Последнее воспоминание, которого коснулся Накер, было мелочью,
которая мелькала среди более глубоких течений, быстрое и неуловимое.
Накеру показалось, что Руиз оставил это воспоминание незащищенным, словно
надеялся, что оно умрет. Но память была слишком сильна, слишком деятельна,
воспоминание было таким ключевым для человека, которым стал Руиз. Поэтому
любопытство Накера проснулось.

Руиз ждал смерти. Мысли его были замедленны, слабо оформлены. Он
проваливался в безответную трясину своего угасающего тела. Поэтому солнце
Линии уже не палило его так свирепо и немилосердно, как три дня назад,
когда линианцы прикрутили его к игольному дереву. Боль уже не была
непосредственной, когда шипы дерева пробирались все глубже и глубже в его
тело. Время от времени шип проникал в очередной чувствительный орган, и
Руиз несколько секунд извивался, пока не истощались небольшие запасы его
сил. Но кричать он уже перестал.
Та часть его, которая все еще была жива, путешествовала по
воспоминаниям... Руиз прибыл на Линию ночным десантом. Он упал с неба в
обществе двух сотен таких же освободителей, все они были полны
самоуверенности и праведного возмущения. Он вспоминал свое собственное "я"
чуть моложе по возрасту с такой же долей изумления, как и презрения. Он
едва мог представить себе, что вселенная казалась ему такой простой.
Рабство было плохо. Стереть его с лица земли.
...Чудовищная, потрясающая небрежная жестокость линианцев,
чужеродных, но развитых разумных китообразных, которые разводили людей в
небольших изолированных сообществах, чтобы продать на различных
специализированных рынках. Чужеродные людоводы совершали невыразимые
действия против своих рабов, которые словом, делом или помышлением
поддерживали бунт. Образы скользили в мозгу Руиза: страшная смерть, пытки,
все цвета ужаса: красный цвет крови, черный - горелого мяса, бледная
комкастая плоть трупов. В чем из этого виновата была его непростительная
наивность, в чем была его личная вина? Руиз попытался покачать головой, но
иглы держали крепко.
Отчаяние, которое Руиз почувствовал, когда, после многих месяцев
отчаянной борьбы, в которой погибли тысячи, он обнаружил, что его группа
освободителей была нанята Лигой Искусств, огромной мультисистемой,
конгломератом, который многие тысячелетия контролировал большую часть
законной работорговли в пангалактических мирах. Он пришел к своему
командиру, полный ярости от того, что его предали.
- Почему? - спросил он.
- Потому что это лучше. Это не совершенство, но это лучше. Линианцы -
чудовища. Лига занимается бизнесом.
Лицо его командира померкло в воспоминаниях, пока перед Руизом не
оказалась только стальная маска, нечеловеческая форма, лишенная всякого
выражения.
- Так лучше, Руиз.
...Чистое, ничем не замутненное бешенство заставило Руиза набрать
среди своих сотоварищей-освободителей группу, чтобы сражаться как с
линианцами, так и с Лигой.
...Его бесполезная компания, которую не поддержали рабы, он преуспел
только в том, чтобы продлить агонию на Линии. Закончилось дело еще одним
предательством, которое привело его к этой медленной жертвенной смерти на
игольном дереве.
Последний остаток воспоминания, то, что только небрежно было
запечатлено на нем, был связан с агентами Лиги, которые сняли Руиза живым
с дерева. Никакого оттенка благодарности в воспоминаниях не было - только
каменное согласие принять освобождение.

