Он снова помог ей сесть, хотя она вздрогнула и отшатнулась от его
прикосновения. Потом он дал ей чашку. Казалось, она не заметила, что
рубашка упала у нее с груди. Она жадно пила теплую воду, настороженно
поглядывая на Руиза.
Когда она выпила воду, то протянула чашку, прося еще. Руиз забрал
чашку и сказал:
- Подожди немного. Посмотрим, как твой желудок примет воду.
Глаза ее на секунду вспыхнули, словно она хотела напомнить ему о его
низком положении, но тут она вспомнила, где они находятся.
Руиз был доволен ее самообладанием. Оно указывало на то, что в ней
была незаурядная сила, что было очень привлекательно.
- Я рад, - сказал он, - что ты сегодня спокойнее.
- Ты называл мне свое имя? - спросила она немного погодя.
- Вухийя из Саммадона, - сказал Руиз, слегка поклонившись, - в
последнее время я жил в Биддеруме.
Глаза ее потемнели, и Руиз пожалел, что вообще упоминал Биддерум.
- Ах, Биддерум, - сказала она. Голос ее стал чужим. - Биддерум,
далекие места. Хотя не такие противные, как это. И тогда, в Биддеруме, я
чувствовала себя лучше, хоть не надолго.
Она посмотрела вниз, на свой обнаженный живот. Шрамы почти прошли,
они только слабо виднелись в смутном свете хижины. Она ахнула и потерла
пальцами кожу на животе.
- Посмотри, - сказала она, - разве я умерла? Разве меня воскресили?
Земля Вознаграждения, где мы должны были возродиться совершенными - я не
совершенна, но ведь на мне все заживает... заживает.
Когда она перевела взгляд вверх на Руиза, глаза ее были полны
изумления.
- Это не Земля Вознаграждения, - сказал Руиз, ему неожиданно стало не
по себе. Он не видел ни малейшего смысла в теологической дискуссии,
поэтому он лгал так искусно, как только мог. - Тебя страшно изуродовали,
но ты не умерла. Врачи в этом месте замечательные, мы так не умеем,
поэтому ты так быстро поправляешься.
Она хихикнула, что изумило его - в звуках ее смеха не было истерии,
просто милый скептицизм и веселье.
- Ты говоришь "это место". У тебя это звучит так, словно мы больше не
во владениях Бхасрахмета. А какие еще есть земли?
Это был поистине трудный вопрос, и Руиз мысленно повертел его и так и
сяк, прежде чем ответить.
- Мы далеко от Фараона, Благородная Дама. Очень далеко.
Прежде чем он мог придумать что-то еще, она снова заговорила, и голос
ее снова был испуганным.
- Значит, мы в Аду? Но этого не может быть, ведь там один пар сдул бы
мясо у нас с костей.
- Это и не Ад, - уверил ее Руиз. - Я не уверен, что могу тебе
сказать...
Она мягко тронула его за плечо.
- Ты мне хоть что-нибудь можешь сказать?
Руиз подавил возникшее на секунду острейшее желание рассказать ей о
том, что он родом совсем не с ее мира. Его отвлек резкий стук в дверную
раму.
- Выйди-ка, - сказал у входа резкий голос Дольмаэро.
Она снова испугалась, отпрянув к глинобитной стене. Руиз ободряюще
улыбнулся и пошел к двери.
Когда он вышел, Руиз оказался перед полукругом старшин гильдий,
которые злобно смотрели на него с одинаковым выражением возмущения и
омерзения на лицах.
Ближе всех к нему стоял Дольмаэро. Здоровенный надзиратель стоял
возле Старшины Гильдии. Надзиратель, казалось, горел желанием сделать
что-нибудь резкое. Дольмаэро выглядел человеком, который принял
неприятное, но все-таки решение.
- Как твое имя и из какой деревни ты родом, безродный? - потребовал
ответа Дольмаэро.
- Мне делает честь твой интерес ко мне. Я Вухийя из Саммадона.
- С кем ты разговариваешь, Вухийя?
- Господин? - Руиз прикинулся непонимающим.
- Там, в хижине, безмозглый! Кто разговаривает с гобой?
- А-а-а, - Руиз показал, как понимание медленно осветило его лицо, -
ты имеешь в виду Благородную Даму, которая болеет.
Широкое лицо Дольмаэро побледнело.
- Значит, она еще жива, - сказал он словно самому себе. Он стоял,
потирая подбородок с несчастным видом. Наконец он, казалось, пришел к
решению. Хотя, судя по складкам его рта, решение было не самым приятным.
- Вытащи-ка ее оттуда, - приказал он Руизу.
- А-а-а, - сказал Руиз, пытаясь изобразить дружелюбие, - ты хочешь
устроить ее более подобающим образом, достойным ее положения в обществе,
правильно я тебя понял?
Дольмаэро не ответил, хотя лицо его стало еще более мрачным.
Надзиратель вытащил длинную веревку из перевитых и переплетенных волокон
из-под рубахи и обернул ее вокруг своих огромных кулаков.

