общее собрание. Теперь уже и не скажет... Одна надежда, что
все помещения этого класса должны находиться примерно в одном месте, на
одном уровне. В крайнем случае - на соседних. И тогда, если найти путь к
столовой...
По крайней мере, эту дорогу она запомнила хорошо, хотя проходила по
ней лишь однажды...

- Итак, мы снова, согласно нашему правилу, даем беспристрастную
оценку событиям, чтобы лишить почвы возникающие слухи. - Эндрюс выдержал
паузу. - Факты таковы. Как вы уже знаете, сегодня после обеда заключенный
Мэрфи погиб в 18-й шахте. Следствием было установлено, что гибель
произошла исключительно из-за собственной неосторожности самого Мэрфи. Он
слишком приблизился к воздухозаборнику вентиляторной системы и был всосан
туда.
Директор вполне сознательно прибегнул к первоначальной версии.
Приходилось рисковать, учитывая то, что кто-нибудь мог и прослышать о
подлинном направлении воздушного потока. Только бы Клеменс не вздумал
развязать язык!
- В связи с этим не будет лишним напомнить, что последний инструктаж
по технике безопасности имел место совсем недавно. Кроме того, все вы,
включая Мэрфи, проработали в наших условиях не один год и знают, куда
можно соваться, а куда нет. Мне бы не хотелось, чтобы вслед за первым
ротозейством еще кто-нибудь...
Ближайший из заключенных тоскливо вздохнул и демонстративно выложил
на столик перед собой какую-то раскрытую книжку. Чтение не являлось
насущной потребностью на Ярости, просто как иначе избавиться от
директорского занудства?..
Продолжая речь, Эндрюс подошел к заключенному и захлопнул книгу столь
же демонстративно, как она была открыта. При этом он заметил, что текст
был повернут вверх ногами. Впрочем, прервать чтение ему надлежало в любом
случае - действительно ли заключенный читал или только притворялся.
Однако вывод для себя директор все же сделал. Похоже, он в самом деле
перегнул палку, пытаясь придать собранию рутинную форму.
- ...Час назад на уровне 21 был обнаружен заключенный Голик,
находившийся в очень странном, почти невменяемом состоянии. Рядом с ним
была лужа крови. Причем, судя по всему, кровь принадлежала не ему, хотя
Голик действительно получил легкое ранение. Заключенные Бомс и Рейнс...
Эндрюс знал, что должно было произойти на уровне 21, - знал, хотя ему
и не полагалось. До него доходила информация о тайных собраниях в
"Очищающем кольце" (или как его там называют?). Слухи темные,
противоречивые - однако он сразу вспомнил о них, увидев возле места
происшествия неоконченный круг из свечных огарков.
Неужели самосуд? Или... или и того похуже - религиозное
жертвоприношение? Эх, Пресвитер, Пресвитер...
- ...Бомс и Рейнс до сих пор не найдены. Так что не исключен вариант,
что заключенный Голик причастен к их исчезновению и, будем говорить прямо,
убийству. Да, убийству - по меньшей мере одного из них. Потому что
человек, который потерял столько крови, чтобы образовалась такая лужа,
просто не мог выжить...
В этом месте заместитель директора, стоявший возле самой входной
двери, услышал где-то вдали дробный топот бегущих ног: сперва еле
различимый, но быстро приближающийся. Кто бежит? И с какой вестью? Явно не
с хорошей. Вроде бы все здесь... (Об оставшихся в госпитале Смит попросту
забыл)...
Сказать, что ли, Эндрюсу? Но тот ведь очень не любит, когда его
прерывают... С другой стороны, не рассердится ли он еще больше, когда
кто-то сейчас ввалится с очередной сенсацией? А если рассердится, то на
кого: на вошедшего или на него, Смита? Трудно определить...
За этими рассуждениями заместитель пропустил момент, когда еще можно
было вмешаться. Выйти же за дверь и самому встретить бегущего ему даже не
пришло в голову.
- Следовательно, мы должны организовать поиск. Добровольцам будет
назначена премия в виде...
Эндрюс говорил, а в мозгу его непрерывно крутилась мысль: кто стоит
за этим? Сам Голик? Крайне маловероятно: злоба есть, а ума нехватка.
Дилон? Ох, как не хотелось бы верить...
Может быть, тот, кто сейчас вызовется добровольцем?
Или вообще все вместе - если это коллективный сговор?
При мысли об этом по спине Эндрюса потек холодный пот. Вот так и
бывает: провел с людьми многие годы, а в какой-то момент оказывается, что
совершенно неспособен определить мотивы их поступков. Мало ли какие идеи
могут прийти в мозги, изуродованные многолетним заключением? В мозги,
многие из которых были "со сдвигом" изначально?
Но что бы ни думал директор, голос его звучал по-прежнему властно и
уверенно.
- Джентльмены, мне очень жаль, что у нас возникли дополнительные
затруднения. Но я надеюсь, что мы сможем все вместе их преодолеть и
дождаться спасательного отряда, который должен прибыть за лейтенантом
Рипли. Заодно, думаю, спасатели помогут нам разобраться с нашими
внутренними проблемами. (Да, это был верный ход - напомнить, что
подкрепление явится спустя считанные дни, а не месяцы.) Итак, есть ли
добровольцы?
Таковых не оказалось, и Эндрюс, пожалуй, был этому даже рад.
- Ну хорошо. Добровольцами назначаются...
Взгляд Эндрюса цепко прошелся по лицам. Многие, не выдержав, опустили
глаза.
И тут за его спиной с грохотом распахнулась дверь.
В проеме стояла лейтенант Рипли, задыхающаяся от быстрого бега, в
наспех накинутой, сбившейся на одно плечо куртке.
- Он здесь! - выкрикнула она, даже не дав себе времени восстановить
дыхание.
- Прекратите болтовню! - рявкнул директор, сдерживаясь из последних
сил.
- Говорю вам, он здесь! - голос Рипли зазвенел.
- Кто здесь, кто, кто? - прошло гудение по рядам заключенных.
Некоторые из них, возможно, уже знали о бредовых словах Голика насчет
дракона.
Эндрюс зажмурился на миг. Терпение его лопнуло, как лопается
скрипичная струна. И плевать ему теперь на все: на публичное неуважение,
явленное лейтенантскому званию на глазах заключенных, на сверхсекретный
приказ "сверху", даже на последние остатки того мужского такта к
представителям слабого пола, что еще сохранялись в нем...
- Аарон! Эту дуру скрути, оттащи ее в изолятор и запри там к чертям
собачьим!
Наконец-то получив недвусмысленный приказ, Смит ринулся вперед и
схватил женщину за руки. Она попыталась сопротивляться - и тут же поняла,
что Смит все-таки тюремный офицер, что он силен, обучен приемам и что у
него не вырвешься.
И тут...
Это произошло на глазах у всех.
Сверху, из вентиляционной шахты (эти шахты пронизывали все помещения
тюрьмы словно дырки - кусок сыра), с немыслимым, закладывающим уши воем
обрушилось нечто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24