Когда геометрия воспоминаний прочно установилась, Накер протянул свой
сенсорий вдоль подножия сознания Руиза, проползая сквозь накопившийся ил
мертвых воспоминаний. Накеру пришлось окружить корни смертной сети там,
где они вросли глубоко в основание психики Руиза. Невозможно было никакое
прямое нападение на сеть. Любое такое усилие немедленно было бы замечено и
активизировало бы сеть. Но определенным образом многое все-таки можно было
сделать. Тонкая скользкая пленка страстной силы, взятой из сексуального
резерва Руиза - суть любви к жизни - могла быть подсунута под якорную
систему смертной сети. Если сеть была бы активирована, канаты будут
скользить вхолостую несколько драгоценных моментов, прежде чем они
сомкнутся. Единственный недостаток такого подхода состоял в том, что это
сделает Руиза, чей мозг постоянно будет бомбардирован сексуальной
энергией, довольно податливым на романтические порывы. Но ничего никогда
не удавалось достичь без потерь. Накер нашел это забавным - и лично для
него удовлетворительным - решением проблемы Руиза.
И, кроме того, подумал Накер, ни одно другое решение не сработает так
же хорошо.
Он выбрал отнюдь не легкую технику. Каждую точку анкеровки надо было
обрабатывать с исключительной осторожностью. Собственно вливание смазки
требовало такой аккуратности, которой могли бы похвастаться не более
полудюжины негенчианских уловителей умов во всей пангалактике.
Наконец он закончил работу.
Но, прежде чем он убрался прочь, Накер позволил себе насладиться
недавним воспоминанием - Руиз в своем убежище.
Накер с комфортом наблюдал глазами Руиза, как Руиз вышел на террасу,
построенную на краю большой пропасти. По краям террасы в беспорядке были
расставлены тепличные кадки, где цвели цветы с сотен других планет.
Снаружи - ничего, кроме голых скал. Внутри - сладкие запахи цветов.
Руиз наполнил длинноносую лейку из-под крана и начал поливать свои
клумбы, медленно и методично. Свирепое голубое солнце было смягчено до
теплого, ласкового света тем же самым полем, которое удерживало атмосферу
террасы. Единственный звук исходил от пчел, которые кружились над цветами,
летая туда-сюда между клумбами и ульем, который стоял в затененном углу
террасы.
Накер погрузился в это воспоминание поглубже, ища мысли Руиза,
которые могли бы сопровождать эту его работу, но он, казалось, был пуст от
мыслей, пуст от чувств, существуя только в этом одном моменте, и Накер
подивился, как такое возможно.
Каждый раз, когда Руиз приходил к нему, Накер находил такое
воспоминание и поражался ему. Как странно, что Руиз Ав - внедритель Лиги
Искусств, которого все боятся, человек, который убивал с прямотой и
отстраненностью, которые наверняка были патологичны, мог проводить свое
свободное время в пустом безжизненном мирке, выращивая цветы в полном
одиночестве.
Очень странный человек, Накер убрался в себя и вспомнил разговор,
который однажды состоялся у него с Руизом при одном из визитов внедрителя
в его берлогу.
- Ты ведь сам в прошлом раб, - сказал тогда Накер полным извращенного
любопытства голосом, - как же ты можешь работать на такого охотника за
рабами, как Лига?
- Есть и худшие хозяева. Лига обращается со своим добром настолько
хорошо, насколько это практично.
- Неужели ты не чувствуешь угрызений совести?
Руиз посмотрел на него нейтральным взглядом.
- А что, я должен их чувствовать?
- Ну... может быть. Некоторые бы наверняка их чувствовали.
Руиз долго не отвечал, потом заговорил терпеливым голосом:
- Ты когда-нибудь слышал о Серебряном Долларе, ледяном мире? Это
где-то около границы пангалактики, ее вращением выносит наружу. Шахтерская
планета.
- Нет, - ответил Накер.
- У них есть там что-то такое, что можно назвать разумными рыбами.
Они живут подо льдом большую часть года, вылезая на открытую воду только
во время экваториальных таяний. Ну, это не совсем рыба. Она теплокровная.
Но у них есть жабры, поэтому я называю их рыбами. Может быть, рыбы эти в
действительности не разумные, поскольку у них нет никакой технологии, но у
них есть их собственный язык, и они рассказывают странные рыбьи мифы,
которые почти можно понять. Они поглощают новые языки с поразительной
легкостью. Это не просто способности так называемого "мудрого идиота", эти
рыбы пользуются большим спросом как переводчики поэзии и романов и прочих
словесных произведений искусства. Кажется, у них есть способность
преодолевать барьер разных видов, передавать и переводить напряжение и
специфический эмоциональный окрас произведения. Никто не понимает, как это
возможно, не понимают, кажется, сами рыбы. Их существование породило
несколько соперничающих школ нейролингвистики, но никто в действительности
не понимает, как они это делают.
- Они, должно быть, очень ценные.
- О да. Долгие годы единственными поставщиками были охотники, которые
рисковали забраться под лед. Опасный промысел, если принять во внимание
других хищников Серебряного Доллара. Клоны, которые растили на Серебряном
Долларе, были невербальны, бесполезны в качестве переводчиков. Какой-то
неизвестный фактор в их собственном родном окружении заставляет эту
способность развиваться. Следовательно, цена одной рыбки была очень
высока, пока предприниматели не прибыли на Серебряный Доллар и не
построили инкубатор. Они окружили подходящее пространство открытой воды
силовым забором и прожгли полоску льда, открыв воду. Рыба, думая, что
таяние пришло пораньше, скапливалась в полоске воды, там ее легко
вылавливали, клонировали во множество, а потом выпускали в воду внутри
безопасного поля. Это хорошо сработало, и предприниматели разбогатели.
Накер не мог понять, в чем суть истории Руиза.
- А какое отношение это имеет к твой работе?
- Рыбы стали рабами, ты согласен?
- Да...
Руиз отвернулся от него, так что Накер не видел его лица.
- Инкубатор крепко охраняется как на планете, так и на орбите. Силы
охранников - с Дильвермуна, они многочисленны и хорошо обучены. Никакая
прямая атака не одолеет их, разве что нападающие захотят прожечь дыру в
океане - а это само по себе уничтожит цель, ради которой все и делается.
Руиз остановился, словно его рассказ кончился. Накер наконец потерял
терпение.
- Ну, и?
- Ну, и, - вздохнул Руиз. - Что, если ты согласился бы работать
кем-нибудь в инкубаторе? Что, если одной темной ночью ты подкрался бы с
сачком и ведром? Какой подход освободит большее количество?
Руиз замолчал.
Накер подумал над рассказом. После длительного молчания он сказал:
- Значит, так, Руиз. И что, большая польза от твоего сачка?
Но Руиз потерял интерес к разговору и не стал отвечать.