17
Руиз Ав посмотрел на надзирателя, потом на Дольмаэро.
- Почтеннейший Дольмаэро, - сказал он, притворившись изумленным, - ты
же не собираешься причинить вред Благородной Даме?
- Она поношение естества! - Дольмаэро выступил вперед и встал лицом к
лицу с Руизом. - Приведи ее сюда! Это неестественно, это оскорбление
богов, ей полагается быть мертвой. Мы все ее видели, когда демоны привели
ее сюда.
Он оглянулся на остальных, ища подтверждения, пока головы их не
закачались, как у болванчиков на веревочках.
- Ее раны еще источали гной! Если бы ее воскресили боги, она была бы
совершенна! Неестественно, противу природы!
Тут, словно про себя, Дольмаэро добавил:
- Она должна завершить свою роль. Так решили старшины.
Старшина Гильдии потупился. На лице его отразилось сожаление.
Руиз почувствовал себя, как в ловушке. Его терзали два противоречивых
желания. Здравый смысл подсказывал ему выдать феникса толпе. А что, если
за загоном наблюдали? Никакой продавец змеиного масла и не подумал бы
противопоставлять себя Старшине Гильдии.
Дольмаэро потерял терпение, прежде чем Руиз смог решить, что ему
делать и послушаться ли здравого смысла.
- Касмин, - сказал Дольмаэро, повернувшись к надзирателю, - выволоки
ее.
Касмин быстро потопал к хижине, свирепо ухмыляясь, и Руиз увидел, что
зубы надзирателя были заточены, как иглы, и выкрашены красным. Руиз
отступил перед протянутыми вперед руками Касмина, заслоняя собой вход в
хижину. Потом он стал отступать внутрь.
Оказавшись в полутьме внутри, Руиз оглянулся на женщину. Видимо, она
слышала все. Каким-то образом она смогла вползти в самый дальний угол. Она
слабо пыталась закопаться в мусор, наваленный там.
У Руиза не было времени восхищаться ее желанием жить. Он сильно
недооценил скорость Касмина. Как только Руиз стал оборачиваться к нему,
надзиратель прыгнул на Руиза, набросив веревочную петлю ему на горло.
Касмин притянул его ближе к себе, затянув петлю ровно настолько,
чтобы перекрыть дыхание Руиза.
- Я скажу Старшине, как ты сопротивлялся, дерьмовая башка, -
прошептал Касмин ему в ухо, хихикая от удовольствия.
Касмин стал двигаться вместе с ним так, чтобы шарканье их ног
слышалось тем, кто стоял снаружи.
- Касмин? - Руиз услышал голос Дольмаэро. - Что там происходит?
Прежде чем Касмин смог ответить, Руиз резко откинул голову так, чтоб
ударить Касмина в нос. Хрящ сломался с влажным треском, и Руиз
почувствовал, как горячая кровь потекла у него по шее, но, хотя Касмин
слегка ослабил хватку, он не отпустил Руиза. Руиз резко двинул локтем
Касмина под ребра. Надзиратель только слегка ахнул, когда ребра треснули,
и попытался оттолкнуть Руиза прочь. Поддаваясь этому движению, Руиз
нагнулся в поясе и, протянув руку между ног, схватил Касмина за яички и
стиснул, используя всю свою силу. С высоким, истошным визгом Касмин без
сознания повалился на землю.
- Касмин? - голос Дольмаэро был полон беспокойства. - Касмин, тебе же
сказали просто вывести оттуда женщину. Ты меня слышишь? Умерь свое рвение,
Касмин.
Руиз весь пылал от адреналина. Он улыбнулся, как ему показалось,
веселой улыбкой. Он поднял надзирателя за ногу и за воротник и вышвырнул
его сквозь остатки занавески, которые прикрывали вход, на солнечный свет.
Он легко выступил из хижины вслед за ним и увидел, как старшины гильдий с
ужасом и изумлением смотрят на слабо дергающееся в пыли распростертое
тело.
- Не беспокойся, почтеннейший Дольмаэро, - сказал Руиз приятным
веселым голосом. - Касмин умерит свое рвение.
Он бросил в пыль душительную веревку Касмина.
- Я хотел бы посоветовать тебе последовать его примеру.
Никто не сказал ни слова, и Руиз пошел обратно.
Глаза женщины казались огромными в полутьме хижины. Она сжалась в
углу, и на секунду казалось, что она боится его точно так же, как боялась
надзирателя.
- Все в порядке, - сказал он, подходя к ней, - никто тебя не тронет.
По крайней мере, пока, подумал он, но эту мысль он немедленно
подавил.
Он поднял ее и отнес обратно на койку. Она ничего не сказала, хотя
прижималась к нему гораздо теснее, чем было нужно.
Чуть позже она снова заснула, не сказав больше ни слова. Руиз сидел
возле нее и стирал кровь Касмина со своей шеи, мрачно думая о своей
собственной глупости. Его единственный шанс выжить, в конце концов,
заключался в том, чтобы оставаться неприметным до тех пор, пока он не
найдет способа убежать. Феникс был для него решительно опасен, из-за этой
женщины он уже дважды сделал весьма примечательные глупости.