Накер взобрался вверх по щупальцу минимального калибра и начал
сложное дело: подъем к поверхности сознания Руиза.

Руиз слышал, как последний разжиженный шок-гель уходил прочь, хлюпая
в стоках иммобилизационного ложа. Он открыл глаза. Накер сидел возле него,
как всегда, неподвижный.
- А, вот ты и снова с нами, - сказал Накер.
Синтетический голос был усталым шепотом, для пущего эффекта. Накер
легко мог бы обратиться к своему голосу эльфа или любому другому стилю
голосовых тонов, которые нравились уловителю умов.
Руиз провел пальцами по мокрым волосам, сметая серебристый ореол
зондов-щупалец.
- Да... с каким успехом?
- Достаточно, мой друг. Хотя, как всегда, я напомню тебе о моем
любимом лозунге: я делаю хорошую работу. И все же, не попадайся.

3
Руиз Ав быстро пробрался обратно через Уровень Зверятников без
происшествий, движимый посланием-на-задание Лиги, которое переполняло его
мозг. Когда он оказался в цивилизованных коридорах Дильвермуна, он взял
туннельное такси до стартового комплекса, где он держал свою лодку.
"Вигия" была небольшой межзвездной лодкой, побитой снаружи, но хорошо
ухоженная с точки зрения механики и роскошная изнутри. Руиз поднялся на ее
борт с чувством человека, который возвращается домой, а когда ее люки
задраились за ним, он в первый раз за много дней почувствовал себя в
безопасности.
Послание-на-задание в его мозгу приняло его возвращение на борт как
приемлемый ход, направленный на скорейшее завершение той миссии, которую
он подрядился выполнить, поэтому его настойчивое давление на сознание
прекратилось. Руиз почувствовал ослабление давления как приятную истому и
решил насладиться этим ощущением, пока позволяет время. Луиз взял рюмку
хорошего бренди в холле, где он удобно развалился в своем любимом кресле.
Он втянул воздух и медленно его выдохнул, снимая с себя напряжение. Он
сделал согревающий глоток, потом отставил рюмку и закрыл глаза. Он подумал
относительно того, как Накер проанализировал его миссию. Что Лига Искусств
готова была даже потерять его, лишь бы получить хоть кусочек сведений о
браконьерах, которые работали на Фараоне. Почему? Это правда, Фараон был
весьма прибыльным миром, но ведь Лига владела тысячью столь же выгодных
миров. Что такого было в этом мирке, что делало его таким особенным? Или
дело было в чем-то другом?
Руиз еще раз вспомнил свой визит к фактору Лиги, который нанял его на
этот раз. Фактором оказалась старая дама с длинным лицом и тонкими костями
циньянки, по имени Альдиусен Миктиас.
- Входите, входите, - сказала она, кланяясь и потирая запястья на
циньянский манер. - Всегда рада видеть вас, гражданин Ав. Я так счастлива,
что вы оказались свободны.
Руиз осторожно кивнул и выбрал стул подальше от письменного стола
Миктиас.
- Сигарету? Порошок? Влагу? - Миктиас показала на бар, который шел по
задней стене ее кабинета, за большим холопейзажем лугов Завтрашнего Дня.
Луиз покачал головой.
- Нет, спасибо. Вы предлагаете мне контракт?
Миктиас широко улыбнулась, показав маленькие голубые зубы.
- Действительно, и я рада видеть, что вы не потеряли ничего из своей
такой освежающей прямоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45