Что же с ним такое было, почему он вел себя не так, как обычно?
Почему-то лицо Накера снова всплыло перед его глазами.
Вдруг Руиз почувствовал страшную усталость. Частично виной тому были
вынужденные физические усилия при его менее чем оптимальной физической
форме. Но больше всего, подозревал он, эти ощущения были связаны с его
удивительным для него самого поведением. Идея эта немедленно привела его к
другой мысли: неужели он становился слишком сентиментальным для своей
профессии? Или, еще хуже, слишком старым? Этот факт, что он так долго
выжил при такой рискованной профессии, был, напомнил он себе, весьма малой
гарантией того, что жизнь его продлится.
Она может кончиться как раз здесь, в этом крысином загоне. Он прилег
отдохнуть на время. Друзья Касмина могут попробовать отомстить за его
унижение, но Руиз в этом сомневался. Руизу трудно было вообразить
почтенного ремесленника вроде Дольмаэро, который крадется по темноте
перерезать ему глотку. Кроме того, у надзирателя такого пошиба обычно не
было друзей за пределами их собственной касты - лишь хозяева и жертвы
окружали их.

Он проснулся, когда роботележка прозвенела сигнал на вечернюю
трапезу. Феникс, его подопечная, сидела на краю койки, наблюдая за ним.
Она выглядела гораздо лучше.
Щеки ее порозовели скорее от хорошего самочувствия, чем от лихорадки.
Она пальцами расчесала самые запутанные пряди своих волос, так что теперь
они стекали гладким потоком по ее спине, река черного цвета с медным
отливом. Перекрученный кусок голубой ткани стягивал ее рубаху на поясе
так, что она выглядела на ней красивее, чем раньше. Руиз удивился и
ужаснулся, что ее движение по хижине не разбудило его - какое счастье, что
враги не напали на него в этот момент.
- Наконец-то, - сказала она.
Руиз протер глаза.
- Я рад, что тебе лучше.
- Это чудо, правда?
В ее голосе чувствовалась насмешка, и Руиз секунду пристально смотрел
на нее.
- Да, - согласился он, - чудо.
Брови ее нахмурились.
- Не поддакивай мне, Вухийя. Это не Фараон и не Земля Вознаграждения,
и я сомневаюсь, что ты продавец змеиного масла.
На лице ее на миг отразился гнев, но она овладела собой и даже
попробовала улыбнуться.
- Ты можешь сказать мне? Ты знаешь, где мы?
Руиз встал и подошел к двери. Он попытался выиграть время.
- Сейчас уже время ужина. Я пойду принесу еды. Тебе надо
подкрепиться.
- Я пойду с тобой, - сказала она, встав с изумительной легкостью,
если принять во внимание ее недавнее состояние.
Она прошла мимо него и вышла в дверной проем.
Он догнал ее возле дверей, где она стояла, глядя через площадку на
серого гуманоидного охранника и роботележку, застыв в ужасе и изумлении.
Она впилась ему в руку.
- Что это?
Руиз глубоко вздохнул. Рано или поздно ей придется начать учиться
своей новой жизни.
- Они называют себя Пунгами. Они управляют этим... этой... - Руиз
запнулся, ища слова, которые были бы помягче. Потом он решил, что ложная
мягкость не поможет ей выжить, поэтому стал говорить правду. - Это рабский
загон, Благородная Дама.
Она посмотрела на него, глаза ее расширились от шока, потом
возмущения.
- Нет! - сказала она. - Нет! Ты знаешь меня? Низа, я Низа, дочь
Бхасрахмета, Царя Царей.
Лицо ее исказилось, и она, спотыкаясь, ушла назад в дом бескастовых.
Руиз вздохнул. Он пожелал ей легкого рабства. С ее красотой и умом,
она могла бы найти место у снисходительного хозяина. Его тревожило то, что
он не мог представить более обнадеживающего будущего для нее.

Низа упала ничком на грязную койку, не обращая внимания на застарелые
пятна. Горло ее сдавила паника, но она не стала рыдать. Она стала колотить
себя кулаками по вискам, словно таким образом она могла выгнать эту
неприемлемую правду из сознания. Казалось, ей предназначалось большее
искупление, чем она ожидала, она оказалась в незнакомом месте, окруженная
унижающими ее врагами и чудовищами, а ее единственным другом оказался
человек безродный, без касты, чья уклончивость вполне соответствовала его
странности, его чужеродности. Он вроде бы разговаривал с ней с каким-то
подобием надлежащего почтения, но почему-то ей казалось, что он считает
себя превосходящим ее во всех отношениях - мысль, почти недоступная
любимой дочери царя. Он обращался с ней так, как она сама могла бы
относиться к заболевшей любимой блисталке. И как ужасно он расправился с
надзирателем, словно его уничтожение было для продавца змеиного масла
источником глубокого удовлетворения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45